Silentium Amoris

Есть вещи, о которых не задумываешься до поры до времени. Считаешь, что нормой является совершенно иное, а потом твоё мировоззрение попросту меняется. Порой меняется в корне. И вот прошлый взгляд на данную ситуацию уже не такой и правильный. Например, Игорь раньше не думал о том, что ему может понравиться парень, да и что этим самым парнем окажется его хороший друг — вообще никак ни разу. Но потом появился Стас. Конченков — человек удивительный во всех смыслах, вот удивил он и здесь, так легко изменив чью-то жизнь. А ещё не думал Лавров, что сможет хотеть его. Хотеть до мелкой дрожи во всем теле и жара в груди. Но это же Стас. Сейчас достаточно было прижать его к себе, ощутить его тепло, как весь мир переворачивался с ног на голову. Что так будет, Лавров, естественно, даже не догадывался. Игорю всегда нравились дамы с формами — как-никак он парень. Любил он пухлые губы, грудь желательно побольше, но и не бидоны. Был далеко не против округлых, мягких бедер. Теперь же перед ним был Стас: кости, кожа и ещё раз кости. Но кости и кожа до жути желанные. Сначала Игорь тянулся к нему сердцем, а спустя энное количество времени стал хотеть физически — вот и доказательство того, что дух первичнее материи. Сердцем он хотел его всё-таки сильнее и, к счастью, имел это сполна, а вот со вторым было сложно. Первый секс для него никогда не был проблемой. Опять-таки когда-то же начать надо. Как-то гладко всё всегда проходило: он думал, что дело во взаимопонимании, а оказалось, что девки были безотказные. Ну, он и не жаловался. А сейчас ему приходилось много-много думать — что-что, а со Стасом иначе никогда не выходило. Всё-таки для Лаврова было куда важнее единение душевное — прости, Господи, — разрушить которое он очень боялся. Игорь отчего-то боялся и говорить об этом вслух. По сути, дело обычное, но боялся, однако рискнул, недвусмысленно намекнув. Стас, вроде как, парень неглупый — взгляд отвел, но кивнул. Поэтому, думается, и нет более ничего страшного, ведь ничьи ранимые чувства не были задеты, а отношения не разрушены, но Лавров по-прежнему боялся, даже когда Конченков пришёл к нему и когда сам поцеловал. Боялся он также разрушить и ту тягучую атмосферу, ради которой всё и строилось. Они долго целовались — просто целовались, не решаясь пойти хоть чуточку дальше, словно барьер никак уже не перепрыгнуть, а затем в голове Игоря что-то переключилось, и его ладони невольно скользнули чуть ниже пояса парня, потом ещё ниже, и вот он уже сжимает его тощую задницу. Пара секунд на раздумья — отрицательной реакции нет, а значит, этот барьер не такой и высокий. Хотя страх потерять все за мгновение остался. Но куда ж без него? Однако они оба стали чуть смелее. Раскрепощеннее. Парни почти совсем перестали стесняться друг друга, будучи на одной волне, при этом взаимопонимание усилилось. Видимо, какие-то блоки спали. Они не шугались от одного прикосновения — наоборот, тянулись за вторым, а там и за третьим. Ну, можно и за четвёртым. Поэтому, стоило Стасу прийти вновь, стоило остаться им наедине на всю ночь, как слетели остатки самообладания. Желание стало превыше разума. Они немного поболтали — то бишь, Игорь поговорил, а Конченков покивал, после чего они потянулись друг к другу одновременно. Губы соединились, руки сплелись, а разум укатил куда-то в ебеня. Воздух накалился, давление повысилось. Игорь уложил Стаса на лопатки, тяжело нависая сверху и плотоядно скалясь. Наконец-то. Не хотелось ничего говорить. Никаких дополнительных вопросов: готов ли он, против ли. Слова сейчас были бы лишними, ведь будь оно так, то Стас попросту не пришёл бы. Но он же здесь. Конченков не выглядел жертвой — наоборот, он всецело был за, сам подставлялся под ласки. Иногда ласкал в ответ. Он целовался, как безумный. Выгибался, громко хрипя, сильнее распаляя. Вмиг выбил все мысли из головы Игоря. Накаленный воздух слегка щипал кожу, как в лёгком дурмане кружил голову. Оказывается, кожа да кости тоже могут быть невероятно сексуальными. Лавров оглаживал торчащие ребра, про себя замечая, что это мощно сносит башню. Он не удержался, пару раз укусив Стаса за кадык, оставив под ребрами несколько засосов, якобы невзначай. До красноты зацеловал губы и шею. Наконец-то! Наконец-то нелепый страх пропал, заменённый чистым вожделением. Думать не было ни сил, ни времени. Что-что, а природа напоминала о себе, руша робость, взамен даря своего рода инструкцию, причём сразу вживляя её в голову. Движения лёгкие. Сомнений будто и не было. По факту высокий Стас не казался таким огромным в объятьях Игоря, ибо второй был куда шире и больше. Лавров был большим и горячим, и он всеми силами старался передать этот жар Конченкову, который уже весь горел, получив убойную дозу Лаврова. Он до боли сжимал острыми коленями его бока, в свою очередь ожидая, когда и он сможет заласкать его в ответ. Игорь делал всё не спеша, и Стасу было даже немного мало, но потом, когда напор усилился, он хрипло стонал в его губы, сжимал плечи. Да, наконец-то. Оказывается, ощущение того, как тебе, вполне нормальному парню, в живот упирается чужой член, тоже нехило возбуждает. Игорь хитро ухмыльнулся, когда оторвался от желанного тела и взглянул в карие глаза, аккуратно приспустив джинсы парня, после рукой скользнув в трусы и обхватив его член, слегка сжав. Стас громко охнул, широко распахнув веки, но так же улыбнулся, ощущая помимо возбуждения такой же задор. Он толкнулся бедрами вперёд, вновь застонал от крышесносного трения. Лавров хохотнул, чмокая его в уголок губ и стягивая штаны ниже, а затем и вовсе снимая их. Ни грамма не было ему противно, зато в голову ударило — будь здоров. Стас до одури красивый. Однажды какие-то курицы из параллели назвали его странным и стремным, но для Игоря он самый красивый. Сейчас же разгоряченный, голый, стонущий и такой манящий, Конченков с ума сводил. Лавров максимально старался не отводить взгляд, чтобы не упустить ни мгновения. Вот Стас чуть приоткрыл рот, горячо выдыхая. Соблазнительно прикусил губу. Вот он потянулся рукой к резинке его домашних штанов, двигаясь ниже, накрывая член ладонью. Вот уже стонет и сам Игорь, а Конченков довольно улыбается. Плевать, что парень. Плевать, что странный. Главное, он — его. И Стас по-прежнему не произнёс ни слова, зато столько раз стрелял глазами, что в груди болью отдавало, а в штанах приятно тянуло. Душа пребывала в неописуемом восторге, а тело просило большего. Ладонь Стаса в сцепке с ладонью Игоря казалась совсем маленькой. Они быстро дрочили, решив, что пока достаточно и этого, несмотря на то, что хотелось больше, глубже, сильнее. Но усталость и больная нога давали о себе знать, посему пока подумали сделать так, а там уже действовать по ситуации. Им этого не хватало, но это было намного больше, чем ничего. Это было огромное неничего. Игорь опирался на одну руку, щекой прижавшись к щеке Стаса, пока тот мягко гладил его затылок, чуть щекоча. Лавров прикрыл глаза, будучи как в дурмане от запаха, жара и ощущений. Он держал Конченкова за руку, обнимал его, а ещё ему было безумно хорошо, что даже тогда, когда уже все закончилось, а они просто лежали под тонким пледом, сопротивляться секундным порывам не было сил. — Люблю тебя. Заметил сказанное он не сразу, зато Стас все услышал. Услышал, однако ответить не мог, но не потому, что невзаимно это было, а потому, что не мог именно что сказать. Всё-таки блоков у него было больше. Но и молчать было нельзя, ведь Игорь неправильно подумает, хоть и не дурак он. Чаши весов были почти на одном уровне. Почти. Стас опустил веки и приподнял подбородок, губами касаясь уха Лаврова, а после легко целуя. — А я тебя больше. Конченков зажмурился, тяжело дыша, в тот же миг ощущая, как его до хруста костей обнимают. Он оказался на боку, прижатый к груди Игоря, и тихо рассмеялся. — Какой же ты говнюк! — протянул Лавров. — Невозможный! Стас легко и довольно улыбнулся, вновь осознавая, что проходят его подобные выпады все легче и легче. Он уткнулся носом ему в грудь, блаженно прикрыв глаза. Его быстро бьющееся сердце потихоньку успокаивалось. Зато Игорь расслабиться не мог. Он крепко держался за парня, какой-то частью себя элементарно не веря во вполне обыкновенную вещь — в то, что кто-то говорит. Но для Стаса, конечно, это было сродни сверхъестественному. Конченков произнёс уже целых три фразы, и каждая из них плотно засела у Лаврова где-то в груди. Каждое слово было ценнее всего на свете, и он даже представить не мог, что будет, если Стас начнёт полноценно говорить. Наверное, ему окончательно крышу снесет — мансарда давно скрипит. Ведь и сейчас он не мог к этому привыкнуть, не мог избавиться от этих трёх фраз в голове, одна из которых вообще просто слово в две буквы. А ещё голос Стаса. Быть может, если бы Конченков был без своих заебов, то голос его Игорь посчитал бы странным, но конкретно сейчас его он обожал. Лавров слышал его не столь часто, но этого было достаточно. Нет, Игорь, конечно, знал, что начало отношений — штука безумная, но не думал, что настолько. Вновь вышло совсем иначе, нежели было в голове. Взгляды неизбежно менялись, но он не был против, ведь менялся и сам он, прогибаясь под напором. Однако ради такого было нежалко.