Попытайся разбить алмазное сердце...

А если это так, то что есть красота? И почему ее обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде? Н. Заболоцкий.

Этот день начался для Кёи необычно, - его разбудило пение. Звонкий голосок недавно приобретенной канарейки разорвал тишину, заставляя брюнета вскинуться. Хибёрд. Нахмурившись, парень легко сел на кровати, хотя взгляд все еще был затуманен сонной дымкой. В голове пронеслась мысль, что непослушную птицу нужно начать дрессировать, но перед этим - приручить. Чтобы больше ее пение не будило его, когда он хотел немного отдохнуть, благо, день был выходным. После вчерашней фотосессии Занзас дал всем шестерым моделям денек послоняться и заняться чем-нибудь на выбор. И прошлым вечером Хибари не думал над тем, чем займется сегодня. Просто как-то не хотелось об этом думать, потому что весь день в его висках стучали кузнечные молоты, взрывая мозги изнутри. Порой боль отходила на задний план (обычно во время работы и когда он думал о чем-нибудь приятном) и позволяла ему нормально, полноценно посвятить всего себя чему-либо. За окном еще только начинал просыпаться рассвет, в комнате висел полумрак, какой-то тихий и спокойный. Кёя, глянув с мимолетным недовольством в строну канарейки, покинул комнату, спустился на первый этаж. Кухня в этом огромном доме, выполненном в современном и традиционном стиле, была не маленькой. Простор вообще являлся второй сутью этого здания, иначе и не скажешь. Двигаясь легко, словно кошка, парень заварил себе чаю, глянув на часы, а после, отхлебывая горячий напиток, уселся в кресло. Еще не было шести утра... значит, все подчиненные спят, так как рабочий день начинается не настолько рано. Поэтому встает разумный вопрос: чем заняться? Свободный день это, конечно, прекрасно, но порой и затруднительно. Особенно, когда нет планов, как у модели сейчас. "Может, сходить на выставку? Слышал, что в городе появился молодой художник, способный и скрытный. Интересно, очень интересно! Давно не смотрел на работы современников... Вдруг найду что-нибудь стоящее? Не ограненный алмаз, иначе говоря", - так подумал наш герой и, согласившись со своими рассуждениями, продолжил так же умиротворенно попивать зеленый чай. Кёя всегда был ценителем искусства. Не того, в котором был асом Мукуро, а другого; Рокудо был гением лишь в понятиях стиля, моды, шмоток. Хибари же получал искреннее удовольствие от созерцания всего прекрасного, будь то музыка, живопись, песня, танец. Главное, чтобы творение этого искусства было полно энергии и силы, чтобы стремилось жить! Непреодолимая тяга к подобному существовала еще в детстве и с тех пор возросла и усилилась. И, помимо работ соотечественников, модель интересовалась и работами зарубежными. И как же тепло сковывало сердце чувство смятения и неопределенности, стоило лишь увидеть картину, которая несла в себе некий глубинный смысл, что-то шептала, к чему-то подталкивала! Возникало ощущение... чувств. Словно, будучи подвижными и реальными, эти чувства струились по телу, наполняя при этом собой и душу до краев. Редко парню доводилось чувствовать такое, настолько редко, будто бы и не жил он совсем. Мало кто видел его улыбки, его усмешки, его доброго и ясного взгляда. Чаще можно было узреть нечто неподвижное - неудавшуюся пародию на маску. А вчера день был... насыщенным, собственно, как и каждый день модели. Но те несколько часов, когда молодой мужчина впервые увидел наброски колец, когда участвовал в фотосессии, когда слушал причитания Мукуро по поводу Неба Вонголы, словно отпечатались в памяти. Было во всем происходящем нечто светлое, хотя и расплывчатое, не ясное. Оно цепляло, не отпуская. Например, сейчас Кёе отчаянно захотелось подняться наверх, в свою комнату, и посмотреть на наброски еще раз, а после - перечитать описания, которые все же достались ему, а не Занзасу. Тот почерк, которым были написаны редкие строки, он не был прямым и чеканным. Нет, буквы, иногда неровные и упрямые, словно оживали, оживали лишь благодаря той неровности и той упрямости... Кем же был тот художник-ювелир, который создал Вонголу, будь то коллекция колец или просто описание семерых людей, которые объединялись в странного рода группу? Кем был этот неизвестный творец?.. Чай не успел остыть, будучи выпитым. Только почувствовав холод керамики, Хибари смог оторваться от своих размышлений. Он поднялся, поставив чашку на небольшой стеклянный столик, пошел в сторону лестницы. Телу захотелось прогуляться, а для этого надо переодеться, так как брюнет все еще щеголял в пижаме. На сегодняшний день Хибари решил быть немного снисходительным к себе, хотя подобное было огромной редкостью. Поэтому вместо классических черных брюк он одел темные джинсы, кое-где дизайнерски потертые, а вместо рубашки - футболку-обманку с V-образным вырезом. Бижутерию модель не любила, поэтому носила одну серебряную цепочку с медальоном и все. Сообщать о том, куда он направляется, Кёя не стал, ибо не хотел, чтобы его искали, или чего хуже - прервали. Охрану решил не беспокоить, даже от водителя мысленно отказался. За свою жизнь не беспокоился, ведь он умел отлично драться и в совершенстве владел несколькими стилями восточных единоборств. В итоге дом мужчина покинул рано, когда еще не до конца рассвело. Открытие выставки начиналось в девять часов утра, проходило в одной из известнейших галерей - Rouqe. Оставалось еще много времени до того, чтобы посетить галерею, очень много. И провести это время брюнет решил в одном своем излюбленном, уединенном месте - там, где цвела жизнь. Сад этот как раз находился недалеко от места проведения выставки, поэтому полюбоваться цветами можно было спокойно, не боясь опоздать. В такую рань людей на улицах практически не было, что несомненно радовало Кёю, который не очень любил толпы. Точнее, он их очень не любил. Всю дорогу можно было не отвлекаться на встречных прохожих, а в саду спокойно отдохнуть. Это место всегда было особенным. Здесь, стоя у самой кромки воды небольшого озерка, цвели два вишневых дерева, усыпая землю вокруг белоснежными лепестками, словно огромными хлопьями снега, укрывая водную гладь неровно, даже немного рвано. Но тут стояла такая поразительная тишина, такая беззвучность, а воздух пропитала совершенная гармония, что в этом месте просто... не думалось. Совсем. Наверное, именно по этой причине Хибари нравилось находиться в сени пары деревьев, чуть прикрыв глаза, наблюдая с теплым интересом за кружащимися лепестками. Да, в центре белоснежных не холодных снежинок было приятно отдыхать. Ни одна дума, грустная или радостная, не отягощала мыслей, памяти и души. Почти два с половиной часа Кёя провел в саду, отгороженный от остального мира завесой спускающихся почти до земли ветвей, цветущих и благоухающих. А потом молодой мужчина засобирался и заторопился в здание галереи. Он безмолвно поднялся, поклонился, обернувшись, и направился к Rouqe, не обращая внимания на расступающихся и указывающих на него людей. Уже давно он привык к тому, что его везде узнавали, привык к славе, к роскоши. Потому что все, к чему он пришел - пришел без чьей-либо помощи, сам достиг высот. Никто ему не помогал, даже и не сочувствовал; родители в свое время дали ему слишком мало теплоты и добра, а друзья... друзей не было рядом, когда он отчаянно нуждался в них. Поэтому он никого не благодарил. И себя в том числе. Здание галереи было трехэтажным и выделялось на фоне других невысоких и не столь изысканно украшенных построек. На первом этаже находилась мастерская, на втором - небольшой музей, а вот выставки обычно устраивались на третьем, потому что череда комнат площадью в сто с лишним квадратных метров была хорошо освещаема, - крыша здания была сделана из бронированного стекла, имела автономную систему освещения, благодаря чему в солнечные дни помещения наполнялись настоящим солнечным светом. Галерее не зря дали такое название - Rouqe - ибо основатель ее был французом. В настоящее время многие богатые люди делали взносы в ее фонд, что способствовало открытию новых выставок. Среди посетителей Хибари был очень известен, так как его зачастую можно было увидеть в стороне от толпы восторженных людей, лицезреющих произведения современного искусства. И хотя немногие картины сохранили свое положение на белоснежных с черными узорами стенах, здесь наблюдалось значительное пополнение и обновление. Внимание Кёи, блуждающего по коридорам, с безразличным видом наблюдающего за рядом картин, до поры до времени ничто не привлекало. Но если же заглянуть за завесу напускного высокомерия и лживой холодности, то становилось заметным волнение, с которым парень провожал взглядом очередное творение мастера. Ему казалось, что еще чуть-чуть, совсем немного, и вот в пестрой веренице он увидит, он заметит ту картину... А в душе боится признаться, что желает смотреть лишь на ту картину, которая написана тем автором... тем самым, что создал Вонголу... В конце концов именно так и произошло - то, чего брюнет боялся, и то, чего он ждал, - он смог замереть, сбиваясь с ритма и сердцем и телом, узрев бесценное полотно. Бесценное не только как предмет продажи, но и как предмет совершенства... Это был пейзаж. Пожалуй, самый необычный из всех, которые до этого видел Хибари. Яркие, светлые краски переплетались, необузданные, словно дикие кони, но вместе с тем какие-то совершенно спокойные, и в этом своем спокойствии мощные и сильные. А еще эта картина (модель могла бы в этом поклясться!) дышала! Дышала тихо, практически беззвучно, и смотрела, смотрела, смотрела на него... осуждающе и остро. Настолько тяжел был этот взгляд, что парень неосознанно вздрогнул, боясь, что если он отступит, то это ощущение пропадет. Ведь он ждал этого, этой жизни, пусть немного мрачной и устрашающей, стремился к ней всем сердцем. А теперь, в давно опустошенной душе, начинало загораться пламя. Оно было слабым, но в скором времени обещало разгореться, сжигая все тело и всю душу. Уничтожая все, абсолютно все то, чем жил этот человек до этого времени. Но за что же его осуждает это небо, которое изобразил на своем полотне неведомый художник? Почему оно такое родное и такое чуждое одновременно? И отчего в груди так томительно ноет?.. Отчего... - Здравствуйте, Хибари-сан. - Рядом с брюнетом неожиданно возник его давний, пусть и не очень хороший знакомый. Фонг - невысокий, очень красивый молодой японец, который всегда был одет в традициях Востока, был весьма известен как отличный боец и искусствовед. После того, как была создана галерея Rouqe, француз, ее создавший, отдал ее в полное распоряжение своему другу - Фонгу. Да и вообще этот мужчина славился своими огромными познаниями и очень изысканными вкусами. Его многие уважали, что является вполне обоснованным. - Тебя тоже зацепило? В ответ Кёя промолчал, все еще поглощенный живым и дышащим небом, хотя собеседник понял его, ибо уже давно научился чувствовать людей, их чувства, невысказанные слова. - Необычайное полотно. - После этих слов в пространстве повисла тишина. Были слышны лишь пораженные вдохи и возгласы посетителей галереи, хотя Хибари в данный момент не слышал ничего. - Сколько? - Единственное слово, заданное хриплым и тихим голосом, но вернувшее модель в сей бренный мир. Притом Кёя сам это спросил, понимая краем сознания, что нецелесообразно и слишком... открыто вот так вот показывать свою впечатленность. - Что "сколько"? - Сколько стоит? - Взгляд мимолетно пробежался по спокойному лицу японца, который невозмутимо стоял рядом с моделью. А сердцу, вмиг забившемуся быстро и сильно, отчаянно захотелось схватить этот пейзаж, закрыть его от всех, чтобы никто кроме брюнета не смог бы любоваться этой тихой мощью и решительностью. Но жар внутри немного поутих, стоило лишь заметить, как Фонг, едва улыбнувшись, отрицательно качал головой. - Не получится у тебя ее купить... - Сколько? - Не продается. - Сколько?! - Угрожающие нотки появились в тоне Облака, и куда же пропала та его холодная отстраненность и сдержанность? - Не продается. - И, мгновенно вскинув руку, прерывая очередной вопрос, искусствовед продолжил, - Не потому что у тебя не хватит денег. Уверен, ты бы заплатил очень щедрую сумму. Признаюсь, я и сам хотел выкупить эту картину. Но представитель автора этого полотна сказал, что художник не соглашался и выставить ее на обозрение, а продавать - сильно не желает. - Кто представитель? Фонг вновь покачал головой, наклонив ее немного вбок. Ему было любопытно наблюдать за тем, как обычно бесчувственный человек в мгновение ока воспылал страстью и желанием обладать. Обладать тем, чем, увы, не сможет никогда. Хотя, не сможет ли?.. - Реборн Примо. - Отвернувшись, хозяин галереи удалился, считая разговор законченным. Хибари нахмурился, начиная рассуждать: "Реборн Примо... Коллекцию колец нам предоставил тоже он. Неужели в его окружении появился кто-то настолько талантливый? О да, и в самом деле, я нашел свой неограненный алмаз. Жаль только, что он попал в чужие руки. Но, Ками-сама, почему я чувствую невидимую нить, связывающую меня с автором пейзажа? Почему я чувствую, что мне знакомо это все? А самое главное - почему сердце все не хочет успокоиться? Нет... я не могу просто так остановиться. Я добьюсь своего, обязательно! И этот неизвестный художник будет творить... лишь для меня... для одного меня". В руках парня блеснула черная панель телефона. - Кусакабе? Отчет о Джи Примо и Саваде Тсунаеши уже лежит на моем столе? Мне нужно подробное досье на Реборна Примо. Немедленно. - Взгляд серых, ясных глаз еще раз упал на картину, на этот раз вырвав то, чего до этого брюнет не заметил. В нижнем углу полотна, почти сливаясь с фоном, стояла маленькая, до неимоверности простая и ничем не украшенная, римская цифра десять в виде маленького крестика. Что это? Неужели подпись автора? Существует предание, что камни лазурита - осколки небесного свода*, с которым почти соприкасается "крыша мира" - Памир. Лазурит так же известен как ляпис-лазурь (лат. "ляпис" - камень, араб. "азул" - небо), во многих верованиях этот камень имеет небесное происхождение. Лазурит считается камнем искренности, неподдельности чувств, помогает людям, стремящимся к познанию истины.