О ком молчат легенды

      — Эовин! Эовин, подожди же, ну, — девушка аккуратно взяла подругу под локоть — я совсем за тобой не поспеваю! В чём дело? Лицо принцессы выдавало беспокойство, что не скрылось от подруги. Та и так была обеспокоена положением дел в Рохане, а тут ещё и неожиданное появление волшебника. — Знаешь, — Эовин глубоко вздохнула и взяла подругу за руку — когда мы с братом были совсем детьми, дядя очень любил шутить, что волшебники приходят лишь с плохими новостями. Но теперь это мало кажется забавным. Орки на границах, сходящий с ума король, ещё и это. У меня плохое предчувствие, Сигвин. Очень плохое.       Сигвин всегда была желанной гостьей во дворце Теодена, и всё же каждый раз переступая порог Медусельда восхищалась как ребёнок. Колонны и крыша так сверкали на солнце, что казалось, будто они высечены из чистого золота. Убранства внутри величественные, достойные самого короля. Будучи ребёнком она мечтала выйти замуж за Теодреда и жить здесь вечно. Сейчас же будто что-то поменялось. Чудесное место, где она так любила играть с Эовин, ныне же смахивало на серую крепость. Холодные стены, впитавшие в себя уют и тепло. Теперь здесь не пахло лошадьми, травами и хлебом. На секунду девушка почувствовала отвратительный смрад грязи и сырости. Будто весь замок стал пропитываться атмосферой лжи и какого-то вероломного коварства. А может это потому, что Сигвин увидела до боли неприятную рожу Грима. Так или иначе, теперь Сигвин начинала понимать, почему Эовин всё больше хочет выбраться из этой «Золотой клетки». — Пошли — Эовин легонько толкнула подругу в сторону каменного изваяния и велела той пригнуться. Осторожно, как мышки, но с нескрываемым любопытством девушки выглядывали из-за угла, пытаясь высмотреть волшебника и подслушать разговор. Сигвин знала старого волшебника, но помнила того лишь по детским воспоминаниям. Тогда он ей казался добрым великаном, приносящим конфеты и показывающим маленькие огоньки. Сейчас же девушка даже за метры чувствовала тревогу, исходящую от старика. Он словно пытался достучаться до короля. — Теоден, послушай же! — Гэндальф подошёл ближе к трону — Рохан в опасности! Ты же сам чувствуешь это, верно? Приближение тьмы. Саурон здесь, в этом мире. И думаю, мы оба понимаем что он ищет. — Глупости из старых легенд и детских сказок, Гэндальф. — раздался равнодушный голос Его Величества. Сигвин будто холодной водой окатило в этот момент. Она посмотрела на Эовин, но та была удивлена не меньше. Теоден, казалось, насмехался над волшебником и его словами. — Конечно, орки стали иметь наглость пересекать границы Рохана, но пока что мои воины вполне успешно защищают нас и эти стены, как уверяет мой советник. И поверь, его словам я верю больше, чем в нелепые басни о возвращении Тёмного Властелина. Грима оскалил свои гнилые зубы в омерзительной улыбке и поклонился королю. Волшебник окинул мерзавца взглядом и резко отвернулся, словно его ошпарило кипятком. — Ты доверился не тому человеку, Теодред. И всё же я вновь попрошу тебя воззвать к голосу разума, пока роханские стены и твоё королевство не окропились кровью невинных людей. — Довольно! — король вскочил, словно от пощёчины — не смей подвергать сомнению моё правление! Я прекрасно знаю, что лучше для Рохана! Да и пристало ли тебе говорить о доверии и разуме, Серый Колдун? — он залпом осушил кубок, пытаясь промочить горло — И хорошенько запомни моё милосердие, старый друг. Ибо будь это кто-нибудь другой, я бы приказал бросить в темницы и отрубить голову за столь проявленную дерзость! Девушки чувствовали нарастающее напряжение в тронном зале, пытаясь уловить хоть эмоции короля и волшебника. Но это было и не нужно. Лишь глубокая печаль в глазах мага выдавало сожаление и, возможно, страх.        Предметы утвари летали по всей комнате, а Сигвин лишь тихонько и пугливо вжалась в уголок, наблюдая за яростными метаниями подруги. Она, быть может, попыталась бы успокоить принцессу, но всё же лучше не рисковать и тихонько кивать. Пришибёт ненароком. — Ложь! Всё ложь! — Эовин кинула туфлю в стену и пнула рядом стоящий сундук — я только несколько дней назад слышала разговор солдат! Наших воинов режут как свиней! Дядя будто бы специально отправляет небольшие отряды, зная что вернуться только единицы! Это… Это… Да у меня просто слов нет! — звякнуло зеркальце, осколки которого разлетелись по всему полу. Сигвин в испуге лишь прикрылась плащом. — Успокойся, пожалуйста! — она осторожно выглянула и посмотрела на Эовин. — Клянусь Эру, милая, ты сейчас похожа на злого жеребёнка! Эовин лишь ещё больше нахмурилась и покраснела от переполняющей её ярости, злобы и обиды.Сигвин осторожно взяла лицо девушки в свои тёплые ладони и ласково посмотрела в глаза, пытаясь унять бурю: — Моя дорогая, ты же знаешь своего дядю. Он наверняка одумается. Он мудрый человек, великий воин и добрый правитель. Я понимаю твоё негодование, но Господин Теоден никому и никогда не желал зла. Быть может, мой отец сможет с ним поговорить? Всё же он на хорошем счету у короля. Травница говорила так, будто хотела не только подругу утешить, но и себя. Да скорее всего так и есть. Сигвин чувствовала, как её сковал холод от услышанного. А ведь это правда не похоже на всеми любимого короля Теодена. Тот всегда заботился в первую очередь о народе Рохана, а лишь потом о себе. Ценил каждого солдата, проникался добротой и состраданием к каждому, кто в этом нуждался. Ей хотелось верить, что всё услышанное является бредом безумца, плохим видением, но не реальностью. Увы, но Сигвин не обладала такой храбростью и железным характером, как Эовин. Принцесса всегда была прямолинейна, рубила с плеча. — Сигвин, ты себя то слышишь? — дева раздражённо убрала руки с лица и посмотрела в окно. Казалось, что на столь нежном лице вздулась венка, а красивое лицо изуродовала гримаса неприязни и ненависти. Она наблюдала, как Грима вальяжно прогуливался по королевскому саду, изредка поглядывая в окно принцессы — Только посмотри на этого слащавого негодяя! Гадкий мерзавец! Наверняка это он что-то сделал с дядей! Жалкий слизняк небось чувствует себя таким важным, раз он оказывает влияние на дядю, почти король. Я лишь молю Эру, чтобы он трижды сдох и все наши беды закончились. Сигвин заметила, как на глазах подруги выступили слёзы, а её губа непроизвольно подрагивала. Травница усадила её на край кровати и протянула стакан воды, но та лишь отмахнулась: — Выпей, милая, станет немного легче — девушка накрыла подругу теплым пледом и обняла — не смотри на него сейчас, не надо. Этот ублюдок ни одной твоей слезинки не стоит. Давай я ему пакость какую-нибудь сделаю, хочешь? Подсыплю яду, из кустов потом не вылезет! Или такими волдырями покроется, что твой дядя сам его погонит прочь, на съедение оркам! Только не плачь, Эовин, иначе я сейчас тоже заплачу! Принцесса, смеясь и плача, вытирала платком слёзы, пытаясь остановить нескончаемый поток. Она так отчаянно хотела забыть этот ужас и гадость, но даже такая железная леди не выдержала. Крепко обняв подругу, Эовин уткнулась ей в плечо мокрым носом и тихо-тихо спросила: — А твоя мама может сделать волшебное снадобье, которое избавит меня от проблем? Или такое, что сделает меня самой сильной и я смогу со всем справится? — Ну, — Сигвин горько усмехнулась, перебирая золотые кудри — такое навряд ли, но вот хорошее снотворное уже другое дело.        Сигвин тихонько открыла дверь своего дома, пытаясь незаметно прошмыгнуть в свою комнату. Свет окнах не горел, а в камине едва тлели угольки. Оставалось лишь надеяться, что родители спят крепким сном и нагоняй девушка сегодня не получит. — Ну и где ты была в такое время? — за спиной раздался голос отца. — Сигвин, я с тобой разговариваю. Девушка медленно повернулась к отцу, переминаясь с ноги на ногу и стыдливо пряча глаза в пол. Единственная мысль, которая промелькнула в голове провинившейся: «Нагоняя всё-таки не избежать». Впрочем, это неудивительно. Мама, например, просто ругалась и могла легонько отходить полотенцем, но всегда быстро остывала. Папа же, наоборот, голоса никогда не повышал, но мог и наказать дополнительной работой, ибо «труд облагораживает человека, и нечего страдать ерундой». И наказание такое длилось долго. Мать Сигвин, конечно, слушалась, но вот отец уже другое дело. Авторитет для всей семьи — Прости, отец. Мы с Эовин немного загулялись в саду, и… — Гутбранд вскинул руку, прерывая дочь. — Милая, это захватывающее начало твоей интересной истории, но избавь своего старика от этого, будь добра. — девушка стояла с раскрытым ртом, похожая на причудливую рыбку. Кузнец скрестил руки на груди и тихо засмеялся — ладно уж тебе, не буду тебя наказывать, знаю что с Эовин была. Да вымахала ты как, чтоб тебя чихвостить как младенца. Сигвин широко улыбнулась и крепко обняла отца. Гутбранд погладил дочь по русым волосам и шутливо-строго предупредил: — А вот от матери утром всё равно получишь за свои ночные похождения. Она чуть не умерла от страха, пока я её не успокоил. Пожалей её немолодое и хрупкое сердце. Девушка чувствовала себя такой маленькой, стоя рядом с отцом. Да и неудивительно! Высокий, а руки большие и крепкие как наковальня. За его широкой спиной всегда хотелось спрятаться, сразу все страхи исчезали. Чёрные, как смоль, волосы и густая борода придавали ему образ бравого воина, которому не страшны даже полчища орков. Хотя, в молодости, он действительно брал в руки меч и даже дочери пару приёмов показал. Матушка, права, не особо этого одобряла. — посмотри лучше, что я тебе принёс — он вложил в ладошку Сигвин серебряный кулончик с изумрудом. — сначала хотел сам сделать, но понимаешь, не ювелирных дел я мастер, простой кузнец. Так что решил сделать на заказ. — Папочка, милый! — девушка прыгнула отцу на шею и зацеловала его щёки — он, наверное, жутко дорогой! Зачем же так тратиться? — Не говори ерунду, соколёнок — мужчина отмахнулся — ты растёшь, а мы с Тильдой не молодеем. Пусть будет память от стариков. Гутбранд улыбнулся и помог застегнуть украшение на тонкой девичьей шейке. — Рад, что тебе понравилось. Носи его на удачу, может потом своей дочери или внучке передашь. Будет вот такая семейная реликвия теперь. — кузнец поцеловал девушку в макушку и толкнул в сторону комнаты — а теперь бегом в кровать, пока мать не проснулась! А то уже вдвоём получим. Ужин я тебе на столе оставил, поешь.       Девушка рухнула на кровать, утыкаясь носом в подушку. Глаза уже так сильно слипались, что хотелось просто провалиться в царство снов и наконец-то хорошенько отдохнуть. И всё же многие мысли не давали её светлой голове покоя, смешавших в один огромный клубок, который нужно распутать. Таинственный Гэндальф, мерзкий и подозрительный Грима, странное поведение короля. Всё это наводило жути в итак непростое время. Вот только с завтрашнего утра Сигвин начнёт тренироваться на мечах усерднее и из книг не вылезет. Ибо, как подсказывало чутьё, Гэндальф соврать не мог.