Neons

Совсем незаметно несколько дней превращаются в несколько недель. Кенсу навсегда застрял в своем состоянии подвешанности. Он все также не смотрит на руку, но смотрит какое-то кулинарное шоу. Иногда его узнают на улице, еще чаще его узнают в барах. Не потому что он пианист, а потому что он бывший парень Ким Чонина. Восходящей корейской звезды шоу «Станцуй со звездами». Он умело избегает внимания, вовремя скрываясь за подворотнями. Кенсу больше не играет. Он прожигает свою осень в Токио с выключенным телефоном и выключенным сердцем. Но тело помнит. Старые привычки трудно искоренить, поэтому он все также наигрывает знакомые клавиши, когда играет его любимая мелодия в баре. Кенсу прокурил весь свой голос, да что уж взять, он прокурил всю свою гребанную жизнь. Ему бы нужно рвать, метать, злиться, кричать, но вместо этого он, молча, поглощает дым на подоконнике своего номера и смотрит на неоновые огни вывесок. Те бликом скользят к нему, ласково подбираясь, и Кенсу не противится. Потому что в мыслях он слушает и играет нашептываемую ему мелодию. Совсем однажды, он включает свой телефон и не видит ничего. Жалость ядом пропитывает его легкие, его кожу, его горло, сжигая все изнутри. Он терпеть не мог доводить все до такого состояния, но иначе никак. Сехун больше не звонит. Собственно как и Бэкхен. Неудивительно, ведь он ему столько наговорил. Сейчас он видит все по-другому. Жалкий Кенсу в попытках спасти себя сам толкнул друга в объятия Пак Чанеля. Который отнял у него Чонина. Из-за которого Чонин решил, что мир не крутится вокруг Кенсу. А теперь он отнял у него и Бэкхена. Он запутался. Кенсу вдруг понял, что совсем разучился понимать людей. Он давно перестал разговаривать с Бэкхеном. Неожиданно захотелось позвонить и услышать голос друга. Он набрал номер. -Да? - громкий голос резким щелчком включил его сознание. -Эй, - мягко произнес он. Молчание. Музыка и голоса вдруг стихли, в отголосках явно слышался Паковский смех. Послышался хлоп двери. - Чего? – слишком резко. Бэкхен явно зол. - Я… не знаю, должен извиниться? Нет, не правильно, но Кенсу никогда не умел извиняться. И голос звучит слишком виновато, но слышать Бэкхена – это так правильно и так знакомо. - Должен? – пробормотал друг. - Я… был не прав? – почти каждое извинение не должно превращаться в вопрос, и почему он такой нерешительный? - Ты так думаешь? – наконец, отвечает Бен. Слышно его дыхание, приглушенный шум. - Я так думаю, - хрипло отвечает Кенсу, раскуривая уже шестую сигарету по счету. Таким темпом он совсем погубит свои легкие. - Продолжай, - хмыкнул Бэкхен. В груди Кенсу что-то зашевелилось, и он резко выдохнул, откашлявшись. - Я был неправ, когда говорил, что ты… - он замялся. -Ну, я слушаю! Ему нелегко. Но он старается. - Я был чертовски неправ, когда практически назвал тебя… его шлюхой. Мне жаль, я не хотел этого говорить. Я был очень зол. - Ну-ну, - явный сарказм - признак того, что Бэкхен очень зол. Молчание не должно тянуться между друзьями больше недели, а Кенсу не разговаривал с Бэкхеном почти полгода. - Что скажешь? – наконец, произнес Кенсу, закусывая губу. Он слишком скучал по другу. - Скажу, что ты самый настоящий мудак. От тебя я такого не ожи… - голос внезапно прервался и Кенсу снова потонул в море шума, голосов и музыки. Он узнал голос Чанеля. Тот что-то быстро говорил и звал Бэкхена назад. Кенсу все понял. - Эй, Бэк! – все таким же мягким голосом позвал он друга. -Что? Прости, Пак-придурок, достал уже. - Я рад, что ты счастлив. Кенсу улыбнулся и закрыл глаза. - Пока, Бэк! Передай мой привет Чанелю! - Вот сам и передашь его. Что ты там учудил? Я слышал, что ты в Токио? Шум частично перекрыл его голос, но Кенсу все понял. - Я не вернусь, Бэк. Пока! В этот раз он не стал выключать телефон. Потому что нужно было сделать еще один звонок. Кенсу затушил сигарету, и пошел на кухню за стаканом виски. Он сидел за барной стойкой в приглушенном свете номера и попивал из бокала медленными глотками. Проволока, оплетенная вокруг его сердца, больно протыкала ткани органа, причиняя невыносимую боль. Снова дрожала рука. В голове сплошные развалины, навалилась тяжесть, и До захотелось вдруг спать. Тогда в голове начинает играть Чонин. Его па-де-де. Его плавные повороты. Его страсть. Его шаги. Шарканье, которое иногда отзывалось в нем раздражением. Его губы на его шее, рисовавшие созвездия. Спутанные темные локоны, которые вечно падали ему на глаза, сонные потягивания и теплые объятия. Слишком давно Кенсу позволял себе рисовать Чонина. Прошло четыре года с их расставания. Время дало им измениться. - Слушаю, - все такой же сонный голос. Немного хрипловатый, но теплый. Кенсу боялся заговорить. Послышался женский баритон. Невеста. Конечно же, как он мог забыть? - Хэй, - тихо, но ласково произнес Кенсу. Ноги сами потащили его в комнату к пачке сигарет на подоконнике. - Кто это? Улыбка. Все такой же ворчун. - Это Кенсу. Помнишь меня? - Кенсу? – До почувствовал, как Чонин задержал дыхание. Послышалась возня и скрип двери. - Верно. Как поживаешь? – его вежливость когда-нибудь выйдет ему боком. - Нормально, ты как? – скорее всего Ким был слишком удивлен и отвечал на автомате, потому что обычно с утра от него можно было слышать ругательства, если его будили раньше времени. - А я решил позвонить тебе, так хотелось услышать твой голос, - он закрывает глаза, затягиваясь сигаретой. Никотин уже полностью впитался в него, им пропахло все вокруг – комната, постель, воздух, душа. - Кенсу… ты пьян? – удивление Чонина заставило его распахнуть глаза и улыбнуться. - Может, совсем чуть-чуть. В трубке было слышно лишь их дыхание. Кенсу раскрыл окно, выпуская дым наружу. - Чонин, знаешь, я люблю тебя. Нет, не нужно. Зачем? Все заново? - Кенсу, - вздох, - не начинай. Я начал новую жизнь. Без нас. - Слышал, - хмыкнул Кенсу, наблюдая, как солнце садится за горизонт, открывая врата ночи. – Она милая. Из той же академии, что и ты? – он не мог не произнести это без сарказма и иронии. - Да, - наконец, ответил младший. Обстановка становилась все напряженнее. Кенсу вдруг ощутил это. Словно он стоял там – рядом с Чонином и видел все, о чем тот думал. Его вымученный взгляд, внезапный звонок из прошлого, которое причиняло слишком много боли, предательство и ускользавшая мечта. - Эй, Чонин… прости, мне так жаль, - его голос внезапно сел и стал тихим. Кенсу не сдерживался. Он четко рассматривал свою правую руку и видел лишь сухую кожу да дрожащие пальцы. Не его пальцы. Больше не его. - Не стоит, Кенсу. Нам стоит двигаться дальше. Мне с Суджон, а тебе с… Сехуном, - на последнем слове голос Чонина слабеет и он замолкает. - Мы с Сехуном… никогда не были вместе. Это было… - он осекся. Не имело смысла говорить что-то. Кенсу вдруг так четко и ясно осознал, что этот разговор у них последний. Глаза защипало. - Чонин. .. -Что? - Я исполню твою мечту. - Ты… что? - Я исполню твою мечту. Помнишь? В детстве ты говорил, что хочешь выступать на большой сцене. - Кенсу, пожалуйста, иди спать. Ты сейчас не в себе, - голос Чонина тверд и ничто не выдает его кроме одного… его дыхания. Кенсу все продолжает улыбаться. - Хорошо. Но знаешь, что, Чонин? - Что, хен? - Спасибо. - За что? - Ты исполнил мою мечту. - Какую? - Ты стал моей музыкой. Солнце уже скрылось за горизонтом, накрывая город темным полотном. Город скрылся в ночи. -Прощай, Чонин.