Грехи других судить Вы так усердно рветесь,
начните со своих и до чужих не доберетесь.
© Уильям Шекспир
— Завтра в пять часов вечера. — не сказал, скорее случайно обронил, проходя мимо и слегка задев плечом. Подняв глаза, я заметила, что Натаниэль задумчиво следит за исчезающей за дверью гордой спиной Кая. — Он же твой телохранитель, — мужчина поправил очки, — почему же мы не видим его уже третий день? Не то, чтоб я скучал по его заносчиво физиономии, но это странно… Мы действительно не пересекались с Каем со дня приезда, не знаю, выходил ли он вообще за пределы своего номера, или же проводил там дни и ночи в компании ненасытной Кассандры…или Энн-Мэри? От воспоминаний о белокурой красавице неприятно защемило разбитое в очередной раз сердце, а, казалось бы, чему уж там болеть? Возвращение Кая было подобно раскаленной плети, что так нежно, изящно и почти неотразимо облизывала ребра, оставляя вместо ожогов обмороженную кожу. Каждый его шаг, каждый взгляд, каждое наше столкновение — боль, боль, боль. Видит Бог, я пыталась забыть его, пыталась понять его, пыталась быть доброй, а в ответ? Боль, боль, боль. — Венди? Я тряхнула головой, поймала удивленный взгляд писателя и устало улыбнулась: — Не волнуйся, Кай — мастер своего дела и то, что мы его не видим, не значит, что его нет рядом. — Хорошо, — Скил подошел ближе, обнимая меня за талию, — я надеюсь, что необходимости в его появлении не будет. Я прекрасно помнила те чувства, что нахлынули на меня после нашего с Натаном разговора на берегу океана, где-то глубоко в душе осознавала, что должна отпустить его, между нами не было ничего, чем можно было бы ткнуть подыхающую в ногах надежду. Как бы я не старалась, чтобы я не делала, между мной и писателем так и не появилось то самое заветное притяжение, как минимум душ. Точнее, если уж быть откровенными, моей души, а заставлять Скила раз за разом волочиться, тащиться, биться о камни за двоих становилось все сложнее, больнее, бессмысленнее. Но что-то мешало, что-то мелкое, подлое внутри меня истошно визжало, царапалось, кусалось и мертвой хваткой цеплялось за писателя. И этому чему-то не нужен был смысл, не нужны были слова, мольбы, подношение, оно просто хотело владеть, использовать, чувствовать, что чтобы не случилось, всегда есть возможность вернутся в мерзкие, чужие, горячие объятия. В назначенное время мы стояли на пороге одного из домов Исла Парадисо. Несомненно, здание было огромным, идеальным, однако, не особо выделяющимся на фоне других вилл. Кай не тратил времени на рассматривание фасада, как всегда абсолютно спокойный, словно такие чувства как страх, нервозность или хотя бы беспокойства были чужды ему. Стоило тонким пальцам коснуться звонка, как дверь моментально открылась, высокий мужчина, который был раза в два больше вампира с явной враждебностью вышел вперед, непроизвольно заставив меня отступить за спину Кая. К слову, пиявка и головы не повернул, лишь ухмыльнулся, краем глаза заметив мои передвижения. — Ты загораживаешь нам проход, — зачем-то грубит вампир, — будь хорошим мальчиком, отойди. Разумеется, данная фраза сопровождалась крайне пафосной демонстрацией моментально заострившихся клыков. Глаза амбала загорелись алым пламенем, что-то нечленораздельно зарычав, он сделал пару шагов в нашу сторону, вынудив меня сильнее прижаться к спине Кая. Натаниэль сегодня отправился на какое-то очень важное закрытое мероприятие, пол дня при этом он извинялся за то, что не сможет взять меня с собой, мы же с пиявкой поперлись на долгожданную встречу с боссом гулей и, сказать, что меня не радовало начало этой встречи, фактически не сказать ничего. Страшно представить, чем закончилась бы эта стычка, если бы между Каем и амбалом не появилась симпатичная хрупкая блондинка. — Мистер Неистовый и Проклятая лисица! Для меня большая честь познакомится с вами лично! Я — Джиневра личный секретарь Демонтина Кивела, пожалуйста, следуйте за мной, босс уже ждет вас. Должна признать, девушка вызывала во мне исключительно положительные эмоции, она была невысокого роста, волосы аккуратно спадали на плечи, на ней были идеально отглаженная белоснежная блузка и черная юбка. Джиневра якобы случайно протаранила все еще стоящего на нашем пути амбала, к моему удивлению, он моментально опустил голову и отошел от двери. Кай молча взял меня под руку и, вместе, мы пошли за все еще лучезарно улыбающейся секретаршей. Девушка остановилась около массивной двери, поправила волосы, стряхнула с юбки несуществующую пыль, постучалась, дернула за ручку и сделала шаг вперед: — Босс, к вам пришли. Очевидно получив разрешение впустить нас, Джиневра открыла дверь шири и дружелюбно улыбнулась: — Всего вам хорошего, еще свидимся. Несмотря на то, что на улице еще было достаточно светло, в комнате, куда мы вошли, царил полумрак. Воздух здесь был тяжелым, душным, возникало едва преодолимое желание рвануть к огромному панорамному окну и распахнуть его, впуская океанический бриз, что позволил бы дышать полной грудью. Мужчина, до этого сидящий к нам спиной и, очевидно, любовавшийся пейзажем, поднялся с кожаного черного кресла, опираясь на трость, наконечник которой был сделан, кажется, из чьей-то кости. — Проклятая лисица, — босс гулей был не особо высокого роста, уже явно немолодое лицо уродовали морщины, среди темных прядей то и дело проскальзывала седина. Пожалуй, это был первый пожилой кременианец на моей памяти. Мужчина подошел ближе и улыбнулся, как-то уж слишком дружелюбно и непривычно. — Как мне к вам обращаться? — Венди. — очевидно от растерянности я не заметила, как Демонтин, нарушив личное пространство, взял меня за руку, притянул пальцы к губам и обжег их едва ощутимым прикосновением. — Мне безумно приятно познакомится с вами лично, Венди. Жест вызывает скорее негодование, чем отвращение, верьте — не верьте, но этот мужчина меньше всего походил на того, кто желал моей смерти. Впрочем, опыт с Бессмертным научил меня, что внешность — это не показатель. — Неистовый, — гуль протянул руку Каю, — бесспорно, с вами я тоже очень рад, наконец, познакомится лично. — Взаимно. — вампир принимает рукопожатие и дарит холодную настороженную улыбку в ответ. — Виски? — Демонтин указывает тростью в сторону круглого, наверняка серебряного подноса, на котором красовалась бутылка и три бокала. — Спасибо, нет. — решив, что сейчас мне необходим ясный рассудок, я решилась первой подать голос. — Зря, — упырь улыбнулся, немного отходя в сторону окна и кидая, казалось, печальный и отрешенный взгляд на бушующий за стеклом океан, — мне всегда нравился этот напиток, смело могу назвать его даром человечества, ради которого стоит жить. — «Очаровательно!» — моментально реагирует альтер — эго. — «Не фрик, так пьянчуга!» — У вас ко мне какие-то вопросы? — у гуля была весьма странная привычка растягивать слова, что постепенно начинало раздражать. Был ли смысл ходить вокруг да около? Потеряю ли я что-то выплюнув правду прямо в лицо мистеру-я-сама-интеллигентность? — Зачем вы охотитесь за мной? Демонтин замер, выпрямил спину, теперь было очевидно, что трость была не более, чем аксессуаром, и, по факту, гуль в ней не нуждался, длинные пальцы слишком бережно погладили наконечник из кости. — Я не охочусь за вами, мне вы не нужны. — Знаете, мистер босс гулей, — максимально взяв себя в руки и нацепив на лицо маску, сделанную из фальшивой самоуверенности и легкой надменности, я приблизилась к задумчиво следящему за мной мужчине, — всё чаще я стала натыкаться на упырей и, представляете, все они так или иначе связаны с вами! — Подойдя уже на опасно близкое расстояние я выдавила из себя усмешку, машинально парадируя стоящего за мной вампира. — Матиас любил повторять старую поговорку: Один раз — случайность, два раза — совпадение, три раза — закономерность. Как понимаете, лимит ваших людей в моем окружение уже значительно превышен, и, верить в то, что это совпадение или случайность, было бы пиком глупости. — Венди, — наконечник трости уперся мне в грудь, — вы, очевидно, не совсем понимаете мою политику. Я не слежу за своими людьми, я даю им задачи и приказы, касающиеся лишь моего бизнеса и не более, чем заниматься в свободное время они решают сами. Если вы насолили кому-то из моих детей, и он решил вам отомстить, это не значит, что я к этому как-то причастен. — То есть, вы не отрицаете, что среди ваших детей есть тот, кто охотится на нее? — наконец вступил в разговор Кай, подойдя ближе и одернув меня в сторону, Демонтин опустил трость, вновь как-то слишком пошло и интимно проведя пальцами по костяному наконечнику. — Нет, этого я не отрицаю. — И что же я, позвольте узнать, опять сделала не так?! — Дорогая Венди, при всем моем уважение к вам, прошу, поймите, мои люди — мои дети верны мне, и это доверие должно быть обоюдным, — мужчина провел рукой по волосам, устало вздыхая, — поэтому, я не могу ответить на ваши вопросы. В комнате повисла неловкая пауза, я бросила грустный взгляд на бутылку за спиной босса гулей, может не стоило так категорично отказываться от выпивки? — У меня есть еще один вопрос, он касается скорее вашей расы, нежели вас, как личности. — Я слушаю. — упырь мягко улыбнулся. — Может ли гуль потерять память, скажем, вследствие сильного удара, стресса или какой-то патологии? — ситуация с Шэйном все же не давала мне покоя и, раз выяснить кто охотится за мной не удалось, может хоть тут улыбнется удача. — Амнезия? — мужчина задумчиво потер подбородок, затем пробежался пальцами по основанию трости. — Нет, за все время, что я живу, я ни разу не встречал и даже не слышал об упырях с амнезией. Любая патология была бы сведена на нет, после обращения, результатом удара, достаточным для того, чтобы лишить кого-то из нас памяти, наверняка скорее была бы проломленная черепная коробка. Что же касается эмоциональной стороны, это тоже очень сомнительно, мы воспринимаем информацию немного не так, как люди. — Хорошо, спасибо вам за информацию, это было… — Дорогая Венди, если кто-то из ваших знакомых упырей потерял память, я более чем уверен, что это сделано в пределах Кремено и причины нужно искать в нем, в чем-то сверхъестественном, а не в человеческих недугах. — Спасибо за то, что согласились уделить нам время. — Кай слегка поклонился, выдавая весьма доброжелательную улыбку, мужчина моментально ответил на его поклон, обратившись затем ко мне: — Знаете, Венди, — Демонтин взмахнул тростью, словно чертов Гарри Поттер палочкой, — я представлял вас иначе, о вас ходит множество слухов и некоторые из них доходят до откровенного абсурда, но сейчас я вижу перед собой испуганную маленькую девочку, которая очень старается спрятать свои настоящие чувства под слишком хрупкой маской. — упырь как-то странно, почти по-отцовски улыбнулся. — Вы сможете надуть какого-нибудь молодого кременианца, но я слишком стар для подобного. — он слегка склонил голову вбок и прижал указательный палец к губам. — Не волнуйтесь, дорогая, вы кажетесь мне очень милой и даже очаровательной девушкой, поэтому, я сохраню ваш секрет. — Я не боюсь вас и ваших детишек! — гордо вздернув нос, швыряя почти правду и вызывая смешок у гуля. — Я даю вам гарантию безопасности на период вашего отдыха в Исла Парадисо, этот город не создан для мести и убийств, — Демонтин вновь опирается на трость, создавая иллюзию слабости и уязвимости, –поэтому, отдыхайте и наслаждайтесь жизнью, ведь в Бриджпорте вас ждет сюрприз. — показушно проковыляв к креслу, мужчина крайне неуклюже умостился на нем, налив себе виски в бокал. — Джиневра проводит вас, всего вам доброго, Проклятая лисица и Неистовый. — А ты была неплоха, — несмотря на то, что дом Демонтина остался далеко позади, Кай продолжал идти рядом, держа меня под руку, — не знай я тебя, вполне мог бы купиться на слухи о Проклятой лисице. — Смотри, еще немного, и я подумаю, что ты пытаешься меня похвалить! Босс гулей ясно дал понять, что я его не интересую, однако, сюрприз, о котором он упомянул, никак не хотел выходить из головы. Могла ли я действительно насолить кому-то настолько, что он станет собирать против меня едва ли не мини-армию, готовую жертвовать своими жизнями ради цели? Конечно могла. На улице было достаточно тихо и безлюдно, очевидно, сегодняшний прохладный вечерок большая часть жителей и гостей Исла Парадисо предпочли провести где-нибудь в тепле и уюте. Я поежилась от очередного порыва ветра и, видимо на автомате, прижалась ближе к вампиру, однако, увы, холодная туша шедшая рядом со мной очевидно не способна воспроизводить какое-либо тепло. — Я перенесу тебя в гостиницу, — мужчина ухмыльнулся, подмечая мои крайне глупые телодвижения, — быть может нам даже удастся избежать ревнивых истерик мистера Скила. Забота вампира кажется какой-то странной, подозрительно фальшивой, объятия чрезмерно нежные, а истерика альтер — эго слишком громкой. Оттолкни! Убеги! Не доверяй! Кай опускает голову, утыкается носом в мои волосы, я закрываю глаза, понимая, что уже через секунду окажусь в своем номере, вдыхаю аромат тростникового сахара, словно в последний раз. Еще секунда. А лучше две. Есть ли на свете что-то хуже, чем момент, когда ты замираешь в ожидании, знаешь, что мимолетный приступ спокойствия должен вот-вот испариться? Океанический бриз затихает, волна теплого воздуха скользит по коже, очевидно, мы вернулись в номер. Холодные руки мужчины опускаются на мои плечи, он аккуратно разворачивает меня так, чтоб я стояла спиной, достаточно близко, чтобы чувствовать, что он рядом, но слишком далеко, чтобы прижаться, отпуская себя и все придуманные запреты. Мимолетные, нежные, едва ощутимые прикосновения к плечам сводят с ума, Кай убирает в сторону мешающие волосы и едва теплые губы касаются шеи. Прекрати! Прекрати немедленно! А в слух лишь тихое: — Натан может вернутся. Шаг вперед, вампир прижимается ко мне, распространяя по телу прохладу, но это не волнует, это не пугает! Разве что самую малость. — Ты номером ошибся. — язвлю, едва дыша. — Суккуб по вызову за дверью, напротив! Едва слова срываются с губ, как внезапный толчок практически впечатывает мое тело в стену, длинные пальцы сжимают горло, до боли, до кашля, ногтями впиваюсь в руку кременианца, пытаюсь освободиться, сделать хотя бы один столь необходимый вздох и у самого уха слышу насмешливый шепот: — Жаль тебя разочаровывать, лисенок, но я здесь сегодня не ради секса. Кай сильнее сжимает пальцы, вынуждая меня встать на носочки, безуспешно пытаюсь кричать, сопротивляться, да только толку? Вампир наклоняет мою голову вбок, максимально обнажая шею, проводит по коже языком, насмехаясь над моими попытками брыкаться и впивается клыками, одновременно ослабевая свою хватку и наконец позволяя мне вздохнуть. 5 секунд — на то, чтобы прийти в себя. 7 секунд — чтобы начать сопротивляться. 9 секунд — не терять себя, не позволять яду вампира взять контроль над разумом. 12 секунд — крик альтер — эго оглушает. Борись, Бэйт! Борись же! Разум отключается, я словно в клетки, грызу железные прутья, тянусь в неизвестном направлении. Зачем ты делаешь это со мной? Думаешь только тебе здесь плохо? Кай больше не душит, скорее нежно обнимает, поглаживает, делая очередной глоток, насыщаясь моей кровью и, очевидно, праздную очередную победу. Я ощущаю слабость в ногах, еще немного и колени подкосятся, позволяя мне рухнуть на пол. Что сделает вампир тогда? Продолжит жадно высасывать из меня остатки жизни или бросит умирать? Сил стоять нет. — «Падать не страшно, Бэйт», — качает головой альтер — эго, — «страшнее осознать то, что ты это допустила, что это твоя ошибка!» Кременианец подхватывает меня за талию, вместе со мной опускается на пол, развернув к себе лицом и убрав прилипшие пряди с лица. — Рано ты с жизнью собралась прощаться, лисенок. Мужчина облокотил меня на треклятую стену, и длинные ледяные пальцы начали что-то выводить кровью рядом с укусом. Кай тяжело вздыхает, слегка отстраняется, словно любуясь проделанной работой, удовлетворенно кивает, подносит свое запястья ко рту и прокусывает кожу, делая несколько больших глотков. Нет, не смей! Непонятно откуда взявшимся сквозняком, ураганом, бушующей стихией, во мне открылось второе дыхание. Почти удалось вскочить, почти смогла дать отпор, почти ударила его по лицу. Как же много этих глупых «почти», которые никто в расчёт не берет. Разумеется, Кай поймал мою руку до того, как ему прилетела оплеуха, притянул меня ближе и впился в губы, насильно вливая в меня свою кровь. Теплым, терпким ядом багровая отрава проникала все глубже, наполняя меня и дурманя рассудок. Тонкий соблазнительный голос нашептывает: «Сдайся», слишком ласковое и желанной «Сдайся». Зачем тебе эта боль? Для чего ты сражаешься, глупая? Руки — предатели тянутся к вампиру, обвивают его шею, но, увы, не с целью придушить. Пальцы ломит от необходимости прикоснуться к его холодной коже, оказаться ближе, как можно ближе. Жидким пламенем бурлит под кожей моя кровь вперемешку с вампирской, разрываясь, стирая все грани, придавая мне сил. Чего ты хотел добиться, паршивый кременианец? — Натан может вернуться. — насмешливо передразнивает Кай, неотрывно следя за каждым моим движением. И что дальше? Что будет, если писатель зайдет в комнату? Увидит ли он что-то новое? Ведь знает все, понимает, чувствует! Затыкаю вампиру рот поцелуем, наваливаюсь всем своим весом, оказавшись сверху, целую, словно последний раз. В голове не было ни единой мысли, все исчезло испарилось, упало и признало поражение. Неправильная? Наплевать! Испорченная? К черту! Сломанная? Не впервой! Кай отвечает на каждый поцелуй, на каждое движение, но сам не спешит брать инициативу, словно давая мне свободу, проверяя, как далеко я зайду, испытывает, не пряча насмешку в изумрудных глазах. Даже странно, как сильно может измениться мировоззрение за несколько минут, словно не я отчаянно билась и царапалась, хватала ртом воздух, ненавидя ублюдка, будто не меня он в очередной раз унизил, укусил, опьянил гребанным ядом. Но мы оба знали, оба понимали, что, то, что пылает внутри нас было сильнее вампирского яда, значительнее проклятия всадников, могущественнее наших рассудков и превыше наших желаний. Преступление ли это, просто сдаться? Грех ли это, сложить оружие, прекратить сопротивление? Если знаешь, что дальше будет Рай, тот самый, что в шаге от Ада, смотри, не оступись, идиотка. И зачем-то все рушится, шестерни в голове вновь начинают работу, дымка проходит, беги, кричи, зови ее назад — не вернется. Руку Кая змеей оплетает тонкая нить, которая тянется к моей глотки, опутывая ее, подобно ошейнику. Я рванула назад, ожидая сопротивления, почти мечтая ощутить, как странная алая нить будет впиваться в кожу, в попытке убить, задушить, но ничего не происходит. Отчаянно начинаю размахивать руками, пытаясь поймать, разорвать, наверняка со стороны напоминая кошку, что охотится за солнечным зайчиком. Пальцы проходят сквозь, снова и снова. Может я сошла с ума? Может мне это мерещится? Вскакиваю на ноги и несусь к зеркалу. Алая кровавая нить оплетает шею, там, где были следы укуса — размазанные руны. — Прости, ты не дала мне объясниться. — появившийся за спиной вампир, кажется, едва успевает увернуться от удара. — Кровь можешь смыть, а нить незрима для посторонних, потерпи минут десять и для тебя она тоже исчезнет. — Что это за хрень?! — угрожающе наступаю на кременианца, словно и впрямь смогу как-то ему навредить. — Связь. — мужчина демонстрирует свою руку. — Я подумал, что, учитывая последние события, это не будет лишним. — А ты ничего не забыл? Например, со мной посоветоваться?! — А ты бы согласилась? — и от чего улыбка Кая кажется мне забавно и даже милой? Куда девались ледяная усмешка и вечное превосходство во взгляде? — Нет. — Пушистик, — вампир подходит ко мне, ловко ловит запястья до того, как я успеваю хотя бы замахнуться, прижимает меня к своей груди, — пойми, это необходимо, наша связь позволит мне найти тебя где бы ты не была и почувствовать, если ты окажешься в опасности. — Я не хочу быть связана с тобой! Не хочу, Кай! — я поднимаю глаза и чувствую, что вот- вот расплачусь, как маленькая девочка. — Я хочу, чтобы ты исчез, раз и навсегда! — Правда? — кременианец приподнял меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. — Тогда на кой черт ты приперлась за мной во Францию? Зачем переспала со мной в прошлом году? Хотя, напомню, я давал тебе выбор! Почему позволяешь мне целовать себя? Зажимать, лапать, едва не насиловать? Давай, ответь мне, малышка Вендетта! Наверное, это можно назвать очередной последней каплей. Словно со стороны я наблюдаю за тем, как собственное тело вытягивается, приподнимаясь на носочки и впивается в губы, кажется не ожидающего такого поворота вампира. — Хочешь знать, почему, Неистовый? — обхватываю его лицо ладонями. — Потому, что ты ублюдок! — целую. — Потому, что я ненавижу тебя! — целую. — Потому, что ты уничтожил все то, чем я жила! — целую, делая тяжелый вздох и уже предвкушая то, как буду жалеть о сказанном — Потому что я лю… Вампир стряхивает мои руки со своего лица, прижимает к себе и впивается в мои губы, не давая закончить фразу, вырывает горькую правду прямо из глотки за секунду до того, как та могла явиться миру во всей своей самоотверженной, прямой и неотвратимой уродливости. В голове звучит тихий шепот кременианца: — «Не говори того, о чем будешь жалеть». Тишина оглушает, где-то за спиной тикают часы. Тупая боль разрывает тело и рассудок, так некстати в разум ядовитой змеей проползает воспоминание: Кай смотрит с нежностью и трепетом, ласкает казалось почти любящим взглядом, но не меня — ее. Красавица с белокурыми волосами, чью жизнь он бессовестно отобрал в порыве первобытного звериного голода. То, что Кай после стольких лет все еще думает о своей невесте, наверное, должно оправдать его холодность к другим, мне ли не знать кого это, когда тебя ласкают не те руки, не те губы. Тяжким, мертвым грузом на плечи падают усталость и сомнение, но упасть, сдаться сейчас — все ровно, что склонить голову, признать поражение еще имея шанс на победу. — Мистер Скил скоро вернется, — Кай откашлялся, делая несколько шагов назад, — тебе лучше успеть сходить в ванную и смыть кровь. — И что, даже компанию не составишь? — почему-то внезапно возникло странное, опьяняющие чувство безнаказанности, не надо было думать, стараться, анализировать. Какой смысл создавать иллюзию адекватности, если я только что чуть не призналась Каю в любви? — Я бы с удовольствием составил тебе компанию, Пушистик, но не хочу потом утонуть в твоих крокодильих слезах, когда писака вернется и застанет нас вдвоем в ванной… — Пускающих кораблики? — от звона собственного смеха закладывало уши. Прекрати, Бэйт, уже не смешно. Ты выглядишь жалко. — Я бы рекомендовал холодный душ. — на секунду кажется, что кременианец улыбнулся, возможно, даже искренне. Чуть теплый душ и правда помог привести мысли в хоть какое-то подобие порядка, через несколько минут мне даже почти удалось не думать о том, что температура, скользящей по коже воды примерна такая же, как и тело Кая. Хоть какой-то, чтоб его, прогресс. Были ли слова, едва не сорвавшиеся с языка истиной? Или же это просто результат накатившей злости, страсти и дикой усталости? Выключив воду, я выползла из душевой кабинки, медленно приблизилась к зеркалу, оставляя на полу мокрые следы, застыла, обреченно рассматривая отражение. Девушка за зеркальной поверхностью скептически приподнимает бровь с почти омерзением разглядывает меня снизу-вверх. Как долго ты еще планируешь падать, а, Бэйт? Когда же уже достигнешь своего фатального дна? Дерзко повторяя каждое мое движение отражение продолжало насмехаться: К чему вы оба стремитесь? Чего вы оба добились? Безумец, решивший извести безумца и сам попавший в свои же сети. Руки касаются шеи, где еще недавно сияла алая нить, приковывающая меня к вампиру, кременианец не соврал, она пропала, став невидимой и для меня, однако, оставила неприятное чувство тяжести и едва ощутимого, наверняка надуманного мной удушения. За стеной скрипнула дверь, послышались шаги, видимо, Натаниэль вернулся в номер. Глубоко вздохнув, я вновь перевела взгляд на зеркало, рыжая девица продолжала скалиться, наблюдая за моими потугами выглядеть если не хорошо, то хотя бы не так жалко. Накинув белоснежный халат с логотипом отеля, я все же нашла в себе силы, выйти к писателю, почти насильно натягивая столь ненатуральную улыбку. — Как прошла твоя супер-важная встреча? Мужчина дернулся, словно не ожидал застать меня на месте, нервным движением зачесал волосы назад. — Скучно, если честно, — Натан уселся на кровать, снял очки, потер глаза, а затем вернул любимый аксессуар на место, — видимо, я переобщался с тобой, Вен, и, от этого, теперь, общество людей, помешанных на литературе, кажется мне нудным. Весь день искал повод сбежать. — Но не сбежал, выдержал, я горжусь тобой. — я подошла ближе, стараясь удержать улыбку, наивно пытаясь найти в Натаниэле хоть что-то, что могло бы меня привлечь или согреть. — Такие встречи полезны для тех, кто хочет чего-то добиться, там много влиятельных людей, представителей издательств и всего в этом духе, я только накалякал пару черновиков, а у меня уже есть несколько покупателей. — О, мой писатель не теряет хватку, я поздравляю тебя. — Спасибо, Венди. — он поднимается с кровати, обнимает меня, прижимает к груди, гладит по спине, мои пальцы замирают там, где отчетливо слышится биение сердца, и этот звук оглушает, бесит, вынуждает поджать губы. Посмотри на себя, Бэйт! Кем ты стала? Во что превратилась? Тебе раздражает даже тот факт, что он живой, ты готова выть и лезть на стену лишь от того что у стоящего рядом с тобой мужчины есть гребанный пульс. Ты ведь знаешь почему так, понимаешь, но опять не хочешь признавать, прячешься за усталостью и иными атакующими тебя чувствами. Кай — имя подобно проклятью, его взгляд, прикосновения и запах уже не на коже, нет, они глубже, намного глубже, они в тебе, в твоей крови, в твоем дыхании, ты дышишь ими, ты дохнешь от них. Слова, что не были произнесены теперь сидят глубоко в глотке, противно хихикают и душат при любом удобном случае. И от этого прикосновения Натана такие чужие, такие неправильные, поэтому от теплых рук писателя хочется убежать, спрятаться и завыть подобно дикому зверю. А я как сумасшедшая иду против этих ощущений, отчаянно ищу хотя бы намек на чувства, прячу лицо в его плече и глубоко дышу, словно пытаюсь заполнить легкие его запахом, наивно полагая, что все связанное с Каем отступит. Ну не дура ли, а? — Венди, ты в порядке? — тихий, как всегда немного робкий и неуверенный голос писателя с новой силой толкает в бездну, откуда отчетливо слышится хохот демонов, твердящих «это не ОН!» — Да, я просто соскучилась, оказывается, в отеле без компании почти нечем заняться. — ложь срывается с губ, убираю руки с теплой груди мужчины, тянусь и целую его в щеку. — Прости, что так вышло, я не ожидал, что окажется так много дел, я бы очень хотел устроить тебе нормальный отдых, но… — Тссс… — касаюсь пальцами его губ. Замолчи. Заткнись. Мне плохо, разве ты не видишь?! Я противна сама себе, разве ты не замечаешь?! — Уже завтра мы возвращаемся в Бриджпорт. — в голосе мужчины звучат странные нотки то ли счастья, то ли истерической боли. Сил хватило лишь на усталый кивок. Демонтин обещал нам неприкосновенность, но лишь на время пребывания тут, в Исла Парадиса, что значила, по возвращению в родной город, меня снова будут ждать неприятности, слежки, интриги и прочие далеко не лицеприятные вещи.***
Возвращение в Бриджпорт, к счастью, прошло без осложнений, Натан воспользовался проверенный вариантом и улегся спать, стоило нам подняться в воздух. Кай немного поворчал о глупости писателя, а, затем, отвлекся на симпатичную (рыжую, чтоб ее!) стюардессу. Бедная девочка сопротивлялась ровно до первой изумрудной искры в глазах вампира, после чего, кременианец, извинившись, скорее ради демонстрации своих намерений, нежели из-за вежливости, исчез в туалете. Забавный факт, времяпровождение Кая с левыми девицами не задевало так, как простые объятия с Кассандрой в шкуре его мертвой невесты. Чертыхнувшись, я попыталась отогнать мысли о кременианце и, поэтому, вытащив черновики Скила, «утонула» в его новой истории. Вампир испарился почти сразу, как мы вышли из аэропорта, сославшись на какие-то срочные дела, Натаниэль уговорил меня поехать к нему, используя в качестве приманки вкусный ужин. Вот только добраться до дома писателя оказалось не так-то просто, толпа визжащих девиц быстро окружила Натана, умоляя об автографе или фотографии на память. К счастью, ключи от квартиры оказались у меня, помахав рукой и, дав Скилу понять, что не горю желанием быть разорванной его фанатками, я направилась в сторону лифта. Стоило мне открыть дверь в квартиру писателя, как на пороге в ту же секунду появилась незнакомая женская фигура. — Ты че тут забыла, рыжая? — девушка явно была настроена враждебно. Застыв на пороге, я внимательно рассматривала неожиданную собеседницу. Она была выше меня на несколько сантиметров и явно крупнее, несмотря на то, что по виду незнакомка была старше меня, в ее стиле четко прослеживался дух подросткового максимализма. Светло-русые волосы были подстрижены под каре, кончики имели розовый оттенок, в носу поблескивал пирсинг, в ушах так же было куча дырок, отчего-то на ум пришла мысль о том, что будь тут Кай, он несомненно окрестил бы ее, как минимум, «дуршлагом». На госпоже Дуршлаг были светлые джинсы с неимоверно огромными дырами и свободная темная майка. — Эй, ты немая что ли? — девица изогнула через чур темную бровь и сделала несколько шагов в мою сторону. Карие глаза чертовски знакомого оттенка то и дело шныряли по моей фигуре. — Аналогичный вопрос. — взяв себя в руки, я сделала шаг навстречу. — Кто ты и что ты тут забыла? Вновь пауза, негласный батл взглядов, возникало странное чувство того, что госпожа Дуршлаг, как и я, усердно пытается уловить кременианские искорки в глазах. Однако, ничто не извращало цвет крепкого чая, быть может у меня паранойя, и я слишком отвыкла от новых знакомых «просто людей»? — Проваливай отсюда, — вновь начала огрызаться незнакомка, — рыжая дешевка вроде тебя в жизни не привлечет ЕГО внимание. Так, а вот это уже становилось интересным. Руки сжимаются в кулаки. — «Разбей этой мымре нос!» — подбадривает альтер — эго, — «а лучше добавь ей пару дырочек с помощью пистолета!» — Уф! — раздался за спиной усталый вздох, наш с госпожой Дуршлаг разговор был прерван ввалившимся в квартиру Натаном. Черт! Если эта чокнутая решит на него напасть… Внимательно слежу за каждым движением незнакомки, но та, к моему удивлению расслабилась, почти расцвела в улыбки и, словно назло, запищала: — Натуська! Я так по тебе соскучилась! Я застыла, словно со стороны наблюдая за тем, как странная девица рванула к Скилу, едва не придушив его в объятых, до ушей донесся хриплый удивленный голос: — Ксани?! — Натусь, — девушка отпустила писателя и наигранно надула губы, — что эта за рыжая потаскушка? Ты что, съехал от нас для того, чтобы шлюх к себе водить? Неужели совсем времени на нормальную девушку нет? — Ксани! — писателя сделал шаг назад с недоумением переводя взгляд с госпожи Дуршлаг на меня. — Ты б язычок-то попридержала. — губы почти на автомате искажаются, копируя ЕГО ухмылку. — А иначе что? — даже не пытаясь скрыть враждебность, девица приняла угрожающую, как ей казалось, позу. Смешок сдержать не удалось, так вот что испытывает Кай, когда я пытаюсь ему угрожать. Наивная жалкая дура отчего-то решившая, что может быть лучше меня. Каждая клеточка моего тела наполнялась самоуверенностью и злостью. — «Прихлопни ее, как букашку!» — хихикает альтер — эго. — «Уничтожь ее, сломай, покажи, что такое боль!» И ноги уже делаю шаг вперед, ногти впиваются в ладонь, знакомый мелодичный бас в голове требует крови, жаждет услышать треск ломающихся костей. Неправильная. Испорченная. Сломанная. Но нельзя. Остановись. Не сейчас. — Что ты мне сделаешь? — гостья продолжает провоцировать, но в ответ получает лишь очередную ледяную усмешку. — Я сверну тебе шею, — и немного тише, подойдя слишком близко, — при первой же возможности. — Прекратите! — между нами возникло лишнее тело, разряжая атмосферу, пытаясь спрятать от моих глаз, то, как напряглась девушка, нервно сглотнула, неосознанно отступая, чувствуя опасность, ощущая угрозу. — Ксани, это моя девушка — Венди Бэйт, — Натан кивает в мою сторону, — Вен, это моя сестра — Александрин Скил. — Думаю, мне лучше уйти, очевидно, вам есть, о чем поговорить. — спокойствие и лед в голосе поразил даже меня, писатель мгновенно среагировал, схватив меня за руку. — Подожди, Венди, пожалуйста, не злись, моя сестра… — Все хорошо. — ярость и желание убивать едва ли скрываются за натянутой нежностью. — Не переживай, Натан, как говориться, в семье не без урода. — Тыыы! Потаскуха рыжая! — Александрин рванула в мою сторону, однако, видимо не ожидая, что я среагирую достаточно быстро и увернусь, едва не вписалась в стену. — При первой же возможности, Ксани. — напоминание тихим шепотом, почти беззвучно, но не менее насмешливо, девушка открыла было рот, очевидно, для нового оскорбления, но хлопнувшая перед ее носом входная дверь ясно дала понять, что мне до этого никакого дела нет. Позади слышится ругань, Натан вылетает из квартиры и в последний момент успевает заскочить ко мне в лифт. — Венди, пожалуйста, послушай, я не знал, что она приедет… — Я же сказала, что не злюсь! К счастью, Скил жил не так уж далеко от меня, не сбавляя настойчивого шага, я целеустремленно шла в сторону своего дома. Все это время Натаниэль пытался придумать оправдание для госпожи Дуршлаг, которая, должна признать, скорее позабавила меня, нежели оскорбила. Чем ближе я была к уже родной квартире, тем больше Скил напоминал надоевшую муху, отогнать которую была практически невозможно. Раздражение прятать было все сложнее, казалось, даже писатель начинал его ощущать, но что делать, если так вышло, если человек, с которым ты мог быть счастлив вызывает едва ли не отвращение?! Но ты же слишком слабая, слишком наивная и жалкая, чтобы так просто его отпустить, слишком трусливая, чтобы взглянуть в карие глаза и подтвердить уже давно назревающую истину «Все кончено!». Но что будет потом? Что случится, когда вампир вновь исчезнет из моей жизни? Когда с Кремено будет покончено, когда Книга Жизни будет закрыта и все четыре всадника займут свое место? Я вновь останусь одна. Неправильная. Испорченная. Сломанная. Руки неосознанно коснулись шеи, пусть я не видела алую нить, но знала, что она существует. Как можно проводить время с Натаниэлем, верить в то, что между нами что-то может возникнуть, искать хотя бы намек на симпатию и молить о том, чтоб не стошнило от очередного поцелуя, если судьба раз за разом связывает тебя с другим мужчиной?! Уйдя в свои мысли, я не заметила, как дошли до дома и поднялись на нужный этаж. Писатель все еще пытался вымолить прощения, неужели он не понимал, что причина моего молчания и моей отстраненности не в его сестре, а в нем самом? Просто он не тот. Просто он не поверит и не примет. — Да посмотри же ты на меня! — Натаниэль хватает за руку и разворачивает к себе лицом- Мне надоело разговаривать с собой, Венди! Что с тобой происходит, почему ты опять закрываешься в себе?! Дай мне черт побери шанс понять тебя! Расскажи, что тебя гложет! — Ты не поверишь. — одними губами, вырывая руку и зло смотря в карие глаза. Неправильная. Испорченная. Сломанная. — Уходи, мне нужно время побыть одной. — Одной?! — мужчина уже не скрывал свою злость, признаться, я еще не видела Натаниэля в таком состоянии, писатель быстро преодолел расстояние до двери в мою квартиру, но я преградила ему путь. — Уходи, Натан, правда, у меня нет настроения. — Почему? — Скил сверлит взглядом дверь за моей спиной. — Боишься, что я помешаю тайной встречи с твоим хрен знает, что о себе возомнившем телохранителем?! — Что? — Хватит, Венди, думаешь я совсем идиот? Я знаю, что Кай заходил в наш номер, пока меня не было, а вернувшись, я застал тебя, выходящую из душа! — Думаешь я с ним сплю?! — злость затмевала рассудок и плевать, что мы ссорились на лестничной площадке, что в любой момент могут выйти соседи. Но разве это важно? Разве это имеет смысл? Нельзя пускать Скила в квартиру, тем более в таком состоянии, Шэйн сожрет его быстрее, чем я успею что-либо объяснить. Защитить, ценой надежды на собственное счастье, оттолкнуть, спрятать подальше от Кремено, Натаниэль Скил имеет право на счастье, но достигнет он его лишь в том случае, если меня не будет рядом. Писатель делает шаг вперед, нагло сдвигая меня с прохода, дергает ручку двери и застывает с отвисшей челюстью. Ну, приплыли… На пороге стоит темноволосый мужчина, нервно поправляя слишком длинную челку, темно-зеленые глаза внимательно изучают Скила: — Госпожа, — Шэйн переводит взгляд на меня, и я едва сдерживаюсь, чтобы не достать пистолет и не застрелиться прям тут, губы чертового упыря были перепачканы, дай Бог не человеческой, кровью, — с вами все в порядке? — А ты еще кто? — Натан щурится, кажется, находясь уже на грани истерики. — Какого черта, Венди?! Почему у тебя дома какой-то мужик? Почему, черт побери, вокруг тебя вечно какие-то мужики?! — Госпожа, — гуль делает шаг вперед, не обращая внимания на разгневанного писателя, — этот человек очень зол, если хотите, я… — Не смей меня игнорировать! — Натаниэль хватает Шэйна за плечо и резким движением вынуждает кременианца повернуться к нему. — Отвечай, кто ты?! В чем у тебя рот перепачкан, это кровь?! — Скил поворачивает голову ко мне. — Вызывай полицию, Вен, он может быть как-то связан с… — писатель не договорил, дернулся уставившись на гуля, в глазах которого теперь то вспыхивали, то погасали алые искры. — Прекратите, господи! — я положила руку на плечо упыря, тот хмурится, немного отходит от писателя, нервно поправляет челку, пряча за ней шрам, видимо, комплексы старого доброго Шэйна начинают потихоньку возвращаться. — Все хорошо, не волнуйся, это Натаниэль, он не причинит мне вреда. Скил поджимает губы, явно подбирая слова для очередной триады, но глубоко вздохнув лишь тихо выдает: — У него на губах кровь! — Не неси чушь, Натан, — закатываю глаза, бережно вытирая рукой губы гуля, — ты что полагаешь, что он кого-то убил и сожрал живьем, серьезно? — наигранный смешок выходит вполне натурально, по крайней мере этого оказывается достаточно, чтобы Скил хоть немного расслабился. — Это всего лишь кетчуп, верно, Шэйн? Кременианец растерянно хлопает глазами, я едва заметно киваю головой, гуль повторяет мое движение, затем поворачивается к Скилу и дублирует кивок, но уже более уверенно. — Хорошо, а теперь, пожалуйста, вернись в квартиру, я попрощаюсь с Натаниэлем и приду. — Да, госпожа. — гуль немного неуклюже кланяется, бросает, казалось, даже искреннее «простите» писателю и исчезает за дверью квартиры. — Кто это, твою мать?! — уход кременианца ничуть не успокоил Скила, писатель выглядел уже откровенно хреново, глаза испуганно бегали из стороны в сторону, волосы находились в полнейшем беспорядке, лицо покраснело, а у виска были заметны капельки пота. — Мой очень дальний родственник, — устало вздыхаю, — у него сейчас большие проблемы, он частично потерял память после аварии. — ну, почти правда же, — отец попросил позволить ему пожить в моей квартире, пока я отсутствовала. — И почему ты мне ничего не сказала?! — Я не видела в этом смысл, — демонстративно фыркнув, подошла к двери, давая понять, что разговор пора заканчивать, — надеюсь, в сексе с родственником ты меня подозревать не станешь. — Венди, черт побери, да я же волнуюсь! Я люблю тебя и…. — Любишь ли? — ледяная усмешка, брошенная из-за спины, писатель делает несколько шагов назад. — Нам стоит отдохнуть друг от друга, мне — разобраться со своими делами, а тебе с чувствами и сестрицей. Мне жаль, что все в итоге привело к этому, я устала и, если у тебя больше нет жизненно важных вопросов, я пойду. Скил успел лишь едва заметно кивнуть головой и входная дверь в ту же секунду захлопнулась, оставляя писателя одного на лестничной площадке. — «Так будет лучше!» — уверяет разум. — Госпожа, все хорошо? — кременианец стоит в прихожей, переступая с ноги на ногу, пряча глаза за челкой, которая, почему-то сейчас ужасно раздражает. Подхожу к гулю и зачесываю ему волосы назад, замешкавшись лишь на секунду, рассматривая жуткий шрам. — Тебе незачем прятаться, это не недостаток, Шэйн, а часть твоей индивидуальности, при каких бы обстоятельствах ты не получил этот шрам, не воспринимай его как наказание. Удивленный упырь кивает головой, но стоило мне убрать руки, как, очевидно на автомате, его пальцы вновь начали укладывать волосы на место. — Подстригу! — шутливая угроза вызывает искреннюю улыбку, как у кременианца, так и у меня. — Если госпоже Венди не противен шрам, и она желает смотреть на мое лицо, то я сделаю все, чтобы бросить привычку прятать его. В который раз стоит поразиться тому, как легко мне стало общаться с созданиями Кремено, будь то оборотень, келпи, гуль или даже, чего уж тут мелочиться, вампир. Пусть наши с Каем стычки всегда заканчиваются хреново, мы вечно ссоримся, стараемся задеть друг друга, а то и вовсе теряем контроль, но все это было проще, честнее и искреннее, чем обычный разговор с кем-то из «просто людей». И неосознанно приходиться задаваться вопросом, смогу ли я продолжить свое существование без всего этого, и к чему это впоследствии может привести.