The only thing l ever really loved was hate.
В холле, а именно там остановил нас начальник королевской стражи, стояла тишина. Около сотни адептов стояли в той же позе, что и пару секунд назад, когда лорд Абигор попросил меня пройти с ним. Положение спас Антей, неожиданно появившись рядом со мной. Он озабоченно посмотрел на меня, словно проверяя я ли это, потом на Абигора, но уже более раздраженным взглядом. Хоть этот взгляд не был на меня направлен, я каждой клеточкой своего тела ощущала исходящие от ректора волны раздражения и ярости. Интересно, этот демон умеет испытывать другие эмоции? — Адепты, шагом марш на занятия! — голос его разрезал тишину, как молния небо, и в одно мгновение холл опустел, оставив лишь эхо приказа, отражающееся от стен. — И ты тоже, — бросил он через плечо, не удостаивая меня взгляда. Всё его внимание было приковано к Абигору, чьи глаза, непреклонные и холодные, как лед, все еще впивались в меня. — Он попросил меня идти с ним, — произнесла я, обращаясь к ректору, мой взгляд скользнул к Абигору, в молчаливой просьбе о поддержке. — Я. Сказал. Марш. На. Занятия. — каждое слово было как удар молота, искры негодования прыскали из его глаз. Я вздрогнула, и в следующий момент уже бежала, мои шаги эхом отдавались в пустом холле, направляясь к стадиону, где должен был начаться урок. Зря я надеялась на то, что Антей не придёт на урок: он пришел ровно в тот момент, когда я прилегла на траву и, закрыв глаза, стала греть лицо на солнышке. Адепты поскакивали со своих мест, выстроившись в шеренгу. — В первые месяцы мы будем подтягивать вашу физическую форму. Бег, растяжка, полоса препятствий и так далее. Мы будем тренировать вашу ловкость и выносливость. Сделаем вас сильнее, гибче, выносливее. Позже займемся рукопашным боем. После зимней сессии начнёте обучение с холодным оружием. Но вначале доживите до этого, —усмехнулся он. Волосы Антей не заплел, поэтому, когда подул ветер, часть их попала ему в глаза и в рот, но ректор не обратил на это внимание. — Вы можете спросить, почему я столько раз говорил «мы», хотя боевую подготовку в нашей Академии веду только я один. Но не утруждайте себя, адепты. Я все сам сейчас покажу, — он свистнул и, словно выйдя из тени, рядом с ректором появилась дюжина черных псов с горящими красными глазами. — Гончие, — выдохнул кто-то в шеренге. — Верно, — очень довольно улыбнулся ректор, — у вас час, чтобы поиграть с моими питомцами в догонялки. Можете полазать по деревья, прятаться, но все в пределах полигона. У вас тридцать секунд, чтобы убежать. Чего стоите? — рявкнул он и мы сиганули в разные стороны. Ребята молча взяли меня за руки и побежали в сторону полосы препятствий. Хотелось верить, что он шутит, но когда над полигоном раздался свист и Гончие слаженно зарычали, нам стало не до шуток. С другого конца полигона послышался чей-то крик, а потом весёлый голос ректора прокричал: — Гончие — один, адепты — ноль. Мы почти добежали до полосы препятствий, как дорогу нам перегородила гончая. Мы остановились, боясь сделать шаг в сторону. Зефир завел меня за спину, шепнув, чтобы я медленно убиралась прочь. Но я осталась стоять на месте, игнорируя злые взгляды парней. Что я за товарищ такой, если брошу своих перед лицом опасности? Ребята переглядывались, не зная, что делать. Можете называть это глупостью, безрассудством или полным идиотизмом, но в тот момент, когда я посмотрела в алые глаза гончей, я знала, что делать. Пока ребята не видели, я подобрала с земли острый камень, благо, что их тут хватало, и разрезала себе ладонь. Зашипев сквозь стиснутые зубы от боли, но видя, что рана не очень глубокая, нажала сильнее на камень и резко провела по ладони. Тихо вскрикнула от боли, все ещё держа камень. Ребята обернулись на мой крик, и именно в этот момент гончая принюхалась и прыгнула на меня. Я закричала, завопили ребята, но гончая не собиралась нападать: она придавила меня своим телом и начала слизывать кровь с моей ладони. — Не трогайте ее и она не тронет вас, — произнес холодный голос, в котором я узнала голос ректора. Антей появился возле нас совершенно бесшумно. Сел на корточки возле меня и, сказав гончей: «Нельзя. Фу.», помог мне подняться. — И чем вы думали, когда дали ей порезать себя? — спросил он у застывших ребят. — Я велел гончим не нападать на вас, а попугать, но кровь могла свести гончую с ума. Она могла бы взбеситься, убить вас. Чья идея была? — Моя, лорд Антей, — произнесла я, заступаясь за ребят. — Не знаю, как это мне пришло в голову. Просто в один момент я поняла, что знаю, что делать. Ну и вот, — как-то скомкано закончила я своей рассказ. Ректор тяжело вздыхает. Переводит свой взгляд на ребят, которые стоят с виноватыми лицами: не уследили. Если бы что-то случилось, они были бы виноваты. Ну, именно это читалось на их лицах. Антей перевел взгляд на меня, надеясь найти там… что? Раскаяние? Стыд? Понимание того, что я сильно облажалась? Если бы наказал, это было бы заслуженно. Но если подумать логически, нас не предупредили, что от крови гончая может сойти с ума. Ни в одной книге про это не было написано. Секунды тянулись как часы. Не выдержав этого напряжения, спрашиваю: — Какое наказание мне дадите? — Вам? — вопросительно поднимает он левую бровь. — Да. Ребята же не виноваты. — Идите уже отсюда, — устало качает он головой. — И этих четырех оболтусов прихватите с собой. Он развернулся и ушел. Мы с ребятами посмотрели друг на друга, ничего не понимая. — И что это было? — спрашивает Кеф. — Спроси что-нибудь полегче, — отстранено отвечаю я.Антей
Ты можешь жить тысячи лет и оставаться один. Можешь спать с разными женщинами и думать, что был влюблен в хоть одну из них. Но это ложь. Твоя родственная душа найдет тебя в самый неподходящий период твоей жизни. И не важно, мужского или женского пола эта душа. Не имеет значения. Если ты её нашел, как Брут и Кассия нашли друг друга, то всё. Пути назад нет. Ты можешь всю жизнь представлять себе свою половинку. Но ты облажаешься, приятель, ведь реальность куда хуже. Ты можешь ненавидеть, можешь пытаться убить её или хотя бы свои чувства к ней, но ты пропадёшь. Никто не говорил, что это будет легко. В конечном итоге, пройдя через гнев и отрицание, ты примешь, что так правильно. Тебе это надо. Ей это надо. Но не сейчас. Сейчас ты не можешь принять факт того, что глупая и наивная девка является ею. Твоей половиной. Неотъемлемой частью тебя самого. Это же надо — напоить гончую своей кровью! Эта наивная дура и не подозревала, что привязала гончую к себе. Теперь на одну головную боль больше. Гончая— это не милый домашний зверёк, а один из самых опасных хищников. Глупая, глупая адептка. Сейчас ты не можешь принять и думаешь, что не примешь эту ситуацию вообще. Единственное, что может тебя спасти— алкоголь и шлюхи. Дорогие, мать твою, шлюхи, которые знают, что делать, которые будут слушаться тебя… Но сейчас нельзя — занятия. Нет, он не боится за свою репутацию. Куда уже хуже? Сейчас просто не время. Как минимум до вечера, пока не прибудет Хориальт для того, чтобы помочь временно проследить за Академией. Абигор не был Абигором. И он этого не понял бы, если бы лично не отправил его на своей гончей в замок Люцифера. Но как только студенты ушли, самозванец мерзко заржал и растекся по полу радиоактивной лужицей. Антей не понимал, что происходит. Не понимал, что чувствует. Он медленно сходил с ума, пытаясь избавиться от лучшей части себя. И этим себя убивал.Немного из истории
Самым большим заблуждение христиан является тот факт, что это Бог создал Всё из Ничего. Но кто создал Бога? Кто создал всех тех Высших существ, о наличие которых через миллиарды лет забудут? Кто создал Мойр? Богов Олимпа, которые канули в Лето? О, да, они все были, но сейчас их нет. Издержки эволюции, видите ли. Остались только их давние потомки. Так кто же создал Бога, а потом исчез? Наверное, никто не задавался этим вопросом никогда. Да и смысл? Смысла нет. Шириграде есть и оставались высшим проявлением разума. Возможно, их даже стоит назвать пришельцами. Ведь весь мир: планеты, солнечные системы, космос — это их большая игровая площадка. Они сами создают правила, чтобы потом их нарушать. Что же они представляют собой? Можно сказать, что это эфемерные создания, наделённые Высшим разумом и силой создавать себе «игровые площадки» ради шутки. Но с большой силой приходит и большая ответственность. Иногда за неё приходится платить. Иногда даже своей жизнью. Шириграде слишком злоупотребили своей силой. Окрыленные своим могущнством, они чуть не погибли сами, оставив на многие миллионы лет своих игрушек, дабы они сами распоряжались своей жизнью. Или кто-то распоряжался жизнью более слабых. Ведь так обычно происходит? Шириграде не могли ничего сделать. Они наблюдали за тем, как цивилизация одних существ сменяется другими. Как они медленно истребляли друг друга. Но ничего не могли с этим сделать. Игрушки сами себя убивали. И Шириграде начали их ненавидеть за разрушение того, что они так долго и усердно строили. Никто не любит, когда ломают их игрушки. Ненависть накапливалась веками, пока их сила не стала по капле возвращаться к ним. Да, их стало меньше. Но от этого жажда мести, жажда вернуть своё не исчезла. Первая стадия — вернуть себе форму маленького огонька успешно выполнена. Вторая стадия — забрать силу у последних представителей трёх цивилизаций, третья — вернуть былое могущество, и четвертая — убить всех, что бы построить новую игровую площадку. Не такой уж и грандиозный план, осуществить его не доставит труда. Главное, что уже много лет не появлялось существа, который по силе мог бы посоревноваться с ними. А даже если и появится, то не выдержит. Они видели, как таких двенадцать сходили с ума. Как они горели в своем огне, не в силах справиться с ним. Потому что никто кроме Шириграде не может подчинить себе такую силу. Шириграде заранее выиграли в войне, которую еще даже не успели начать.