Храни тебя Господь, ублюдок.

— Я твой Ангел-Хранитель. — Что за бред!? — Почему сразу бред? Я говорю правду! — Если ты мой Ангел-Хранитель, то где ты был, когда я в детстве ногу сломал? — Ел. — Ел!? — А что, по твоему, Ангел перекусить не может? Наверное, каждому приходилось стоять в полном, набитом людьми автобусе ранним, надоедливым утром и проезжать по уже изъезженному маршруту? Все это конечно не может не вызывать раздражения, к которому приходится довольно не слабый удар локтем по ребрам от совершенно незнакомого человека, что просто пытается протиснуться через толпу пассажиров автобуса, выходя на своей остановке. Однако эта минутная боль помогает окончательно проснуться и разлепить уставшие глаза, под которыми залегли темные круги от недосыпа и убивающей усталости. И ведь никто из этих людей совершенно не обратит внимания на молодого, зеленоглазого шатена стоящего у окна, держась одной рукой за зашарпанный поручень. И совершенно никто не знает, ни близкие, ни друзья, что у этого самого парня происходил в жизни. Нет, он не скрытный человек и не замкнут в себе. Просто если он начнет рассказывать, насколько велики перемены в его жизни, то скорее всего взволнованная, сидящая на успокоительном мама принесет ему в палату номер девять, что находится в городской психической лечебнице, пакет апельсинов. "Ненавижу апельсины. И вообще, сами цитрусы тоже. Лучше томатов поесть"- промелькнула мысль в голове шатена, отчего тот лишь горько усмехнулся. — Эй, ублюдок, далеко еще? Уу, как тесно, жуть... Прям как в банке с огурцами... Или консервами. Антонио, ты меня вообще слышишь, а, сволочь ты эдакая!?-будто гром средь ясного неба прогремел совсем близко с ухом шатена недовольный и звонкий голос, отчего последний устало вздохнул, прикрыв зеленые глаза. Похоже, к этим ругательствам и наглости юноша давно привык. — Ловино, потерпи еще немного. Мы скоро приедем. И вообще, тебе не обязательно ехать со мной,-с надеждой протянул названый Антонио, явно желая, чтобы потревоживший его парень наконец-таки ушел. Ответом ему послужило недовольное фырканье и резкий удар по голове. Антонио, чуть сжавшись что-то недовольно прошипел сквозь сжатые зубы про «незаслуженный удар». Выпрямившись, Антонио посмотрел на парня, которого зовут Ловино и на предмет своей резкой боли в затылке. Ей оказались большие, белоснежные, немного отливающие бронзой крылья, что были сложены за спиной Ловино. Каждое пушистое, белое перышко было чистым, аккуратным, симметричным. Они словно росли из под лопаток юноши. Но тот факт, что рядом стоит парень с крыльями никого вокруг не удивлял. Ни Антонио, ни остальных пассажиров автобуса. Можно подумать, что все эти люди каждый день на протяжении столетий наблюдают подобное. Но нет, просто они его не видят. — Ну вот еще!-начал уже возмущаться Ловино, сверля своего собеседника пронизывающим взглядом карих глаз, а крылья угрожающе затрепетали. — Ладно, Лови, извини, я все понял,-в свою пользу принялся оправдываться Антонио. Не с кем другим он бы не стал вот так быстро соглашаться и сдавать позиции, потому что он настоящий страстный испанец! Но Ловино в меру своего грубого и вредного характера был к тому же не простым человеком, поэтому приходится идти на уступки. Да и удары у этого на вид хрупкого юноши очень неслабые. Это уже ранее успел испытать на себе несчастный испанец... В какой мере Лови необычный человек, пожалуй понятно. Крыльев люди анатомически не имеют. — Раз уж я твой Хранитель, то я обязан быть рядом с тобой всегда, понятно, Карьедо!?-все с тем же напором продолжил Ловино, смотря на Антонио таким взглядом, каким пожалуй смотрят учителя алгебры на двоечника, что опоздал на урок и не принес тетрадку. С упреком, раздражением и со всей строгостью во взгляде. — Тише, Лови. На меня уже как на психа смотрят, будто я с сам собой разговариваю,-низким шепотом обратился испанец к собеседнику, а после добавил,-И вообще, не Карьедо, а Фернандес Карьедо,-более серьезным тоном сообщил Антонио. Традиционно испанцы носят две фамилии. Выходя замуж, женщины не берут фамилию мужа, а сохраняют свою. А вот дети получают первую фамилию отца, за которой следует первая фамилия матери. И в большинство случаев испанцы оскорбляются до глубины души, когда к ним обращаются по одной из этой двойной фамилии. Они словно вырезают кусок из имени. Это было бы так же нелепо, как если бы к Ринго Старру обращались «Ринго Арр». Считай, выкинули половину фамилии. — Да мне без разницы! Хоть Петрушкин, хоть Томатов!-небрежно бросил Лови, машинально взмахнув крылом, отчего подул легкий ветер в салоне автобуса. — Ловино, чужие традиции следует чтить и уважать,-шепотом отрезал Тони, хмуро поглядев на стоящего перед ним юношу. Народу в автобусе стало поменьше, и теперь можно было разглядеть парня получше. Ничего не изменилось с их первой встречи. Все те же темно-синие потрепанные джинсы, черная футболка, и одетая поверх такого же цвета мастерка. А парню на вид лет 18-19, не больше. Хотя Ловино был каким-то худеньким, даже в некоторой степени стройным. Но зато у него был такой забавный и очаровательный завиток с правой стороны темно-каштановых волос. А лицо так и вовсе было миловидным. Но все это было менее заметно из-за постоянно хмурого и недовольного вида Лови. Карьедо уже вот как две недели видит перед собой это недовольное на весь свет лицо. Улыбался парень крайне редко. По правде, лишь однажды, когда Антонио застал юношу у себя перед телевизором, смотрящего футбол. Играла итальянская команда «Ювентус» со своими соперниками - «Торино». Вот тогда-то Ловино и заулыбался во все свои тридцать два зуба, стоило его любимому Ювентусу забить третий гол подряд. — Мужчина, вам плохо?-обратилась к Карьедо внушительных размеров пожилая кондукторша, смеря испанца подозрительным взглядом, посчитав того за наркомана, пьяницу или шизофреника. Со стороны было довольно подозрительным, что молодой человек стоит у поручня и смотрит в сторону, будто разглядывая что-то, при этом разговаривает с пустым местом и кидается нравоучениями. — Нет, прошу извинить меня, все нормально,-смутился испанец, стыдливо посмотрев на женщину, предварительно бросив парню с крыльями, которые тот теперь вытянул во всю свою не маленькую длину, из-за того обстоятельства, что места в автобусе стало куда больше, хмурый взгляд. Пожилая кондукторша лишь с недоверием взглянула на Фернандеса и пошла собирать деньги за проезд. Антонио облегченно выдохнул, подходя к автобусной двери, готовясь выйти на своей остановке. — Спасибо, Ловино,-саркастически бросил зеленоглазый шатен и после того как открылись двери, вышел на остановку, услышав позади в ответ тихий смешок. "Ну почему именно такой мне Ангел-Хранитель достался?"-задался вопросом Антонио Фернандес Карьедо, спеша на надоевшую работу.