***
До жилых кварталов ребята добрались чуть ли не бегом — холод подгонял обоих, подкусывая за ступни. Пытаясь не клацать зубами, Окумура оценивающе поглядел на высокую изгородь и темное окошко второго этажа дома Кимото. Рядом, запрокинув голову наверх, переминалась с ноги на ногу Кимико. — Я всё еще могу сказать матери, что на меня напали какие-нибудь гопники и ты геройски меня защитил. — Три часа назад ты сказала, что за это тебя из дома потом не выпустят. — Это да… — вздохнула девушка. — Зато тебе не придется страдать. — Я не страдаю, — заверил ее парень. — И всё-таки… — К тому же, ты в моей одежде, — напомнил он вдобавок. Кимико открыла рот и тут же захлопнула его. Аргумент красноречивый. — И правда. Неловко получится, — она почесала нос. — И как мы это провернем? Рин прикинул, осматривая растущую как никогда удачно вишню под самым окном. — Давай мне на спину и держись, я залезу по дереву и подсажу тебя к подоконнику. Не так высоко, как я думал. — Звучит так себе, — шмыгнула носом наследница Кимото, нервно прикидывая, насколько вероятно сломать себе шею в довершении этого замечательного вечера. Впрочем, это действительно оказалось куда проще, особенно, если не смотреть вниз и не выцарапывать Рину глаза от паники. Уже стоя на полу в собственной комнате и отдавая сидящему на подоконнике парню его куртку через колыхающиеся в свете луны занавески, Кимико невольно сравнила ситуацию со сказками из книг: прекрасный принц спасает принцессу и подает ей приглашающе руку из окна навстречу приключениям. Принц, правда, если таковым и станет, то владеть будет Преисподней, сама Кимико на принцессу и подавно не катит, а если бы родилась таковой — ее точно бы сдали в детдом за не аристократические вкусы для благородных девиц. Да и навстречу приключениям ее не звали, скорее, наоборот, старательно запихивали в это самое окно подальше от них. Но это не мешает Кимото улыбаться, несмотря на пережитый стресс, с каким-то трепетным придыханием надеяться, что её «принц» не торопится уходить не просто так. — Ну, я пошел, что ли, — почесав затылок и больше не найдя ни единой причины задержаться, наконец, говорит Рин. Кимико кивает, надеясь, что выглядит она не совсем дурой, продолжая улыбаться, а когда парень уже готовится перекинуть ноги обратно и спрыгнуть вниз, черти дергают ее подлететь к окну, крепко обнимая его за шею. — Что бы я без тебя делала, — вместо привычного «спасибо», сказала Кимико. — Жила бы спокойно? — хмыкает где-то над ухом до того тепло, что отпускать не хочется. Куртка жутко мешается между ними, но внутри что-то повторно екает, когда девушка чувствует, что юноша выпускает свою ношу в виде Курикары, чтобы обнять в ответ. Юбка все еще противная от сырости, а рубашка большая на пару размеров, но Кимико этого уже не чувствует. Она чувствует только горячие ладони на своей спине и как бешено колотится ее сердце. А еще как бросается на щеки непрошенный румянец, который был несвойственен ей в таких обыкновенных жестах. Это потому что это Рин? Только что ощущающая дикую усталость и ломоту в теле Кимико понимает, что стояла бы так долго-долго. Объятия длятся на две минуты дольше, чем то допускают даже самые-самые дружеские отношения, но в конце-концов все равно вынужденно распадаются. — Спокойной ночи, — негромко говорит Рин, забрав последний виток пульса в сердце своими синими глазами, и исчезает почти бесшумно. Кимико запоздало кивает, но на подоконнике уже никого нет. — Спокойной… Зато остается подозрительное изумление. Изумление, подпинывающее вновь завозившихся бабочек в животе. Даже самые тактичные и воспитанные парни, привыкшие к дурным тактильным подругам, спасенным накануне от нечисти, не могли так долго и так крепко обнимать в ответ просто так… ведь так? Обычно Кимото успевала спохватиться и уйти первой, но сейчас она не удержалась, признается. Однако Рин не просто вынуждено ждал, пока его прекратят тискать. Он обнимал в ответ, крепко-крепко, до самой последней секунды, как будто и сам не хотел отпускать. «Да не может быть…», — помотала головой Кимико, заторможено закрывая окно, из-за которого уже в комнате стало почти, как на улице. Как только створки сомкнулись, комната погрузилась в абсолютную тишину. Лунный свет красиво переливался на крышах соседних домов. Кимико поежилась, заползая ладонями по своим локтям в подкатанные рукава рубашки Рина. Коже стало холодно, но вот внутри… Будто до сих пор обнимали. А может, всё-таки?..***
На следующее утро Рин по обыкновению проспал, однако торопливый забег до Академии в этот раз был вовсе не жаждой не пропустить знания. С раной на руке репетировать было бы только во вред, да и от такого надо отойти, но парень всё равно знал, что Кимико захочет с ним встретиться. В этот раз он был в этом уверен. В груди до сих пор приятно расцветало от того, что вчера произошло, ведь Кимото не просто без колебаний встала на его сторону, когда ее друг детства попался на лжи, так еще сказала, что ждала все эти дни, как и обычно. Всегда ждала, а он был полным придурком, что усомнился в этом. Да еще и… остальное. В голове резко вспыхнули обрывки вчерашних типичных дурилок, которые закончились очень… Рин неосознанно сбавил шаг, забыв про уроки. Вчера он знатно тормозил остаток вечера, когда ушел от Кимико. Даже Юкио спросил, не ударился ли он где-то головой, когда близнец залип на одном месте, а потом поставил кружку мимо стола. Кружка, конечно, разбилась. И вот сейчас опять. Губы, касающиеся его губ, и этот случайный легкий укус на нижней. Пальцы невольно прижались к этому месту, пока уши краснели. Точно идиотка — как такое в голову придет вообще? А он скоро явно не выдержит. Если не словами, так действиями, и шутки про окулистов станут неактуальными. Нет, серьезно — Рину казалось, что еще немного, и он Кимико чем-нибудь стукнет. Несильно. Может, тогда дойдет, а? Услышав звон первого урока, Окумура спохватился и рванул бегом до корпусов. Но Кимико этим днем он так и не увидел.***
Как и следующим. Беспокойство охватило парня: ни первым днем, ни вторым девушка не ответила на вопрос о самочувствии. Она даже не прочитала их. Тогда он попробовал позвонить, но автоответчик безразлично оповестил его о том, что номер недоступен. Скорее всего, единственная причина, по которой Кимико могла пропустить занятия — нападение перевертыша. Рин вспомнил, как девушка жаловалась на головную боль из-за того, что дважды упала и ударилась затылком. «Может, так и болит, вот и решила отлежаться? Но почему тогда не отвечает?» Тревога усилилась, когда в коридорах Академии его неожиданно окликнули. — Окумура! Парень обернулся. К нему подошла подруга Кимико с темными волосами. Рин опять забыл, как ее зовут — то ли Мисаки, то ли Масаки. Девушка все еще держалась чуть насторожено, но, по крайней мере, совсем уж страх и подозрение с ее лица пропали. Она даже подошла достаточно близко. — Ты не знаешь, где Кимико? — Кимико?.. Она так и не приходит на занятия? — догадался Рин с нехорошим предчувствием. Мисаки кивнула с беспокойством на лице. — Ее телефон выключен третий день. Она даже не читает, что ей пишут. Мы спросили у учителя, он сказал, что Кимико какое-то время не будет присутствовать, но он не располагает подробностями. Госпожа Кимото тоже не отвечает. Я подумала, может, ты в курсе. Рин совсем нахмурился. И подругам не отвечает? Да еще учителя были осведомлены… — Нет, мне она тоже не отвечает, — сказал он. — Я схожу до нее сегодня. — Если что-то выяснишь — скажи, пожалуйста, нам. — Ладно. — Спасибо, — с серьезным лицом коротко кивнула Мисаки и ушла. Проводив ее взглядом, Рин сразу же развернулся к выходу. Беспокойство о Кимико охватило его до самой макушки. Сидеть на занятиях он все равно теперь спокойно не сможет. Куда пропала девушка? С ней же ничего не случилось? Он ведь довел ее до дома! Да даже до комнаты! Медики осмотрели ее и сказали, что все в порядке, все миазмы они обезвредили. И почему она не отвечает? Когда Окумура добрался до жилых кварталов, то внутри похолодело. Впервые на его памяти в будний день еще и днем калитку открыла мама Кимико. — Прости, Рин, но сегодня Кимико лучше не беспокоить. Ей нездоровится. Лицо госпожи Кимото показалось невероятно уставшим. — А что… — начал было парень. — Она позвонит тебе сама, — не дав договорить, остановила вопросы женщина. И с вежливой непоколебимостью закончила разговор. Сын Сатаны так и замер с приоткрытым ртом, когда дверь захлопнулась у него перед носом. Какого черта вообще?! Нездоровится, и ему просто хотя бы нельзя узнать, что с ней? Даже когда Кимико заболела в прошлый раз, его пустили без лишних расспросов, а теперь что? И поговорить с ней не дали! «Тут что-то нечисто». Нахмурившись, Рин отступил на пару шагов и зашел за угол каменной изгороди, задирая голову на виднеющуюся крышу большого старинного дома. Такой расклад событий его не устраивал. Да еще это нехорошее предчувствие, скребущееся в затылок, неприятно давившее второй день, теперь лупило нещадно. Рин чертовски не любил лезть без спросу в чужие дома, но еще больше он не любит быть не в курсе обстоятельств, касаемо близких ему людей. Поэтому спустя всего пару минут, воровато оглядываясь по сторонам, парень уже сидел на заборе, примериваясь, чтобы как можно не заметнее пробраться к окнам комнаты подруги. Курикара значительно усложняла дело, но Рин всё же подтянулся сквозь ветки на углу дома и, оставив пару царапин и заноз в ладонях, все-таки смог добраться до цели. Окошко было приоткрыто, поэтому сын Сатаны, не долго балансируя на козырьке из черепицы (спасибо древним японским архитекторам за это, а то как лезть на плоскую стену — он бы ума не прилагал) в считанные секунды проник в чужой дом самым незаконным способом: без приглашения. — Кто здесь?! Рин вздрогнул и сверзился на пол, поначалу не увидев, что в комнате кто-то есть. Стопка книг под шторами тут же разлетелась по ковру. — Вот блин, прости! — спохватился Окумура и быстро собрал всё обратно. И обернулся, виновато почесав затылок. — Рин? — удивленно спросил голос Кимико, повернувшись в его сторону. — Ага. Только теперь он понял, что совершил глупость, вот так врываясь без предупреждения: Кимико резко опустилась на край кровати, подтягивая по коленкам одеяло. И, судя по ее реакции, она была не совсем одета. Но вопли про извращенца минули покрасневшие остроконечные уши. — Ты что, влез в окно? — Да, и-извини… Я бы позвонил, но ты не отвечаешь, а твоя мать меня не пустила, — спешно затараторил он, оправдываясь. — Кстати, в чем дело? Ты заболела? Кимико странно затихла. Рин отошел от окна, прикрыв его, чтобы не вымораживать комнату, и повернулся. Девушка так и сидела на кровати. Чисто зрительно она была в порядке. Ну, по крайней мере, на умирающую Кимото не походила — даже ладонь, сжимающая покрывало, на которой была рана, двигалась вполне нормально. — Я… н-не совсем, — она набрала в грудь воздуха, но потом как-то разом сдулась, потерев собственное запястье. Рин обратил внимание, что она смотрит в его сторону, но не на него. Избегает взгляда в глаза? Что он натворил? Вроде пару дней назад они разошлись хорошо. Или он опять что-то выкинул и не понял каких-то тонкостей? Иначе зачем бы ей выключать телефон? — Это из-за меня? — Что?.. Нет! Вовсе нет! Слушай, мне правда нехорошо. Думаю, у меня, э-э… шок, да. Это было страшно… ну, я имею в виду того демона. — Но экзорцисты изгнали его. А на территории Академии стоят барьеры. Я говорил. — Да, я помню. Рин подошел ближе. Кимико крепко сжала губы и вцепилась в одеяло. Она не хотела, чтобы он узнал. Не сейчас. Ей и без того плохо, чтобы вывалить это еще и на Рина. — Хочешь, я достану тебе какой-нибудь оберег для выхода в город? Ну, или зови меня с собой, я… — Не надо, все в порядке. Просто мне нужно время. — А как же последний тур? Ты же сама говорила про тренировки и… Кимико сжала одеяло. — Не думаю, что теперь мы выиграем… Так что давай все же оставим эту затею. Я напрягала тебя столько времени, пора и совесть знать. Рин аж застыл. «Что? Какого черта она несет?!» Она ведь сама — сама — с горящими глазами умоляла его помочь! Что случилось?! Три дня назад Кимико даже не заикалась про то, что хочет сняться или что она передумала! — Кимико. Ты что-то недоговариваешь. Что за муха тебя цапнула? — этот вопрос раздался до того близко, что Кимико отшатнулась, ощутив чужое дыхание перед лицом. Когда он успел оказаться так близко?! Она даже не услышала! — Н-никакая! — Да хрена с два я поверю в этот бред! Что стряслось?! Ты можешь мне рассказать. — Да ничего не стряслось! Просто это глупости были с самого начала вот и всё! «Глупости? Глупости?!» — Ха-а?! Ты же врешь, я чувствую! Кимико буквально услышала, как Рин хлестает хвостом из стороны в сторону. — Я угадал, да? Дело во мне? Или этот говнюк Такеши что-то тебе сказанул, а? Он все еще тут живет? Я ему встряхну зубы!.. — Да нет же, Рин! Пожалуйста, оставь меня сегодня в покое! — вдруг почти выкрикнула она, заставив юношу осечься. Тот замолк. Кимико отвернулась, из последних сил сдерживая голос. — Давай потом поговорим, ладно? Мне правда нехорошо. «Оставь меня в покое» — эти слова неприятно царапнули остроконечные уши, заставляя угомониться. Происходило что-то, чего Рин не понимал, но Кимико явно не желала этим делиться. И только-только согретое сердце вновь сжалось от изморози. Почему она не хочет с ним говорить? Просто сказать? Неужели при всем том, что между ними было, она не могла ему довериться хотя бы словами? Что такого — он ведь просто беспокоился! Чувство неприятной недосказанности зависло в комнате. Но не силой же у нее выпытывать, в чем дело. — Я понял. Извини. Тогда пойду. Руки разочарованно опустились. Рин поднялся и прошел к окну, переступив книги. Какое-то предчувствие не опускало его. В последний момент он не выдержал и все же обронил: — Позвони, если передумаешь. — Конечно. Спасибо, что пришел, — улыбнулась Кимико. Рин дернул край губы от этой улыбочки, в точности напоминающую лживую улыбку Юкио, когда тот что-то скрывал, и почти отвернулся. Но уже наступив ногой на подоконник, до него вдруг доходит. «Зачем она спросила кто здесь и про окно, когда я пришел? Погодите-ка…» Рин медленно повернулся к девушке. Она все еще смотрела в его сторону, но ее глаза. Они будто… Рин медленно и бесшумно вытянул ладонь и помахал ей в воздухе. Любой бы на месте Кимико уже спросил бы что он делает. Но она промолчала. Догадка кольнула мысли. — Что с твоим зрением? — А? — аж подпрыгнула Кимико. Она думала, он уже ушел! — Ч-что? Что за вопросы?! И вообще моя мама реально будет ругаться, если застанет тебя тут! — затараторила девушка с паникой. Рин убрал ногу с подоконника и вернулся к ней. Кимико вцепилась в одеяло, почувствовав это. — Да ну?.. Хорошо, я уйду. Только один вопрос: какого цвета на мне рубашка? Лицо Кимото побледнело. И она все еще смотрела чуть не туда, где находился Рин. — С-синяя? — На мне вообще нет рубашки. — Надеюсь, хоть что-то на тебе есть, — вырвалось у нее чисто на автомате, как защитная реакция. А потом теплые пальцы немного внезапно и абсолютно непочтительно касаются лица и разворачивают голову на свет без предупреждения. Весь воздух как вышибло из легких. Кимико только и приоткрыла губы, ощущая это: его пальцы на коже, внимательный взгляд в глаза, который она не видит. И порыв чужого дыхания. Сердце будто окунули в морозильную камеру, а потом швырнули в печку, кровь отхлынула от лица, мурашки пробежались по шее. — Какого черта, Кимико? — раздалось так близко, что скулы вспыхнули. Почему-то без зрения все рецепторы будто выкрутили на максимум. Даже голос Окумуры прозвучал так… так… — Я н-не знаю. Я проснулась в темноте и больше ничего не вижу, — всхлипнула она еле слышно, сдаваясь. В тот день, попрощавшись с сыном Сатаны и прикрыв окно, Кимико сразу отправилась спать. Она слишком устала, и ее саднящий затылок тянул тело к земле. Так что едва голова коснулась подушки — наследница Кимото мгновенно провалилась в сон. Она не знала, во сколько проснулась, но еще было темно. Кимико думала, что, должно быть, утро не наступило. Однако, когда рядом затрещал будильник, девушка резко села на кровати, хватаясь за лицо и понимая, что точно засыпала с включенным светом. Кожа теплая, своя, подбородок, щеки, нос, губы — всё на месте. И только глаза почему-то не открываются. Спросонья это казалось каким-то посткошмарным воображением и уж точно не реальностью, поэтому девушка опустила руки, испуганно зашарив вокруг себя: одяло, простынь, подушка. Нет, она всё еще дома. Сердце уже начало сжиматься холодеющими припадками, когда Кимико додумалась нашарить телефон на тумбочке и ткнуть кнопку разблокировки. Телефон звенел, а значит, он работал. Но она не увидела зажегшегося прямоугольника экрана. Утро наступило, и эта абсолютная тьма не была последствием отключения электричества в жилом районе. Даже ночью тьма не была такой абсолютной… Кимико выронила телефон и вновь подняла дрожащие пальцы к лицу, нашаривая скулы. Пальцы вздрогнули, дотронувшись до ресниц, и тихий всхлип вырвался из горла. На лице ничего не было. Глаза открыты. Но Кимико не видела ими. Все три дня она прожила в бездне беспомощности: ни выйти из комнаты, ни поесть самостоятельно, ни с кем не связаться. — Так и на кой ты собралась это скрывать?! Кимико невольно вытянула подбородок, потому что ее скулы все еще находились в руках Рина. — М-мы сегодня едем в больницу. Я… не хотела, чтобы кто-то знал, п-прости… у тебя итак вечно какие-то проблемы из-за меня, — прошептала она. Подушечки пальцев на щеках чуть дрогнули — и Кимико готова была поклясться, что перебила испуг за нее у Окумуры желанием хорошенько надергать ей же уши. Тем временем Рин и правда подумал об этом, но тревога от внезапной новости обескуражила его сильнее. Он лихорадочно соображал. Может, он не медик, но банальные выводы всё же мог сделать. Ведь это он нашел Кимико в том доме, когда демон склонился над ней, а после девушка пыталась выцарапать себе глаза. Но тогда она сказала, что просто напросто так сильно испугалась. — Можешь подойти на свет? — попросил Рин. Он выпустил голову девушки и отошел. Кимико услышала, как парень распахнул занавески пошире. Закусив губу, она вспомнила, что в одной футболке да трусах. Футболка длинная, правда, но… да ладно, три дня назад ей это не помешало додуматься играть в догонялки с Окумурой в его же кофте. Одним позором больше, одним меньше. Со вздохом откинув одеяло, Кимико спустила босые ступни вниз, нашаривая пол. Ей казалось, что она резко стала не только беспомощной, но и очень медленной и неуклюжей. И тут ладонь перехватили в воздухе, крепко сжав. — Осторожно. Мурашки пробежались по обнаженным коленкам. «Как, оказывается, Рин тихо ходит. Маму за десять метров слышно», — мелькнуло в голове. Сделав пару рваных шагов, Кимико услышала, что Рин чуть подпнул одну из стопок книг, чтобы она не споткнулась. А потом опять микро-остановка сердца — парень вновь берет в ладони ее голову. Его пальцы теперь кажутся еще более горячими. Девушка покорно остановилась, позволяя парню высматривать что бы он там не искал сколько ему угодно. Потому что, несмотря на оцепенение разума и тела от внезапной слепоты, когда Окумура пришел — словно дышать легче стало. Его голос и само присутствие успокаивали зависшую внутри тихую истерику неизвестности. Поэтому Кимико просто остановилась, мельком подумав о такой глупости, что она, наверное, выглядит сейчас слишком лохматой, провалявшись двое с лишним суток в постели. Рин же хмуро сощурился. В глазах девушки ничего не было. В смысле, ничего необычного. Ни бельма, ни мутности. Только у людей зрачки от яркого света обычно сжимаются, а в темноте наоборот. Однако, такое ощущение, что у Кимико они были неживыми. Рин отнял одну ладонь от ее щеки и чуть накрыл веки, не касаясь. Через пару секунд он резко приподнял ладонь и понял, что так оно и было: зрачки девушки не реагировали. Внутри неприятно скрутило. Глаза Кимико походили на реалистичные стеклянные протезы, особенно, когда она вот так замерла, не двигаясь. Рин будто касался восковой куклы. — Скажи… — тихо пробормотала Кимико. — У меня хоть глаза на месте? — На месте, — успокоил ее парень. — Я в принципе ничего… такого не вижу. Я же даже не понял, что с тобой не так, пока ты не начала разговаривать со стенкой. Тот демон… он касался твоего лица? — Я… очень плохо помню этот момент… помню, что перепугалась до смерти. Может, я просто так головой ударилась? — бледно выдавила она, выдохнув подобие вымученной улыбки. Может, она и зря себе накрутила кошмаров за эти пару суток? — В любом случае, сегодня меня свозят на осмотр, там и узнаю. «Узнаю, ослепла ли я» — осталось висеть страшное в воздухе, как недосказанный приговор. Рин крепко поджал губы, ощущая поганое чувство неведения. — Я выясню у Юкио, что это может быть, хорошо? — пробормотали где-то возле лица. — А ты пока проверься в обычной больнице. — Да, хорошо. Спасибо, Рин. «Было бы за что», — удрученно подумал сын Сатаны, но вслух промолчал. — Ты можешь включить телефон, чтобы я тебе позвонил? Девушка кивнула. Развернувшись, как деревянный солдатик, она шаркающими шагами добралась до кровати и присела на корточки, шаря под подушкой телефон. Затем на ощупь нашла верх и низ, а потом зажала боковую кнопку. Ожидая, пока мобильник в ладонях издаст стартовый писк, Кимико приобняла себя перебинтованной рукой за плечо. Повязка немного извозилась за пару дней и ослабла, но, видимо, девушка не хотела, чтобы кто-то увидел жуткие царапины. Маме она соврала, что порезалась на кухне. — Впервые настолько жалею, что у меня не кнопочный телефон. Только принимать звонки и могу. — Зачем ты выключила его? — Не хотела никого пугать пока… все не выяснится. Это нагнетает. Бесит ощущать эту беспомощность. — Твои подруги тебя искали. — Знаю… — Кимико тихо поджала губы. — Ты можешь сказать им, что я просто приболела сильно? Чтобы они не беспокоились лишнего. Рину не особо понравился настрой Кимико, но он мог ее понять. Наверное, если ей начнут звонить и расспрашивать — это только ухудшит ситуацию. Потому что сама Кимико не знала что с ней. Не знала насколько она вот так и когда это закончится. Девушка поднялась на ноги. — Смени, пожалуйста, мелодию звонка на свой номер. Чтобы я знала, что это ты звонишь, — она протянула ему телефон. Чуть левее, чем нужно было. Это выглядело так странно. Рин сделал, что попросили, ощущая себя так, словно не Кимико его не видит, а он невидимка. Остаток дня парень места себе не находил. Лицо близнеца зеркально омрачилось, когда старший вернулся в общежитие с вестью о зрении Кимико. Но выслушав всё, Юкио тоже сказал, что сперва стоит подождать вердикта врачей. Вероятность абсолютно естественного травмического характера имела возможность быть. Сразу после ухода Рина Кимико вновь выключила телефон, потому что кроме как включением и выключением она больше не могла оповестить, что хочет связаться без постороннего вмешательства. Смс об абоненте в сети раздалось примерно в восемь вечера. Рин сразу же перезвонил. Голос Кимико совсем стал убитым. — Ничего. Они не знают, что со мной. Я сдала анализы, прошла томографию мозга, даже рентген и остальное — говорят, я в порядке. Братья Окумура переглянулись, склонившись над телефоном на громкой связи. — Надо привести ее сюда, так я ничего не скажу тоже, — покачал головой Юкио. — Понял, — кивнул брат. — Слышала? Я сейчас приду за тобой.***
Юкио включил маленький фонарик и поочередно, придерживая аккуратно веки девушки, проверил реакцию зрачков на свет. Стоящая за его плечом Шура задумчиво закусила ноготь большого пальца. — Не вижу никакой реакции. Но обычно, когда люди слепнут, зрачок и радужка так не выглядят. Бельма или пятен я тоже не вижу. — И что это значит? — не понял Рин. — Ты сказала, что у тебя чесались глаза после нападения, — включилась Киригакуре. Кимико сжала пальцы на коленках, чувствуя себя абсолютно потерянной. Как будто не только зрения лишили, но рук и ног одновременно, особенно теперь, в незнакомой обстановке. Девушка знала, что она в комнате близнецов в общежитии, но любое помещение вне собственной комнаты теперь казалось камерой препятствий. В своей комнате она хотя бы примерно соображала что и где находится, сколько шагов до двери и кровати и остальное. Выдернутая же вот так резко без зрения в помещение, в котором она была всего пару раз, Кимото словила непривычную панику. Ее осторожно усадили на стул, но комфортнее от этого не стало абсолютно. — Да. Было такое чувство, словно я не спала ночь или просидела сутки за компьютером. Все казалось, на глазах какая-то пленка. Юкио и Шура переглянулись. Рин, что тайно перенес ее к экзорцистам, стоял рядом, источая ощутимое нетерпение. — Что если?.. — Проклятие? Возможно. Но где-то должна быть печать или метка. Услышав слово «проклятие» Кимико стало нехорошо. Теоретически, она осознавала, что демоны могут проклясть или зачаровать, но ее? На кой черт она кому-то сдалась?! — Разве вы не изгнали того демона? — тихо спросила девушка. — Изгнали. Но проклятия и порчи могут существовать вне зависимости от того, жив ли тот, кто их наложил. — К-какое занимательное известие… — Ну, значит надо найти метку! И проблемка решена! — хлопнула в ладоши Шура. — Кимико, раздевайся! — Что?! — воскликнула она с Рином одновременно. — Агась. Мальчики, брысь пока! Братья Окумура удалились, но менее неловко от этого не стало. — Что, прямо полностью? — стянув кофту, спросила Кимико. — Ой, чего вы делаете?! — Сейчас и посмотрим, — Шура взяла ойкнувшую девушку за запястья без предупреждения и вздернула их наверх, помогая стянуть одежду. Хоть Киригакуре была женщиной, но так откровенно Кимико еще никто не рассматривал и не трогал. Покрасневшая до кончиков волос девушка молча терпела, ощущая, как чужие руки ощупывают каждый сантиметр ее кожи. Хорошо, что Юкио додумался позвать наставницу Рина, а то Кимико не представляла, как бы вытерпела подобное от него, не умерев со стыда. Нет, врачебная этика и все дела, но всё равно как-то… Когда метка не нашлась ни на спине, ни на руках, ни на ногах, ни даже в волосах на коже головы, Кимото пришлось раздеться полностью. Шура сказала, что иногда демоны нарочно оставляют проклятия в очень неожиданных местах, чтобы их не нашли. Сгорая от смущения Кимико постаралась абстрагироваться от всего этого, как в больничной палате часом ранее. Но понимание того, что это буквально происходит в комнате братьев Окумура — задачу не упрощало, вот, совершенно. — Ничего… — удивленно пробормотала Шура. Экзорцистка, наконец-то, отпустила Кимико, которая мгновенно подтянула руки к обнаженной груди. — Можно мне одеться? — Можно, — к облегчению, услышала Кимико. И тут же похолодела, не успев и юбки натянуть. — Если метка скрыта, надо провести обличающий ритуал… Эй, Юкио, метки нет! Надо загнать ее в пентаграмму! — Чего?! — пискнула Кимико, выронив одежду.***
«Боже. Как я оказалась втянута во все это?» Кимико не знала, радоваться ей или плакать, что она не видит. Судя по запаху парафина в комнате и заметно потяжелевшей атмосфере, вокруг стояли разожжённые свечи. Что-то шуршало по полу и звенело по углам. Это, как догадалась Кимико, Юкио чертил круг пентаграммы, который должен был выявить проклятую метку в ее теле. Наставница Рина по боевым искусствам тем временем раскладывала по ритуальным чашам благовония и травы. Она то и дело бормотала что-то вроде «розмарин, корень ликориса… нет, ликорис лишний, не изгнание же, может, полынь?», и звякала баночками с перемолотыми ингредиентами для отваров. — Не верю, что это происходит со мной, — поджимая локоть, прошептала Кимико возящемуся рядом Рину. — Меня же не будет выворачивать, как одержимую в фильмах? Это вообще больно? — Не. Если бы ты была одержима, поверь, ты бы это почувствовала. Да и низкоуровневым демонам нужно много времени, чтобы вселиться. Они предпочитают таскаться за кем-нибудь слабым месяцами, ломая волю. Ну, а высшие демоны вредят телу — у одержимых ими глаза кровят или выгорают, — заверил Рин бодро. — Так что не волнуйся. Бровь Кимико задергалась. «Утешил, охренительно утешил». — О, спасибо за такие подробности, Рин. Ты вот просто успокаиваешь меня с каждой секундой… Подошедший голос прервал их разговор. — Готово. Кимико-сан, заходи в круг. Кимико стало мутить от ожидания неизвестности, но Юкио любезно подал руку — точно такую же теплую, как у брата — и помог правильно встать в центр пентаграммы, чтобы не стереть линии. — Если почувствуешь жжение — это метка. Просто сразу скажи где. — П-поняла, — нервно ответила девушка. «Жжение? Рин же только что сказал, что волноваться не о чем и это не больно!» — Начинаю. Кимико вцепилась в края юбки, стиснув зубы. Все замолчали и перестали двигаться. Юкио поджег последнюю свечу, замыкая выявляющий круг. После чего поправил очки и начать читать сутру, вытянув правую руку с крестом на плетеном шнуре в сторону Кимико. Если бы девушка не получила случайно метку машо, то до последнего бы думала, что все это — просто дурацкий затянувшийся розыгрыш. Но перед глазами тьма, хотя веки открыты, а сыновья Сатаны, будучи учась на экзорцистов, пытаются найти на ней демоническую метку, чтобы спасти. Подвороты сюжета продолжают поражать отсутствием всякой логики. Непонятные слова на латыни звучали зловеще в темноте и будучи зная, что в комнате еще трое человек, Кимико почувствовала себя брошенной в абсолютном ничего. Как в черной дыре. И оттого было неожиданнее вдруг почувствовать острую вспышку боли прямо под веки. — Ай!.. Рин подорвался к Кимико, когда та вскрикнула, схватившись за лицо. — Остановись, ей больно! Юкио уже и без того прекратил чтение. Вот только радости на их с Шурой лицах было не много. Они тревожно переглянулись. — Кимико-сан, мне нужно еще раз взглянуть на твои глаза. Проморгавшись до слез на ресницах, девушка вынужденно доверилась экзорцистам снова. Хотя после такой внезапной вспышки боли пальцы Юкио на веках вызвали холод. Рин весь извелся за спиной брата, но не лез, глядя, как экзорцист нацепил на фонарик какую-то линзу и снова посветил на зрачки Кимико. — Так и знал, черт, — процедил Юкио. — Что? В чем дело? — не выдержал Рин. — Это точно проклятие. — Так это же хорошо! — воскликнул Окумура-старший. Однако, при виде мрачного лица близнеца, энтузиазм неуверенно свернулся: — В смысле, ну, что его можно снять? — Всё не так просто, — Юкио опустил фонарик и Кимико. — Почему? Сама Кимико почему-то молчала. Она чувствовала, что не услышит ничего хорошего. И всколыхнувшаяся в ней надежда померкла, уже не желая слушать причину. — Метку можно уничтожить, разрушив: поцарапав, сломав, стерев. А ее метка стоит прямо на глазах. До Рина доходило очень туго. — Чтобы повредить метку, надо будет выколоть ей глаза, балбес, — в лоб высказала Шура. Кимико сглотнула. Рин ошарашенно переваривал информацию. — И что теперь? Это навсегда, да? Я все равно, что ослепла? — еле слышно прошелестела она. — Не совсем, — вздохнул Юкио, ткнув очки в переносицу. — Метка может быть временной или в принципе ослабнуть через какой-то промежуток. Правда, это могут быть, как дни, так и годы. Также есть варианты попробовать добавить в глазные капли альтернативу святой воды. — Ну? И чего тогда ждем? — услышав надежду, подорвался Рин. Киригакуре скорчила гримасу на нетерпеливый тупизм подопечного и елейно произнесла: — Рин. Будь умным сатаненком и ответь на свой вопрос сам. — Можно без дурацких прозвищ? — ощетинился Окумура-старший. — Тогда задумайся, что происходит с демонами, когда на них попадает святая вода. — Я не… О. А. Ой. Рин заткнулся. Вода, что освещена, вступает в реакцию с сущностью любой материи из Геенны, как перекись водорода с кровью. Только выжигающе. Если такое провернуть на глазных яблоках... — А что-нибудь другое? Другие капли там, например, с какой-нибудь анти-демонической сывороткой? — Такие есть, но… это очень сомнительная затея. Не зная точного проклятия, оно может подействовать хуже святой воды. И тогда можно лишиться не только глаз. Повисла угнетающая тишина. Только и трепетали тени от свечей. — Вообще-то, есть еще один способ, — вдруг подала голос Шура. Парни обернулись. Киригакуре задумчиво потерла подбородок. — Но он не менее опасен, чем залить на метку чем бы то ни было, — она скосила глаза на Рина. — Твое пламя, тогда… оно уничтожило споры Нечестивого Короля. Но никто не пострадал. — Исключено! — встрял Юкио. — Ты в своем уме такое предлагать? Гуманнее и правда святой воды залить. Коснуться огнем Сатаны радужки — это не зажечь свечу! Можно расплавить не только глаза, а всю голову целиком! И вновь это мерзкое чувство — радость, что выход вот-вот найдется, а потом полный разворот обратно в дебри. Юкио и Шура продолжали спорить. Кимико всё еще молчала. — Но, согласись, это может помочь. — Он не контролирует свое пламя настолько! Рин, который все это время стоял рядом и слушал это, сжал кулаки. Но… черт, это был бы отличный план, вот только… парень стиснул зубы. Он помнил сколько свечей расплавил своими попытками хотя бы просто зажечь фитиль, сколько одежды и стен спалил в ничто. И как нестабилен был этот огонь от банальнейшего настроения. — Юкио прав, — совсем тихо и неожиданно сказал он. — Это не свечки. Я и правда могу сжечь Кимико глаза. Экзорцисты удивленно прекратили спор. Кимико неподвижно сидела на месте, ощущая себя так, словно ее нет в комнате. Словно ее в принципе здесь нет, а все услышанное — дурной сон. Потому что обычно неизлечимо больным пациентам давали время свыкнуться, скрывали до последнего, что их случай безнадежен. Здесь же — настолько всё паршиво? Если уж даже упрямый донельзя Рин сразу сказал, что это невозможно, то надежды нет. Только на «временность» проклятия. Может, день-два. Может, годы. А может, навсегда. Холодок коснулся затылка, несмотря на духоту от горящих свечей. «Можешь начать привыкать к жизни слепой, Кимико», — безжалостно пронеслось в голове. Кимико медленно, но решительно поднялась на ноги, громко отодвинув стул, на котором сидела. Так, что все разом обернулись на нее. — Мне надо вернуться домой до того, как заметят, что меня там нет. Рин спохватился. — Я сейчас тебя отведу, — он подошел к ней, подобрав куртку с кровати. — Не переживай, мы обязательно что-нибудь придумаем, ладно? — добавил он, заметив, что даже в отсутствующем взгляде девушки зависла тяжесть. — Хорошо. Спасибо, — это было обращено ко всем присутствующим. Кимико вежливо поклонилась. Да, она сейчас не видела, но буквально почувствовала три пары глаз, глядящие на нее с жалостью. От этого стало дурно. — Спасибо всем вам. Ей было одновременно неудобно, что она выдергивает людей чуть ли не среди ночи вот так, и в тоже время хотелось искусать губы, чтобы не разреветься прямо сейчас. Возможно, она просто слишком устала от всего, что навалилось на нее за несколько жалких дней, и уже не выдерживала контролировать свои эмоции. Но ей срочно нужно остаться наедине с собой, если она хочет сохранить лицо. Ведь, идя сюда, Кимико надеялась, что обратно вернется уже своими силами. Видя, куда идет. Вместо этого Рин крепко держит ее под локоть, как хромую. Ноги, не привыкшие к отсутствию зрительной навигации, плохо слушались: ступали неуверенно, медленно и неуклюже. В итоге переход в несколько метров занимает минут двадцать, вместо трех. Юкио напоследок сказал, что попробует отыскать способы избавиться от такой метки, но из всех слов Кимико отчетливо расслышала, что ключевое — «попробует». Здесь не было гарантии. Она сразу это поняла.***
Уже в комнате в своем доме Кимико вполне справляется с верхней одеждой, всего раз зацепившись бедром за кресло. Рин непривычно молчалив. Кимико его не винит. В данный момент ей самой не хочется разговаривать, потому что предчувствие припадка жалости к себе давит горло. Но она успешно сдерживает его третьи сутки. — Кимико… — Так. Стоп! — она по голосу повернулась в сторону, где прозвучал Рин. — Только без интонаций, словно у меня рак или еще какая опухоль, пожалуйста. — Я хотел сказать, что мы найдем лекарство. — Очень на это надеюсь, — вздохнула девушка. — Нет, правда, спасибо вам. Я хотя бы знаю теперь, что это. Лучше, чем неведение. Судя по звуку, Рин опустился на край ее кровати. Отодвинув кресло, Кимико решила тоже пройти туда и сесть рядом. И буквально через пол шага налетела ногой на книгу. Если бы не поразительная реакция Окумуры — вдобавок к отсутствующему зрению она бы разбила себе нос. — Осторожно! Эй, блин, может, убрать пока все эти книги? — раздалось возле уха, пока сильные руки ловят в свои объятия. Кимико затихла, уткнувшись носом куда-то в плечо парня. Мурашки шкребнули за шиворотом. — Такими темпами ты точно тут помрешь. Как ты вообще эти три дня здесь ходила? — проворчал он, перехватывая под локоть и подтягивая к себе. — С особой грациозностью, — пробормотала она. — Вижу я твою «грациозность»… Кимико не понимает в чем дело, но тело ее вообще не слушает. За отсутствием способности видеть, такие чувства, как обоняние и осязание заняли куда больше места в спектре ощущений. Поэтому пока Рин цокает осуждающе, выправляя ее в ровное положение, Кимико понимает, что у нее отказывает не только зрение. Рин… всегда так касался? Разве всегда в подобной близости его голос звучал так? И почему он еще не оставил ее и не ушел? — Кстати, скажи своей маме, чтобы она меня пустила завтра. Мне не очень хочется каждый раз ползать по окнам. Я могу, конечно, но… — Завтра? — перепросила Кимико с торможением. — А что завтра? — Ну, а чего ты тут? Со скуки тухнуть будешь? Кимико неосознанно стиснула кофту парня, поджимая дрогнувшие губы. — Тебе не обязательно, Рин… — После двух тогда приду, — отрезал он. Девушка еле удержала в себе порыв стиснуть его шею в трижды сильнее и с трудом заставила себя отлипнуть. Совесть умоляла не позориться и отказать, но Кимико, что провела и так три дня в кошмаре наяву, не смогла с собой справиться: — Ладно. Хотя ума не прилагаю, чего мы будем делать. — Завтра и посмотрим, — она по голосу поняла, что Рин улыбается. Нет, он издевается быть таким… таким… Теплые пальцы легли на макушку и ласково потрепали волосы. Кимико мгновенно опустила глаза к полу по привычке, ощущая, как скулы краснеют. Да какого черта?! Что-то она не замечала, чтобы Окумура и сам так часто ее касался раньше… это поэтому она так реагирует? Или она только теперь это заметила, потому что ослепла? Ироничненько, получается. И вот опять. Вроде, его ничего рядом не держит, но он не спешит уходить. Кимико закусила нижнюю губу и схватила себя за локоть, переминаясь с ноги на ногу. — Слушай, Рин… знаю, время уже позднее, но можно тебя кое о чем попросить? Пальцы пропали с макушки. — Конечно. Что нужно? — Ты, эм… можешь помочь мне спрятать всё моё… ну, это самое, — она окинула ладонью комнату, почесав от неловкости бровь. До Рина только секунд через пять дошло, о чем она просит. Он тихо прыснул. — Серьезно? — Нет, ну, блин! Думаешь, я тут по приколу хожу через эти дебри теперь? Я не помню, куда я последний том «Небожителей» кинула — это знаешь, как напрягает? Надеюсь, маме было не до этого… просто она скоро сама психанет и начнет тут прибираться, а если она найдет мои запасы — это трындец! — затараторила девушка. Рин честно пытался не заржать, потому что Кимико все-таки сейчас в ужасном положении, но и смех, и грех было слушать ее панический монолог по поводу раскиданной по комнате яойной манги. Прикрыв глаза ладонью, чтобы смириться с тем, что он сейчас будет делать, парень вздохнул. — Ты поможешь мне? — жалобно уточнила Кимико. — Куда я денусь… Следующие полчаса Рин провел за увлекательнейшим занятием — ползанием враскорячку по полу и отсеиванием запрещенки от нормальной литературы. Не сказать, что он был в восторге от подобного досуга, особенно при взгляде на некоторые обложки, но для Кимико это было важно. Кроме того, она явно отвлеклась от своего состояния, оживившись. — «Священная мелодия». — Это нормальное, оставь. — «Дарованный». — Ой, вот это дай-ка!.. К двадцатой книге и манге у него уже в принципе глаза не закатывались. Что сразу выглядело, как гейская похабщина, Рин отсеял быстро, что походило на адекватную литературу — начал складывать на полки, а вот что ни туда, ни сюда — переспрашивал. Удивительно, но Кимико поразительно быстро по одному лишь названию вспомнила, что там за сюжет, и либо отмахивалась, либо подбирала к себе. Когда пол освободился, возле девушки осталась стопочка из книжек пятнадцать. — И куда это? — поинтересовался Рин, выпрямившись. — Приютишь пока у себя? — с надрывной жалобой спросила Кимото. Рин поперхнулся. — Мы на такую услугу не договаривались, извращенка! — Но ты сказал, что поможешь! — Я помог тебе это убрать! Нафига тебе вообще столько всего?! Ты о чем думала, когда тащила это домой?! — Ну, они такие кла-а-ассные! Вот, кстати, «Дарованный», прямо разрыв сердечка!.. Может, все-таки возьмешь? У тебя будет уникальная возможность халявно проникнуться этим прекрасием! — У тебя будет сейчас уникальная возможность получить по шее за такие предложения… — Фу, какой ты злой, — скривилась Кимико. А потом рассмеялась. — Ладно-ладно, я не могла не попытаться… Давай запихаем это под кровать. Рин фыркнул на эти сомнительные шуточки, но присел рядом на корточки, задрав мешающееся покрывало. Заглянув же под кровать, он взял первые несколько томиков и тут… — Охренеть тут склад! Кимико опять почесала бровь, состроив невинное лицо. Приглушенный возглас выполз из-под кровати. — Серьезно?! Ты всё это купила?! — Рада, что ты впечатлен моей коллекцией, но ты мог бы так не шуметь? Но Рин не мог глазам поверить. Сразу за парой коробок плотным слоем были уложены другие, уже заныканные томики, которых только по быстрой прикидке было штук сорок! — Как тебя не спалили до сих пор?! — Мастерство не пропьешь. Я умею убедительно делать серьезное лицо при любых нц-сценах. — И зачем я спросил?.. — пробормотал Рин, покачав головой и залезая обратно. — Господи, чем я занимаюсь? Пока Окумура бухтит где-то под ее кроватью, Кимико сидит рядом на полу на коленях и сжимает пальцами колени. Шутки шутками, но ведь кроме него она даже не могла никого о таком попросить. Да, на фоне потери зрения это было ерундой, но всё же — как не почистить историю браузера на компьютере, которым пользуются родители, и еще забыть его в общей гостиной. Кимико в стыдливом ужасе ждала, пока мама доберется до ее сокровищ. Хорошо, что сын Сатаны и тут спас ее от разоблачения. Нет, правда, чтобы она делала без него? Какой парень бы еще возился с подобными глупостями девчонки? Такой парень бы вообще возился с такой, как она, просто так? Рин выполз из-под кровати, чихнув. — Это все твои залежи или еще что убрать? — Еще на ноутбуке выйди со всех аккаунтов, пожалуйста, — еле слышно попросила Кимико, ощущая, как сердце колотится. Она услышала, что Окумура сразу поднялся и забрал со стола ее ноутбук, а потом вернулся обратно и сел рядом, включая. Его колено коснулось ее бедра. — У тебя и тут пароля нет, — удивился он. — Хочешь что-то спрятать — прячь на видном месте, — машинально ответила Кимико. Рин вздохнул, видимо, приготовившись к своей морально-зрительной экзекуции в обители слеша, и защелкал беспроводной мышкой рядом по полу. — Чего делать-то? — Там в браузере есть значок «закладки»… Тело по привычке хотело придвинуться и заглянуть в экран, но увы, всё, что Кимото могла — это лишь по памяти воскресить где какие иконки располагались, в каком месте и на каком сайте был значок профиля и остальное. Что самое удивительное, несмотря на явно-таки ощутимо подергивающийся глаз занимающегося этим парня, Кимико не чувствовала какого-то унижения и неловкости. Рин всегда осуждал или упрекал лишь в шутку. Иначе сидел бы он сейчас рядом, натужено пытаясь помочь ей сохранить свои увлечения в тайне, не издеваясь? — Ты обратно-то потом войдешь везде? — У меня привязка к телефону. Если даже забуду пароли — восстановлю, — пожала плечами Кимико. «Еще и беспокоишься о моих аккаунтах? Ты точно с этой планеты?», — пронеслось в голове. А потом Кимико осознает, что Рин бросил это «потом», а она легко ответила «конечно», будто и правда верила, что вся эта ситуация со зрением — лишь временные неудобства. Еще полчаса назад она готова была разреветься от безысходности, а теперь, по прежнему ничего не видя, спокойно сидела рядом с Окумурой и болтала с ним так, словно ничего страшного и не случилось. Будто она не зрения лишилась, а коленкой где-то ударилась. — Ну, тогда… кажется всё, — оповестил он, закрывая ноутбук. — Спасибо, — искренне прошептала Кимико.***
Так, незаметно, прошла целая неделя. Кимико по прежнему ничего не видела и с каждым днем надежда на обратное в ней иссекала. Сорваться в жалостливую истерику по этому поводу ей не давал лишь сын Сатаны, который каким-то образом чувствовал, насколько ей плохо, несмотря на ровную речь и вполне спокойную внешнюю реакцию на очередной неуклюжий удар о что-нибудь в собственном доме, и сдержал обещание приходить и спасать ее от скуки. Не каждый день, разумеется, но Кимико не знала, как отблагодарить его и за это. Рин был рядом, говорил с ней, касался, поддерживал и спасал от периодических попыток случайно самоубиться, спускаясь с лестницы. Тормошил, не давая замыкаться в себе, и все время говорил, что они с Юкио ищут способ ей помочь. Кимико ему верила. Верила, что братья пытаются найти эту иголку в стоге сена. Но… Это удушало. Быть слепой, оказывается, очень скучно и унизительно. И пусть чувства обострились, да только какой с этого толк? Врач посоветовала скорее изучить пространство, чтобы убрать опасные углы, предметы и перестроить какие-то бытовые вещи под сложившуюся ситуацию. Мама сразу купила дочери трость. Кимико к ней и пальцем не прикоснулась. Принять это — значит сразу сдаться. Кимико была морально убита и растерзана, но крохотная надежда в ней еще тлела. Поэтому она упрямо продолжала вставать с кровати вслепую. Нащупывая сначала край стола, потом ногой нашаривая конец ковра, чтобы успеть выставить руку и не врезаться в дверь. И таким образом Кимико постепенно начала изучать дом на ощупь. Она стала всегда класть постоянные вещи в одно и то же место — такие, как зубная щетка или заколки для волос, чтобы не рыскать потом ладонями по холодному кафелю. Она крепко вцеплялась в перила, пока спускалась, и сразу сосчитала сколько ступней между первым и вторым этажом, поскользнувшись в первый раз. Всего двенадцать. Не так уж много. Приходящий к ней Рин, с которым теперь невозможно было заниматься ни танцами, ни учебой, придумал подобие игры: он загадывал место или предмет, а Кимико должна была беспрепятственно добраться до него, ничего не задев. Сперва это было сложно и даже немного стыдно, особенно, настолько безропотно подчиняться командам. Однако, вскоре девушка поняла, что начала увереннее чувствовать пространство, не дергаясь так дико, когда пальцы и колени неожиданно натыкались на что-то из неоткуда. Стыд остался только на то, что Окумура так бесцельно тратил свое время, когда ему надо было заниматься своими делами и своей учебой, однако парень всегда затыкал эти разговоры на полуслове. Сложнее всего дела обстояли с кухней и приемами пищи. Набор продуктов в холодильнике постоянно менялся и кочевал по полкам как попало, поэтому, если чайник Кимико спокойно набирала и максимум с третьего раза попадала в подставку, чтобы вскипятить, а посуда легко отличалась по форме, то разбираться между лимоном и апельсином, коробками молока и сливок, а также готовой едой в контейнерах приходилось долго. Кимико хмурилась, водя пальцами по фруктам, принюхиваясь и пытаясь угадать — можно ли это вообще есть? Еще были проблемы с ножом и нарезкой. Первый раз Кимико полоснула себе по пальцам и перепугала маму залитой кровью столешницей. Наверное, это выглядело жутко: возникающая на пороге комнаты слепая дочь, у которой с пальцев капало. Госпожа Кимото пыталась запретить Кимико вообще трогать ножи и старалась заранее нарезать такие продукты, как хлеб или сыр, но Кимико это выводило — она же не безрукая? Так что практически сразу Кимико научилась подставлять ногти параллельно лезвию, как повара, чтобы исключить возможность оттяпать себе пару фаланг до кучи. Слава Богу, Рин так не делал. В смысле, не давил эту жалость. Он вообще пытался обращаться к девушке так, словно все в порядке. Она чувствовала, что парень пристально следит за ней, готовый в случае чего моментально схватить или подставить руку, но делал это ненавязчиво, и даже умудрялся вытащить ее во двор опять покидаться снежками. Один раз он даже специально завязал себе глаза, чтобы сражение вышло «на равных». Кимико до слез хохотала, услышав, как Окумура не вписался в бонсай — слух у нее значительно обострился. Правда, потом она сама зацепилась ботинком за куст и нырнула в сугроб, и хохотал уже Рин. И хоть Кимико все равно было стыдно, она понимала, что если бы не он — то она бы впала в беспросветную депрессию, которую чуть было не устроили ей родители, начав опекать так, словно ей не шестнадцать лет, а пять. Мама даже заикнулась о сиделке, на что Кимико так яростно возмутилась, что у нее нет всего лишь глаз, а не ног. Один раз приходил Такеши. Видимо, в школу все-таки просочилось произошедшее с ней. Кимико тогда сидела в гостиной, слушая музыкальный канал по телевизору, когда дверь хлопнула. Но ничем хорошим их короткий разговор не обернулся. — Я же говорил, что это плохо кончится. Кимико вежливо попросила Ханамию замолчать и покинуть дом. Однако, эти слова ее задели. Потому что, случайность случайностью, но крохотная доля правды в этом была. Но хуже всего было совсем не то, что, связавшись с сыном Сатаны, она подверглась подобному несчастью. Хуже всего было ослепнуть и «увидеть» только после всего, что, кажется, она ему не безразлична. И не как просто подруга. Зрение, оказывается, так сильно отвлекает в действительности от очевидных вещей. Лишившись способности прикасаться к тому, что она видит, без лишних мыслей, Кимико начала обращать внимание, как прикасаются к ней. И если мама и папа заботливо подавали помощь, Мисаки и Чиса, таки наперев на Рина и выпытав, куда пропала их подруга, пришедшие обнять ее, просто делали это как обычно, а староста Иори, которого попросили навестить ученицу, временно перешедшую на домашнее, поддерживал Кимико из вежливости, то с Окумурой всё было иначе. Догадки начали подтверждаться с каждым днем. Разговаривал парень, как прежде и, вроде, вел себя, как и раньше, но Кимико начала чувствовать, как он с ней обращается. Это было совсем по-другому. Любое касание, любые случайные объятия будто искали лишнего повода задержаться, руки — такие всегда горячие и крепкие, всегда были готовы не только поддержать, но и просто смахнуть волосы с лица, что-то подать, скользнув по пальцам ненароком, а еще это привычка трепать по голове… В эти моменты голос Рина будто наполнялся оттенками не просто заботы, но и какой-то нежной тоски, отчего Кимико начала думать, что либо она сходит с ума, либо Окумура Рин в нее влюблен. Пару недель назад от этого открытия она бы задохнулась от счастья и, возможно, дала бы ему понять, что это взаимно. Но теперь Кимото Кимико не просто заурядная девчонка с сомнительными увлечениями. Теперь она слепая девчонка, которая не может высунуть носа дальше собственного дома. И подобные открытия душат больнее. Ведь как бы Кимико не желала избавиться от проклятия и снова увидеть мир, она понимала, что шансы остаться инвалидом до конца своих дней у нее были намного больше. А это не то, что она пожелала бы и врагу, не говоря о человеке, которого любит.***
Рин повернулся на бок. Сон не шел которые сутки. Ни Юкио, ни Шура, ни даже ребята-эксвайеры, которые узнал страшное известие о подруге Рина — не могли найти ничего, чтобы ей помочь. Даже Мефисто, к которому Окумура-старший рискнул наведаться, не дал надежды. Проклятые метки — дрянь. И зачастую люди, получившие их, оставались с ними навсегда. Но думал Рин не об этом. Синее пламя, как вакцина от проклятия? Это действительно возможно? Ведь тогда, в Киото, он и правда смог справиться идеально. Да, с помощью демона огня, но всё-таки… Он не тронул не только людей, находящихся на огромном расстоянии, он не тронул ни животных, ни природу — не навредил ничему, кроме отравляющих спор изнанки. Так, может, это все-таки возможно? И вот который день Рин терзался этими мыслями, но слова Шуры посеяли крохотное семячко в его сердце, а то никак не хотело гнить. Сжечь метку синим пламенем. На радужке. Это что-то, что тоньше листка бумаги, прозрачнее пленки. Здесь нужен хирург, а не взбалмошный мальчишка, не сочетающийся с тонкой работой. Рин перевернулся на другой бок, хмуро глядя в стенку. Кимико ушла совсем подавленной. Она, конечно, выдавила тут ужасную улыбочку и поблагодарила Рина за помощь. Но, несмотря на обещание Юкио поискать капли, похоже, вера в ней погасла еще в пентаграмме. А потом она вообще не поднимала эту тему. Сказала еще так «хорошо, я буду ждать и надеяться», сама же будто и не верила в это в принципе. А вчера Рин заметил у нее под подушкой азбуку для слепых. Кажется, Кимико уже начала принимать такое положение и готовилась с этим жить. Да еще эти танцы. Сейчас вообще не до этого, понятно дело. Какие там конкурсы, если у семьи Кимото в ближайшие дни станет вопрос переделывать дом под дочь-инвалида с ограниченными возможностями? Это, наверное, даже хуже, чем потерять способность ходить. Не видеть. Абсолютно ничего. Не с рождения, а вот так, внезапно, будто швырнули в подвал с кучей препятствий и вырубили свет. Не сказав навсегда или временно. Действительно страшно. Пламя Сатаны так бесследно расчистило все следы заражения Геенновой фауной тогда… «Можно расплавить не только глаза, а всю голову целиком!» Кимико никогда на такое не согласится. Но… В какой-то миг Рин не выдержал и отбросил одеяло. Он терпеть не мог, когда его поглощали мысли. Чувство, будто тонешь в своей же голове. Захватив Курикару, юный экзорцист тихо вышел из комнаты и прокрался в заброшенный класс общежития, где он упражнялся на свечах. За его спиной болтался огромный рюкзак. Только в этот раз в нем были вовсе не свечи. Кто бы знал, что несчастный случай станет такой мотивацией подумать головой и отставить грубую силу. Но… Если это возможно — Рин обязан справиться со своим пламенем. Юкио может не найти лекарства, а прошло уже две недели. И, если так, то у него нет выхода «сидеть и ждать у моря погоды». Он должен помочь Кимико. Рин вытряхнул рюкзак. Тысячи листов разлетелись по полу.***
— Твой брат второй день не приходит на занятия, — не то, чтобы жалуясь, но с жирным намеком протянула Шура. — Он никак не оставит ту глупую идею, которую ты умудрилась вогнать в его упрямую голову. — Тогда почему ты не вытаскиваешь его оттуда? Юкио перелистнул тетради эксвайеров, которые проверял. — Если этот несчастный случай замотивировал его задуматься о контроле пламени — пусть. Все равно на моих уроках он ничего не слушает. — Какой же ты циник, Юкио. — Нет. Я просто считаю, что это действительно полезнее в его случае. Он частенько без тормозов, но если в этот раз задумался над тем, что реально может кому-то навредить — значит, не зря. Но, думаю, мне стоит предупредить эту девушку о последствиях. — Совсем ты не веришь в брата, зануда. Юкио не обернулся, холодно поправив очки. — Я верю в брата. Я не верю синему пламени.