Сыпасиба, Нуна

      — Чанёль... перестань... — простонал Бэк, выгибаясь навстречу поцелуям, которыми Чанёль покрывал его живот.       — Тебе не нравится?       — Нет... я не... то есть... да, но... — пытался выдать хоть что-то связное тот. — Но... ты же обещал...       — Я ничего не обещал... — жарко выдохнул Пак, забираясь пальцами выше под футболку вокалиста и стягивая её.       — Чанёль... остановись... — совсем неубедительно выдохнул Бэк, заходясь мелкой дрожью под прикосновениями широких ладоней.       — Не могу... — хрипло отозвался бас, пуская по телу Бэка мириады мурашек.       Репер потянулся к губам Бэка, вовлекая того в невероятный, крышесносящий поцелуй. Он закинул ногу Бэкхёна себе на бедро, бесстыже прижимаясь к нему всем телом, распаляя его жаркими касаниями губ, обрывая последние возражения. Тот почти сразу сдался без боя, признавая поражение по всем фронтам, с удивлением обнаруживая, что Чанёлевское возбуждение, упирающееся в его живот, его совершенно не пугает, а очень даже заводит. Репер действовал быстро, уверенно, заставляя Бэка повиноваться каждому его движению. Он касался именно там, где нужно, целовал там, где хотелось. Бэкхён растворялся, таял, изнывая от томительно-тягучего возбуждения разливающегося по всему телу. Казалось, лучше уже быть просто не может. Но даже затуманенным сознанием Бэк прекрасно понимал, что это ещё только начало.       Чанёль стянул с Бэка футболку, припал губами к шее, медленно спускаясь вниз, выводя языком узоры на неровно вздымающейся груди вокалиста, и стал развязывая тесёмки на его штанах. Бэкхён приподнялся, позволяя донсену освободить его от последней одежды. Тот откинул её в сторону и припал губами к чувствительной коже на бедре, заставляя Бэка вцепиться пальцами в простынь, прикусив себе щёку, чтобы не застонать. Чанёль спустился ниже, дразняще провёл языком по внутренней стороне бедра. А потом снова поднялся чуть выше, вырывая из груди Бэкхёна рваный вздох. Ещё пара поцелуев, всё ближе тому месту, которого Бэкхён уже готов был умолять донсена коснуться, и вокалист всё же проронил тихий стон. Почувствовав наконец обжигающие дыхание Чанёля там, он закусил губу в предвкушении и... проснулся!       Бэкхён резко сел на кровати с громким стоном разочарования, но тут же захлопнул рот ладошкой и шокировано уставился в темноту. Что за?! Это был сон? Это был чёрт его мать их всех СОН?!... ТАКОЙ сон?! Бэк мгновенно покраснел от макушки до пят и, бормоча все ругательства, которые успел выучить за двадцать один год, в отчаянии запустил пальцы в волосы и спрятал голову в колени. Какого чёрта?! Не должны ему, Бён Бэкхёну, сниться такие сны. Причём такие, мать его, реалистичные сны. Стыд, позор, смерть и забвение! Вокалист шмякнулся обратно на подушку, сокрушённо простонав. «Эх, вот надо тебе было именно сейчас проснуться», печально вздохнуло подсознание. «СКОТИНА ТЫ ТАКАЯ, ЭТО ЧТО ЗА ВНЕПЛАНОВЫЕ КИНОСЕАНСЫ, НАХРЕН?!» незамедлительно огрызнулся Бэк. «Не надо так орать, я оглохну», спокойно отозвалось то. «И мне показалось, ты тоже весьма разочарован, что всё оборвалось на самом интересном месте...» «ДА Я...» «Нет, всё-таки какой ты громкий!... О, и кстати», хихикнуло подсознание, «а твои стоны случайно Чанёля не разбудили, а?»       Бэкхён повторно подскочил с подушки и, едва дыша, аккуратно пошарил рукой рядом с собой. К его большому удивлению, Каланча не бодрствовал, но и не спал. Он вообще отсутствовал. Бэк сначала заступорился, анализируя ситуацию, а потом на всякий случай повторно пошарил по простыне рядом с собой — в этот раз сдвинув одеяло и даже ощупав стену для верности. После чего он недоумённо огляделся по сторонам. «Под кровать загляни», подсказало подсознание. Бэк машинально свесился со спального места, слишком поздно распознав сарказм в тоне этой заразы. «Ага, и в нижний ящик шкафа. И за тумбочкой посмотри! Чанни ж у нас такой компактный — везде поместится», веселилось раздвоение личности, пока Бён шипел очередные ругательства себе под нос. «Ну давай, Даша Следопыт, вопрос на миллион: где Чанёль?... Умоляю, скажи, что ты не собрался ему звонить», закатило глаза подсознание, когда Бэк выскользнул из постели и побрёл к своей тумбочке. «Я просто время хочу посмотреть, дебил! Думаешь, я не догадался, что Чанёль просто вышел?» «Кто ж тебя знает, Шерлок. Под кровать-то ты полез». Бэк только отмахнулся от этой реплики и провёл пальцем по линии блокировки. Экран высветил полчетвёртого утра и несколько смсок от оператора.       Бэк был несказанно рад, что Чанни так вовремя решил отлучиться. Потому что он и близко не представлял, как бы объяснял своё громкое пробуждение. Ведь правду — такую умопомрачительную правду, что его снова бросило в краску — Бэкхён бы ни за что не смог озвучить. Просто, они с Чанёлем хоть и спали вместе уже шестую ночь, но делали это в самом прямом смысле этого слова. Просто спали. В обнимку и без всяких глупостей. И Чанёль пока даже намёков никаких двусмысленных не делал. Только целовал так, что голова шла кругом. И как-то в эту сахарную идиллию не вписывалась фраза: «Чанёль, мне только что снилось, что ты мне...» Бэкхён повторно покраснел и направил всё своё внимание на чрезвычайно сложный процесс удаления бессмысленных сообщений из своего телефона, лишь бы отогнать яркие образы. Подсознание предпочло промолчать, чтобы не захлебнуться слюнями.       Внезапно в гостиной раздались приближающиеся шаги. Бэк, как-то забывший, что Чанни вообще-то должен рано или поздно вернуться, запаниковал, живо шваркнул телефон на место и рухнул в кровать. Осознав, что не в ту кровать упал, чертыхнулся, за тысячную долю секунды пересёк комнату и стал активно кутаться в одеяло. «И что мы будем делать?» полюбопытствовало подсознание. «Ничего мы не будем делать! Мы будем спать!» возмутился Бэк, пытаясь прикинуться спящим. «Ну брось. Можно и поинтереснее занятие найти», промурлыкало подсознание. «НЕТ!» Бэкхён перевернулся на спину. «Ну даваааааай. Чанёль сейчас вернётся, и мы предложим...» «НЕТ!!!» вокалист недовольно перевернулся на правый бок. Потом на левый. И почти сразу опять на правый, едва не свалившись. «Ну чего тебе стоит?» приторно протянуло подсознание. «НЕТ! НЕТ! И ЕЩЁ РАЗ НЕТ!» Бэкхён снова принял сидячее положение, потому что адреналин в крови просто бил ключом. Настолько, что даже кролик-эпилептик показался бы рядом с ним медитирующим монахом.       — Ой, Бекон, я тебя разбудил что ли? — удивлённо замер в дверях Чанёль.       Бэк, в это время находившийся в самом разгаре холивара со своим подсознанием, только испуганно зыркнул на донсена и отрицательно мотнул головой. «Всё, спящим уже не прикинешься», растянулось в гаденькой ухмылке подсознание, «ну давай уже, скажи ему!» «Замолчи!» «Я понимаю, тебе хочется, — и прошу заметить, здесь я лишь анализирую твой сон — чтобы это он начал, а ты типа такой „ах, Чанёль, нет“, когда на самом деле „о боже, Чанёль, да!“ Но подобная схема не прокатит, прости уж...» «ЗАМОЛЧИ!!!» «...ты ведь сам прямым текстом попросил его пока не заходить дальше поцелуев, и он, наученный горьким опытом...» «ДА ЗАМОЛЧИ ЖЕ ТЫ!» «...покорно ждёт, когда ты скажешь, что готов. Так что, первый шаг за тобой...» «ЧТО МНЕ СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ТЫ ЗАТКНУЛСЯ?!» Чанни, тем временем, прикрыл за собой дверь и опустился на кровать рядом с подтянувшим колени к подбородку вокалистом:       — А чего ты тогда не спишь? — спокойно поинтересовался он.       — А ты? — единственное, что смог выдать в ответ Бэк, занятый боями без правил со своим раздвоением личности.       — Да мне пить захотелось, — пожал плечами Вирус и поднял на уровень глаз полупустую бутылку с водой. Бэк одарил её весьма странным взглядом. — Будешь?       Бэкхён молча сцапал протянутую бутылку и сделал два больших нервных глотка. А потом также молча вернул Чанёлю, продолжая витать в глубине своих мыслей. Каланча только пожал плечами, допил воду и убрал пустую бутылку за кровать.       — Так чего не спишь-то? — снова поинтересовался он.       «Ну давай, просто предложи ему!» проканючило подсознание. «НЕТ!!!» «Ну почему нет?! Не думаю, что он будет против...» «Зато Я буду против!» прошипел Бэкхён. «И почему же ТЫ будешь против?» уточнило подсознание.       — Бэкхёёёёёёёён, ты меня слышишь? — помахал у вокалиста перед носом Чанни. «ПОТОМУ ЧТО НЕ ХОЧУ!» «Хочешь». «НЕТ!» «Ещё как хочешь!» «НЕТ!!!» «Правда? То есть это не ты третью ночь трёшься о Чанёля всем, чем можно и нельзя, в надежде, что он наконец посягнёт на твою задницу?» «Я ВОВСЕ НЕ!!!...»       — Бэкхён, ты о чём задумался?       «То есть, я вру?» уже бесилось подсознание. «Да, врёшь!» «И сон тебе тоже просто так приснился, да?» «ЕЩЁ ОДНО СЛОВО, И Я СЕБЕ ЛОБОТОМИЮ СДЕЛАЮ!» «Ммм... Синхрофазотрон. Ну? И где лоботомия? Или „Синхрофазотрон“ — уже не слово?» «ЧТОБ ТЫ В АДУ СГОРЕЛ, СКОТИНА!!!»       — Бэкхён, алёёёё.       «Так, если лоботомия отменяется, то я продолжу. Мы, кажется, на сне остановились?...» «КАК ЖЕ ТЫ ДОСТАЛ! Мне лучше знать чего я хочу, а чего нет, и ты...» «Так, всё. Твоя очередь заткнуться», раздражённо перебило вокалиста подсознание, задолбавшееся слушать его совершенно невнятные аргументы, «я тебе открою большой секрет. Я — это ты! Ясно? Осознай ты уже это, блин! Всё, что я говорю — это ТВОИ же мысли. Всё, что я советую — ТВОИ идеи, которых просто боишься! Андерстенд?! И поэтому, если я говорю, что мы хотим Пак Чанёля, значит, МЫ ХОТИМ ПАК ЧАНЁЛЯ! До трясучки и пошлых снов. Либо заткнись и признай это, либо пошёл лесом, я встану у руля. Потому что, не знаю, как ваше тормознутое высочество, а я ХОЧУ продолжения этого сна. Наяву. Прямо сейчас!» «ПРОВОКАТОРСКАЯ СКОТИНА!!!»       — Бэкхён, серьёзно, ты меня пуг...       — Чанёль, — внезапно поднял на донсена взгляд Бэк, — давай сделаем это!       — Что... что сделаем? — не понял Каланча.       — Это, — настойчивее проскрипел Бён, пристально глядя другу в глаза и нервно сжимая край одеяла.       — Что «это»?       — Пазл, блять, соберём! — всплеснул руками вокалист. — У меня тут как раз завалялся один. «Белые медведи прячутся в снегу». Увлекательный, охренеть просто.       — Что?!       — Мозг включи! — прошипел Бэкхён, которого немного потряхивало от... да от всего сразу.       Чанёль ещё чуть-чуть побуравил его взглядом, задумчиво хмурясь, а потом его вдруг осенило. Он удивлённо округлил глаза, чуть помолчал, а потом осторожно уточнил:       — В смысле... то есть...       — Да!       — Оу... А чего это ты вдруг?       — А тебе не всё равно?!       — Просто неожиданно как-то.       — Ну прости, что за неделю открытку с предупреждением не выслал! Так да или нет?       — Ну давай, — пожал плечами окончательно сбитый с толку Чанни.       — Хорошо.       — Ладно...       — Угу...       А дальше наступил неловкий момент по своей масштабности достойный книги рекордов Гиннеса: оба зависли, не решаясь предпринять никаких действий, и в итоге просидели минут десять, просто молча пялясь по сторонам, изредка теребя собственную одежду. Наконец Чанни прочистил горло, собираясь что-то сказать. Но передумал. И следующие пару минут прошли в ещё более угнетающей тишине. Пытающееся спасти ситуацию подсознание Бэка ненавязчиво уронило Беконовскую ладошку на коленку Чанни. Тот вздрогнул, покраснел... и, кажется, завис ещё хуже. Бэкхён так и сидел с рукой на коленке донсена, не решаясь её ни убрать, ни сдвинуть выше. А Чанёль с огромным интересом разглядывал потолок. Абсурдность ситуации начинала зашкаливать. Бекон не выдержал. Он бессвязно выругался себе под нос, вскочил на ноги, стянул с себя футболку, а затем штаны. Перехватив шокированный взгляд донсена, он передумал и зачем-то натянул футболку обратно. Причём только футболку. Логика. Потом шагнул к Чанёлю, забрался к нему на колени и попытался поцеловать. Тот наконец отмер и, отстранившись, неуверенно пробормотал:       — Бэкхён, погоди...       — Только попробуй сказать, что внезапно понял, что тебя не привлекают парни, — угрожающе сощурился тот.       — Ненене, — мотнул головой Чанни. — Привлекают. То есть, привлекаешь. То есть, блииин...       — Тогда заткнись и снимай с меня трусы! — выдал Бэк.       — ЧТО?!       — Давай!       — Бэк...       — Делай, что говорят. Я всё равно эту фразу второй раз произнести не смогу! — от нервов почти скороговоркой выпалил Бэк.       — Ладно... — испуганно протянул Чанни, оборонительно подняв ладони.       Находясь в полнейшем замешательстве, он аккуратно положил хёна на постель, чуть замешкался, но потом всё же скользнул пальцами под край его футболки и стянул заявленный предмет одежды. Потом нерешительно потянулся к самой футболке, но его остановило паническое:       — НЕТ! Футболку оставь!       — Но ведь...       — ОСТАВЬ!       — Окей... Можно спросить, почему?       — НЕТ!       — Окееееей. И что мне тогда делать?       — Так... ты фанфики читал?       — Ну читал...       — Какого рейтинга?       — 17-21       — Хор... ЧТО?! Ты охренел такое читать?!       — Ну, просто, после артов, которые Лу прислал...       — О боже, ты это читал, пока мы ещё просто друзьями были?!       — Простиииии. Я как-то... ну просто... А ты не читал?       — Да читал...       — А чего ты тогда на меня орёшь?!       — Я — другое дело... я только на этой неделе... и потому что... я... из нас двоих... ну...       — Снизу?       — НЕ ПРОИЗНОСИ ЭТОГО ВСЛУХ!       — Ладно, ладно!... Так что мне делать-то?       — Крем какой-нибудь возьми! Чё спрашиваешь, если читал?       — То есть ты серьёзно намерен?...       — А похоже, что я шучу?!       — Лаааааадно.       Чанёль послушно поднялся с кровати и, всё ещё не совсем веря в происходящее, открыл ящик прикроватной тумбочки. Не ожидал он, если честно, что его ночная вылазка за водой обернётся чем-то подобным. Вся ситуация вполне походила на сценарий второсортного фильма для взрослых. Только с тройной дозой нелепости и неловкости. Но, видно, судьба у них такая. Отрыв какой-то тюбик, Чанни вернулся к хёну, изучающему стену с закаливающей долей решимости во взгляде. Он присел на край кровати и выдавил крем на пальцы. Потом отложил тюбик в сторону и неуверенно опустил свободную руку Бэкхёну на коленку. Тот вздрогнул и ярко покраснел, но потом всё же сдвинул ногу в сторону. Чанёль тоже залился краской, опустив взгляд на открывшийся вид, растирая крем пальцами. Потом неловко прочистил горло и поинтересовался не столько у Бэка, сколько у самого себя:       — Так. Ну и куда?       — У тебя там ВАРИАНТЫ есть?! — возмутился Бэкхён.       — Ну просто прямо... как-то...       — Криво, блин!       — Ладно, прости. Сейчас.       — Аккуратно только.       — Угу.       — ...       — ...       — АААААААААА!       — Что? Что такое? — панически выдохнул Чанни. — Я же тебя ещё даже не коснулся!       — Да? Ой. Ну это я от нервов. На всякий случай.       — Ты своими нервами из меня неврастеника сделаешь!       — Извини.       — Так можно мне?...       — Да.       — Больше не будешь вопить?       — Я не знаю.       — Как это «не знаю»?       — Представь себя на моём месте!       — Ой...       — То-то же.       — Так, может, отложим?       — Нихрена подобного.       — Ну как знаешь... Я это?...       — Ты это.       — ...       — ...       — ГРЕБАНАЯ СРАНЬ ХОЛОДНО!       — Простииии.       — Да переживу... КУДА ВТОРОЙ ПАЛЕЦ?!       — А как ещё?...       — Дай мне привыкнуть хоть!       — Прости.       — Прекрати извиняться.       — Простииии.       — ...       — ...       — Бэкхён, расслабься.       — Я пытаюсь.       — Не похоже.       — Ну давай ещё покритикуй меня. Сам бы попробовал.       — Тебя никто не заставляет...       — Говорят тебе, я пытаюсь расслабиться. ПЫТАЮСЬ!       — Шшшш. Давай так: глубокий вдох через нос и выдох через рот...       — Чанёль, блять, я ж не рожаю!       — Ну я не знаю, как ещё тебе помочь!       — Просто давай уже третий палец!       — ...       — ...       — АЙ!       — Простииии!       — Продолжай...       — Бэк, может всё же не будем?       — «Может всё же не будем»? Слушай, ты парень, тебе двадцать один год. И ты даже не снизу. Это ТЫ сейчас должен меня уговаривать, что бояться нечего, и нагло меня совращать. А ты «давай не будем»!       — Как я могу тебя уговаривать, если я тут сам скоро поседею от нервов!       — Будь мужиком, в конце концов!       — ...       — ...       — Ну? Всё? Чанёль?       — Ты меня спрашиваешь?! Это ты мне скажи.       — Оу. Ну тогда всё. Наверное.       — Наверное?       — Вроде как. Угу.       — Значит... двигаемся дальше?       — Угу.       — Хён, последний раз спрашиваю, ты уверен?       — Более чем.       — На все 100%?       — На 1000.       — Точно?       — Нгх... угу.       — Не передумаешь?       — Нет.       — А ты хорошо подумал?       — Да, боже, Чанёль, ДА!       — А, может, всё-таки...       — МАТЕРЬ БОЖЬЯ, ПАК ЧАНЁЛЬ, ЗАТКНИСЬ УЖЕ И ВОЗЬМИ МЕНЯ!       От таких предложений всё же не отказываются. Чанни навис над Бэкхёном и притянул его за талию поближе, заставляя чуть съехать вниз по подушке. Тот панически схватился за его плечи, внезапно с ужасом осознавая, что все запасы своей храбрости потратил на последнюю реплику. Реальность происходящего внезапно стала ощущаться куда острее. Страхи вернулись. И привели друзей. Чанёль наклонился, чтобы поцеловать Бэка, одновременно ведя ладонью по его бедру. Тот дёрнулся и чуть отполз обратно наверх. Чанни нахмурил брови, заглядывая ему в глаза, Бэк живо приподнялся на локте и сам поцеловал Вируса, пытаясь убедить его, что всё в порядке. Но следующее прикосновение Чанни к его телу вынудило его вновь рефлекторно отстраниться.       — Бэк... — протянул Каланча.       — Всё нормально. Просто нервы, — живо заверил его вокалист с плохо скрываемой дрожью в голосе.       В подтверждение данного тезиса он даже сам вернул Чанёлевскую ладонь себе на бедро. Табун взметнувшихся мурашек окончательно убедил Бэка, что адреналиновый запал прошёл, и теперь всеми его реакциями руководит старая добрая паника. От безапелляционной уверенности, с которой он истерил всего минуту назад, не осталось и следа. Это, конечно, вовсе не значило, что Бэкхён внезапно захотел остановиться. Но вот его тело очень даже. Чанни снова наклонился к его лицу, опаляя губы дыханием, Бэкхён собрал всю силу воли, чтобы в этот раз не отодвинуться, глубоко вдохнул и зажмурился... но тот лишь ласково чмокнул его и, тяжко вздохнув, отстранился:       — Бэкхён, прости, но я так не могу.       — Ч-чего? — ошарашено выдохнул Бекон, приоткрывая один глаз.       Каланча отодвинулся от него, усаживаясь на противоположный край кровати и качая головой. Бэк тоже живо сел и, обеспокоено оглядев молчаливого донсена, испуганно переспросил:       — Как это? В смысле? Почему?! Эй.       — Ты серьёзно? — поднял на него потерянный взгляд Чанёль, Бэк растерянно хлопнул глазами и кивнул. Чанни устало потёр лицо ладошкой. — Какого чёрта происходит, можешь объяснить?       — То есть? — неуверенно отозвался вокалист, нервно сжимая одеяло.       — С того момента, как я зашёл в комнату, я не понимаю вообще ничего, — развёл руками, Чанни. — Сначала ты виснешь, потом абсолютно внезапно предлагаешь мне себя, устраиваешь какую-то чушь с этой футболкой... и кремом... и прочим... — он взлохматил себе волосы, продолжая качать головой с абсолютной растерянностью во взгляде, — чуть не убиваешь меня, когда я уточняю, уверен ли ты... А затем вдруг начинаешь дёргаться, как будто тебя пытками заставили пойти на это!       — Меня не заставляли... — промямлил вокалист.       — Бэкхён, да у тебя же на лице написано «о боже, скорей бы это всё закончилось»! — перебил его хмурый Чанни. — Тебя буквально трясёт от любого моего движения. Как будто ты в кресле у стоматолога, а не со мной в постели, ну! Не хочу так. Не могу так... Давай просто ляжем спать, а! — недовольно поджал губы он, вытягивая одеяло из-под себя. Нет, он, конечно, был бы не против перевести их отношения на новый уровень, но, скажем так, немного иначе представлял себе их первую ночь.       — Нет, всё не так, правда, — замотал головой Бекон, отбирая у Чанни одеяло, хотя вполне понимал, что донсен очень даже прав.       — Бэк... — измученно протянул Чанёль.       — Нет. Ну подожди, послушай меня, — покачал головой тот. Он тоже вздохнул и повесил нос. — Прости. Я не знаю, какого чёрта я... Я тоже не хочу, чтобы это было так. Но... хочу чтобы было. Просто такого... раньше... я не знаю... и страшно, чёрт возьми... Ну почему я всегда всё порчу?! — недовольно буркнул он.       Чанёль взглянул на поникшего Бэка, и собственный монолог показался ему чересчур резким. Можно подумать, он сам вёл бы себя иначе на его месте. Честно говоря, Чанни понятия не имел, как бы он себя вёл. Может, в разы неадекватнее. Бэкхён ещё относительно неплохо справлялся, если подумать. Чанёль почти машинально протянулся к вокалисту и погладил его по руке:       — Эй. Ну не правда... Ты меня тоже прости. Ты ведь прав, мне бы тебя уговаривать, что бояться нечего, а я... эх... Но просто это всё так... так... обескураживает...       — Ты откуда такие слова умные знаешь? — немного печально усмехнулся Бэк.       Чанёль легонько стукнул его по носу, тоже усмехаясь. Затем он накинул одеяло на ноги вокалиста, наклонился к нему и просто прижался губами к его губам. Тот обнял его за шею и подарил донсену пару ответных поцелуев.       — Мы ничего в этой жизни не можем сделать по-человечески с первого раза, да?       — Что поделать. Традиция, — с лёгкой улыбкой пожал плечами Вирус.       Бэкхён подвинулся поближе к нему и поцеловал ещё разок. А потом отстранился и вздохнул. Чанёль ободрительно взъерошил его волосы, ожидая вердикта. Бэк посмотрел по сторонам, задумчиво покусывая нижнюю губу, заговорщицки сощурился, наклонился вплотную к Чанни и, чуть поколебавшись, тихонько поинтересовался:       — Слушай... а как ты думаешь... у ХунХанов были проблемы?       Вирус абсолютно искренне уронил челюсть. Потому что это было последнее, что он ожидал сейчас услышать. Он ошарашено оглядел задумчиво поднявшего взгляд к потолку вокалиста и с трудом пробасил:       — Бэкхён, я, возможно, повторяюсь, но какого хрена?       «Неадекватный перевод стрелок. Древняя техника, передающаяся в нашей семье через поколение. От бабушки к внуку», фыркнуло Бэково подсознание. Тот предпочёл не реагировать.       — Да ладно... неужели ты ни разу не задумывался, как всё обстоит у этих двоих? — сощурился Бэк, испытующе глядя на Вируса. Тот с абсолютно охреневшим взглядом отрицательно помотал головой. — Ни разу?       — Бэкхён!       — Даже ХунХаны они или ХанХуны?...       — Бэк!!!       — Блин, — цокнул он, тряхнув головой, — извини, правда. Мне всякая чушь в голову лезет... Но просто было бы приятно знать, что у этих двух совершенств тоже всё не так уж гладко.       — БЭК!       — Всё, всё. Я больше не буду.       — Нельзя так, Бекон, — сдвинул брови Чанёль. — Они же не виноваты в том, что у нас не всё гладко. И кроме того... мы ведь прекрасно знаем, что у них не так, — грустным голосом добавил он.       — Что? — неуверенно пробормотал Бён.       — Они ведь всё время в разлуке, Бэкхён, — печально заметил Чанни, и Бэка тут же куснула совесть за этот выпад. — Лу часто уезжает с остальными Мандаринками в Китай. Здесь они живут в разных комнатах. На людях почти всегда стоят порознь, потому что компания диктует им фансервисить с другими мемберами. Да они даже на всяких шоу то и дело попадают в разные команды: из-за того, что они в разных подгруппах; из-за того, что они разных национальностей; из-за того, что они разного возраста... Представляешь, какого это?       Бэкхён промолчал. Только притянул Чанни к себе, крепко-крепко сжимая его в объятиях. Ему не хотелось это представлять. Совсем не хотелось. Пусть у них было не идеальное начало отношений, и они делали и продолжают делать ошибки на своём пути, но их, по крайней мере, никто не пытается систематически отобрать их друг у друга. Не заставляет месяцами довольствоваться скайпом и смсками. Сколько Бэкхён помнит, Чанёль всегда тут, всегда рядом. Нужно только протянуть руку. И за одно только это можно было простить вселенной все промахи.       — Я не хотел так о них, — виновато пробубнил Бэк донсену в плечо.       — Да знаю, — тихонько усмехнулся тот.       — Чанёль...       — Ммм?       — Я люблю тебя... Очень сильно люблю.       Он разжал объятия и накрыл губы донсена своими. Это был долгий, томительно нежный поцелуй. Бэк постарался вложить в него все свои мысли и чувства. Безумную благодарность за то, что Чанёль рядом. Всегда. За его терпение и снисходительность к дурацким выходкам Бэка. За тёплые ладони и полный обожания взгляд. За все подаренные улыбки. За жизнеутверждающее «А кого это волнует, хён!» За ласково-насмешливое «Бе-кон». За то, что он просто есть.       Бэк мягко отстранился и снова заглянул донсену в глаза, поглаживая его щёку. И, кажется, впервые понял, чем его так пугала перспектива воплощения его сна в реальность. Как оказалось, он боялся вовсе не боли или того, что делает ошибку. А лишь своих эмоций, слишком ярких, чтобы не напугать ту часть его личности, которая назубок знала все правила и нормы и тряслась, как мышиный хвост, когда Бэк их нарушал. Ту, что никак не хотела признавать, что Бэк действительно хочет зайти так далеко. Было страшно переступать границу неизвестного, представать перед кем-то совершенно обнажённым душевно и физически. Но... Разве так уж и страшно, если есть тот, кого можно взять за руку и шагнуть вместе? Тот, с кем ты уже не раз выходил за пределы своих самых страшных ограничений.       — Чанёль... мы ведь только первые попытки всегда запарываем, так?       — Бэкхён, ты...       — Значит, за вторую можно не бояться? — прошептал он Чанни прямо в губы. Тот лишь мягко усмехнулся.       Он притянул Бэка поближе, снова касаясь языком чужого языка, скользя ладонями по плечам вокалиста. Осторожно, словно боясь спугнуть, стараясь максимально контролировать собственные эмоции, опасаясь, что Бэк снова передумает. Но тот был спокоен и в этот раз не собирался отступать. Он робко запустил руки под футболку Чанёля, чувствуя, как сокращаются мышцы пресса под прикосновениями его холодных пальцев, слыша отзвук зарождающегося желания в судорожном выдохе Чанни. И с замиранием сердца ощущая, как этот отзвук эхом отдаётся в собственном теле.       Чанёль отстранился, позволяя Бэку, неуверенно сминающему пальцами его футболку, снять с себя этот предмет одежды. Тот освободил донсена от лишнего куска ткани и скользнул жадным взглядом по его торсу. А потом снова заглянул в глаза, словно ища какого-то одобрения, подтверждения, что он всё делает верно. Чанни пока не решался предпринимать никаких активных действий, давая Бэку самому контролировать происходящее. Но всё же взял его ладошку и, не отводя глаз, аккуратно положил себе на грудь. Бэкхён провёл языком по внезапно пересохшим губам и снова опустил взгляд на восхитительное тело младшего, отмечая где-то глубоко внутри едва ощутимый укол зависти. Через раз забывая дышать, он медленно скользнул рукой по ключицам, спустил руку ниже, ведя тыльной стороной ладони по груди донсена, а затем, поддаваясь порыву, коснулся губами бархатистой кожи, прикрывая глаза.       Чанёль тяжело сглотнул, пытаясь унять внутреннюю дрожь и совладать со сбившимся дыханием, пока Бэк неторопливо изучал его тело. Эти невинные и, одновременно, чудовищно пошлые касания губ просто невероятно возбуждали. Чанёль чуть сжал руку на предплечье вокалиста, чувствуя, как кровь начинает закипать. Бэк же всё больше растворялся в ощущениях, упиваясь ответным трепетом партнёра и испытывая лёгкое головокружение от осознания того, что чужое тело может так отзываться на его прикосновения. Каждый новый вздох, который Чанни не удавалось удержать, стирал последние, случайно затерявшиеся в самых потаённых уголках души, сомнения Бэка. Рассудок постепенно мутнел, действия вокалиста становились смелее. Он уже позволял себе дразнить донсена, нарочито медленно целуя его шею и очерчивая пальцами кубики пресса. Тот безумно хотел перехватить инициативу, но медлил, всё ещё разрешая Бэкхёну править балом и лишь нетерпеливо сжимая руки на его талии. Торопиться было некуда, можно было позволить себе эти неспешные ласки.       А Бэкхён окончательно потерялся в ощущениях, ведя языком по выступающей вене на шее Чанни, ловя сбитый ритм пульса весьма схожий с его собственным. Робость растворилась, уступая место возбуждению и желанию экспериментировать. Он провёл языком по чувствительной коже, затем отстранился и легонько подул на влажный след. А потом снова припал к этому месту горячими губами, чувствуя под своей ладонью, лежащей на плече Чанни мурашки от контраста ощущений. Тяжёлое дыхание Чанёля подсказывало, что Бэку осталось недолго так играться, потому что терпение у репера стремительно иссякало, хоть пока ещё он и держался от опрометчивых действий, давая эмоциям затянуть вокалиста так, чтобы тот уже не смог отступить. Но вот Бэкхён снова коснулся губами его шеи, и вместо влажного прикосновения языка следом Чанёль ощутил небольшой укус. У него вырвался слегка удивлённый вздох, на который вокалист, оторвавшись от своего занятия, ответил игривой ухмылкой. И это со звонким щелчком переломило Чанёлевское представление о собственной выдержке.       Он резко подался вперёд, вовлекая Бэкхёна в настойчивый, почти что грубый, поцелуй, прижимая его к себе, требовательно скользя рукой по его обнажённому бедру, и срывая первый стон. Тот обвил его шею руками, жадно отвечая на ласку, путаясь пальцами в его волосах. И неудачное начало этой ночи вдруг стало таким далёким. Словно оно случилось миллионы лет назад. Словно его не было вовсе. А время вдруг стало двигаться рваными скачками, то замедляясь на моментах, когда их взгляды сталкивались, позволяя разглядеть все эмоции, плескавшиеся на дне расширенных зрачков; то пускаясь галопом, не давая оставить в памяти ничего, кроме обнажённых эмоций, утопающих в несдержанных стонах. И это был идеальный темп. Пусть Бэкхён не вспомнит, каким образом он избавился от собственной футболки, а Чанёль не сможет с уверенностью сказать, почему его штаны утром обнаружились в другом конце комнаты. Но зато поцелуи, от которых горело всё тело, и отблеск страсти в любимых глазах, оба не забудут никогда.       Сон, совсем не давно казавшийся таким ярким, теперь казался глупой чёрно-белой картинкой по сравнению с калейдоскопом цветных стёкол реальности. Бэкхён и не представлял, насколько сильно может электризовать воздух хриплое «коснись меня», и как много нужно сил, чтобы не потерять рассудок, когда чужая ладонь накрывает твою там, внизу, между разгорячёнными телами. И то, что в какой-то момент руки сменились губами, заставляя Бэкхёна опрокинуться на подушку, выгибаясь в спине и непроизвольно вцепляясь пальцами в Чанёлевские волосы, уже не казалось чем-то немыслимым. Как и то, что, когда Чанёль отстранился и заткнул разочарованный стон вокалиста очередным поцелуем, Бэкхён возмущённым тычком в плечо перевернул его на спину и сам спустился поцелуями вниз по животу донсена. Хотя ни в одном, даже самом откровенном сновидении, Бэк и представить не мог, что когда-нибудь решится на подобное. А Чанёль, оставленный умирать под неумелыми прикосновениями языка, хватая ртом воздух, и не догадывался, какое нечеловеческое усилие ему придётся сделать над собой, чтобы дёрнуть Бэкхёна обратно наверх.       Всё происходящее стало настолько естественным, что рассудок благоразумно отошёл на второй план, уступая место пряному туману, который заволок сознание обоих. Запретов больше не было, границы перестали существовать. Каждое движение отдавалось вспышками наслаждения во всём теле. Сумбурные ласки заставляли мир плыть перед глазами, до предела обостряя остальные органы чувств. И от этого каждый всхлип, стон, поцелуй, прикосновение, укус мощнее резонировал в обоих телах. Бэкхён, недовольно прихвативший зубами нижнюю губу Чанни, прежде чем вовлечь его в очередной несдержанный поцелуй, весьма красноречиво намекал, что пора переходить к более активным действиям. Да и сам Чанёль, достигнувший точки кипения, больше не мог ждать. Он снова повалил Бэка на постель, нависая сверху и наконец скользнул рукой под его поясницу, притягивая к себе, уже совершенно ничего не соображая от пьянящих поцелуев и бесстыжих пальцев хёна, спускающихся всё ниже по его спине...       Болезненный вскрик немного отрезвил Чанни. Но туманный взгляд вокалиста и угрожающее «Не смей!» в ответ на попытку отодвинуться, сопровождаемое уверенным движением ноги, лежащей на его бедре, убедил, что самого Бэка подобные мелочи не беспокоили. И не беспокоили — это ещё мягко сказано. Потому что боль вовсе не сменялась наслаждением, как обещали фанфики. Нет. Она с ним совершенно невообразимым образом смешивалась, заставляя Бэка чувствовать себя последним мазохистом. Он сам подался донсену навстречу, крепче обнимая его за шею, заверяя, что он более чем в порядке. Чанёль, на последней капле собственной выдержки, всё же чуть притормозил, стараясь двигаться аккуратнее, но ещё пара нетерпеливых движений навстречу и одно «Чёрт возьми, как хорошо...», выдохнутое Бэкхёном едва слышным шёпотом, окончательно и бесповоротно заставили Чанни потерять какое-либо самообладание. Время вновь сорвалось на галоп, размывая очертания действительности, оставляя в памяти лишь самые яркие детали. Резкие толчки. Сорванные крики. Громкие стоны. Бессвязный шёпот. Такие крепкие объятия, что вероятно останутся синяки. Жар поцелуев. Капли пота на коже. Впившиеся в плечи пальцы. И удовольствие. Острое, терпкое, неподдающееся воплощению ни в какую словесную форму удовольствие...       Оба повалились на подушки, пытаясь отдышаться. Удивительно, как они вообще не задохнулись, учитывая, что из всего цикла кислородообмена сил хватало только на выдох. Чанёль повернулся на бок, притягивая за шею такого же напрочь выдохшегося, как и он сам, Бэкхёна и беспорядочно касаясь губами его лица. Потом он отстранился, с невыразимым внутренним ликованием наблюдая, как по лицу вокалиста расползается широкая, немного усталая, но абсолютно счастливая улыбка, заставляющая самого Чанёля улыбнуться ещё ярче. Бэк протянул плохо слушающуюся от напряжения в мышцах руку и ласково пригладил волосы Чанни, убирая с его лба прилипшие пряди, вглядываясь в его глаза и находя там отражение собственного абсолютного блаженства.       — Официально заявляю, что это наш с тобой самый сумасшедший поступок, — с трудом прошептал Чанёль сквозь по-прежнему сбитое дыхание.       Бэкхён только насмешливо наморщил нос, продолжая улыбаться, и снова потянулся к его губам. Следующие минут двадцать они провели в ленивых поцелуях и таких же ленивых прикосновениях, в небрежной расслабленности, позволявшей им собрать последние крупицы удовольствия от того, что только что произошло, восстановить дыхание и прояснить разум. Ночь безоговорочно удалась. Для полного счастья оставалось только укутаться в одеяло и дать сну поставить изящную точку... Хотя погодите-ка. Это ж БэкЁли.       — Чанёль, — игриво ухмыльнулся Бэкхён, лениво поглаживая кончиками пальцев грудь донсена. — Знаешь, мы можем сделать наш безумный поступок ещё более безумным.       — В смысле? — выгнул бровь Чанни.       — Посмотри, какие мы с тобой липкие, грязные. Пойдём-ка в душ... — всё ещё хитрюще ухмыляясь, сощурился Бэк. — И повторим всё ещё разочек.       Чанёль даже не нашёлся, что ответить, с абсолютным неверием всматриваясь в глаза хёна. Тот скользнул пальцами ниже, по прессу, упиваясь замешательством во взгляде Чанни, и добавил:       — И, если ты заметил, я произнёс это без вопросительной интонации... ------------------ Бонус Альтернативная концовка от мамы Автора:       — Чанёль... мы ведь только первые попытки всегда запарываем, так?       — Бэкхён, ты...       — Значит, за вторую можно не бояться? — прошептал он Чанни прямо в губы. Тот лишь мягко усмехнулся. *тыр-тыр* *тыр-тыр* (сверчки) Наступило утро. Интимная близость состоялась. Зэ Эдн.