Плен твоих фантазий

Та, что была со мной, где ты теперь? На другой полосе, если можно вместе все? Та, кого вел домой недавно вроде бы… На работе я, на охоте ты… Спорю с самим собой: чудак, ну давай дружить, Как-то надо же жить, хлеб жевать, воду пить, Болеть, глотать драже, комментить твой ЖЖ, Настроение держать на восьмом этаже. Хочешь знать, как живу? Отпусти тетиву. Наберу и сотру, напишу и порву… Все на так себе, лучше, неплохо, плыву на плаву, Нет, назад не прошусь, зазвонит — не проснусь… С кем встречаешь весну? Кто приходит во сне? Извини, но я нет, не вернуть этих лет… Вот опять этот бред. Всё. Спокойно. Привет. Знать бы хотя бы, где ты, с кем ты? Тепло ли там, я-то на твоей планете? Слать бы тебе конверты, как Герде, Кубики изо льда прямиком вникуда… Знать бы хотя бы с кем ты, как ты. Честно кормлю кота, поливаю кактус. В гости к тебе идти по парапету И не верить бреду, что тебя нету… Та, что (с) Бумбокс

Он стоял у окна и мрачно взирал на то, как оживает город. Огромный муравейник. Все бегут по делам. Никому ни до чего нет дела. Билл даже сравнил бы сейчас людей не с деловитыми муравьями, а с зомби — большинство из них на автомате встают, выходят из квартир, на автомате идут по улице, едут в транспорте, надевают маски на лица перед входом на работу, потом на автомате делают что-то, чтобы выйти вечером из офиса, снять маску, добраться до дома, пожрать и лечь спать. На автомате. И он был таким же — автоматическим. А сегодня утром в нем что-то замкнуло. Когда истерика закончилась, Билл вдруг понял, что надо в жизни что-то менять. Все неожиданно стало совершенно неважным. Он мечтал получить образование и найти хорошую престижную работу, стать известным и вызывающе популярным. Зачем? Чтобы на автомате делать то, чему его научили, или то, что от него ждет публика? Деньги? Разве они приносят радость? Нет, конечно, приносят, но с деньгами начинаются совершенно другие проблемы. Билл стоял опустошенный внутри и не очень понимал, что с этим новым состоянием делать. Когда произошло всё это, с Томом, опустошенность была немного другого уровня. Это была эмоциональная и душевная опустошенность. Сейчас же он был опустошен физически. Он чувствовал себя новорожденной бабочкой, которая была всю жизнь гусеницей, грызла себе листья, а потом вот выродилась в новом виде. Но у бабочки есть инстинкты. Его же инстинкты молчали. В нем вообще сейчас все молчало. Даже страх и паника отступили под натиском внутренней пустоты и тишины. Все проблемы от Тома. Если бы не Том, то он бы так и прожил всю жизнь автоматическим муравьем-зомби. Однако надо что-то делать. Не совсем понятно, куда он растворил Эльвенэль и ее кошек, и как быстро они вернутся. Растворил? Слово-то какое… Куда-то или как-то он их всё же дел… Бред… Тупой никчемный бред. Так. Спокойно. Привет. Ну, хорошо, сейчас просто позволим себе допустить, что они реально существовали. Да, просто допустим и всё. Есть же в математике аксиомы, когда надо тупо верить на слово тем, кто придумал эти формулы и вывел правила, не подкрепив их доказательствами. Итак, допустим, что Эльвенэль со своей бандой и Томариэль существуют. Это аксиома. Он куда-то растворил Эльвенэль и ее кошек. Надолго ли? Вряд ли он их убил. А если он их не убил, то второго шанса драконесса ему уже точно не даст. Она будет бить на поражение без предупреждения. Проблема в том, что Билл не Том. Он не видит и не чувствует. Да и драться он, мягко скажем, не умеет, и учиться некогда. Какие еще варианты? Однозначно, надо убираться с этой квартиры, пока есть возможность. Куда? Куда подальше. Том? Допустим, если Том вернется, то где он будет его искать? Билл разблокировал его номер на своем телефоне, кинул смс с просьбой о помощи и сделал контрольный звонок. Абонент не абонент. Не страшно. Он узнает, если Том включит телефон. Ну и Том обязательно позвонит, он обидчив, но не кретин. Если опять-таки принять за аксиому, что Том — Хранитель, то он в любом случае должен следовать за своим хозяином. Да, он Хранитель, а не раб. Да, Билл повел себя как форменный де-Билл. Но черт возьми! Том же понимает, какой это шок увидеть настоящего живого дракона, и как тяжело парню из мира без магии поверить в то, что магия и этот чертов дракон существуют в реальности, а не решить, что это всего лишь шизоидная галлюцинация. Главное, не потерять свой телефон. Кот? Что если он ошибся и его Кот — это настоящий мейн-кун, а не Том? Билл качнул головой — нет. Кот обиделся на его истерику и агрессию. Вы когда-нибудь видели котов, которые обижаются на хозяев? Вот и Билл не видел. И Кот явно был разумным, думающим существом, а не фигней ходячей. Он полностью контролировал ситуацию и не позволял эмоциям взять верх. Он был таким же, как кошки Эльвенэль — разумным. Один фокус с чашкой чего стоил! Да и по комнате они ходили разумно. Билл зажмурился и потер лицо руками. Черт, как же он так вляпался по самые яйца-то? И те слова, те заклинания, которые со страха выдало его обделавшееся сознание — что это? Алё, сознание! Выдай теперь хоть какую-то подсказку, как ему жить дальше, ну, на худой конец, подскажи, что делать, потому что сам Билл сейчас не способен ни на что, только стоять у окна и глазеть на прохожих. Сознание молчало. Билл так и стоял у окна, отчаянно договариваясь с собственными поехавшими мозгами, чтобы они все ж решили, на какой они стороне — реальной или… Или… Гениальный план родился только к обеду — надо перебраться туда, где много запахов, или вообще уехать куда подальше. Но второй вариант был слишком трудноосуществимым по причине практически полного отсутствия у Билла денег. Автостоп? Слишком опасно. Остаются только людные места и другие запахи, которые должны по идее перебить запах Билла и помешать драконам-ищейкам его выследить. В голову пришла единственная верная мысль — общага. Проблема только в том, чтобы там у кого-то зависнуть на неопределенный срок. Майк. Он хотя бы его узнал. Уже хорошо. — Майк, привет! Мне нужна твоя помощь, — с места в карьер начал Билл срывающимся от волнения голосом. — Чем смогу — помогу, — прочавкал ему в ухо Майк. Обедает что ли? — Мне надо перекантоваться какое-то время где-то. Ты можешь попросить кого-нибудь меня приютить? — А че Том не поможет? У него связей больше. — Найдешь Тома, передай ему привет. Лично я его найти не могу. Меня хозяйка сегодня выгнала из квартиры. Мне надо где-то временно пожить, пока я новую квартиру не найду. Есть, конечно, еще вариант с вокзалом, — он многозначительно замолчал, выдерживая паузу. — Слушай, ну я не знаю. Спрошу у ребят. Может, кто тебя и пустит. Но, сам понимаешь, летом-то легко, а сейчас… — Я могу спать на полу, я не привередливый, — быстро согласился Билл. — А где Том-то? — опять ударил по больному Майк. — Где-то на другой планете, — пробормотал он. Добавил: — Судя по недоступности его телефона. А может он просто меня заблокировал. — Ну, нет, — тут же протянул Майк. — Том добряк, он вряд ли так сделает. — Твои слова, да богу в уши. Ладно, я скоро буду. Подожду тебя в библиотеке. — Замётано. Билл побросал в сумку только самые необходимые вещи, собрал останки ноутбука в отдельный пакет. В крайнем случае, вернется домой, если ситуация рассосется, а если не рассосется, то поговорит с Майком, расскажет все, объяснит. Правда, последствия могут быть непредсказуемыми, но что делать… По сути, Майк его единственный друг на сегодня. Еще надо понаблюдать за мозгами. Если всё случившееся с ним — глюк, то этот глюк и в общаге даст о себе знать. А там уж будь, что будет. На улице он понял, почему Том выглядел как параноик в день их прогулки по парку. Он знал, что Эльвенэль в городе, и был готов к нападению. Он охранял их, не позволяя Биллу ни на минуту остаться одному. Сейчас же Билл тоже знал, что враг рядом, и тоже был готов к нападению. Он шел только по самым людным улицам, постоянно оборачиваясь и следя за всем подозрительным, петлял на автобусах и ехал в метро с подвывертом, лишь бы сбить их со своего следа. В общаге он появился ближе к вечеру. Сначала долго наблюдал за входом, особое внимание уделив местному животному из семейства кошачьих. Нет, животное, видимо, было полноценным животным — Билла не глючило на драконов, а когда в дверях появилась девушка с маленькой собачонкой, то кошка испугалась и драпанула восвояси. Путь свободен. Он зашел внутрь и там еще немного понаблюдал за окружающей обстановкой. Всё тихо. Он набрал Майка. — Третий этаж, комната триста тридцать восемь, — продиктовал. Он поплелся в сторону лифта. На этаже прошелся по коридору туда-сюда, выясняя пути к отступлению и общую обстановку. Две лестницы. Майк живет ровно посередине от каждой из них. — Привет, — распахнул Майк дверь. Билл доброжелательно улыбнулся и зыркнул в глубину блока. Вроде бы ничего подозрительного. — Ты какой-то бледный, — заботливо произнес Майк, пропуская его к себе. — Что-то случилось? — Да что случилось? Все утро ругался с хозяйкой. Придурошная овца. У нее явно весеннее обострение. И я ж ей плачу вовремя, все нормально, квартиру не громлю, живу тихо, соседи не жалуются. Надеюсь… Не знаю, что я сделал не так, — пожаловался Билл. Легенду про соседку он продумал во время поездки в метро. Вроде бы Майк верил. А если верил Майк, то и другие поверят. — А чем она обосновала? — Да кабы обосновала… Проблема в том, что я не рассчитывал на это выселение и теперь временно не могу снять жилье. Денег пока нет совсем. Ты прости, но я могу… Отработаю как-нибудь. — Билл понуро опустил голову и тяжко вздохнул. — Ой, да забей! — отмахнулся Майк. — Через неделю из пятьсот девятой Питер свалит домой на месяц-два. Он сказал, что сессию вроде бы досрочно закрывает. Так что можешь на его месте потусить, только комнату оплачивай. Питер живет с Анри, они в пополаме. Анри тут все лето будет. Я с ним договорился, классный парень. Он не против, только просил, чтобы ты его в немецком подтянул, у него там какие-то сложности. Он француз. Так что не парься. А там, глядишь, и Том подтянется. Че вы поругались-то? — У меня вообще неделя какая-то неудачная. Конфликт на конфликте. С Томом по глупости поругались. Делали проект… Доделывали точнее. Он гнет свою линию и всё тут. Меня не слышит. Ну и слово за слово… — Билл хлюпнул носом и посмотрел на Майка глазами побитой собачонки. — Помиритесь. Том вообще не любит уступать. Я с ним и не спорю. Пусть делает так, как хочет. — Майк протянул ему чашку с чаем и шоколадный маффин. — Держи, съешь сладкое и увидишь, как мир станет добрее. Билл взял чашку и сел на кровать. — А где я буду жить эту неделю? — У меня. Только, прости, у тебя будет активная половая жизнь. — Майк коварно глянул на него. Однако Билл был не в том состоянии, чтобы правильно реагировать на подобные шутки. Он вскинул голову и приготовился окатить Майка кипятком. — Будешь спать на полу, — после драматической паузы, закончил мысль парень. — Я дам тебе матрас. Аманда принесет попозже подушку и одеяло. — Аманда? — Билл игриво приподнял бровку. Внутри опять все напряглось. Мозг сразу же оценил шансы выжить при выпрыгивании с третьего этажа. — Но! Но! Но! — погрозил пальцем Майк. — Это моя девушка, так что свой рот на нее не разевай. Билл миролюбиво улыбнулся: — Да я не по этой части, ты ж знаешь. — И что, ни разу даже не пробовал? — И не тянет. Кстати, мне еще нужна твоя помощь. Да-да, я в курсе, что присел тебе на шею. — Я сегодня чувствую себя добрым волшебником, — расплылся в улыбке Майк. — Там в пакете мой ноутбук. Если ты все еще хочешь увидеть тот самый доклад, то мне нужен человек, который способен восстановить разбитый ноут. Моя шизоидная соседка его чуть-чуть ударила об стену. Майк помрачнел. — Насколько чуть-чуть? Билл высыпал содержимое пакета на стол. Майк присвистнул. — Черт… Нет, настолько волшебников у меня нет… — Там проект, который мы делали с Томом, — пробормотал Билл. — А варианты? Он задумался. Покачал головой. Вариантов не было. Том доделывал проект именно на этом ноуте. И рукопись тоже погибла. Ее копий даже в распечатках вообще больше нигде нет. Единственную старую копию он удалил с телефона несколько дней назад в порыве гнева, и через электронку файл он никому не отправлял… Биллу словно по башке вдарили током — уничтожив рукопись, он не только уничтожил собственный мир, но и Тома в том числе. А Эльвенэль? А Эльвенэль жива потому, что была в тот момент в этом мире. Том не позвонит и не придет. Том не спасет его задницу. Потому что Тома больше нет. Билл угробил не только Тома, но и мир, в который его отправил. Билл вообще всё уничтожил. Он покачнулся и едва не свалился. Кровь отлила от лица, сделав его мертвенно-бледным — Ноут надо восстановить, — пробормотал хриплым голосом, уставившись на Майка совершенно безумным взглядом. — Там вся моя жизнь. — И это совершенно не было преувеличением. На поиски нужного человека у Майка ушло несколько дней. Билл все это время сидел в его комнате и делал вид, что бесконечно болен. Он робел, краснел, бледнел, рассказывал про мигрень и больное колено, чем вызывал море насмешек от подружки Майка. Потом, когда «мигрень» подзатянулась, а с «коленом» он прокололся, у него случились «почечные колики». Билл и сам готов был уже выгнать себя, такого «больного» вон, лишь бы перестать «болеть». Майк назвал это привыканием к новым микробам и снова велел забить на глупости. Билл выдохнул. Нельзя выходить из комнаты Майка и распространять запах по общаге. Категорически нельзя. Иначе его найдут и убьют, а подобный упс в планы Билла не входил. Вот только не понятно, почему Майк велся на все его глупые отговорки, почему спокойно оставлял одного в комнате, кормил и поддерживал? Биллу было стыдно и неловко, что он настолько пользуется гостеприимством парня, но что делать. Здесь он чувствовал себя в безопасности. Он много раз пытался на него посмотреть по-особому. И никаких глюков: Майк был Майком, Аманда — Амандой, девушкой хоть и с придурью, но милой, впрочем, пойди найди в творческом вузе человека без придури, взять хотя бы Билла. Сам Билл уже начал думать, что случившееся в выходные — это обычный нервный срыв, сон, фантазия, глупость. Еще он изо всех сил пытался воскресить сюжет и даже что-то пробовал писать, позаимствовав у Майка планшет. Но сюжет не приходил в голову, фантазия не рожала даже самых простеньких сцен, обрывков фраз, каких-то диалогов. Ни-че-го. Он не чувствовал своего мира, не видел больше Хранителя, он потерял с ним вообще всякую связь. Он не мог придумать ничего. Он был пуст… Фантастический мир Арктура исчез из его жизни, ушел из памяти. — Знакомьтесь. Никита, это Билл. Билл, это Никита. Можно просто Ник. — Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса, — со смехом передразнил Майка «самый крутой русский хакер всех времен и народов». Что делал в их университете этот загадочный русский, Билл решил не уточнять. Вряд ли у них есть факультет киберпреступлений. — Никогда не думал, что русских хакеров учат за счет немецких налогоплательщиков, — усмехнулся Билл. Вообще-то еще он считал, что Никита — это женское имя, и был весьма удивлен, увидев невысокого крепкого парня весьма посредственной наружности. Все-таки эти русские странные люди. В любом случае, эту мысль он решил вслух не озвучивать. — Русские любят халяву, — мурлыкнул Ник. — Ник, мне сказали, что в плане восстановления данных тебе нет равных, — польстил Майк. — Безбожно врут, — отмахнулся тот. — Странно. А мне тебя рекомендовали, как профи, — стрельнул глазами Билл. — Небось, этот и рекомендовал? — захохотал Никита, хлопнув Майка по плечу. — Проходите. Чего вам надо-то? Они зашли в комнату. Удивительно, но Ник полностью разрушил миф о том, что айтишники и хакеры живут в завалах мусора и спят на горе беспорядка. В комнате царила идеальнейшая чистота. Билл отметил, что даже обувь выставлена вдоль стены по «росту», а тщательно наглаженные рубашки висят на индивидуальных вешалках на мобильной сушилке для одежды. И при всем при этом на Никите были растянутые спортивные штаны и видавшая виды пожухлая футболка непонятного цвета — не то зеленовато-бурая, не то пегая, не то коричнево-грязная. — Мне надо восстановить данные с ноутбука. Это можно сделать? Ник указал взглядом на стулья. — Всё можно сделать. Вопрос времени и цены. Билл открыл рот, чтобы сообщить, что времени у него нет, как, впрочем, и денег, но Никита продолжил вещать: — Есть два варианта. Если жесткий диск поврежден, то его можно попробовать восстановить. Но это будет дорого. Если он не поврежден, то мы его подключим к системе и снимем с него все файлы. Ты херанул ноут, когда тот был выключен? — Нет, работал. — Плохо. Когда жесткий диск не работает, то у него стопятся головки и с ними ничего не будет. Нет, будет, конечно, но не так печально. — То есть восстановить ничего нельзя? — спросил Майк. — Я этого не сказал. — Сколько надо времени, чтобы все отковырять? — мрачно поинтересовался Билл. — От суток до… — Ник развел руками. — До? — похолодел Билл. — До нескольких месяцев. Чтобы ты понимал: в стерильной лаборатории люди будут пересобирать головки и заново собирать блины. Это дико дорого и долго. Билл молча достал из пакета останки ноута и положил на стол. Ник присвистнул. — Кто его так? — Хозяйка квартиры. Там всё. Проекты, доклады, контрольные… — накуксился Майк. — Посмотрим. Что-то мне подсказывает, что у вас, парни, серьезные проблемы… Надеюсь, вы хоть что-то сохранили в облаке? Ребята покачали головами. Никита грустно вздохнул: — Я ничего не обещаю. Возможно, к тому моменту, как данные будут восстановлены, они вам уже и не понадобятся. — Ты умеешь задать настроение, — мрачно заметил Билл. — Да я вообще милашка, — хмыкнул Ник и полез за инструментами. Они просидели у русского добрую половину ночи. Никита разобрал корпус и содержимое на составные части. Покряхтел, что все плохо, у него нет какого-то шнурка и приблуды, к которой надо подключить интересующую всех плату. Поныл, что диск сильно пострадал. В общем, через несколько часов Билл готов был рыдать и убивать одновременно. Рыдать с горя — потому что всё пропало. Убивать — потому что Никита оказался удивительно занудным созданием с адски раздражительным черным чувством юмора. Похоже, что Майк тоже испытывал такие же противоречивые чувства. Переглянувшись, они решили, что пора и честь знать. Кажется, Ник даже не заметил, что гости не сговариваясь свалили по-английски. Они спускались по лестнице на третий этаж. — Майк, скажи, ты пишешь? — Скорее паразитирую на том, что написали. Вот Том писал. У него классная музыка и песни были, пока его не порезали. А я делаю крутые аранжировки и у меня есть нюх на правильную музыку. Это очень важно. Я ловлю стиль и четко его чувствую. А что? — А вот если бы ты потерял всё это? Если бы разучился чувствовать? Чтобы ты сделал? — Не знаю. И надеюсь, что никогда не узнаю. — Ну всё же? — Я бы работал и прокачивался до тех пор, пока чуйка не вернулась. Она же не может взять и пропасть просто так, верно? И если она была, то и дальше будет. Это как езда на велосипеде — после большого перерыва сначала ты не уверен, а потом все идет как надо. Вот я бы прокачивался. — У меня не получается писать, — признался Билл. — У тебя был стресс, переезд, чужое место. Масса факторов для того, чтобы случился творческий запор. Забей. Все образуется. — Как думаешь, Ник сможет восстановить файлы. — Я в этом даже не сомневаюсь. — Я пройдусь немного, ладно? Неделю на улице не был. — Билл, — Майк как-то серьезно на него посмотрел. — Ты бы не ходил никуда. — Почему? — удивленно глянул ему в глаза Билл. — Не знаю. Чуйка. Ты явно чего-то боишься. Все эти отговорки, затворничество, нервозность. Думаешь, я не вижу. Еще Том пропал… — На что ты намекаешь? — Он жив? Билл несколько секунд удивленно смотрел на Майка, а потом громко захохотал: — Ты думаешь, я его убил? Ты серьезно решил, что я его убил? Ты вообще нормальный? — Пойми меня правильно, — без тени улыбки отозвался Майк. Билл перестал смеяться и тихо сказал: — Я действительно боюсь за свою шкуру, но совершенно по другому поводу. Я не могу тебе рассказать всего. Ты не поверишь. С Томом все нормально, я уверен в этом. Я физически не могу его убить, потому что очень сильно люблю. Скорее уж я бы себя убил, если бы встал такой вопрос. Я очень жду его возвращения. И ты даже представить не можешь, как важно восстановить файлы. Единственный файл. — Тогда что тебя так сильно пугает? — Меня преследует фрау Смок. У нас с ней вышел конфликт всё на той же неделе. Она ко мне подкатывала, я отказал. Ну и… Та закатила истерику и обещала наказать, выжить и так далее. Том за меня заступился. У него начались проблемы. Потом через пару дней мы поругались, он ушел, и я его больше не видел. Я же не могу всем рассказывать, что на меня положила глаз тупая училка? — Надо написать заявление в полицию. — Да, давай это сделаем после выходных. Хорошо? — И не надейся, что я этого не сделаю. — Я пойду вместе с тобой. Как ни крути, а я вроде как видел Тома последним. Ночью лежа на полу, Билл размышлял, что история получалась хуже, чем он мог предположить. Майк заподозрил его в убийстве. Бред тот еще… Но как они в понедельник будут писать заявление об исчезновении Тома, если Тома не существует? Они будут выглядеть, как два идиота… Что же делать? Надо садиться и писать, писать, писать любой бред, который придет в голову. Писать до тех пор, пока не распишется. Он не умеет ездить на велосипеде, но писать он умел всегда. Как травмированный спортсмен через силу начинает тренировки, так и Билл заставит себя писать, даже если ему придется для начала просто набирать бессмысленный набор букв. — Том, ты так нужен мне, — беззвучно прокричал он в потолок. По вискам поползли слезы. — Пожалуйста, Том, хоть как-то выйди на связь! Пожалуйста, помоги. Майк на кровати заворочался и что-то пробормотал. Билл закрыл глаза, вслушиваясь в тишину и глубокое дыхание в полуметре от себя. — Том, пожалуйста… — одними губами. Он забылся коротким сном только ранним утром, когда первые лучи солнца уже заглянули в окно и нежно погладили его по щеке своим теплом. Отсутствие у Майка занавесок бесило гораздо сильнее, чем он мог предположить, но кто он такой, чтобы выговаривать хозяину комнаты. Биллу снилось, что он идет по красивейшему из садов. Где-то вдалеке на холме стоит огромный белый замок и башенки-пики уходят в облака и теряются в них. Высокие окна, арочные своды. На шпилях развеваются длинные узкие флаги. И бесконечное множество цветущих яблонь у подножия высоких стен. Билл наслаждался шелестом листвы и пением птиц, теплом солнца, журчанием ручья, серебристой лентой струящегося между деревьев. Со стороны замка затрубили горны. Он увидел, что к нему летит его Томариэль — большой и самый красивый дракон. Едва лапы коснулись земли, дракон превратился в человека. «Том», — кинулся ему навстречу Билл. Обнял крепко-крепко, поцеловал в губы. Прилив нежности и безграничного счастья — он мысленно окутал их одеялом из своих чувств, укрыл от всех, спрятал, уткнулся носом в плечо, зажмурился. Билл безумно боялся, что Том сейчас исчезнет, растает с рассветом, а им еще так много надо сказать друг другу, столько всего надо обсудить. Том улыбался, как улыбался всегда, когда видел его, — чуть игриво и насмешливо, но очень ласково и по-доброму. «Прости, что так сильно напугал тебя, — проговорил Хранитель, ласково проведя пальцем по его щеке. — Я не должен был. Мне надо было тебя подготовить, но… Я не знал, как…» В его глазах было столько сожаления и грусти, а голос наполнен такой нежностью. Билл снова вцепился в него, боясь потерять. «Том, пожалуйста, это…» Он приложил палец к его губам: «Тссс… У меня мало времени. Я должен передать тебе память. Я больше не смогу защитить тебя. Прости». Слова болью отозвались в сердце. «Почему? — пробормотал Билл растерянно. — Я так сильно люблю тебя». Уголки губ дрогнули, как будто Том попытался улыбнуться, но не смог. Приложил два пальца ко лбу Билла. И в сознании все закрутилось, как в калейдоскопе. Билл видел безграничное количество историй, плохих, хороших, радостных, грустных. Он видел переплетение судеб, видел, как рождались и умирали. Он словно смотрел фильм, который поставили на убыстренную перемотку. Он видел эпоху великих войн, когда народ вставал против другого народа, когда брат шел против брата, а матери убивали своих детей, чтобы они не попали к врагам. Бесконечные войны, голод, разруха, горе, слезы и боль. Он впитывал в себя все это, переживал, пропускал, испытывая страшную физическую боль и сильнейшую психологическую муку за невозможность помочь, остановить, изменить. Билл чувствовал себя погруженным в черную трясину человеческого горя и боли, он захлебывался в ней, тонул, бессильно взмахивал руками, но выбраться из утягивающей за ноги темноты никак не получалось. Потом трясина исчезла. Билл увидел себя стоящего посреди черной пустыни. Под ногами выгоревшая земля. Вокруг нет ничего, кроме черной непроглядной ночи. А потом он заметил росток. Билл наклонился, сгреб его в ладони вместе с землей и прижал к груди. Внезапно на небосклоне зажглось солнце. Пустыня преобразилась, превратившись в одно мгновение в дивный сад. На холмах возникли деревни и города. Леса, моря, озера, реки. Он смотрел на все это с высоты птичьего полета, сидя на драконе, парящем в небе. Он видел магов, которые восстанавливали жизнь в черной пустыне. Видел людей, вспахивающих землю, строящих города. Он чувствовал, как единый организм наполняет мир жизнью, счастьем и радостью. Начиналась эпоха счастья и благополучия. Наверное, это и был тот самый идеальный мир, о котором он так часто мечтал. Он видел множество миров. Их мир был одним из многих, и он был самым лучшим из всех, которые Билл видел. Тьма пришла с запада. Она пожирала его цветной солнечный мир, наполненный любовью, как фантастические лангольеры — сантиметр за сантиметром. Маги пытались противостоять нашествию черноты. Люди в страхе покидали деревни и города, бежали на восток. Мир крошился, превращаясь в пустоту. Это была даже не пустыня, нет. Это была пустота, вакуум. В прекрасном замке на холме, у подножия которого раскинулись яблоневые сады, красивая черноволосая женщина рожала сына в светло-голубом зале, залитом солнцем. Рядом сидел Правитель и будущий отец и держал ее за руку, вытирал пот со лба бесконечно любимой женщины. Билл видел его любовь — она искрилась нежно-розовыми искорками и пахла ландышами и яблоками. Вокруг суетились повитухи. Чуть поодаль стояли маги в серебристо-белых одеяниях. Каждую схватку сопровождал громкий крик, превращающийся в изумрудно-черный всполох, который опускался Великому Магу в ладони. «Еще одна. Последняя. Младенец близко», — деловито говорит повитуха на незнакомом языке, но Билл понимает каждое слово. Другие женщины засуетились — поднесли серебряную купель, наполненную теплой водой, пододвинули ближе белоснежную люльку с кипенно-белым кружевным покрывалом, разложили шелковые полотенца на кровати. Новая схватка. Женский крик. Над кроватью образуется светящийся сгусток холодного синего цвета. Замирает в воздухе. Великий Маг поднимает ладони с изумрудно-черным сгустком. Энергии света, тьмы, звезд, стихий летят к нему и наполняют сгусток силой. Другие маги добавляют звездного сияния в живое нечто в руках Мага, переплетают солнечные и лунные лучи и вливают ему в руки, растворяют. «Хранитель, приди!» — призывает Великий Маг. Серебристое марево окутывает Мага. Яркое свечение и вспышка белого огня. Через мгновение руку Великого Мага оплетает маленький темно-синий дракон с зеленоватым отливом. Толстые лапки крепко цепляются за кожу. Хвост обвивает предплечье. Несуразно длинные крылья расправляются. Они слишком большие, он еще не умеет летать. Машет ими. Путается в них. Держится неуверенно. Очень напуган. «Какой сильный», — восхищенно бормочет один из магов. «Это самый сильный Хранитель из всех, которые когда-либо даровались нашему Роду», — удовлетворенно улыбается Великий Маг. И сквозь протяжный крик, похожий на вой, раздается пронзительный детский плач. Повитуха широко улыбается, осторожно поднимает младенца вверх, показывая присутствующим. «Творец! Творец! Родился Творец! — разносятся восхищенные возгласы по залу. — Хранитель Рода! Возрождение расы! Прямой потомок Творцов! Мальчик с голубой кровью!» Великий Маг довольно улыбается, поднимает руку с сидящим на ней драконом. От животного отделяется белый сгусток. Ему навстречу стремительно несется синий сгусток. Они врываются друг в друга. Искрят. Взрываются. Рассыпаются и снова собираются в единый сгусток, окутывая новорожденного серебристым маревом. «Души объединились. Творец под защитой. Пока жив Хранитель, никто и никогда не причинит вреда Творцу», — провозглашает Великий Маг. Повитуха кладет все еще окровавленного младенца в первородной смазке на грудь изможденной женщины и накрывает его покрывалом, и Билл чувствует такой прилив любви, что глаза застилают слезы счастья. Его любили так сильно, как никто и никогда не любил. Нежность, ласка, забота, обожание — родители дали ему все это в тот момент. Оно всегда было рядом с ним, заботилось о нем и защищало. Великий Маг отпустил дракона на кровать. Хранитель тут же вскарабкался по руке женщины к ней на грудь, добрался до младенца и свернулся клубочком рядом с ним. Женщина устало улыбнулась, обнимая и его: «Томариэль, храни моего сына от всех бед». Отец склонился, обнял их. «Его зовут Арктур Баэлан Альракор. Помни это», — шепнул едва слышно. «Мой господин, госпожа, пора. Тьма приближается», — с сожалением произнес Великий Маг. «Ты ведь защитишь моего сына, Кайраван?» — тревожно спрашивает мать. «Ценой своей жизни, госпожа, — склоняет голову Великий Маг. — И ради вас я бы не пожалел жизни. Никто из нас не пожалел бы. Но все порталы заблокированы, а через тот, что остался, я могу спасти только одного человека. Пусть это будет Баэлан. Он единственный, кто сможет вернуться, чтобы освободить и возродить наш мир. Простите, госпожа, что ваш слуга такой беспомощный и обрекает Творца жить сиротой. Я никогда себе этого не прощу». «Он не сирота. Рядом с ним будет Томариэль», — отец поднимается. Билл изо всех сил пытается запомнить черты его лица и то, как выглядит мать. «Я только покормлю сына. Дайте мне немного времени. Хочу, чтобы он знал вкус материнского молока, чтобы помнил, как сильно мы его любили», — молит женщина. По щекам бегут слезы. Великий Маг кивает и отходит в сторону. «Его зовут Арктур Баэлан, — срывающимся дрожащим голосом повторяет дракону Правитель. — Не забудь. Арктур Баэлан Альракор. Великий Творец и хранитель Рода». А потом Билл видит, как вокруг младенца начинают суетиться совершенно другие люди. Прекрасный замок исчез. Красивый зал и всех его родных поглотила тьма. Новорожденный малыш, завернутый в изумительно красивое кружевное одеяло, один лежит на шершавой скамейке городского парка мира без магии, и над ним склоняется седовласая женщина… Великому Магу не хватило сил переместить их вместе. Хранитель отстал в одном из миров… «Прощай, — донесся до слуха далекий голос друга. — Прости», — растаяло с ветром. Билл словно вынырнул из сна. Широко распахнул глаза и увидел, как Том падает. Он попытался подхватить его, но рухнул следом под тяжестью головы дракона. Выбрался, заметался, заголосил. «Том! Том! Пожалуйста! Том! Не умирай! Том! Не оставляй меня, Том! Прости меня, Том! Том! Вернись! У меня никого нет, кроме тебя… Том…» Он посмотрел на лежащее тело. Раны, раны, раны… Словно голодные звери рвали его Хранителя на части. Словно убивали. Добивали. Уничтожали. Словно хотели растащить по кусочку. Цветущие яблони осыпались. Лепестки летели как хлопья снега, превращая бело-розовые облака сада в черную унылую пустыню. Прекрасный замок на холме осыпался пеплом. Солнце померкло, его заволокло тучами. Стало темно, холодно и неуютно… Билл от бессилия закричал. Он Творец этого мира. Он предал своего единственного друга и позволил убить его. Он разрушил этот мир. И все другие миры. Он, хранитель Рода и последний арктурианец, который должен был вернуть их мир к жизни, уничтожил жизнь и убил единственного близкого ему человека. «Рукопись, — неожиданно вспомнил он. — Все дело в рукописи! Я Творец. Я пишу этот мир. А значит, смогу вернуть все обратно. — Он заставил себя дотронуться до дракона. Сказал твердо: — Том, ты не умер. Клянусь, я восстановлю файл и верну тебя, слышишь? Я сдохну сам, но верну тебя! Слышишь? Я все вспомнил. И я переверну этот чертов мир, пройду через любой кошмар, но верну тебя. Ты просил меня научиться управлять вдохновением. Я научусь, клянусь. Ради тебя я на все готов. Только дождись меня, пожалуйста». ______________________ Напоминаю, что автор любит общение и с большой радостью и в первую очередь делится новыми главами с теми, кто пишет комментарии. У нас осталась последняя глава. Не пропустите подарок от автора - авторский текст и авторскую обложку в одном флаконе.