***
Рин и правда нашелся на крыше. Когда Кимико выскочила на промозглый ветер, мгновенно покрывшись мурашками, то сразу увидела его спину. Он сидел недалеко от края, смотря куда-то вдаль. Красный чехол лежал рядом. На улице была не та температура, чтобы думать о вечном вот так, в школьной форме, но, кажется, Окумуре все равно. Кимико сделала шаг вперед, приоткрыв рот, да так и остановилась. Она точно почувствовала, что он услышал ее. У него хороший слух, она знает. Но еще она… не знает, что сказать. Его свисающее с подобранного к груди колена запястье все еще было заметно покрасневшим от святой воды. — Рин… — все же смогла еле слышно позвать Кимико, чувствуя кость поперек горла. — Можно с тобой поговорить? — Зачем? — перебил он неожиданно резко. Рин чуть повернул голову, посмотрев на девушку. Его лицо было жестким, а глаза смотрели холодно. Кимико стыдливо обхватила себя за плечи. Кажется, ее поступок оказался куда ужаснее, чем она думала. Но ведь и он-то!.. — Я просто хочу сказать, что… И вдруг Рин рывком встал на ноги, не дав договорить. Кимико осеклась, глядя, как он подхватил с собой чехол и неожиданно внезапно оказался напротив, нависнув тенью и загораживая собой небо. Ему осточертело. К слову, Мефисто об этом точно узнает и открутит ему голову, но это будет потом. А сейчас у Рина нет никакого желания тонуть в лицемерии и очередном разочаровании. Вспыльчивый, неусидчивый, опрометчивый, не думающий головой и живущий одними инстинктами — какой уж есть, другим не будет! Поэтому в следующий момент юноша сжал гарду Курикары сквозь ткань, упершись в нее большим пальцем, и заставил меч на миллиметр выйти из ножен. Синие всполохи объяли тело. Кимико ожидаемо отшатнулась, врезавшись спиной в выход на крышу. Как предсказуемо. Не важно, о чем там она решила поговорить или даже, может, извиниться, что не хочет больше с ним общаться — Кимото вежливая, наверно, совесть заела, раз даже нашла его. Но к черту, в самом деле, к черту, к Дьяволу, к Сатане, и к остальному! Его всё это жутко достало. Если она усомнилась в том, что увидела там, ночью, то он напомнит. Пусть рассмотрит сейчас. Но тут… — С-слушай, погоди! Если я тебя прямо совсем достала — просто скажи! Я, наверно, перегнула палку с этим яоем и фанфиками — так ты вроде не против был! Извини, больше не будут так шутить! А если танцевать не хочешь — так тоже л-ладно, не велика потеря, я же все равно решила провалиться! Просто сказал бы, что надоело это всё, калечить-то зачем?! — затараторила она перепугано. Повисла пауза. Хорошая такая. Добротная. Кажется, даже огоньки на секунду зависли. — А? Что… Что. Она. Несет? — С чего ты… взяла, что я хочу тебя покалечить? Кимико так и застыла, выставив перед собой ладони и вжавшись в дверь. Ее волосы упали на глаза. А затем указательный палец правой руки, подрагивая, чуть вытянулся, указывая ему в грудь. — А в-вот это тогда… зачем? Рин опустил голову, не понимая, на что она показывает. Дошло секунд через пять. В его рубашке, пиджаке и галстуке не было ничего примечательного, а значит… — Ты думаешь, я сжечь тебя решил? — поразился он такого вывода. Она совсем его чудовищем видит?! Настолько?! Кимико так и не подняла головы, словно подтверждая догадку. Рин стиснул зубы, ужаленный сим предположением. Вот как, да? Здесь ему стоило просто все послать. Можно даже грубо. Он не ожидал от Кимико такого. А потому шагнул ближе, давя внутри острые иголки, и стремительно протянул горящую руку к девушке. Пусть узнает напоследок, какое он чудовище. — Что ты?! Не надо, пожалуйста! Рин!.. — Кимико попыталась дернуться, зажмурив глаза, но парень был быстрее и перехватил ее запястье. Почему?! Что, зачем?! Нет-нет-нет!.. Съежившаяся от страха девушка стиснула челюсти, готовясь получить ожог или, чего еще хуже — потерять руку, когда Рин схватил ее. Но… проходит секунда, две, десять, а… ничего не происходит. Нет ни боли, ни запаха горелой плоти. Лишь чувствуется чужая кожа на запястье. Кимико медленно открыла глаза. Пальцы Рина все еще были объяты синим огнем. Но с ее рукой ничего не происходило. Совсем. «Почему?», — не поверила глазам Кимико, пораженно распахнув ресницы. — «Почему мне не больно? Получается… это всё неправда… он и тогда?» — Уходи, — тихо произнес Рин и разжал пальцы, не дав прийти в себя. Кимико нерешительно вскинула глаза выше и наконец-то решилась посмотреть в лицо сына Сатаны. В тлеющих из него язычках пламени он выглядел чрезвычайно бледно, а глаза и правда посветлели, сверкая красными искорками. Но даже так было видно, что в радужке — человеческие эмоции. В них не было гнева или дикости. В них была только усталость. И боль. В следующий момент пламя погасло, а Рин отвернулся. Он ушел к краю крыши и сел обратно. Кимико посмотрела на свое запястье. Ничего. Даже кожа не покраснела. «Какая же я дура, получается», — девушка поджала губы, стиснула кулаки, а потом сдалась. Ее руки упали вдоль тела, пальцы разжались. А в груди, как пилой прошлись, сточив ребра так, что они вонзились в легкие. Даже, если это опасно. Даже, если она потом пожалеет. Даже, если он сказал. Сейчас она не хочет уходить и оставлять всё, как есть. — Прости! — виновато выдохнула Кимико, нерешительно подходя к сгорбившейся спине. — Я… правда испугалась, — добавила она в темный затылок. Рин вымученно прикрыл веки. Рано он обрадовался пятью минутами назад, совсем наивняк. Подумал, что раз она его прикрыла и влезла, а потом пришла сюда, то… Он скомкал в пальцах ткань на рукаве пиджака и плотно сжал зубы, услышав ее последнюю фразу. Зачем она говорит это ему вслух? Думает, он не понял? Почему еще не убежала?.. И тут до него дошло. «Ах, точно. Я и забыл». — Знаю, — бесцветно согласился он, глядя перед собой. — Я понял. Не переживай — я выступлю с тобой, если нужно. Я же обещал помочь. Кимико удивленно заткнулась. «Выступит? О чем он?» — Погоди. Ты думаешь, я из-за конкурса потащилась тебя искать?! — ошарашенно развернулась она. — Разве нет? — равнодушно произнес Рин. «Осталось-то три дня, кажется. Кимико вряд ли за такое время успеет кого-то найти и обучить. Вот и выбора у нее нет. Поэтому она и пришла», — сделал он выводы. — Я не буду тебя подставлять или чего еще. Я держу обещания. Позади раздались шаги. Но почему-то не в сторону выхода. — Окумура, ты дурак? — вдруг раздалось над ухом. Парень резко повернулся. И аж отшатнулся от того, насколько неожиданно близко лицо Кимико оказалось рядом. В юношу уперся крайне внимательный хмурый взгляд. Да только дистанция, сокращенная добровольно, не подходила только что произнесенным словам. — Подожди. Ты же сама… только что сказала, — чуть не завалившись на бок, промолвил он медленно. — Что испугалась. — Конечно, я испугалась! Нахрена было так делать?! — возмутилась она. — Как… так? — совсем растерялся Рин. Кимико сделала странный жест пальцами, пару раз пытаясь что-то сказать, но в итоге просто всплеснула руками, обозначая нечто неописуемое. — Гореть, блин! Откуда я знаю, как называется?! Это стремно, знаешь ли! И не делай сейчас такое лицо обиженное — нормальные люди именно так и реагируют на вот это вот всё! Ты в курсе, что обычного огня тоже обжигаются?! Я откуда должна была догадаться, что твой огонь какой-то навороченный анти-ожоговыми настройками?! Ты, сволочь, и слова не сказал! Так нахрен так пугать было?! Черт, да каких только кошмаров я не начиталась из-за этого! Но мне всё равно стыдно, поэтому я пришла извиниться, а ты сваливаешь и не отвечаешь на звонки, и сейчас ведешь себя, как… как… — что она хотела там сказать — не понятно. Вместо этого Кимико перескочила эпитет и выпалила: — Не хочешь со мной больше общаться, так и скажи! Без вот этого… этого вот!.. Воспылания! Из всего этого монолога на повторе почему-то заедают такие глупые выражения, как «анти-ожоговые настройки» и «воспылание». И понимание, что его обозвали сволочью с подтекстом «болван обыкновенный». Рин медленно сел обратно. Он прокручивет в голове, то, что сейчас сказала Кимико, но разум отказывался это принимать. Она… не должна такого говорить. Не должна быть здесь. Извиниться? За что? Это он не хочет с ней общаться? Что вообще?.. Осознание накатывает так медленно, словно небо падает на голову тяжелыми облаками. Обволакивает с макушки до плеч, давит непосильным желанием поверить, что он расслышал и понял всё правильно. И тут Окумура вздрогнул, почувствовав прикосновение. Тепло кольнуло меж лопаток, а табун мурашек пробежался по позвоночнику. Кимико села рядом, прямо за спиной, и чуть привалилась… нет, не чуть — прижалась всей спиной. Доверительно. Словно не боялась его касаться. — Прости, — он по голосу услышал, как она виновато подобрала к себе коленки. — За то, что выкрикнула тогда. И за вчера. Наверное, тебе не приятно со мной после такого разговаривать. Не может такого быть, но… Но прикосновение к спине не мерещится. Ком встает в горле колючим ежом. — И плевать на этот конкурс. Не хочешь — не надо. Я же сказала тебе, что если передумаешь, можешь уйти. Просто, ну… — Кимико уткнулась носом в колени, сжавшись в комок. — Если это возможно, я бы хотела остаться друзьями. Прости еще раз. Ты правда мне нравишься. Сердце где-то дало кульбит и кувыркнулось в груди. Шея и скулы вспыхнули без всякого огня. И то, как приятно согрелся позвоночник — уже явно не в его воображении. А эти слова — точно ему? Она в своем уме такое говорить? Так просто! Кимото там головой в переулке не приложилась?! Рин сам не понял в какой момент начал разворачиваться от этих слов, забыв, что Кимико прислонилась к его спине, и в следующее мгновение оказался в еще более нелепо-неловком положении. Потому что потеряв опору девушка удивленно ойкнула и… свалилась затылком ему на колени. Светло-карие глаза хлопнули ресницами, вдруг вместо края крыши увидев небо. Рин завис, не зная, как отреагировать, что ответить и куда деть руки. Кимико моргнула. И еще. Но почему-то не спешила соскочить с его коленей. Даже, если до нее долго доковыливало — через полминуты были побиты все рекорды возможности осознать это. И тихонько зажегся внутри тлеющий огонек, что это — не ложь. — Ты правда пришла не из-за конкурса? — проскребя подушечками пальцев по каменной поверхности, тихо спросил Рин, отчего-то вжав голову в плечи и отведя глаза. — Правда. Кимико чуть повернулась, перекинув взгляд с неба на его лицо. Рин поджал губы, услышав ответ, и ощущая смущение от ее положения. Кимото вообще странная. Со своими прибабахами и чудными жестами, это Окумура давно заметил, но даже для нее это, должно быть, непросто — не сбежать, после всего, что она увидела. Получается, она всё же принимает его? Он верно понял? Поэтому не уходит? — Кимико. — М? — Ты сказала, что испугалась меня. Сейчас тоже боишься? Она вновь посмотрела наверх. Там, в вышине, бесконечной мощью затмили солнце серые тучи. Девушка долго молчала. Где-то подсознательно Рин давно ждал этого разговора в той же мере, в которой молил, чтобы он не состоялся никогда. Но сейчас ответ ему был необходим больше воздуха. Поэтому он ждал, ощущая, как внутри натянулась тонкая струна надежды. Кимико продолжала разглядывать небо. Наконец, она медленно промолвила: — И сейчас боюсь. Струна с тонким скрипом оборвалась. Он закрыл глаза. — Но я боюсь того, кого не знаю, — вдруг добавила она. Рин удивленно посмотрел на Кимико. Девушка неотрывно провожала взглядом серые тучи, словно говорила с небом, а не с ним. — Сейчас я знаю Окумуру Рина, и я не боюсь его, но, может, однажды, я пойму, что вовсе его не знаю, и тогда испугаюсь… Экзорцист совершенно запутался, пытаясь понять, о чем она говорит. — И сейчас мне это не важно. Возможно, потом я пожалею, но если сейчас ты тот, кто есть на самом деле, то мне не страшно. Она перевела взгляд с неба на него, но в них еще отражалась отчужденность. Увидев полное замешательство парня, Кимико засмеялась. — Ну, у тебя и лицо! Окумура возмущенно подавился. — Так, теперь, пожалуйста, нормальным человеческим языком мне объясни, что сейчас сказала, — дернув бровью, попросил он. — И что за ахинею ты несла вначале? Я ни слова не понял. — Да в смысле?! Может, я ранила твои чувства своим пристрастием к крепкой мужской дружбе, довела твое гетное сердечко и ты решил от меня избавится! — Ты всё еще несешь ахинею, извращенка… «Я так понимаю, вставать она не собирается», — подумал юноша, пытаясь не разглядывать девушку, но у него не получалось. В последний раз в ее глазах блестел ужас, а теперь в них сверкают искорки веселья, хотя говорит она по прежнему с ним. Это заставляло смотреть на нее и смотреть, борясь с желанием протянуть руку, чтобы прикоснуться. Наверное, сделай он так — она поймет его неверно. Хоть и сказала, что он ей нравится. «Вот же черт. Нашла, что брякнуть, бестолковая. Даже друзьям такое не говорят, вообще-то». — Ты правда не злишься на меня больше? — робко спросила Кимико. — Я вообще на тебя не злился, — отведя глаза в сторону, прошептал Рин. И тут, словно добивая итак нестабильное нервное состояние сына Сатаны на сегодня, к щеке прикоснулись холодные пальцы. Парень замер. — Тут же был след, — удивилась Кимико. — От той воды. Рин поджал губы, стекленея взглядом. — На мне… быстро все заживает. — Больно было? — Терпимо. Она подалась ближе, заставляя и без того трепыхающееся сердце вздрогнуть. — Святая же, да? Поэтому обожгла? — Да. Поэтому, — еле слышно выдавил он. — Жутко, да? — даже не вопрос. Утверждение. — Немного… странненько, — уклончиво ответила Кимико. И вдруг вскочила. По коленям сразу прошелся холодок. — Погоди, а что твоя рука?! — Рука? — не понял Рин, вскинувшись. — Там же столько крови было! — девушка перехватила его за левую ладонь, подтянув к себе. — А, это… — он споткнулся на полуслове, чувствя, как Кимико провела ладонью по его запястью. — …тоже зажило. Я же сказал. «И как она запомнила?», — пронеслось в голове. Она думала об этом? Неужели, беспокоилась? Мысли осеклись. Рин заметил повязку на запястье Кимико, пока та терзала рукав его пиджака. Плечи испуганно дрогнули. Медленно перехватив девичьи пальцы, Окумура осторожно поднял руку Кимико на уровень глаз. Рин точно помнил, что сбежавшая тварь не коснулась девушки, а значит оставался только один персонаж того вечера, способный нанести такой отпечаток. — Это что… я сделал? — сглотнув, тихо спросил он. Кимико поджала губы и промолчала. Кажется, он угадал. Вот кретин, а если бы сломал?! Рин ненавидел себя, когда причинял кому-то боль. Случайно, не нарочно, поддавшись минутному гневу или забыв о своей силе. Он знал, какой ущерб мог сотворить, а потому срываясь в любой раз — корил себя сутками напролет, что вновь не сдержался. Даже, если это выходило абсолютно по независящим от него обстоятельствам. Огромный синяк на тонком девичьем запястье точно повторял размер его ладони. — Прости, я иногда забываюсь, что... тогда не думал об этом... Сильно болит? — Да не, уже всё прошло, — отмахнулась Кимико. Болело — пипец как. Но то, с какой виной в глазах об этом спросил Рин, в жизни правду сказать язык не повернет. — Не переживай. Слушай, пойдем, а? Тут ветер такой… Кимото что-то еще говорила, пока тянула его за собой подняться, поправляла за ухо лезущие от этого самого ветра волосы в глаза, и улыбалась. Но не выпускала, пока не заставила пойти за ней. Рин ощутил, как ком встал поперек горла, мешая дышать, а в глазах по-детски защипало. Наверное, ему не стоило так делать. Но он не выдерживал своих чувств и топящей его благодарности за это маленький жест, имеющий для него огромное значение. И пусть за то, что он сейчас сделает, можно получить подзатыльник или какую-нибудь ехидную шуточку, но ему было это необходимо. Просто взять еще немного обычного тепла и почувствовать себя человеком. Кому-то нужным. Побыть тем, от кого не отталкиваются в отвращении и страхе просто потому, что другой. Когда-нибудь Рин перестанет быть таким чересчур эмоциональным и близко принимающим все к сердцу. А еще не контролирующим свои секундные порывы, идущие откуда угодно, но точно не от переизбытка здравого смысла. Но не сегодня и не сейчас. — Кимико. Девушка обернулась. И ошарашенно покачнулась, когда парень вдруг дернул ее за край рубашки и обнял. — Спасибо, — донеслось еле слышное в макушку. Кимико молча дышала в чужую грудь, растерявшись. Она почувствовала значение этого почти беззвучного «спасибо» от сына Сатаны. Всё поняла, а потому не стала ничего говорить или отстраняться, пока он сам не отпустит. Кимико еще хорошо помнила безысходность, охватившую ее в окружении его одноклассников. Чувствовала остатки этого ядовитого безразличия, одиночества и страха, волочившееся за именем Окумуры. Были ли у Рина друзья, которых он мог также обнять? Был ли у него хоть кто-то по эту сторону, понимающий его чувства? От Окумуры пахнет дождем и почему-то лавандой. Его сердце бьется точно так же, как и ее, а грудь вздымается от дыхания, как у обычного парня. А еще… Парень дернулся, почувствовав, что ладони Кимико вдруг скользнули по талии и бокам. — Ой, какой ты тепленький! — восторженно раздалось под шеей, а девичьи пальцы нырнули под пиджак, обвив поясницу и прижались ладонями между лопаток. — Че-чего ты делаешь?! Щекотно! Рин от неожиданности споткнулся и они влетели в стену. Кимико тесно прижалась к нему грудью, навалившись сверху. Екнув, сердце опять сделало какой-то долбанный кульбит и начало сбоить. Парень жутко покраснел, давясь воздухом. Рин не ожидал, что Кимико опять его не оттолкнет за такой странный жест, но еще и отдаст его в ответ. Это было приятно, но… еще очень… очень волнительно. Сердце стучало, как бешеное. Да его вообще девушки не обнимали вот так вот! Бойцовкие заломы шеи Шуры не в счет. Долгая молчаливая пауза перекрывалась лишь дыханием и биением сердца. Это его, собственное, так стучит? Кажется, он сейчас спятит, не зная, куда деть руки. — Опять немного неловко, да? — раздалось под шеей, щекоча подбородок. «Немного». Да. Самую малость. Рин выдавил странный мычащий звук. Ладони Кимико выскользнули из-под пиджака. Она отстранилась и сконфужено почесала затылок: — Ты извини. Я с детства из-за танцев привыкла к тесному контакту и тактильности. Хоть и бросила, привычка осталась. Мне частенько говорят, что я слишком лезу в личное пространство. «Вот оно что», — понял Рин, посмотрев на виноватую улыбку. Так вот в чем дело. — Если чего буду, ну… перебарщивать с этим — ты скажи, ладно? — Н-ничего. Всё нормально, — пробормотал парень, кашлянув в кулак и надеясь, что не сильно морда-лица покраснела. То ли легче от этой новости, то ли разочаровывающе — не понятно. Если Кимико так тянулась к нему просто потому, что это было для нее все равно, что пожать руку, он, конечно, не против. Но как-то даже немного обидно, что дело лишь в привычке. Хотя, чего он там успел размечтаться? Еще с утра думал, что они даже разговаривать больше не будут. — Замерзла, что ли? — заметив, как Кимико растирает себя за плечи, спросил Рин. — Ну так не май. У меня еще и рубашка сырая, — проклацала зубами девушка и правда заметно побледневшая. Стоило Кимико это сказать, как парень снял с себя пиджак и накинул ей на плечи. Девушка удивленно вскинулась, чувствуя, что Окумура шагнул ближе и стянул края своего пиджака, укутывая ее. В этом жесте не было ничего такого, но Кимико покачнулась на месте, чувствуя, как скулы кольнуло. Пиджак был таким же теплым, как и сам хозяин. Девушка отчего-то слишком робко кивнула, пробормотав «спасибо», и осторожно влезла в рукава. Пиджак Рина оказался ей большим, закрывая даже пальцы, но от этого в нем было только теплее. — Так ты, ну… придешь вечером? — осторожно спросила Кимико. — А можно? — неловко потерев шею, пробормотал Рин. — Чего нельзя-то? — она улыбнулась. В этот момент раздался звонок и Кимико всполошилась. — Ой, блин, через пол корпуса бежать!.. Ладно, встретимся у ворот тогда! До вечера! С этими словами Кимико умчалась, смешно взмахивая длинными рукавами его пиджака. Рин остался на месте. Его звонок начавшегося урока не беспокоил. Он слишком часто пропускал занятия, чтобы на это реагировать. — До вечера… — с опозданием пробормотал Окумура в пустоту. Несмотря на сквозняк из приоткрытого выхода на крышу и угнанный пиджак, холодный ветер не мог пробраться ему в душу. Рин машинально коснулся рубашки на груди. К счастью, святая вода не долго действовала, быстро утрачивая свои способности при контакте с кислородом, как дешевые духи, поэтому еле ощутимая влага, оставленная с одежды девушки, больше не жгла. Но если бы и обжигала до сих пор — он бы промолчал, пока она его обнимала. Ты правда мне нравишься «Вот же блин». — Думай, что болтаешь, извращенка… — пробормотал Рин себе под нос, ощущая, как вновь заалели скулы. Он сильно сжал переносицу пальцами, заставляя себя выкинуть это из головы. Получалось не очень.***
А ворвавшаяся в класс с пятиминутным опозданием Кимико и вовсе забылась, и не успела стереть с лица глупую улыбку. Как и снять заметно большой надетый на ней пиджак, при том, что ее собственный висел на спинке стула. И если другие не сильно обратили на это внимание, то Мисаки и Чиса вперли в Кимото недобрый подозрительный взгляд. «Кажется, я влипла», — впав в каплю, нервно подумала Кимико. Проходя к месту, она тщетно делала вид, что ничего не заметила, и пыталась унять изогнутые вверх уголки губ. До конца урока пиджак Рина Кимико так и не сняла.