Попытайся разбить алмазное сердце...

Любовь - сладкая тирания, потому что любящий терпит ее муки добровольно. Эдвард Уильям Бок

Дозвониться до отца никак не получалось, это было странным по той причине, что Реборн никогда не выключал сотового. Но факт имеет место быть - набирая в третий раз номер, Тсуна лишь слушал извинения оператора, говорившего о недоступности абонента. Итак, узнать у отца что-нибудь про тревожно-подозрительных итальянцев можно только вживую, дома. Отложив телефон, отодвинув все бумаги и фотографии подальше, Савада опустил тяжелую голову на скрещенные руки. Нужно подумать... Он подписал договор о сотрудничестве с итальянским домом моды буквально полтора часа назад и еще не успел покинуть кабинета, но уже слишком явственно чувствует, что совершил ошибку. Внутри горланит об опасности интуиция, странно, но раньше подобного шестого чувства у него вообще не было, так откуда она взялась? И что более смущает и требует внимания - уже завтра назначена фотоссесия с Кёей и Мукуро. А он там должен быть, именно под этим пунктом он же поставил роспись. Ну и что делать? Не сбежать, не прикрыться делами, лишь смотреть на двух идолов и чувствовать... чувствовать мучение и смущение. Нет, не так, (рыжик не мог этого объяснить, сомневался и терялся в себе), на первом месте - смущение, и только потом толика боли. В итоге боль осталась в проигрыше. И разве ощущать подобное - нормально после произошедшего, кажется, так давно?.. Чужой пиджак висел на спинке кресла, и от него пленительно, вкусно пахло какими-то сиреневыми цветами. После того, как ушел Хибари со своими рассказами о забытом в кафе рюкзаке, Тсуна так и не смог подняться и хотя бы передать незнакомую вещицу Аой. Оставалась неизвестной личность того, кто укрыл его теплым пиджаком. И кажется, так много нежности и заботы в подобном жесте! Сердцу становится хорошо. Зевнув устало, мальчишка прикрыл карие глаза. Возникающий у него в голове последние дни вопрос "что делать?" уже не казался актуальным. Спроси его сейчас о будущих действиях, он бы без чувства ответил: "Спать, спать!" На самом-то деле, как это утомительно - быть директором целого агентства... и не нужны никакие идолы Японии и нефтяные магнаты, и пропадающие братья, и итальянцы без акцента... дядюшка Морфей рад каждому, он успокаивает, он уносит тебя куда-то. Сдавшись то ли лени, то ли здравому смыслу, Савада просто плюнул на все сомнения и уснул. Дважды за этот день... Следовать за подозрительным типом в незнакомое кафе, куда его настойчиво подталкивали, Хибари, конечно, не стал. Ему точно так же как и Мукуро с первого взгляда, с первого "Доброго, Кёя-кун!" не понравился этот человек. Словно пропитанный ядом, сладким, вяжущим, от которого немеет язык и нутро, мужчина с фиалковыми глазами отравлял собой буквально все: от воздуха, до чувств собеседника. - Кто вы? - Стараясь проявить как можно больше радушия, (выглядело не натурально), брюнет показательно положил руку на стойку приемной, хорошо, что в помещении они остались одни. Шиндо "вышел покурить", как только уловил хмурый и приказывающий взгляд Хибари, а остальным и глядеть в глаза не приходилось - атмосферу недовольства, исходящего от модели, нельзя не почувствовать. - Ну, Кё-кун... без приветствия, сразу к делу? - Наклонив голову немного вбок, незнакомец еле уловимо осуждающе усмехнулся. - Кто вы? - Без изменений в тоне, так, как раньше. Бьякуран лишь шире растянул губы и пожал плечами, как бы говоря, что ему все равно где сотрясать воздух разговорами. Именно это, неясно почему, но больше всего и взбесило Кёю, внешне изменившегося разве что в ауре... Рассмеявшись настойчивости собеседника, Джессо пробормотал: "А ты из уверенных в себе, да?" и, не торопясь, направился к креслам приемной. Брюнету пришлось проследовать за ним, дабы просто не выглядеть... глупо? - Что ж, ты будешь покрепче Рокудо Мукуро, такого бесхитростного в делах сердечных. - Пропел Бьяку, ни к кому конкретно не обращаясь и листая недавний выпуск ASis. Современные тренды одежды, чего таить, не просто загляденье, но дорогое загляденье! - Он как лист бумаги, по которому можно прочитать всю историю их с Тсуной любви. - "Их с Тсуной любви"? - Вскинув аристократично одну бровь, Хибари почти неощутимо напрягся, начиная усиленно соображать над тем, кто же сидит в кресле напротив. - Ой, - лукавый, поддельно-виноватый взор фиалковых глаз, - извини, забыл, что у вас там настоящий любовный треугольник... хотя, подожди! - Опять же притворно, блондин всплеснул руками и не без внутренней поддевки заметил, - Вы же любите его оба, а он вас, о ужас, боится! Скажите, Хибари хоть когда-то сдерживался? Нет, хотя Джессо об этом только предстояло узнать... Накренившись вперед, прищурившись, и вроде бы спокойно и четко Хибари сказал: - Причина, по которой я должен тебя слушать? - Улыбка наемника сияла еще пару секунд, а потом вмиг завяла, превратив ее обладателя в настороженного и внимательного человека. Терпеть его шуток и издевок никто не собирался, Кёя - не ревностный Мукуро, и не простенький Тсу-кун. - Савада до сих пор тебя избегает? - Впервые став серьезным, Бьякуран выпрямился, сел неестественно ровно. Нормальный бы человек, следуя ответной реакции, спросил бы "а что?", но брюнет лишь насторожился. Он взвешивал все, думая, что именно сказать. У него не было подтверждений того, что Джессо хоть что-то знает, а не просто тянет из него информацию, но все же... - Причину ты так и не назвал. - Тоже выпрямившись, предупредила модель. Наемник, казалось, хотел цокнуть недовольно языком, но сдержался. Полный задумчивого интереса, он сквозь белоснежные ресницы наблюдал за внешне спокойным собеседником. Оба молчали, чего-то ждали. Тишину помещения почти ничто не нарушало, а атмосфера была тяжелой и темной, будто кто-то намеренно ее мешал кистью, сгущая, как краски. Молчание все же прервал Бьяку, который согласился, что ему стоит немного приоткрыть свои карты, чтобы разобраться в сложных отношениях этой троицы. - Я прилетел из Италии по двум причинам, одной из которой является сбор и анализ информации. - Минута на размышление, вопрос "какой информации?" и мужчина продолжил, - Информации по Тсунаеши Саваде-Примо. - Что?.. - На выдохе. На этот раз Джессо молчал дольше, вызвав у брюнета легкий налет ярости. И страха - неясного, размытого, но подавляющего. - Немногим известно, что Реборн является главой самой крупной мафиозной семьи в мире. Пришло время ему назвать своего наследника. - Без обиняков, просто выложил наемник всю правду, с интересом наблюдая за побледневшим и растерявшимся Кёей. Чего-чего, а вот ЭТОГО от него и не ждали. Хотя теперь, безусловно, у него есть право говорить обо все и обсуждать все, ведь Хи-тян не хочет потерять своего маленького босса?.. У брюнета неожиданно быстро нашелся ответ, но ведь он - это он, идол, сирота, по глупости потерявший счастье, он такой неизменный! Холодный и непрошибаемый, черствый, в глубине и нежный, и сильный, - чему удивляться? - Савада не родной его сын. - Не родной, - с усмешкой подтвердил Бьякуран, но опровергнул всякую надежду, - но все же сын. Поэтому будь добр ответить на все вопросы, что я задам, иначе Тсу-кун отправится вместе со мной в Италию. Кожа бледнее мелованной бумаги, на самом дне темных зрачков чуть ли не ужас и короткий кивок темноволосой головой. Словно весь мир, все окружающее пространство взорвалось, выцвело, покорежилось, пропитанное ядом, в груди, на месте сердца, - сверток боли, настоящей боли и настоящего страха! "Я не могу потерять... его...", - глупо, конечно, но не лживо. Глупость по определению не свойственна Хибари, наделенному отменным аналитическим умом, но что еще остается, если душа и все чувства спрятались, как дети в домик, испугавшись? Что? Вздрогнув тем, что было внутри - не телом, а чем-то большим - мужчина испугался спокойных слов незнакомца, растеряв вмиг ярость и злость. Еще никогда прежде не было так мучительно от одной мысли кого-то потерять. Потому что теперь он не хотел быть одиноким. - Насколько сильна твоя привязанность? - Явно приободрившись и овладев собой, блондин вновь расцвел тонкой усмешкой. Жаль, что к отраве этих тонких изогнувшихся губ прибавилось еще и осознание того, насколько ужасен их обладатель. Каждый, кто угрожает близким людям - ужасен, не так ли? - Я... - Кёе пришлось пересилить себя, лишь бы проговорить шершавым голосом, - не могу без него. - "Не можешь без него? А он без тебя? О, признай, ты бы уничтожил весь мир ради того, чтобы никому не показывать этого рыжего!.." - едко прошипело нечто под ребрами. - И Мукуро ты Саваду не отдашь? - Не отдам. - Отлично. - Здесь подошло бы сравнение, как кот, объевшийся сметаны - именно так выглядел сейчас Бьяку. Наконец-то смог получить ответы на основные вопросы без уверток, открыто. - Ты сможешь оставить Тсуну, только для того, чтобы он сам принял решение и разобрался с проблемами? Вопрос не в тему, выбивающий из колеи. Моргнув недоуменно, модель молчала, пытаясь осмыслить сказанное и подобрать более-менее вменяемый ответ. А ведь он сам мучил любимого, сидя в кабинете директора и задавая подобные вопросы: об увлечениях, о брате, о погоде, о прошлом. И порядка, и параллели у них не было, и это вызывает... кхм... стыд? - Что ты имеешь ввиду? - Почти пробормотал Хибари, расслабляясь и упираясь взглядом в столик. Серые глаза были такими, какими не были раньше, вряд ли в прошлом идол Японии был неуверен и испуган. - Я хочу, - наклоняясь вперед и исподлобья, не без своей вечной приторной улыбки, глядя прямо в очи собеседника, доверительно протянул Джессо, - его решительность. Она нужна мне, вся. Сколько в Саваде Тсунаеши крови Реборна Примо? Пламя какого цвета и и какой мощи течет в его венах?.. - Аметисты светились то ли восхищением, то ли безумством, не ясно, но вдруг Бьякуран преобразился и был неприятно-страшным. - И если ты способен сделать его сильнейшим, то ты будешь с ним рядом, я позволю тебе это... Да, удивить еще сильнее Кёю было сложно, но у блондина, как в случае с Мукуро, получилось. Неожиданно даже для себя, идол вспыхнул - еле заметный румянец проступил на бледных щеках - и отнюдь не от смущения. От гнева. - Позволишь? Ты мне позволишь?.. - Прищурившись, мужчина прожег наемника вспыхнувшим серебряным взглядом и приподнялся. Бьякуран сиял довольной усмешкой без застенчивости встречая чужой взгляд и одними губами, беззвучно произнес: "Позволю. Если ты будешь хорошим мальчиком... а иначе, семьи Альянса подберут ему другую пару". Брюнет замер хмурой скалой. Почему-то он верил странному незнакомцу с татуировкой под глазом, верил. И плевать, если тот неприятный тип, он не должен говорить таких вещей! Все из-за того, что потерять Тсуну он не мог. - Ты достаточно хорош для сына Реборна? - Входная дверь открылась, и, блеснув очами, Джессо подорвался с места и быстро устремился прочь из агентства. Единственное, что он бросил замершему ошарашенному Кёе, это, - Способен ли Хибари-сан стать хищником ради того, кого любит?.. Золото переливалось, плавленное, сверкало. И жгло, так беспощадно выжигало дотла. Миг, сквозь недлинные ресницы мужчина глядел на мир спокойно, изничтожающе; миг, и золото растворялось в безмерной аквамариновой дали. Пшеничные волосы взлохмачены небрежной ладонью, красивое лицо надменно и холодно. Мертво. - Джотто-сан, - сильная хватка на плече, противиться которой Примо не стал. Его потянули мягко назад, выводя из режима Посмертной Воли и душно-давящего помещения. Груды тел, не мертвых, но лишенных воли, усеяли темный лакированный пол, - Джотто-сан... - Где Маммон? - Скользнув взглядом по комнате, так и не найдя иллюзиониста, блондин переступил порог. Ищейка не смог ему ответить, лишь пробормотать что-то ненужное и неясное. Аркобалено Тумана нельзя было просто выследить, и пока у Джи не было силы для подобного. - Где он? Где?! - Дж... - Где Верде? - Обернувшись мгновенно и неудержимо, голубоглазый нахмурился, при этом вид у него был такой потерянный и отсутствующий, что у Арчери защемило сердце... обладатель алых волос седлал шаг вперед и сжал босса в стальных объятиях... - Мы найдем его. Мы обязательно найдем его, и тогда сможем изменить Волю Колец. И Тсуне-сану никогда не придется марать руки в крови, он никогда не станет Вонголой!.. - Примо ничего не сказал, не отстранился от друга детства и так и остался стоять. Единственное, что волновало его обмерзшую душу, так это младший брат. Тсуна был создателем Халф Вонгола Рингс, истинным создателем, и кольца... требовали его... А Тсунаеши не должен стать убийцей, и Джо не позволит ему управлять семьей. Кольцам же хватит и воли старшего сына Реборна, он подарит им столько пламени, что они захлебнутся! Кто мог знать, что знаменитая реликвия обладает собственной Волей?.. Когда Фонг смотрел на него, то невольно пропитывался, как губка, нежностью, любовью, благоговением, толикой страсти. А Дино сочетал в себе и взрослую соблазнительность и детскую непосредственность, был наивным и добрым. Вот и сейчас итальянец, раскинувшись на двуспальной кровати, умильно сопел и пребывал в царстве Морфея. Слегка волнистые волосы ореолом, как у ангела с иконы, обрамляли красивое лицо, загорелая кожа казалась созданной Всевышним мягчайшей и тончайшей тканью, и вообще картина была такой гармоничной! Черное покрывало оттеняло этот бархат, но, черт, как хотелось его скинуть со знакомой фигуры!!! Погладив спящего мужчину по шелковистым прядям, Фонг улыбнулся легко и будто мимолетно, придвинулся ближе к недальновидному возлюбленному, даже сквозь полотно брюк ощущая исходящий от иностранца жар. Приятно. Осторожные прикосновения кончиками музыкальных пальцев, вспыхнувший прохладой след, такой чувственный и тонкий. Огладив лопатки, проступающие ребра, линию позвоночника и спустившись к кромке покрывала, без смущения и с огромным удовольствием вернулся обратно к плечам. Словно зачарованный, глазами, лишенными зрачков (те слились по цвету с радужкой, потемневшей от тягучего желания), почти ощутимо очертил правильные формы, эти совершенные бока, немного тонкую талию и руки, вплоть до мизинчика... Гибко, по-змеиному, нагнувшись, медленно вдохнул пряный аромат, а после тонкими сухими губами прижался к загорелому бархату. Прихватив соблазнительную кожу, тихо и довольно заурчал... чертовски приятно! - М-м... Ты бессовестный... - Не двинувшись, но приподняв голову и хлопая заспанными карими глазами, мужчина широко улыбнулся. Впившись глазами в это желанное лицо, не отрывая губ, Аркобалено, кажется, решил затянуть возлюбленного в бездну, захватывая в плен сильных рук и черных очей. Судорожно выдохнув, Каваллоне просипел: - Почему я раздетый? Улыбнувшись сквозь поцелуй, брюнет пробормотал еле разборчиво: "Потому что уснул у меня дома" и после сжал ладонями чужую талию, перевернул Дино. Последний хихикнул и приподнялся на локтях, сел и позволил себя обнять. Жаркие касания, скольжение кожи, трение, возбуждающее... Фонг проникал языком настолько глубоко, насколько мог, не смыкая век наблюдал за отчаянно краснеющим и теряющимся в ощущениях итальянцем. Постоянные тренировки настолько развили тело Аркобалено, что даже Дино уступал в этом аспекте Фонгу, он не мог противиться желаниям искусствоведа. Он послушно выгибался, отзывался на каждое движение, при этом глядя на лицо брюнета расфокусировано-пьяным взглядом, что бросал последнего в еще большую пучину желания... ... до синяков сжимая крепкие бедра Каваллоне, он не мог сдержаться... он уже устал себя сдерживать, устал! Он просто... хотел его... этого взрослого-ребенка, сейчас такого раскрытого, свободного, податливого!.. Когда зазвонил телефон, они словно магниты соотносились, цепляясь друг за друга в жажде, Фонг повалил кареглазого на кровать, повелительным жестом широко раздвинув эти идеальные ноги... прижался к итальянцу так, что позвоночник пробивало насквозь от одного ощущения твердой плоти. Задыхаясь, между поцелуями, Дино прошептал-простонал слова, кое-как сложившиеся в фразу в возбужденном мозгу Аркобалено. - На...до... взя-а-а...кха... ть! - Забудь! - Твердым глубоким голосом приказал брюнет, неотрывно глядя на распухшие покрасневшие губы напротив. Горячо, глубоко внутри все плавится, пенится, пылает! - Н-но... - Прервав возражения, брюнет впился собственническим поцелуем в эти желанные губы, ладонями очерчивая грудь с твердыми бусинками сосков. Язык блондина неуверенно толкнулся в чужой рот, короткий недовольный рык и миг, - искусствовед отстранился. Молнией метнувшись прочь, схватил сотовый возлюбленного, нажал на кнопку "Принять вызов" и прорычал "Да?!". На том конце ему ответил спокойный голос, знакомый из давнего прошлого: - Рубиновый... Мне нужен Каваллоне. - Японец замер, как будто его окатили ледяной водой. - Емитцу?