***
Первое воспоминание Стаса из детства — агрессивно настроенная мать и орущий отец. Тогда он был совсем пиздюком, поэтому ни шиша не понимал, но одно было ясно точно — это вообще не приятно. Скандалы не являлись частыми, но зато запоминался каждый. Последняя такая мощная ссора произошла с год назад, и Стас уже подумал, что спокойно проживет оставшиеся пару лет в родительском доме. Да он уже и забыл про то, что значат истерики матери, однако ему хорошенько напомнили. Казалось, эта их ссора последняя. Почему-то Стас думал именно так. Мать упрекала отца в измене, а тот в том, что она чересчур подавляет его. Попало и самому Стасу. Конченков-старший решил, что их сын — ебанутый на всю голову (мужчина редко матерится) потому, что мать не углядела, что во всем виноваты её гены, ибо какой-то там её дядька повесился из-за этого же. Стас слушал их, сидя у себя в комнате, искренне охуевая. Больше года спокойствия пустили по пизде. Да, пожалуй, в этот раз они особо сильно разошлись в своих доводах. Когда послышался грохот, парень не выдержал, решив, что надо валить. Хотя бы на час. Очень вовремя ему написал Игорь, который уже был в курсе ситуации в его семье. Срались они эдак с неделю, прерываясь на сон, ужин и работу. Стас радовался тому, что у него есть мощные наушники, но порой пиздец принимал такие масштабы, что не вникать в их разговор было элементарно нельзя — вдруг и его зацепит. Родители кричали и, кажется, били посуду, и Стас невольно вспомнил, как он однажды тоже решил уйти посреди ночи и шатался по улице один — благо лето было. Тогда он несколько раз наткнулся непонятно кому адресованные надписи на поверхностях всего города. «Молчи». Естественно, обращались не к нему, а как ему потом объяснили — к тем, кто видел то, что видеть не стоило. Неплохой способ запугать свидетеля или жертву. Надписи мозолили глаза долгое время, исчезая в одних местах, позже появляясь в других. Конченков видел их по дороге в школу, когда гулял, но сейчас они пропали окончательно. Отчасти им удалось запугать и его. Он смотрел на них и много-много думал. Именно тогда он впервые представил, что может быть, если дома воцарится тишина. Звенящая и такая приятная. После ссор родителей он стал по-настоящему ценить тишину. Стас любил родителей и хотел дома порядок, а не вот это все. Хотел, чтобы они наконец успокоились и желательно не разошлись. Тогда ему было лет двенадцать. Сейчас ему на них похуй, ибо им как раз похуй на него и было похуй всегда. Попытки «вылечить» ни что иное, как нежелание получить клеймо семьи ненормальных, однако суть в том, что он единственный нормальный. Ему было двенадцать, когда он гулял ночью один. И никто не заметил пропажи мелкого, пока он не вернулся. Ровно так же будет и сейчас. Они шли с Игорем мимо очередного закрытого киоска, и Стас заметил на одной его стенке чёрную по белому надпись. Всю ту же самую. Лавров смеялся, что-то рассказывая, а Стас не смеялся. Он завис, глядя на надпись, как когда-то давно. Парень специально считал слова вроде «заткнись» во время ссоры родителей. За четыре дня он собрал почти полсотни. Отмер Стас лишь тогда, когда ощутил лёгкое прикосновение к щеке. Всё-таки была огромная разница между прогулками в двенадцать лет и сейчас. И дело совершенно не в возрасте. — Я тебя отвлечь пытаюсь, а ты опять в себя уходишь. Я стараюсь, значит, вспоминаю самые постыдные истории из жизни пидора-Фадеева, а ты не слушаешь. Нормально? Стас поднял взгляд на наигранно недовольного Лаврова, невольно улыбаясь. Какой же этот парень придурок. В хорошем смысле. — Я ещё пару мест знаю. Пошли, — добавил Игорь, хватая его за руку. Стас успел заметить, что его руки слегка дрожат. Телефон в кармане так и не зазвонил. Ни разу. Всем по-прежнему на него насрать. В этот раз Лавров не торопился отпускать его ладонь, делая это, лишь когда на горизонте появились люди. Насрать всем, кроме, пожалуй, этого парня.***
Кажется, Стас всё-таки не заметил перебегающую его дорогу чёрную кошку. Какие-то ублюдки доебались до них, как в ебучем скетче про гопников. Так называемый Витя и Безымянный Парень что-то имели к ним, посему вынудили обороняться. Нападающие долбоебы были слишком тупыми и не рассчитали пару моментов: например, то, что их цель ростом под два метра и за два метра. Но махались гопники знатно — несколько раз попасть в яблочко они смогли, разбив Стасу губу и неплохо зарядив Лаврову в «солнышко». Оказывается, драка — невероятно действенный способ охладить пыл. Злость, боль, желчь и ненависть к окружающим — всё вмиг улетучилось. Дышать стало легче. Витя и Безымянный быстро свалили, осознав, что им не светит ничего, кроме сломанных рёбер, а Игорь и Стас долго смеялись — без какой-либо причины, искренне и так свободно. У Конченкова болела губа и руки, при этом было невероятно хорошо. — Пиздец денек, — выдохнул Игорь, держась рукой за живот. Мелкий мощно вдал ему, отчего было довольно неприятно. Стас был с ним вполне согласен. Пиздец — слабо сказано. Покидая квартиру, он верил, что будет спокойнее, а тут это. Для полноты веселья им как раз не хватало драки, и она таки сама нашла их, подарив синяки и ссадины, взамен забрав накопившееся говно. И ведь примерно так и работала система у него дома. Вот, допустим, в этот раз дерьмо копилось аж год с лишним, так что неудивительно, что так сильно бомбануло. — А-а, пошли-ка домой, — протянул Игорь, — а то эти приключения меня порядком подзаебали. Стас был согласен с ним и в этот раз. Лавров сдавленно стонал, отчего Конченков не смог не поинтересоваться его самочувствием. Он коснулся его плеча, беспокойно глядя. — Жив буду, — ответил Игорь, — но нужно передохнуть, а то мамка пизды даст. По словам Игоря, отец его сегодня работал в ночную, а мать вряд ли будет против гостей, но за драку может и отругать. Поэтому они, дойдя до дома, что был относительно недалеко, сперва осели на скамейке, дабы отдышаться. Лавров откинулся назад, тяжело дыша, но со временем отходя. Стас повторил жест, на что Игорь попросту махнул рукой, мол, в порядке. Говорить не хотелось, поэтому они сидели в тишине. Игорь пытался прийти в себя, скоро достигнув желаемого, а Стас просто смотрел на лысые кусты, думая о своём. — Если опять подхватишь своё ебаное уныние, я тебя домой не пущу, — решил Игорь, слыша лёгкий смешок в ответ. Уже что-то. Он потянулся к его руке, касаясь ладони лишь кончиками пальцев. — Ты сам-то как? Действительно, как он? Стас задумался. Всю эту неделю его морально насиловали, а в итоге ещё и побили. Как он? Чёрт, он великолепно! Правда. Игорь слегка щекотал его руку, одним своим присутствием делая его самочувствие в разы лучше. Стас был уверен, что давно бы взвыл от такого, а тут сидит, улыбается, довольно растянув окровавленные губы. Либо гены реально сделали из него сумасшедшего, либо постарался кто-то другой. — Бля, тебе же губу разбили, — вдруг протянул Игорь, — я-то внешне невредим, а твою рожу ведь не спрячешь. Лавров — невероятно чуткий романтик. Рожу. — Девчонки вот всегда с собой эти салфетки носят. Тоже, что ли, в привычку взять? И Игорь — единственный, кто сейчас беспокоился о его разбитой губе. Стас достал телефон, пытаясь что-то разглядеть на экране через фронталку, но тщетно. — Ты бы еще в подвале попробовал, — предложил Лавров, — иди сюда. Конченков повернулся к нему, чувствуя лёгкое покалывание в пальцах. Лавров обхватил его лицо, внимательно всматриваясь. Темно, зараза. — Может, в ванную проскочить получится? — предположил он. Стас на это лишь пожал плечами. Как резко изменились их особо важные проблемы. Страх, что мать увидит следы драки, ведь куда важнее, конечно. — Что ты лыбишься, засранец? Стас и не заметил, как вновь счастливо заулыбался. Улыбаться было немного больно, но иначе он не мог. Игорь погладил его щеку пальцем, по-прежнему рассматривая губы. Закончиться это могло лишь одним, и оба знали чем. Целоваться тоже было больно, но иначе, опять-таки, никак.***
Игорь торопливо целовал его, крепко прижимая к себе. Стас лежал сверху, и, кажется, упустил тот момент, когда они перебрались из ванной в спальню. Их захватило там, стоило им привести себя в порядок, а потом они забыли про чай и ужин, вмиг оказавшись в постели. Однако парни не торопились. Они просто целовались, не думая о продолжении. Они вообще ни о чем не думали. Ладони Лаврова терзали щуплую задницу Стаса, а Конченков приятно терся об него в ответ. Секс и все его составляющие — ещё один способ выкинуть из головы любую мешающую хуйню. Способ чудодейственный. Однако некая мысль проскочила, не дав Игорю завершить начатое. А ведь так хотелось. Он вспомнил, что дома они не одни, а пусть и тихий стон Стаса окончательно прочистил ему мозг. Яйца гудели, и ему казалось, что он поступает неправильно. Как будто конкретно сейчас не стоит. Лавров мягко уложил парня на бок, продолжая целовать, но уже с меньшим энтузиазмом, а после и вовсе отрываясь от его губ. Конченков не понимал причины временного помутнения разума Лаврова, из-за чего начал беззвучно протестовать. Игорь на это кивнул в сторону стены за ним, мол, там же мать моя, но вслух озвучил: — Нас могут услышать. Стас нахмурился. Им обламывают в который раз, и ему это совершенно не нравится. Он чувствовал, что не нравится это и Игорю. Такими темпами они вообще до этого никогда не дойдут. Но причина была не только в том, что стены тонкие — Стас понимал и это. Уж больно хорошо он знал Игоря. И пришлось ему взять все в свои руки. Ему-то ничто не мешало. Стас замер на долю секунды, чтобы через мгновение коснуться Игоря через бельё, вызвать тихий стон и дрожь. — Засранец. Конченков улыбнулся сам себе. Как-никак он тоже парень, хоть и не спорил со своей позицией. Пока его все устраивало. Он сжал его член, после решившись и скользнув ладонью под бельё. В принципе, сегодня им необязательно идти до конца, но он очень хотел сделать Лаврову приятно. И даже знал как. Он откинул одеяло, стягивая с Игоря трусы. Последний уже даже не сопротивлялся — ему самому интересно стало. Стас удобно уместился, вынуждая парня лечь на спину, а после сделал то, отчего Лаврову чуть голову не снесло. Естественно, Стас не умел отсасывать, но само старание его уже возбуждало. Игорь вцепился пальцами в матрас, когда его головка уперлась в стасову щеку. Конченков брал неглубоко, но помогал себе рукой и работал языком, медленно сводя Лаврова с ума. Он скользил по стволу губами, тщательно вылизывал головку, оттягивая яйца, старательно вслушиваясь в дыхание Игоря. Тот тяжело дышал, иногда прерывисто выдыхая. Лавров не издавал ни звука, но и этого было достаточно. А Стас всё игрался, в итоге беря глубже и глубже. — Я тебе такими темпами в рот кончу, — прошипел Игорь, невольно хватая его за голову. А Стас и не был против. Ему нравилось, что Лаврову хорошо. В каждое движение он вкладывал благодарность и любовь. Хватка на его затылке усилилась, и он на долю секунды задумался, можно ли кончить, просто отсасывая любимому человеку. По ощущениям все было именно так. Ему казалось, что он либо кончит, либо его член взорвётся, ибо было уже немного больно. Он полез свободной рукой к себе в трусы, наконец касаясь себя. Ощущения своей руки и чужой сильно отличались, но сейчас альтернативы не было. Зато был риск испачкать своё бельё. Пожалуй, это было бы стремно. И, словно читая мысли, Игорь вынудил его остановится и, как и прежде, уложил на лопатки, тяжело нависая сверху. — Какой же ты ублюдок, Конченков! — прохрипел Игорь, жадно целуя. Он всосал его здоровую губу, притягивая за бедра к себе. Стас тихо простонал в поцелуй, когда ощутил его влажную головку между своими ягодицами. Неужели?.. Игорь несильно надавил на вход, конечно же, не проникая внутрь. Сейчас это почти невозможно. Он сместился с поцелуями на шею, грудь, слегка укусил за плечо, параллельно приподнимая колени Стаса и сводя их вместе. Нечто подобное он видел в каком-то фильме. Порно ему как-то не заходило, но стоило представить все те выкрутасы со Стасом, как чувства менялись. Этот трюк, например, он попробует сейчас. Мысль о том, что сейчас не время и не место, как-то улетучилась. Лавров чмокнул парня в колено, сжимая его ноги, входя меж бедер, одновременно потираясь и о его член. Стас жалобно простонал, не имея сил терпеть. А когда Игорь подключил и руку, Конченков откинул голову назад, кусая пальцы. Они оба были на взводе, так что хватило пары движений, чтобы кончить. В голове — тихий звон. Все тело приятно ныло. Совсем тихо парни вновь вернулись в ванную, чтобы оттереться. Судя по храпу, Лаврова спала. Насыщенный день был обязан закончиться соответственно, что и произошло. Скандалы остались далеко позади, и Стас о них даже не думал. К черту это дерьмо — сейчас ему не до этого. Он ощущал тепло Игоря, его запах и столь излюбленное спокойствие. Рушить последнее абсолютно не хотелось.***
Конченков быстро уснул, устав, а Игорь вновь словил бессонницу. Голова гудела от недосказанности, хоть все и было более чем прекрасно. Он коснулся губами плеча Стаса, осознавая, что этот парень его от и до, но ощущая нечто мешающее. Человеку свойственно придумывать проблемы, даже когда всё хорошо. Лавров знал и это. Он во многом сомневался, однако в одном был убежден точно: на Стаса он никогда не повысит голос и никогда не будет давить.