Доверься мне

       Ночью Кимико совсем не спала, а утром и сама не помнила, как добралась до Академии. В ее голове стоял гул, ладони потели, ноги шагали с трудом, плечи словно сдавило невидимыми тисками, вот-вот сломающими позвоночник от напряжения. Сегодня не было занятий, однако Академия полнилась учениками — в такой школе все мероприятия проходили шумно. И было очень необычно пару раз в году озираться на то, как по коридорам ходят ребята в разной повседневной одежде, а не в единой школьной форме. Но сегодня от этого Кимико стало только хуже.        Она нарочно пришла на час пораньше, чтобы заставить себя привыкнуть к этой атмосфере, однако теперь, стоя среди потока суеты, осознавала — идея оказалась провальной. Ей не поможет, приди она и на три часа раньше.        Кимико вздохнула и направилась в корпус, где находилась сцена для больших мероприятий, прошла в выделенные для конкурса помещения и гримерки и, выбрав самую дальнюю, маленькую и пустую, сняла верхнюю одежду и сползла вдоль стены прямо на пол. Да так и отключилась по ощущениям, будто севший телефон.        Сколько прошло минут, Кимико не знала. Очнулась от того, что кто-то постучал.        — Кимико, ты здесь? — в гримерку просунулась голова Чисы.        Девушка с трудом возвела на нее страдальческий взгляд.        — Здесь…        Чиса внимательно посмотрела сначала на девушку, а потом обвела взглядом гримерку.        — Этот еще не пришел? — шепотом спросила она.        Пытаясь понять, кого подруга имеет в виду, Кимико нахмурилась.        — Ты про Рина? Нет, не пришел.        Чиса еще раз оглядела гримерку и, убедившись, что подруга одна, закрыла за собой дверь. Недовольно оглядев Кимико, Чиса набрала воздуха в грудь и начала говорить. Кимото закрыла глаза, заранее зная, что та скажет. Три дня назад они уже успели поцапаться с Мисаки, а теперь и вторая подруга выбрала крайне неподходящий момент усугублять накалившуюся ситуацию.        — Слушай, я хотела сказать…        — Только не начинай! — ощетинилась Кимико. — Мы с тобой подруги с поступления, и я не хочу выслушивать от дорогого мне человека претензии по поводу выбора моих друзей! Сегодня и без того тошно!        — Кимико, как ты не понимаешь? — рыжеволосая Чиса подошла вплотную к Кимико и легонько встряхнула ее, положив руки девушке на плечи. Она посмотрела ей прямо в глаза и умоляюще изогнула брови. Кимико же упрямо отвернулась.        Они втроем с Мисаки и Чисой стали лучшими подругами практически сразу: с первого учебного дня в Академии. За пару лет их дружба перенесла многое. И вот сейчас слышать от девчонок такое — было, как ножом в спину. Они ведь и без того прекрасно знали, насколько Кимико тяжело будет заставить себя выступить — зачем сейчас-то?        Когда девушка прикрыла собой Окумуру от святой воды, слухи быстро расползлись. Конечно, всех больше впечатлило то, как задымилась кожа сына Сатаны, чем факт того, что затеявшие это идиоты сотворили такое, даже не задумываясь о том, какого это! Собственно, потом Кимико опоздала на урок, припершись в пиджаке Рина, и отрицать, что в потасовке была именно она, да еще и на стороне парня-демона, стало бессмысленно: в тот день они втроем и поругались уже всерьез.        Да, Кимико понимала, что подруга из нее, мягко говоря, никудышная — не всякий выдержит ее резких перепадов настроения и периодической замкнутости от мира, когда она зарывалась в свои тайные увлечения. Да и Мисаки со своей чрезмерной опекой и обидчивостью тоже, порой, не сахар. Миниатюрная добрая Чиса была тем самым ключиком равновесия, державшим этот баланс между всеми тремя. Ссоры у них бывали, конечно, но девочки хорошо узнали друг друга и старались не конфликтовать, вплоть до пропуска мимо ушей резких слов и восприятия их, как чего-то естественного, сказанного на эмоциях, без злобы. Но не сейчас. Не в этом случае.        Кимико отстранилась.        — Я в состоянии решать с кем мне общаться, — холодно сказала она.        Потому что сейчас то, что говорили Чиса и Мисаки, заставляло Кимико разрываться на две части. Подруги боялись Окумуру, и не просто — они его презирали, кажется, еще за происхождение, а потом этот инцидент с синяком и остальным… Поначалу Кимото закрывала глаза и уши — каждый волен думать по-своему. В конце-концов, они ведь беспокояться за нее. Было даже что-то вроде угрызений совести по поводу взаимного отдаления, но ее подруги к этому давно привыкли: Кимико могла пару дней вообще трещать без умолку, каждый вечер заскакивать на чай, а потом резко сводить все общение к минимуму и пересекаться лишь на занятиях. Это было чем-то нормальным в их общении. Однако, вскоре, они все настойчивее стали говорить ей о том, что водиться с демонами — ни к чему хорошему не приведет, что Рин — зло, и тому подобное, и Кимико начала злиться на подруг. Она не любила, когда ей пытаются манипулировать. Рин тоже был ее другом и, как ни крути, в отличии от стадной боязни остальных, ему было по-настоящему тяжело. Мало того: на деле «зло» безобидно клевало над собственными тетрадями у нее дома, вкусно готовило и беспокоилось накосячить в деле, которое нафиг ему не сдалось, просто потому что пообещал. Поэтому Кимико не собиралась поддаваться на чужие провокации в таком тоне, вроде «или он, или мы», пытаясь вернуть всё как было до. До всего этого сумасшедшего дома. Она желала показать подругам обе изнанки и достучаться с этой правдой.        Но они не понимали, не хотели — совершенно категорически — слушать в ответ.        — Кимико, — не могла угомониться Чиса.        Их прервал стук в дверь. В гримерку зашел кучерявый паренек во фраке ведущего.        — Жеребьевка! — нараспев протянул он, протягивая девочкам полями вверх черную шляпу, на дне которой были сложены бумажки с номерами выхода.        Кимико покосилась на отвернувшуюся подругу и, поджав губы, подошла к ведущему. Черная дыра котелка поглядела на нее выжидающе, заставляя почувствовать головокружение от волнения, которое ненадолго сбил приход Чисы. Кимико запустила руку в шляпу, не глядя вытянув сложенный листок.        «Только не первый, только не первый, пожалуйста. И не второй. И, лучше, не третий…», — взмолилась она, чуть ли не зажмурившись.        — Оке-е-ей! Какой номер? — парень взял шляпу подмышку и вытянул из кармана блокнотик, а из-за уха погрызенный карандаш, и выжидающе уставился на участницу.        Девушка незаметно сглотнула и развернула бумажку. Облегчение прокатилось по телу.        — Двадцать один.        — Угум, имя? — ведущий посмотрел на нее из-под густой челки.        — Чего имя? — стормозила Кимико.        Паренек закатил глаза.        — Твое имя, твое. И парня твоего.        — Нет у меня парня, — смутилась она.        — Ага, со скамейкой танцуешь? — язвительно пробурчал ведущий.        — Ой… К-Кимото Кимико и Окумура Рин, — спохватилась девушка.        — То-то же, Кимото… и как? Окуму… — он споткнулся, не дописав имени, и снова поглядел на девушку, каким-то пристальным взглядом, словно изучая некий необычный экспонат.        — Что? — недовольно поежилась Кимико.        — Ничего, — странно протянул парень, изогнув бровь, и вышел из гримерки.        Наступила недолгая тишина.        Было что-то неловко-обидное в этом моменте. Будто наперед начертавшее, чем закончится этот прерванный разговор. Но Кимико чувствовала, что сейчас права: девочки выбрали вот, совершенно, неподходящий, неправильный и паршивый момент, чтобы давить.        — Чиса, мне надо идти.        — Иди.        Кимико оглянулась на подругу и, вздохнув и медленно подойдя к ней, примирительно обняла за плечи.        — Чи, пойми, он тоже мой друг. И всё правда в порядке, я же сказала вам. Зачем всё это? Давайте сходим куда-нибудь на каникулах и…        Рыженькая девушка грубо отстранилась от подруги.        — Да когда же ты очнешься, Кимико?! Он сын Сатаны, понимаешь ты, нет?! Ты хоть знаешь сколько людей погибло от синего пламени?! И все равно так слепо доверяешь этому… демону! И не перебивай!.. — она не заметила, как перешла на крик. — Посмотри на себя, во что ты превратилась! Ты исчезаешь после уроков, о тебе шепчутся за спиной, а ты все равно проводишь время с этим опасным типом! А еще не ты ли клялась, что никогда не будешь заниматься танцами?! И что же ты теперь вдруг передумала? Нет, я не имею ничего против танцев, но как-то ты быстро сдала позиции, стоило появиться этому Окумуре! Торчишь целыми днями черте-где в его обществе, зная, что он за существо! А на остальных — плевать, да?!        — Чиса! Что ты несешь?! — рассерженно вспыхнула Кимико.        — Нет, Кимико. Скажи мне, чем он тебя околдовал, что ты ему так доверяешь?! Не ты ли сама боялась его? Откуда вдруг такая смелость? А если он тебе навредит? Или кому-то из твоих друзей? Если, кончено, ты еще считаешь кого-нибудь своими друзьями, кроме Окумуры. Мисаки и я переживаем за тебя, а ты будто глухая! Ты в курсе, что ее родная тетя была экзорцистом, не пережившей Синюю Ночь? Нет? Думаешь, она просто так нервничает каждый раз, когда Окумура подходит к тебе? Это реальная угроза! И я не понимаю, почему ты этого не понимаешь?!        — Чиса…        — Мисаки была права. Но я все равно надеялась, что у тебя есть голова на плечах, и пришла. Что же… Вижу, бессмысленно. Поступай, как знаешь! — подруга покрепче перехватила куртку, которую держала в руках, и стремительным шагом пересекла комнату, дергая дверь за ручку. — Только потом не пожалей об этом. Удачи на выступлении, Кимико.        Дверь закрылась с громким хлопком.        Кимико устало опустилась на стулья, потирая виски пальцами. На душе стало паршиво. И вроде всё понятно, и вроде всё ужасно не так. Кажется, на этот раз их разлад не пустяковая однодневная ссора. Девушка со стоном прислонилась к стене. Что-то подсказывало: после каникул Чиса не улыбнется ей приветливо, словно ничего не было, а Мисаки и подавно пройдет мимо. Но, черт, тоже, нашли, что говорить! И когда! Зачем они так?!        Кимико устало возвела глаза к зеркалу напротив. Увидев свое отражение, она поморщилась. Вампиры и то поприличнее выглядят после столетней спячки. Девушка пару раз глубоко вздохнула, успокаиваясь. Она обязательно найдет выход из этой ситуации, просто надо время. Сейчас же нужно сконцентрироваться на выступлении, без которого и так тошно. Она на ногах-то еле стоит, что уж тут говорить о самом танце. Дай Бог хоть одно движение вспомнить!        «Нет, не паникуй!», — приказала себе Кимико, хлопнула себя по щекам и решительно встала на ноги. Надо бы найти Рина, пока он собой всех участников не напугал, и самой продержаться.        Девушка захлопнула за собой дверь гримерки, набирая парня, и быстро прошла по коридору, натыкаясь на однокурсников и бормоча извинения. Но тут вдали раздалось эхо настраиваемой аппаратуры и проверка сигнала микрофона, и старательно сдерживаемый в узде страх сменился настоящим ужасом, что шкребнул по затылку.        Самообладание в миг покинуло Кимико. Она резко остановилось, чувствуя, как внутри всё съежилось.        Прошло четыре года, но ничего не изменилось. Липкий страх опутывает ее все также стремительно, также плотно, как и раньше. Будто всё случилось только вчера. Кимико стиснула кулаки, замерев в темном переходе. Какая же она наивна дура, возомнившая, что переборола хотя бы это.        Тем временем где-то рядом зал грянул оглушительными аплодисментами — на фестиваль собралась почти вся Академия, и голос в микрофоне бойко объявил:        — Итак, дамы и господа! Леди и джентльмены! Добро пожаловать на первый тур!.. — зал снова взорвался гулом одобрения. Ведущий выдержал паузу, ожидая, пока все утихнет, и вновь продолжил. — Сегодня на этой сцене нам продемонстрируют свой талант и смекалку двадцать четыре пары разных параллелей и возрастов! И сорок восемь участников сейчас с волнением ждут своего выхода. Так давайте же встретим их аплодисментами! И первый номер, открывающий наш фестиваль, исполнят для нас — Аюдзава Юми и Ямада Накамару!        Отборочный тур начался.              

***

                     Окумура пытался сделаться как можно незаметнее среди всего этого хаоса за кулисами, что, впрочем, выходило у него лучше, чем обычно. Академия Истинного Креста недостатка в средствах не испытывала, посему все было сделано с изяществом и щедрым размахом. Однако это не мешало вещам и косметике летать из одной гримерки в другую, а участникам носиться туда-сюда, сбивая друг друга с ног. Среди всего этого кавардака Рин честно пытался найти Кимико. Пока безуспешно. Предположив, что гримерка с Кимото будет самой тихой, он, стараясь не выделяться из толпы волнующихся ребят, шел между дверями и прислушивался к воплям в стиле: «Где моя помада?!» и «Кто спер мою тоналку?!», а также редкое: «Как завязывать этот чертов галстук?!». Пока парень успешно сливался с толпой и мысленно усмехался, абсолютно солидарный с этим риторическим вопросом, Кимико как сквозь землю провалилась.        Наконец, он набрел на гримерку из которой не доносилось ни звука. Предварительно постучав, Рин заглянул внутрь, но там никого не было. Однако он заметил на полу сумку Кимико и быстро сообразил, что, должно быть, разминулся с ней по дороге. В этот момент из глубин сцены донесся противный скрип микрофона, а затем бодрый голос нараспев сообщил, чтоб все участники приготовились к выходу на сцену по своему номеру. Рин закрыл дверь гримерки и огляделся. В этот же миг его окликнули.        — Рин! — откуда-то из толпы щебечущих подростков вынырнула напарница. Лицо у нее было бледным, даже в таком темном освещении.        — Я как раз тебя искал, — чувствуя себя странно в такой обстановке, приветливо взлохматил пятерней волосы он.        — Я поняла. Идем, мы двадцать первые, — невзрачно пробормотала девушка и, развернувшись спиной, пошла за кулисы.        Рин непонимающе поспешил следом. Что это с ней?        Где-то неподалеку громко разразился аплодисментами зал — первая пара выступила, словив овации, будто это не школьный междусобойчик, а настоящий концерт со звездами. Рин аж ухо зажал, оглянувшись за огромные шторы, перекрывающие выход на сцену.        Прошло минут десять с начала конкурса. Вокруг царила настоящая движуха. Окумура никогда не участвовал в подобном, а потому с любопытством осматривался, пока мог. Кимико же с абсолютно отстраненным выражением лица сидела на скамейке около старой аппаратуры и декораций, скрытая от невнимательных глаз и, не шевелясь, глядела в пространство. На сцене уже закончила свое выступление семнадцатая пара. И с каждым новым объявлением ведущего девушка становилась все белее, хотя, казалось, что белее уже некуда. Поглазев на все, что смог, Рин принялся бездельно слонялся взад-вперед перед ней. В другом конце, за кулисами, также волновались другие участники фестиваля: кто-то отрабатывал движения, кто-то осторожно выглядывал из-за занавеса, оценивая возможности соперников, кто-то просто сидел без дела или разговаривал с партнером. Окумура вновь обеспокоенно взглянул на Кимико. После того разговора у гримерки, если его, конечно, можно было назвать разговором, девушка не проронила ни слова. Даже ни разу не взглянула на напарника.        А еще Рин обратил внимание, что они единственные с Кимико были одеты как-то… просто. Многие девушки суетились вокруг в красивых платьях или костюмах, на некоторых парнях виднелись смокинги. Конечно, были и участники в подобии спортивного образа, но на их одеждах все равно присутствовали яркие аксессуары или акценты на цвет. Они же с Кимото выглядели как пара, которая спустилась поиграть в баскетбол во дворе: оба в кроссовках, свободных черных штанах и простых тонких серых кофтах. Рин, правда, оставил свою излюбленную цепочку на бедре, но в остальном они чуть ли ни сливались с фоном в окружении других участников. Впрочем, эта странность не так его волновала, как состояние самой Кимико.        Рин покосился на свой браслет-напульсник на ее запястье. Затем украдкой глянул на девушку — та так и не шелохнулась с самого начала.        Ведущий всё объявлял и объявлял, зал улюлюкал и хлопал. Уходящие и возвращающиеся из-за кулис участники сразу же кидались что-то обсуждать со своими друзьями и партнерами.        Прошло больше сорока минут, когда восемнадцатая пара ступила на паркет. Кимико молчала как в воду опущенная. Ни ее привычных напутствий, ни суеты, ни даже ожидаемого: «Не накосячь, пожалуйста, Окумура». Поэтому Рина терзали внутренние сомнения. Он что-то должен с этим сделать? Или это нормальное состояние Кимото? Может, она так настраивается или у нее всегда такой вид перед важными моментами?        Восемнадцатая пара заканчивает выступление, а Кимико все больше напоминает призрак, поэтому в конце-концов Окумура не выдерживает и подходит.        — Кимико? — позвал он.        Девушка никак не отреагировала, лишь продолжила безучастно рассматривать пространство.        — Кимико.        — …        «По-моему, она меня не слышит», — Рин щелкнул пальцами у нее перед носом. Кимото удивленно вздрогнула, хлопнув ресницами.        — Очнись! В чем дело?        Девушка поджала губы и вцепилась руками в края скамейки. Прежде, чем Рин успел истолковать такое поведение, она подняла на него вымученный взгляд и вдруг еле слышно прошептала:        — Рин… Я боюсь, — еле слышно выдавила она.        — Ха-а? Чего боишься? — не понял юноша.        — Боюсь выйти на сцену, — девушка покачнулась на месте и вновь уставилась перед собой невидящим взглядом. — Кажется, я туда не пойду… прости, зря. Мы всё зря делали. Давай снимемся.        — Что?! В смысле?.. Сейчас? Ты шутишь?! Нам через пять минут выходить! — обалдел он.        Рин оглянулся назад. Участники под номером двадцать готовились к выступлению. Они следующие. Нужно собраться, а Кимико сейчас выглядела, как бледная поганка, которая не то, что танцевать — соображать не в состоянии. Окумура запустил пальцы себе в волосы и взлохматил их. Вот это номер вне программы. И что ему с этим делать?        Признаться, парень и сам немножко волновался. Но это было простое волнение перед чем-то новым. Рин любил преодолевать сложные препятствия и этот фестиваль был просто одним из них. Внимание его не пугало. Кимико же, по видимому, была из другого теста. Хотя парень не мог теперь понять: как, в прошлом занимаясь танцами и выступая с детства, можно бояться сцены?!        — Кимико, ты же выступала раньше, почему сейчас боишься?        Она лишь странно мотнула головой. С этим срочно нужно что-то делать. Не зная, как приободрить девушку, он присел напротив нее на корточки.        — Я… Я не знаю. Мне просто страшно.        Она точно что-то недоговаривала. Рин на секунду заколебался, а потом осторожно положил свои ладони на ее цепляющиеся за скамейку руки и ободряюще улыбнулся.        — Все будет хорошо. Почему страшно-то?        — Я дико боюсь… боюсь, а вдруг я чего-нибудь перепутаю? Вдруг я забуду какое-нибудь движение? Мне кажется, что я вообще ничего не помню! — в глазах девушки отразилась паника.        Ее чуть ли не трясло — Рин не помнил, чтобы видел Кимико когда-либо в таком состоянии. Как бы это он тут новичок и было бы логичнее, что он будет о подобном беспокоиться. Что случилось? Как ему выдернуть ее из этого состояния? Им уже пора готовится!        — А еще там столько людей…        — Там все те же люди, которых ты видишь каждый день в школе. Не бойся, — Рин аккуратно сжал ее ладони. Он не знал, что еще сказать в такой ситуации, поэтому сказал первое, что пришло в голову: — Ты ведь самый лучший учитель, не забыла?        — Издеваешься, да? — исподлобья поглядела на него Кимико. — Рин… слушай, давай п-просто забьем на это? Прости, что я такое говорю. Прости, что занимала твое время…        — Я же сам согласился, за что ты извиняешься? — ответил он, выпрямляясь. — Не думай об этом. Ты ведь не одна, я с тобой.        Кимико шмыгнула носом. Парень ободряюще улыбнулся ей, как умел только он — широко, ярко, не пряча своих демонических клыков, что совсем не выглядело как-то отталкивающе. Скорее наоборот. А затем Окумура вдруг протянул руку, легонько щелкнув девушке по носу. И, несмотря на весь свой сарказм, от этого неожиданного действия Кимико моргнула и вдруг почувствовала себя немного лучше. Рин каким-то образом умудрялся поднимать ее упавший дух, просто находясь рядом.        — В конце концов — первое место все равно наше!        — Ну, конечно, как же… — проворчала она в ответ. Оптимист наивный.        Но сама улыбнулась. Стало так легко и свободно, казалось, весь тот груз, что тисками сдавливал плечи, исчез и больше никогда не вернется.        Тем временем зал зааплодировал, что известило об окончании выступления номера двадцать.        Улыбка вмиг сползла с лица. Девушка вновь вцепилась в скамейку.        Рин возвел глаза к потолку.        — А ну, перестань! Сейчас наш выход! — он тщетно попытался отцепить ее от несчастного предмета мебели, растеряв все свои попытки в красноречие. Блин, да какая муха вечно кусает Кимото?! Он совсем ее не понимал! Вот ведь прицепилась, как клещ! В долгое ораторство Рин не умел, а потому тупо решил утащить девушку к сцене: — Не сдаваться же, не попробовав?! Мы столько репетировали! Пошли!        — Я н-не пойду!..        — Кимико! Я тебя сейчас вынесу вместе со скамьей!        — Все равно не пойду!        Окумура тихо выругался.        Ведущий уже начал их объявлять:        — Что ж, замечательно показали себя участники под номером двадцать. Молодцы, так держать! А теперь я приглашаю на нашу сцену участников под номером двадцать один — встречайте!..        — Кимико, прекрати немедленно, нам уже надо быть на сцене! — зашипел Рин.        — Нет, я б-боюсь… Я все забыла… Скажи им, что мы снимаемся с участия! — девушка просто намертво приросла к месту.        Он начал здорово закипать. Не для этого он торчал по несколько часов в зале, чтобы сейчас сдаваться! И никакие мольбы и стенания тут не помогут! Она это затеяла, а теперь в кусты?! Вот уж! Не того тогда в напарники звала! Хрена с два он пересидит тут после своих стараний!        — Вот еще глупости! — с этими словами Окумура просто наклонился и безо всякого предупреждения просунул ладони за спиной и под коленками девушки, и подхватил ее на руки.        Та от неожиданности ойкнула, отпустив скамейку, чем и воспользовался Рин, сдернув ее подальше.        Почти сразу Кимико с паникой вцепилась ему в кофту.        — Что ты делаешь?! Пусти!        — Нам пора выходить. Не пойдешь своими ногами — так и вынесу, — заявил он.        — Сдурел?! Поставь меня!        — Сама пойдешь?        — Рин, пожалуйста!..        Он поставил Кимико на ноги, предварительно отойдя подальше от скамейки и не отпустив ее локоть, показывая, что пресечет любую попытку позорно слинять. Надо ее чем-то отвлечь, встряхнуть. Рин почему-то вспомнил тот день, когда отобрал у нее быстрорастворимую лапшу. Коварный план подкупа мигом созрел в голове.        — Кимото Кимико и Окумура Рин!..        Все сомнения мигом рассыпались прахом.        Кимико ошарашенно замерла, когда парень вдруг обнял одной рукой за плечи и прижав к себе наклонился к ее уху:        — Я посмотрю с тобой любую дичь, какую захочешь. И еще с меня большой шоколадный торт, договорились?        Время как-то странно остановилось. Сердце испуганно трепыхнулось, щеки налилась ярким румянцем, а ухо приятно защекотало.        Кимико ошарашенно застыла вкопанным столбиком, широко распахнув ресницы.        У Рина всегда был… такой голос?        Кимико трясло не на шутку, но почему-то в один миг ее обволокло чувство, что даже если она споткнётся и рухнет прямо посреди сцены — он не даст ей там остаться. Он поднимет, крепко возьмет за руку и также улыбнется, сказав, что всё в порядке. И это был чистый проигрыш. Девушка лишь смогла еле заметно кивнуть и тихо вымолвить, сдаваясь:        — Большой и вкусный?        — Большой и вкусный, — подтвердил Рин.        Он так же быстро отстранился и, не дав Кимико выйти из оцепенения, перехватил ее руку, и они бегом кинулись к занавесу.