Плен твоих фантазий

Вспотевшая кожа, Что-то похожее позже: Мокрые макасины Под гнилым апельсином. Справа отрава, Слева по носу снова, Я на канавах, Сзади в засаде совы. И на запах, на запах Спешу на мягких лапах Не просохшей тропой. И на запах, твой четкий свежий запах, Будешь мой, до рассвета еще будешь мой. На запах (с) Чичерина

Заботы о пропавшем Коте мешали Биллу думать о пропавшем Томе. Точнее в те минуты, когда он все-таки вспоминал о любовнике, его начинало потряхивать от негодования и обиды — вот же у Билла тут беда, а Том куда-то провалился, когда так нужен. Он объехал все клиники в городе и оставил свой номер. Позвонил в приюты и службы по работе с животными. Он завесил объявлениями весь район и все группы о пропавших животных в интернете, какие только смог найти. Никто не писал, не звонил, не видел и не слышал про его кота. Самое сложное во всем этом было ждать и не терять надежды. Билл даже подумал, что может быть Кота украл Трюмпер? Ведь не могли же они настолько синхронно пропасть сразу оба. Все это было ужасно подозрительно и грустно. Еще бесило, что Тома никто не видел и в уни. Билл был у него на факультете, обошел все аудитории, где Том мог заниматься, поспрашивал у друзей и знакомых, но никто про Трюпера ничего не слышал. И как назло Майк и Георг тоже куда-то делись. Ни одного, ни второго, ни, черт бы его побрал, третьего… Настроение стремилось к нулю. После того литературного недержания, Билл чувствовал себя опустошенным и потерянным, разбитым и раздавленным. Писать не хотелось от слова совсем. Он даже порывался стереть ту злосчастную главу, чтобы она не отравляла его и без того отвратное настроение, но руки не доходили. Да и фигли ее стирать? Вон Том у нас Хранитель, вот и нечего ему с бабами шкуру тереть. И вообще! Если он не объявится в ближайшее время, то Билл главу-то сотрет, но перепишет ее так, что мало Трюмперу не покажется. У Аиши же жила кошка… Что животному помешает поиграть с бубенцами дракона? Найти бы Кота… Мейн-кун ушел из-за него, Тома. Кому понравится, что тебя все время на кухне закрывают? Обиделся и ушел… А ведь Билл его успел полюбить, всяких вкусняшек ему накупил, а теперь домик осиротел, подстилка, мисочки... Чертов Трюмпер! Завтра он сходит в деканат и узнает, откуда тот приехал. А потом Билл поедет к нему домой и всё выскажет. Вот где он? Где? Какого черта? Или не поедет… Может Том просто технично слился? Постеснялся сказать, что устал и решил прекратить их отношения, поэтому решил просто исчезнуть… Нет, Билл никуда не пойдет и ничего не будет выяснять. Если бы Том хотел, то уже сам бы дал о себе знать. А если он не хочет, то и не надо за ним бегать. Надо просто найти кота. И точка. Кота не было уже пять дней. Где он? Учеба шла своим чередом. Билл думал, что делать с проектом, точнее с частью Тома, которую тот не доделал. Сходил на драматургию и собственный семинар и еще раз выступил с новой главой, которую решил не менять, а оставить, как есть. Он лишь немного подправил текст, получше выписал природу и погоду завязал на обстановку, добавил описание праздника и связал части между собой. Придал, так сказать, главе лоск. Теперь она была стройная и сильная. Его за нее похвалили. Наверное, так и оставим, так и хорошо. Бен его не беспокоил, полностью отдавшись своему новому возлюбленному на красивой машине. Биллу было все равно. Хотя, кто-то запустил слушок, что белобрысый на «Мазерати» уже наставил рога незадачливому Бенни и теперь жаждет от него избавиться. Билл не злобничал по этому поводу (хотя мог и имел на то полное право), лишь иногда посмеивался над тем, какие они все-таки с Беном неудачники. От Тома никаких вестей не было. Его телефон не работал. На почту он не отвечал. В уни он не появлялся. Осталось теперь только вылететь с предпоследнего курса и всё будет просто зашибись. — Здравствуйте, господа, — произнесла с кафедры женщина лет тридцати. Красивая очень, ухоженная. Идеально прямые и густые длинные волосы цвета зрелой пшеницы. Очень приятное лицо. Пухлые красные губы. Билл почти не видел, чтобы преподавательницы уни красили губы, а тут такое сочно-вишневое пятно на достаточно бледном лице с идеальными пропорциями. Глаза светлые, он не мог понять (все ж далековато сидит) — зеленые или болотные, но ближе к какому-то желтоватому… Длинное светло-серое шерстяное платье-чулок, идеально лежащее на идеальной фигуре. Билл усмехнулся, если бы его Эльвенэль существовала, то она должна была бы выглядеть именно так. — К сожалению, герр Кляйн заболел. У него что-то с сердцем. — Женщина приветливо улыбнулась. — Я буду его заменять какое-то время. Надеюсь, что недолго. Меня зовут Элен Смок, я доцент кафедры литературоведения. Давайте для начала с вами познакомимся. И снова улыбка. Ее взгляд скользит по студентам, словно сканируя их. И Билл почему-то испугался. Это было на уровне подсознания. Ужас, страх, фактически истерика. Так забившийся в угол мышонок чувствует взгляд голодной кошки. Захотелось залезть под парту или выпрыгнуть в окно, лишь бы избежать ее взгляда. Она как будто почувствовала его панику. Метнула быстрый и… разящий, словно кинутый кинжал, взгляд в сторону Билла и тут же опять удовлетворенно улыбнулась. — Прошу вас, представьтесь, — кисть изящно изогнута и показывает на него. Билл нехотя поднялся. — Билл Каулитц, кафедра литературной критики. — Вы пишете? — Улыбка сочится янтарным медом, а у Билла внутри органы перекручиваются, словно он неделю провел под анчаром. — Да, как все. Новеллы, рассказы, иногда стихи. Здесь все так или иначе что-то пишут, — лучезарно улыбнулся Билл. Взгляд оставался холодным. Его натурально потряхивало от этой особы. — Почитаете? — учтиво. — Я не готов, простите. У нас сегодня предполагалась лекция. Разве профессор вас не предупредил? — Он заболел. Ничего. Почитайте, что у вас есть, — настаивала она. Взгляд все такой же доброжелательный, но Билл за версту чуял, как она отравляет им все вокруг. — В другой раз, — твердо и безапелляционно отозвался Билл, и сам от себя обалдел — никогда в жизни он не позволял себе разговаривать подобным образом с преподавателями. Она не рискнула настаивать при всех, хотя острый взгляд снова воткнулся в него, как кинжал в сердце мишени. И это сделало ему больно физически. Хотелось сбежать и спрятаться от нее, хотелось исчезнуть прямо сейчас и здесь, телепортироваться, лишь бы эта Элен Смок от него отвязалась. Черт! Где же Том? Том! Том! Пожалуйста, где же ты? Твой Творец в беде, Том! Том, помоги! Когда пара закончилась, он полетел к дверям в числе первых. Его как будто что-то выживало из аудитории, выдавливало, гнало. И снова почему-то паническая атака, заставляющая биться в истерике, но изо всех сил подавляемая сознанием. Билла трясло, сердце стучало как бешеное. С ним вообще никогда в жизни такого не было. Том, вернись, пожалуйста. Не важно, где ты, просто вернись и всё. Иначе Билл откинет коньки не понятно от чего и почему. — Герр Каулитц, задержитесь, — словно липкая паутинка прилетели в спину мягкие слова фрау Смок. Билл замер. Натянул на морду самую обворожительную улыбку и развернулся на сто восемьдесят на пятках. — Фрау Смок, — кивнул. — Профессор… — Она как-то замялась и стыдливо опустила взгляд. — Профессор Кляйн — мой учитель. Он много рассказывал о вас, как о своем самом талантливом ученике. Я бы хотела познакомиться с вашим творчеством поближе, узнать вас, пообщаться. Вы очень интересный, удивительный человек. Я была бы польщена, если бы вы чуть больше рассказали о себе. — С большим удовольствием, это так приятно, — засветился он доброжелательностью. — Но в двух словах этого не расскажешь, а у меня пара начнется через пять минут. Мне еще надо дойти до аудитории. — Билл тут же стал сама грусть и печаль. — У нас тест. Сами понимаете, я не могу опаздывать. В любое другое свободное время, как вам будет удобно. — Билл, скажите, а ваш… эм… друг?.. Он сейчас где? Он пожал плечами: — Без понятия. У меня нет друзей. Вы же видели, я сидел один. Она смутилась, словно ожидала другого ответа. — Но он же был? Билл покачал головой и грустно улыбнулся. — Никогда не было. Я всегда предпочитал одиночество. Мне так комфортнее. С вашего позволения, фрау Смок. У меня пара. Она растерянно кивнула, внимательно посмотрев на Билла, словно пытаясь понять, врет он или нет. Билл не врал и говорил чистую правду. Ну или почти правду. Пока она играла уголками губ, Билл рванул к выходу, словно за ним гнался рой пчел. Он кожей чувствовал ее взгляд, который совершенно не был доброжелательным. Что это? Откуда это странное и очень неприятное чувство. Интуиция? Ему с детства говорили, что у него очень хорошо развито шестое чувство. Билл и сам порой выезжал на чистом везении, когда приходилось принимать решение, основываясь только на симпатии или антипатии к тому или иному предмету, истории или человеку. Даже на экзаменах иногда он знал, что надо говорить чисто интуитивно. И вот сейчас его интуиция вопила, что надо драть когти из этого чертового университета, города, страны и, желательно бы, с планеты. Бред же… Полный бред. Ничем не обоснованный и не подкрепленный. Фрау Смок казалась такой милой и доброжелательной, с чего бы ему ее бояться? Эх, был бы сейчас Том рядом, он бы помог разобраться в ситуации… И тут до Билла дошло! Он даже треснул себе по лбу и громко выругался. Это не интуиция, а подсознание! Все просто и понятно. И раскладывается по тарелочкам, как нечего делать. Он же ее разглядывал. И нашел в итоге сходство с его женщиной-драконессой — главной врагиней Хранителя. Билл всегда был не столько автором, сколько немножко Творцом. Ну, это известная мулька у писателей, которые отождествляют себя с главным персонажем, пропускают тему через себя и описывают то, что «пережили» в состоянии этого самого персонажа, своего рода актерство на бумаге. Тома он сделал прототипом Хранителя. И вот когда ему, Биллу, стало плохо, он начал звать Тома, то есть Творец позвал Хранителя, потому что испугался Эльвенэль. У нее и имя похоже — Элен. Элен Смок. Курящая Элен. И смех, и грех, право слово. А он, Билл, глупый трусливый Творец весьма посредственного текста, испугался и чуть в штаны не наделал. Ну не дурак ли? Хоть стой, хоть падай. Но в деканат он все равно зашел, чтобы уточнить, работает ли на кафедре доцент Смок, как давно она в институте и как дела у профессора Кляйна, де, очень грустно, что он заболел. Работает. Три года. Плохо. Собственно, что и требовалось подтвердить. Н-да. Это паранойя, Билли, настоящая полноценная паранойя. Том, где же ты, возвращайся, гаденыш… Без тебя очень плохо… После занятий Билл еще раз заглянул на продюсерский факультет в надежде встретить Георга или Майка. Про последнего сказали, что был, но уже ушел. Хоть что-то хорошее за весь день, значит есть шанс поймать Майка завтра. Билл поселится там с утра, лишь бы отловить хоть одного из этой троицы неуловимых Джо. Зачем? Ему просто надо знать, что у Тома все нормально. Не мог же он исчезнуть просто так… Вечером Билл стряпал нехитрый ужин — пасту карбонара. Самое сложное для него всегда было сделать тот самый соус с привкусом копченостей, при этом вкус должен быть сбалансированным, с легким сливочным послевкусием. Он помешивал слабо булькающий соус и глазел по сторонам. Прошло уже семь дней как исчез Кот. Никто не звонил, не писал, не сообщал ему о мейн-куне. Нет, по правде говоря, звонили, но те коты были не тем Котом. Он снова объехал все приюты в округе, обзвонил службы животных в соседних областях, но… Наверное, уже можно снять домик с холодильника и вместе с подстилкой, мисочками и запасом корма отнести в ближайший приют… Или подарить кому-нибудь. Отдать даром, приписав — не пригодилось. Кто бы мог подумать, что он так привяжется к этому коту… Соус перегрелся и подгорел. Билл психанул и швырнул сотейник в раковину. Выпить что ли? Давно он не напивался. Ну и что, что завтра в уни. Гори они все синем пламенем. В конце концов, у него горе — его бросил любовник и пропал кот. Имеет право! Билл подошел к окну, закуривая, и едва не подавился сигаретой — на скамейке свернулся черный мейн-кун размером с хорошего спаниеля. Хвост обвивает тело, лапки поджаты. Билл выронил пачку и зажигалку и бросился на улицу. Вернулся! Его Кот, наконец-то, вернулся! Он тискал его, целовал и гладил. Он обнимал его так, что висящее безвольной тряпкой животное начинало недовольно ворчать. Билл все никак не мог остановиться, только прижимал его к себе и шептал: — Нашелся. Мой. Мой. Мой. Вернулся. Мой. Кот не просто похудел, от него остался скелет, обтянутый лохматой шкурой. Шерсть свалялась и выглядела очень тускло. А сам он был таким, как будто с ним произошло что-то ужасное — унылое выражение мордочки и совершенно пустые глаза. Но ран на теле не видно, кости все целы, он нормально ходил и даже прыгал. Нет, животное не обрадовалось возвращению, как Билл. Кот всем своим видом просил оставить его в покое и не трогать. И Билл не знал, как вывести мейн-куна из депрессии. Если, конечно, у животных бывают депрессии… Может быть, у него стресс от того, что он целую неделю где-то был? Переживал? Думал, что уже не найдется? Билл покрошил ему свежей рыбы. Кот отказался от еды. Запрыгнул на холодильник и спрятался в домике. Только хвост остался свисать безвольной мятой паклей. Но Билл был до такой степени рад, что готов был расцеловать и эту паклю. Кот вернулся… А Том нет. Ночью Кот не пришел к нему спать, как всегда приходил, когда Тома не было дома. Билл не решился его тревожить. Пусть отдыхает, малыш. Завтра Билл ему все объяснит, и Кот его простит, если за что-то обиделся. — Кот! Эй, Кот! Коооот! — подергал Билл его за хвост утром перед самым уходом в уни. Из домика высунулась сонная мордочка. — Я тебе там поесть оставил. Рыба, молоко, творог, как ты любишь, в общем. Корма еще насыпал… Я постараюсь не задерживаться. У меня сегодня только три пары, поэтому после обеда я буду весь твой. Не грусти, пожалуйста. Ты дома. Я никому не дам тебя в обиду. Кот широко зевнул, продемонстрировав большие белые клычки, и снова спрятался в домике. Вместе с хвостом. Билл глуповато улыбнулся и помахал домику рукой: — Пока-пока. Я очень скучал по тебе. Не знаю, как ты, но мне тебя не хватало. Столько всего произошло… Эх, Кот-Кот, как ты мог сбежать от меня, глупый? Пока. Я скоро буду. Удивительно, но хотелось петь и танцевать от счастья. Кот нашелся. Вернулся. И теперь Билл нереально счастлив. Он был уверен, что и с Томом все будет хорошо и он скоро объявится. Ну просто потому, что Кот — это его в некотором роде талисман удачи. Ведь Кот заменил ему Бена в самый трудный момент. Если бы не Кот, то Билл бы сошел с ума, занимаясь самобичеванием, а так он занимался лечением Кота. Если бы не Кот, то Билл бы не познакомился с Томом… И теперь, если Кот вернулся, то и с Томом все будет нормально. Надо после занятий все-таки заехать к нему в общагу. В конце концов, Билл не просто его любовник, он его друг. И если вдруг с Томом что-то случилось, а он и не в курсе? Потому и не звонит. Да, сегодня… Ой, нет, завтра! Завтра Билл обязательно съездит к Тому в общагу. Ну и пусть прогонит. Главное, что живой. Листинга Билл увидел издалека. Точнее даже не столько самого Листинга, сколько его прекраснейшую шевелюру, мелькнувшую в очереди в столовой как рыжий разряд молнии. Позабыв про все на свете, Билл рванул к другу Тома, чтобы выяснить, куда делся любимый. Но Георг мог дать фору по конспирации любому немецкому шпиону. Когда Билл преодолел нехитрое расстояние до места, где стоял парень, того и след простыл. — А вы не видели, куда пошел Георг Листинг, рыжий такой? — спросил растерявшийся Билл у парней на раздаче, рядом с которыми он заприметил Георга. — Только что тут был. — Да ему позвонил кто-то, он и вышел. Наверное, в коридоре или, может, в аудиторию зашел, тут шумно, — добродушно отозвался верзила. — Да придет, куда денется? — поддержал друга щуплый и покосился на два подноса, которые двигал верзила. Билл тут же сделал вывод — один для себя, по всей вероятности, второй — явно кому-то еще. Для Георга? — Я тут подожду, — мрачно ответил Билл и встал рядом с верзилой. — А вы Тома Трюмпера не знаете? Что-то давно о нем ничего не слышно. — Дредастый что ли? — гыкнул верзила. — Почему дредастый? Он с хвостиком… — Да он на первых курсах ходил с дредами. Мы его так и прозвали — дредастый. Дред больше нет, а кликуха есть. — Дредастый, да, — кивнул Билл, улыбаясь. — Не, не видел. А ты, Ади? — Неа, он что-то подзабил на учебу опять. Да ты не бери в голову, у него это бывает. Как весна, так вечно в загул уходит. Не понимаю, как он умудряется сессии закрывать который год подряд. Волшебник прям! Они с Георгом на пару: распустились цветочки — понеслась душа по кочкам. Только у Рыжего умишки хватает на учебу не забивать, а у этого созрели семена и пора бежать сливать. — Я так и вижу, как ты завидуешь, — ухмыльнулся Билл. Внутри все солнечное настроение разом померкло. Как-то об этом-то он не подумал… Том ведь на самом деле мог просто свалить в туман к новому объекту обожания. С чего бы тогда его друзья, которые то и дело попадались ему на глаза, когда они ходили вместе, теперь от него ныкаются? Билл решительно развернулся и, презрительно бросив: — Передавайте им приветы! — покинул столовую. Ну и к черту их всех. Кот к еде за целый день ни разу не притронулся. Рыба с творогом так и стояли в том же самом виде, в каком Билл их утром наложил и поставил. Он осторожно вытащил животное из домика и внимательно еще раз осмотрел. Кот был очень грязным (помыть надо), всклокоченным и апатичным. Он прошелся по шерсти — блох вроде бы не видно, не нужных насекомых тоже нет. Клещи? Сопли? Слезящиеся глаза? Нос вот теплый — температура? Может быть это какой-то вирус? Черт! Что же он сидит, как идиот! Надо же ко врачу бежать! Срочно. — Он неделю где-то был, и вот вернулся — кости да кожа. Ничего не ест, вялый, ни на что не реагирует, — жаловался Билл врачу. Кот, словно поняв, куда его притащили, тут же опроверг каждое сказанное хозяином слово: стал активным, шустрым и явно недовольным, что сейчас ему будут мерить температуру через задницу и брать кровь из вены толстой иглой. Он шипел и вырывался, не давая себя осмотреть. — Рвота была? Понос? — Врач попытался обследовать животное, но то как будто взбесилось. Руки не царапал, но когтями одежду цеплял. — Кот! — Попробовал призвать к порядку мейн-куна Билл, но мейн-куну не было никакого дела до воззваний к себе. Он не хотел, чтобы его осматривали, и хоть ты тресни. — Я не видел. Когда понял, что он за целый день ни разу не вышел из своего домика, то всё бросил и сразу же помчался к вам. — Хорошо. Давайте так, — сдался ветеринар и отступил на несколько шагов. — Мы обработаем его от насекомых, и я вколю ему успокоительное. Возможно, животное пережило очень серьезный стресс, поэтому такое… Эм… Вялое, как вы говорите. Понаблюдайте пару дней за ним. Если все нормализуется и не будет никаких изменений, тогда все хорошо. Если что-то вас насторожит, то сразу же обращайтесь. Но я бы сделал рентген, чтобы исключить травмы внутренних органов. Я пытался посмотреть его руками, но… Не понимаю, где ему больно, а где он просто неадекватно реагирует на прикосновения. Он у вас всегда такой? — Он редкий лапочка, — Билл страдальчески закатил глаза и крепко обнял своего друга. Тот стал кротким и спокойным, разве что не обнял Билла в ответ. — Дополнительно я выпишу вам капли. Они должны помочь животному справиться со стрессом. Пока что чисто зрительно — кот здоров, как бык, не побоюсь этого слова. В общем, понаблюдайте за ним. Билл заплатил за прием последние деньги и грустный побрел домой, таща на руках свое черное сокровище, — на такси финансов у него не осталось. — Как тебе не стыдно, — выговаривал он Коту в ухо с красивой кисточкой. — Доктор деньги с меня содрал, а ты ему даже не дал себя осмотреть. А если ты болен? Если что-то не то с внутренностями? Если ты умрешь? — Он остановился и осуждающе посмотрел в глаза мейн-куна. — Что я буду без тебя делать? Знаешь, как плохо мне было? Я тоже ни черта не ел, плохо спал и не мог ни о чем думать, только просил всех богов, чтобы они сохранили тебе жизнь. А ты? Эх, ты… А еще, знаешь, Том пропал… В тот же день, что и ты. Я думал, что он тебя украл. Но с другой стороны, если бы он хотел тебя украсть, то он бы тебя приручил, да? Значит… Где ты был, а? И где наш Том, а? Ты даже не представляешь, как мне было плохо без вас. Без тебя… Не знаю, что с тобой произошло (я бы очень хотел, чтобы ты говорил и рассказал мне обо всем), но надо как-то жить дальше. Я знаю, что у животных тоже есть душа, они любят, привязываются. Они несут ответственность. Я не знаю, что случилось с тобой, но, пожалуйста, я нуждаюсь в тебе не меньше. Пожалуйста, не уходи от меня больше. Я очень одинокий человек, а ты — единственный, кто стал моим другом, кому я доверяю, верю, что не предашь… Хотя… Это собака не предаст, а коты… Хорошо, что ты не понимаешь человеческого языка. Просто не предавай меня, и я уже буду счастлив. Меня уже столько раз предавали… Дома мейн-кун дал себя вымыть практически без проблем. Билл завернул его в банное полотенце и отнес в кресло. Укрыл одеялком, чтобы тот не простыл. Притащил рыбу и попытался покормить кота с рук. Кот покапризничал, но рыбу умял с большим аппетитом. В глазах снова появлялась жизнь. И Биллу это очень нравилось. Он даже не удивился, когда Кот пришел к нему вечером в постель. Залез под одеяло и вытянулся вдоль тела. Билл осторожно обнял его, вдыхая смесь ароматов лугового шампуня и специфического кошачьего запаха. Кот заурчал. В этом было что-то свое, родное, домашнее. Вот только Том так и не позвонил… Утром они устроили валяшки — валялись в постельке и обнимались, игрались. Такие оба сонные, мятые, ленивые. Кот лапой проводил ему по лицу, иногда касался носа, когда потягивался и выпускал огромные острые когти. А Билл щекотал ему живот и трепал за ухом. Кот нехотя дергал лапами, прикусывал его пальцы и фырчал. Билл улыбался, тыкался носом в лохматую шерсть и закрывал глаза. Вставать не хотелось. Хотелось лежать и лежать, обнявшись с Котом. — Я бы очень хотел, чтобы вы с Томом подружились. Знаешь, он очень хороший, только боится. Мне кажется, что вы бы друг другу понравились. Жаль, что Том боится котов… У него психологическая травма… Н-да… Да и вообще не понято, появится ли он когда-нибудь. Он как-то подозрительно исчез… Словно никогда его и не было… Ладно, малыш, мне пора идти в уни. Хотя очень хочется прогулять. Могу же я заболеть и просто выспаться, а? Впрочем… Могу я заболеть и никуда не ходить. Могу. И не пойду. Билл сгреб Кота в охапку, накрылся одеялом и решил спать дальше. Ведь может он прогулять занятия? Да. Имеет право. Он отоспался, убрался, приготовил поесть и наигрался с Котом. Тот словно ожил — весь день крутился рядом, заглядывал в глаза и вообще активничал. Билл много говорил с ним. Рассказывал, как дела в уни, как переживал эти дни, как искал, куда ездил и что делал. Пожаловался на новую преподшу, которая почему-то его пугает, и на Тома, который пропал, ничего не сказав, и теперь Билл не знает, что и думать, но на всякий случай его ждет, потому что обидеться он всегда успеет, а Том должен будет очень постараться, чтобы завоевать его доверие вновь. В этом месте Кот потерся о его бедро и вытянулся вдоль ноги, завалившись на спину и подставив животик. — Нет, если, конечно, Том сделает так же, то так и быть я его прощу. Но он реально должен будет очень хорошо постараться, чтобы я смог опять ему доверять. — Мррр, — ответил Кот и вальяжно махнул пушистым хвостом. Билл дотянулся до расчески и принялся осторожно разбирать его колтуны. — Не уходи больше. У меня ты вон каким красивым стал, а вернулся словно обсос какой-то. Вот где ты был, а? Не хочешь рассказать? — Мрррр, — мурлыкнул черный паршивец и зажмурился. Мордочка такая довольная, что Билл больше не мог на него сердиться. Тут же за всё простил. Утром, сидя на скамейке на главной аллее перед входом в уни, он бегло просматривал учебники, чтобы понять, что сегодня будут спрашивать. Вчера он весь день лентяйничал и не открыл ни одной книги, и сегодня это могло вылезти ему боком. Учитывая, что по успеваемости он и так немного скатился, не хотелось нарваться на карательные меры со стороны деканата. Понятно, что им фиолетовы все проблемы Билла, но сейчас ему для полного счастья не хватало только терок с деканом. Ему еще и за прогул влетит. — Герр Каулитц, — приветливо улыбнулась фрау Смок. У Билла волосы на загривке встали дыбом. Он дернулся, как будто его ударили палкой по голове. — Фрау Смок, вы меня напугали, — искренне выдохнул он. Женщина засмеялась. Одета очень стильно и сдержанно. Зеленые глаза с вкраплениями солнечного желтого идеально подведены. Ресницы накрашены. Из-за этого глаза кажутся в два раза больше и шире. Очень красивая женщина. И такая же отталкивающе-опасная. — Я произвожу на вас, как я погляжу, неизгладимое впечатление. — Она подала ему руку, приглашая проводить ее. Билл сам подал ей руку. Не хватало еще, чтобы он шел как девчонка — под ручку с бабой. Тонкая рука обвила руку. Идеальный кроваво-красный маникюр. Женщина сделала шаг, потом резко остановилась и глубоко вдохнула. — Мммм, как вкусно. Что за туалетную воду вы используете, Билл? Вы божественно пахнете. Он не понял: она что, заигрывает? Что за бред? — Да обычная туалетка… На распродаже взял. Dior Bois d'Argent. — Чудесные ноты можжевельника и смолы. Ты пахнешь лесом и тайной, — фрау Смок засмеялась, а Билл почувствовал себя крайне неловко. Его что ли клеят? Так пустое это… — Да, этот аромат ужасно раздражал моего бывшего, — решил он расставить приоритеты в самом начале, на случай, если фрау Смок на него положила глаз и захочет продолжения в более интимной обстановке. — Ах, как жаль! — всплеснула она свободной рукой. — А что же стало с вашим… бывшим? — Ничего не стало. Как ходил на занятия, так и ходит. Мы расстались перед Рождеством, и с тех пор я совершенно один. Вот, кстати, и он. Вспомни говно, как говорят. — Он указал пальцем на Бена, который так удачно нарисовался впереди. Доцент бросила цепкий оценивающий взгляд на Бенжамина. Всего на мгновение ее лицо стало жестким, но тут же снова расслабилось и озарилось улыбкой. — Понятно. Расскажите мне еще о себе, Билл. Я же могу называть вас просто Билл, герр Каулитц? — Безусловно, фрау Смок, как вам будет удобно. — Ну, не стесняйтесь. Профессор Кляйн так много про вас рассказывал. — Что же именно? — Только хорошее, Билл, только хорошее. Где вы родились? Где росли? Кто ваша семья? — Простите, фрау Смок… — Элен. Зовите меня просто Элен. — И наклонившись к уху тихим интимным шепотом: — Мы же с вами друзья, Билл, правда? Билл остановился и опустил руку, отступил на шаг. — Эм… Мне кажется, что вы спешите, фрау Элен. И я не уверен, но мне кажется, что между преподавателем и учеником должна быть некоторая субординация. Не поймите меня превратно, но я не готов ни к каким отношениям с преподавателями, кроме ученик — учитель. Всего вам доброго, фрау Смок. До встречи на занятиях. С этими словами Билл подчеркнуто вежливо кивнул, развернулся и быстрым шагом пошел в здание, оставив шаловливую фрау Смок в гордом одиночестве. Хм… Если фрау решит ему занизить оценки, то он напишет на нее заявление в деканат о домогательстве. Глупо, конечно, но что делать. И вообще, надо бы зайти к декану и обсудить сложившуюся обстановку. Какая-то полоумная тетка лезет к нему самым непристойным образом. Фу, мерзость какая. Кот встретил его в коридоре громким протяжным фыр-фыр-фыр. У него это так комично получилось, что Билл не удержался, подхватил его на руки и поцеловал в мордочку, предовольно улыбаясь. Кот в ответ потерся о него носом и лизнул в губы шершавым языком. Билл рассмеялся. Прошел в комнату и положил сумку на стул. Плюхнулся в кресло. Кот тут же прыгнул ему на колени и заурчал, закрутился, распушив хвост. Билл еще раз погладил животное. Кот замер, принюхиваясь к руке. Потом стал обнюхивать куртку. Неожиданно мейн-кун прижал уши, тревожно забил хвостом, распушился, увеличившись в объеме как минимум вдвое, и зарычал-зашипел. Взгляд стал не просто диким, он стал страшным. Билл в ужасе понял, что сейчас Кот вцепится ему в руку и порвет ее в клочья. И проблема в том, что он ничего с этим даже сделать не сможет, потому что тупо не справится с огромным 12-килограммовым котом. — Ты что? Кот, Котик… Ты что? — залепетал он, вжавшись в кресло. — Ты чего? Кот утробно прорычал и замолчал. Уши все еще прижаты, хвост бьет из стороны в сторону. — Котик, ты чего? — с трудом заставил себя Билл погладить животное. Сердце неровно трепыхалось. Спина взмокла. На лбу выступила испарина. Это было страшно, по-настоящему страшно. — Я ж с тобой теперь спать в одной квартире не смогу… Кот как-то слишком осознанно посмотрел на вжавшегося в кресло хозяина, мявкнул явно что-то из серии — забей, потерся о него мордочкой и спрыгнул на пол. Хвост все еще дергается, но уже не так, как минутой раньше. Запрыгнул на кровать, развалился вальяжно и повелительно глянул на Билла. Не хватало еще, чтобы он постучал лапой по одеялу, приглашая человека присоединиться. Что это такое? Что за черт тут происходит? То эта чертова фрау Смок заигрывала перед ним, как глупая проститутка, теперь вот Кот вызверился не понятно на что. Что происходит, черт побери?!