Последний герой

      Я нашла Джека, сидевшего на траве шагах в двадцати от хижин. Он задумчиво жевал полоску копченой черепашатины, глядя на надвигающийся шторм.       В самой лагуне волны были невысокими, но я видела, что риф, на котором мне с Зеной довелось переночевать несколько дней назад, то и дело скрывается под пенящимся прибоем.       Заметив меня, Джек Воробей улыбнулся и предложил угоститься буканом, но я помотала головой, сказав, что не голодна.       На некоторое время между нами воцарилось неловкое молчание, а потом, набрав в грудь воздух, я осторожно произнесла:       — Джек... В ту ночь, когда я попала на этот остров... во время шторма... какое совпадение, однако!.. Мы с Зеной видели корабль, там, за рифом.       Джек слушал, пытаясь прожевать мясо, и на мгновение замер, не поворачиваясь ко мне.       — Не скажу, что смогла разглядеть его в темноте как следует, но выглядел он очень странно.       — Ах... — вымолвил, наконец, Джек, проглотив черепашатину.       — Я не уверена, но... как мне показалось... это был знаменитый «Летучий Голландец». По крайней мере, именно так его изображали в кино...       — Где? — отрывисто переспросил Джек Воробей, проведя рукой по лбу.       Я опомнилась, осознав, что человек передо мной и понятия не имеет о таких вещах, как кинематограф.       — В... книгах, — быстро поправила я себя. — Это… достаточно известная легенда, и мне нравилось читать о ней...       — Это не легенда, цыпа, — хрипло ответил Джек Воробей, судорожно хлопая себя по карманам. — Это самая что ни на есть правда жизни. Жуткая и суровая правда. Дьявол, так хочется курить, а табак весь у Блада остался!       — Я слышала и другие истории, — продолжала я, пытаясь заглянуть ему в глаза, но Джек постоянно отворачивался.       — Ты, я вижу, вообще любительница подобных сказок, — сказал он, пытаясь улыбнуться. — Не знал, что чтение морских страшилок входит в образование юных леди...       — Слышала я легенду об одном очень отчаянном капитане, — произнесла я, не обращая внимания на его слова, — которому так хотелось вернуть себе погибший корабль, что он заключил сделку с самим морским дьяволом. И Дэйви Джонс, капитан «Летучего Голландца», поднял со дна морского это судно, и отдал тому капитану во владение, но с условием, что через тринадцать лет тот отдаст ему свою бессмертную душу в услужение.       — Я бы сейчас продал душу дьяволу за бутылку рома, — тоскливо сказал Джек Воробей, по-прежнему не глядя на меня. — Но боюсь, что сделка эта состояться не может, потому как душа уже в залоге...       Он резко повернулся ко мне и прищурился.       — Ты очень хорошо осведомлена, цыпа, но зачем ты пришла сюда и говоришь мне все это? Ты уже поделилась своими знаниями с остальными? Думаю, их бы позабавила эта история.       — Я не нахожу эту историю забавной, — сказала я негромко, обхватив колени руками. — Похоже, отчаянный капитан забыл, что любая сделка с морским дьяволом не обходится без подвоха. И, вроде бы, все условия соблюдены, корабль, прекрасный и могучий, поднят со дна, но... вот незадача! Не прошло и трех лет, как он снова ускользнул из рук отважного капитана. Команда, взбунтовавшись, высадила своего командира на необитаемом острове, в надежде, что он там и умрет. И вот теперь получилась досадная ситуация — корабля нет, а платить за него рано или поздно придется...       — Довольно! — оборвал меня Джек Воробей. — Срок расплаты наступит нескоро, и я уверен, что отчаянный капитан сумеет выкрутиться из этого положения. Он вернет свой корабль и найдет способ избежать службы на «Летучем Голландце». Я всегда любил истории с хорошим концом. Главное, сообразить, как убраться с этого проклятого острова. Черт, мне действительно не помешало бы выпить рому. Без него мысли путаются... И все же, ты слишком много знаешь, цыпа. Это было бы забавно, если бы не было не так жутко.       — Но это еще не всё, что мне известно, капитан, — ответила я, наблюдая за его реакцией.       — Ты осведомлена не хуже шпионов Ост-Индской Компании[1], — пробормотал Джек, а потом вскочил на ноги, отшатнувшись от меня. — Цыпа, только не говори мне, что я угадал! Потому что в противном случае мне придется поступить совсем не по-джентельменски и...       — Вы не угадали, — быстро ответила я. Ветер снова усилился, и мне на лицо упали тяжелые капли дождя. Приходилось говорить громко, чтобы перекричать шум волн. — Но я действительно неплохо осведомлена. Например, мне довелось услышать легенду об одном отчаянном капитане, которого бросили умирать на острове, дав ему пистолет и всего одну пулю... но он умудрился вернуться на Тортугу.       — Вот как? — проговорил Джек, продолжая держать руку на пистолете, заткнутом за пояс. — И как он спасся с острова? Плыл на морских черепахах?       — Ах, капитан, — я медленно встала, подойдя к нему поближе, — все было гораздо банальнее...

* * *

      — Вроде бы все укрыли и закрепили, — сказал Блад, еще раз оглядев хижину. — Пора задраивать люки... то есть, я хотел сказать, двери. Все на месте?       Зена оглянулась.       — Вроде бы да... хотя... не вижу капитана Воробья.       — И мисс Кэтрин до сих пор не вернулась, — заметил Дейта.       — Ну и времечко они выбрали для прогулок! — процедил Блад сквозь зубы, а потом решительно шагнул наружу.       Зена последовала за ним.       Погода совсем испортилась, и стало темно, хотя до наступления ночи было еще далеко. Громыхнул оглушительный гром, сверкнула молния, а потом полило, как из ведра.       Питер Блад и Зена, побродив вокруг лагеря, были вынуждены вернуться обратно, спасаясь от сильного шквала, который, налетев, согнул пальмы почти до земли.       Мокрые и сердитые, они влетели в хижину, оставляя за собой лужицы.       — Ну что за легкомысленность! — негодовал Блад. — И где мы теперь их искать будем?!       Зена проворчала что-то невнятное, отряхиваясь, как кошка.       Г'Кар и На'Тот тактично промолчали.       Еще один шквал ударил по циновке, загораживающей вход, и тех, кто был возле него, обдало брызгами дождя.       — Что ж, теперь уже остается только ждать и гадать, — сказала Зена, и решительно закрепила циновку, преграждая бушующей стихии доступ внутрь.       Дейта молча забился в угол, и, оказавшись ближе всех к нарнам, сумел услышать негромкие слова На'Тот, адресованные послу Г'Кару:       — Великая вещь — естественный отбор. Самые никчемные исчезают первыми.