На кончике языка

Музыка давно затихла. Спортзал стремительно пустел, и довольно быстро тех, кто остался, можно было пересчитать на половине пальцев одной руки. Все разошлись по домам, забрав с собой приятные воспоминания и остатки еды. По полу были разбросаны порванные бумажные фонарики, разноцветные кусочки использованных хлопушек, лепестки испорченных бутоньерок - и Джо. Перед глазами бойко промаршировал парад из обуви. Сначала те, кого подхватил и понёс к выходу общий неукротимый поток. Немного погодя показались драные кеды старшеклассников, которые половину вечера прятались в туалете с бутылкой текилы, украденной у чьей-то мамаши. Двигались кеды неровно, мелкими перебежками на тот случай, если их заметят дежурные. Секунда - и они спрыгнули со ступенек на бетонную дорожку и исчезли. Дальше прошли две пары цокающих шпилек, а под конец - грязные ношеные ботинки уборщика, лениво расхаживающего по залу со щёткой в руках. Джо попробовал поднять голову, но пол оказался таким липким, что его щека почти намертво приклеилась, пока он разлёживался, время от времени поджимая ноги, чтобы на них кто-нибудь не наступил. Пришлось потрудиться, чтобы её отлепить. Сначала ничего не выходило. Каждый раз, стоило только приподняться хотя бы на миллиметр, клейкая жижа, крепко державшая вместе деревянную поверхность пола и кожу, понемногу сдирала последнюю. Наконец, вспомнив, как однажды вечером случайно подсмотрел за сестрой, которая клеила себе на ноги длинные полоски, а затем с жутким визгом срывала их, Джо набрал в лёгкие побольше воздуха, надул щёки и перевернулся на живот, стараясь как можно меньше крутить головой. Затем посильнее упёрся руками в пол. И со всей силы рванул наверх. Поднявшись на ноги, он несколько секунд двигал челюстью, осторожно ощупывал её, высунув язык. Щека горела, будто бы кто-то держал горящую зажигалку прямо у лица. Выглядел парень отвратительно. И всё бы ничего - ему не привыкать выставлять себя в не самом лучшем свете - но, как только он повернул голову, рядом, всего в нескольких шагах от него, прошёл Энди. Молчаливый заучка, на танцы умудрился прийти с книжкой и весь вечер просидел на скамейке, а уходил под руку с девчонкой, даже симпатичной, вроде как. Она обернулась и, хихикая, подмигнула ему. Джо отвёл взгляд. Это был серьёзный удар по его самолюбию. В надежде хоть как-то забыться, он быстро ретировался к столу, где стояла огромная, позабытая всеми тарелка с пуншем. К концу вечера напиток выглядел каким-то мутными и, кажется, в нём плавало что-то неизвестного происхождения. Зато в стаканах, нагромождённых рядом, было чем поживиться. Он опустошал их один за другим, с наслаждением причмокивая губами. Каждый подмешал в пунш что-то своё. Выбор превратился в настоящую дегустацию. Вишнёвый ликёр, пиво, сироп от кашля - на вкус почти как водка, блеск для губ. Джо задумался на секунду и облизнул пластмассовый краешек. А что, не так уж плохо. Можно сказать, это был почти поцелуй. На всякий случай нужно намазать остатки на указательный палец и размазать по губам и немного - на шее, чтобы все точно поверили, что этой ночью Джо Троман таки смог добиться успеха. А вот правда или нет, это уже будет неважно. - Эй, придурок, а ну пшёл вон отсюдова. Давай-давай, домой топай, для тебя тутова всё уже кончилось, - прикрикнул на него из другого конца зала Иззи-уборщик и для пущего устрашения пригрозил костлявым кулаком. Старику было уже лет сто, если не больше. При каждом слове у него присвистывал передний обломок зуба, так как остальную его часть Иззи потерял в драке на День благодарения за кусок сэндвича с остатками праздничной индейки. Жуткий звук пробирал до холодного пота. Больше оставаться в зале было нельзя. Да и не хотелось, если говорить честно. В один большой глоток Джо допил остатки последнего крепкого коктейля и смял стакан. Бросив его прямо на пол, он выскочил на улицу, громко хлопнув дверью, и приземлился прямо в кучу сваленного у входа мусора. Груда оказалась куда плотнее в середине. Сразу после смягчение падения что-то внутри неё болезненно застонало и зашевелилось. От неожиданности парень громко взвизгнул и отскочил в сторону. Его взгляд истерично бегал из стороны в сторону в поисках спасения. Тем временем мусорный монстр поднимался, сбрасывая с себя верхние слои хлама. Он монотонно раскачивался, плевался, пыхтел. Страх скрёб стенки черепа. Джо отползал назад, не в силах оторвать взгляд, как вдруг его рука нащупала нечто твёрдое и холодное. Времени на разборки не было. Мусор надвигался и постепенно набирал скорость. С каждым мгновением его вопли делались всё ужаснее. Вскочив на ноги, Джо принялся размахивать своим оружием. Несколько раз он огрел кучу в разных местах, и только после этого страсти немного поостыли. Гора начала постепенно оседать, пока не превратилась в небольшой холмик. Теперь мусор лежал неподвижно, лишь изредка что-то со всхлипами и сопением приподнимало его. Подойдя поближе, парень потыкал палкой, которую крепко сжимал в руке. - Ну хва-атит, - раздался голос, плаксивый и до ужаса знакомый. Удивление и любопытство. Эта жуткая смесь заставила его подойти совсем близко и на всякий случай ткнуть неизвестное создание, покрытое толстым слоем помоев, ещё раз. Теперь вместо ответа послышалось протяжное гнусавое: "А-а-а-у-у". - Патрик, что ты здесь делаешь? - не без удивления спросил он у скрюченного человечка, когда наконец-то откопал его среди гор пустых жестяных банок и гнилых листьев. - Привет, Джо... Палка крепко вошла в узкую полоску земли у края дорожки и только слегка накренилась под тяжестью владельца. Так, опираясь, Джо протянул Патрику руку, тот схватился - и общими им удалось поднять неповоротливого растяпу на ноги. Оказавшись наконец в вертикальном положении, он тут же принялся смахивать с себя налипшие комки грязи, но только больше размазал её по костюму. Сначала от его глупого вида сделалось тошно и отчего-то стыдно, потом захотелось смеяться в голос, а минутой позже - и то, и другое взыграло одновременно. Во всяком случае, настроение у Джо немного улучшилось. У кого-то вечер прошёл хуже, чем у него. Не всё ещё потеряно. Поэтому, когда они вместе уселись на ступеньках спортзала и парень решил всё же поинтересоваться, что случилось, с его лица никак не сходила туповатая ухмылка: - Ну так, хм, кто? - Брэд. Опять. - Опять? - Ну да, как же. Каждый раз одно и то же. Джо рассмеялся. - А ты хотел, чтобы тебя по-новому побили? - Я бы предпочёл, чтобы меня не били совсем, - насупившись, ответил Патрик и деловито поправил очки. - Нет, такого точно не бывает. Снова тишина. В траве трещит зелёная пакость. Где-то невдалеке, похоже, на другой стороне улицы, монотонно мурлыкал, налакавшись валерьянки, кот. Троман откинулся назад, опёрся локтями на холодный бетон и вытянул ноги вперёд. Всё шло хуже обычного, у него так и не получилось пригласить ни одну девчонку, даже их тех, которые на каждых танцах гурьбой сидели на скамейках, словно запасные игроки, ожидая, пока кто-нибудь из основного состава не подвернёт ногу. В обычные дни ему просто отказывали, отворачивались, уходили, иногда смеялись, смущённо или с раздражением. А сегодня Дебора Санчес залепила ему пощёчину. Вспоминая, как её крохотная ладошка с размаху едва ли не вывернула челюсть, Джо любовно погладил себя по щеке. - Так это, ну, - лениво, еле ворочая языком, как бы случайно бросил он, - а за что на этот раз? Именно этого вопроса парень и ждал в последние несколько минут. До этого понурый и мрачный, Патрик мгновенно потерял контроль над собой, принялся беспорядочно махать руками. Вместо слов получалась каша - и так не меньше минуты, пока ему наконец не удалось прийти в себя. Тяжело дыша и запинаясь, он всё же смог прийти к мысли, которую так упорно искал: - За то, что я танцевал с его девушкой. - И всё? - Нет, - смущённо краснея, ответил Патрик и загадочно рассмеялся. Джо стало интересно, что такого скрывается за этой кривоватой ухмылкой. Он тут же оживился, приподнялся на локтях и принялся выспрашивать все подробности. - Брэд решил, что мы с ней целовались. - Откуда он узнал? - Наверное, ему кто-то рассказал, кто-то, кто видел, как мы выходили из зала. Глаза Тронама едва ли не выпрыгивали из орбит, брови как-то сами поползли вверх, вопросительно изогнувшись. - Ненадолго, всего не минуту! - Так ничего не было?.. - Брэд подумал, что было. - И-и-и ты снова вернулся на самое дно, - разочарованно протянул Троман. - Ты почти меня провёл, эх. - Но так и было. - Что было? - Мы целовались. - Да ну тебя. Во второй раз это уже не сработает. А чем докажешь-то? Настала очередь Патрика удивляться, и он не стал упускать такой отличный шанс. За толстыми линзами очком крошечные глазки медленно расширились и заблестели, глуповатая улыбка исчезла. Тело начала пробивать мелкая дрожь. От этого бедняга стал походить на одну из тех маленьких злобных собачек, которых трясёт уже от осознания того, насколько жалкими им пришлось родиться. - И как я, по-твоему, должен это сделать? - негодование сделало его голос тонким и скрипящим, как ржавая калитка. - Как ты вообще себе это представляешь? - Не знаю. Например, вот так, - коварно ухмыляясь, Джо специально отодвинул воротник рубашки, показывая смазанный след от помады на шее. От возмущения несчастный ботаник окончательно потерял дар речи. Несколько раз он открывал рот, чтобы возразить в ответ что-нибудь этакое, колкое и, может даже, ругательное, но - ничего, только бесполезное хлюпанье и мычание. Сначала это показалось забавным, однако довольно быстро стало раздражать. Троман небрежно фыркнул и отвернулся. Тут ему в голову пришла блестящая, как ему показалась, идея. - Можем пойти к ней прямо сейчас, - он схватил Патрика за руку и попытался потащить за собой к главным воротам. - Пойдём прямо к ней домой и пусть подтвердит, что ты не врёшь. Пока Патрик упирался и во всю мощь верещал, пытаясь отбираться, на звук потасовки приковылял уборщик и довольно быстро разогнал незаконный дебош, при этом хорошенько огрев нарушителей спокойствия прочным древком любимой щётки. Пришлось спасаться бегством. Оба плелись по тротуара. Радости и было-то немного, а теперь и те жалкие его крохи были потеряны. Хуже обычного чувствовал себя Патрик, который плёлся вдоль улицы, потирая плечо, и спотыкался через каждые пру шагов. Ему не везло по жизни, а за этот вечер он успел побывать участником четырёх драк подряд, причём каждый раз сам оказывался проигравшим. Но, как низко бы его не опускала жизнь, в какие грязные туалеты ни макала головой, все его мысли были только о том, почему один из его немногих друзей отказывается верить, что впервые ему повезло немного больше. Если это вообще можно было назвать удачей. - Мы целовались, - вдруг прорезалось сквозь ночной покой, и Патрик насупился, сжал губы, всячески, но запоздало показывая, что его честь была задета. Ответа не последовало, но это только больше распалило его чувства. Парнишка ускорил шаг, догнал приятеля, который, задумавшись, ушёл дальше. Схватил его за рукав и, не придумав ничего лучше, потянулся, чтобы поцеловать Джо. Для этого ему пришлось немного наклониться и привстать, чтобы дотянуться. А чтобы не упасть, пришлось выставить одну ногу вперёд и схватиться за плечи своей жертвы. Троман, следуя одному из врождённых инстинктов, попытался отступить назад, однако сделать этого не успел. Первое время он удивлённо смотрел на лоб Патрика, большее разглядеть было трудно. Его взгляд почему-то особенно долго держался на родинке прямо у линии волос. Она так явно выделялась, будто бы её специально хотели выделить. Джо почувствовал, как хочет влепить затрещину прямо по тому месту, где была эта отметина. Прежде чем он успел подумать о чём-то ещё, всё закончилось. Как и мгновение назад, губы Патрика слегка дрожали, но, несмотря на это, голос его показался довольно грубым, было в нём что-то злое: - Какие доказательства тебе ещё нужны? Разве этого мало? - Ммм, всё равно нет, - Джо едва сдерживал смех. - Если ты кого-то и целовал, то только свою бабулю. Или кузину, не знаю. - Да нет же! Но Джо никак не унимался. Ему начинало нравится доставать Патрика всё больше и больше. -...Может, отрабатывал техники на помидорах, что-то вроде того. Слышал, один парень так делал. - ХВАТИТ! Грудь часто поднималась, дыхание было тяжёлым и сердце колотилось с предельной скоростью, что могло вот-вот выпрыгнуть наружу, плюхнуться липким комком на асфальт и пробить его на пару метров вниз. Стёкла очков запотели, глаза застилала влажная плёнка. Патрик крепко сжимал кулаки, но навряд ли смог бы пустить их в ход. Только не здесь и не этой ночью. - Хватит! Хва-тит! Хватит-хватит-хватит! - не прекращая повторял он, и вопли его смешивались с рыданиями, едва ли не перебудившими половину округи. Это было мило и мерзко. Слёзы скользили ручьями по круглым щекам, падали на грязную рубашку, затекали в рот. Время от времени он шмыгал носом, втягивая всё, что намеревалось оттуда вытечь. Казалось, ещё немного - и это нелепое создание упадёт прямиком на землю, подожмёт коленки и, свернувшись калачиком, сольётся с тротуаром, растворится в нём. Троман вздохнул, пожал плечами. Если по-хорошему, ему стоило бы давно уйти. Он уже вдоволь поиздевался и, став на один вечер настоящим хулиганом, уже успел довести нервного ботаника до истерики. Можно было спокойно отправляться домой, но вместо этого он продолжал стоять, улыбался, глядя на то, что наделал. Да, это сделал он. Так и во вкус войти можно. У-у-у, теперь ещё побеги мамочке всё рассказывать. - Вот дурак. Джо снял с него очки, протёр рукавом - вышло не очень, они всё ещё были грязные, и мир сквозь них казался мутным, расплывчатым, - и вернул их на место. От удивления Патрик ненадолго прервал истерику и стал таращиться во все глаза на него, а тот по неизвестной ему причине смеялся. Но вскоре и смех затих. Второй поцелуй был уже не таким неожиданным. Всё казалось вполне предсказуемым, ожидаемым, хотя Патрик заметно нервничал и слегка вздрогнул, когда их губы опять коснулись друг друга. Оба долго смотрели в глаза, и Джо снова захотелось ударить друга, но тот будто почувствовал надвигающуюся угрозу и зажмурился. Какое-то время его продолжало трясти, но, когда эта дрожь наконец улеглась. Дыхание выровнялось. Именно так Джо и хотел показать, как на само деле нужно целоваться. Простое доказательство. Кажется, теперь всё встало на свои места. Рука Патрика дёрнулась вверх, нащупала какую-то часть рукава где-то повыше локтя и вцепилась в ткань, не разжимая пальцев до самого победного конца.