Попытайся разбить алмазное сердце...

Джотто долго смеялся. Нет, он даже в наглую катался по полу, выдавая беззвучную тираду, схватившись за живот и изнемогая. И, стоит подметить, с ним подобное случалось впервые, что очень сильно походило на истерику. Джи же, понимая причины такого поведения со стороны босса лишь меланхолично возвышался рядом, уперев ничего не выражающий взгляд в стену - серую, ровную и совсем не живописную. Ищейке отнюдь не доставляло удовольствия то, что Примо старший так явно не может сдержать своих чувств на счет... а вот на счет чего, Джи сначала и не понял. Все началось прошлым вечером, когда обладателя глаз цвета глубокого вина вызвал к себе в кабинет Реборн. Момент это был редкий и запоминающийся. А попросил, именно попросил, что удивляло, нефтяной магнат подчиненного своего сына о том, чтобы он втянул двух братьев в одну авантюру. Здание, которое должно было в скором времени стать новым модельным агентством, было уже приобретено, хотя и находилось в "весьма оригинальном состоянии", как выразились бывшие хозяева не маленького четырехэтажного здания с огромными окнами во всю стену. И в скором времени требовалось сделать ремонт там, где должен был заведовать Тсуна. Реборн же, из каких-то своих побуждений, захотел, чтобы его сыновья, как обычные рабочие, занялись обустройством главного помещения - кабинета директора-Савады. Все здание ремонтировалось по эскизам младшего Примо, которые неизвестнейшим образом оказались в руках главы семьи. Ну а Джи должен был донести до Джотто желания магната и под невинным предлогом попросить Тсунаеши о помощи. Отказать ищейка не смогла. Только сейчас, пытаясь не обращать внимания на дико ржущего блондина, красноволосый понял мотивацию Реборна. Во-первых он хотел отвлечь обоих братьев от тягостных дум (Тсу - о собственной никчемности и Джо - о мести). А во-вторых он желал развлечься. Да, как бы это странно не звучало, знаменитые и богатые люди тоже устают от рутинности будней. И вот, решив убить двух зайцев сразу, глава семейства отравил эту троицу в ссылку. А Джотто катается по полу только от одного брошенного на него, Джи, взгляда. И спрашивается, кто это захотел посмотреть на "верного слугу, примерившего костюмчик рабочего от кутюр"? Смешного ничего в этом не было. Примо старший же думал иначе. Его одновременно и умиляла и убивала открывшаяся картина: вечно с иголочки одетый, молодой мужчина сейчас стоял в ярко-оранжевой униформе именно с тем собранным, возвышенным видом, с которым красноглазый обычно охранял своего босса. Тсунаеши же, чего-то застеснявшись побоялся показаться перед своими сопровождающими. Хотя любопытные взгляды карих глаз бросались на друга детства Джо, когда младший Примо выглядывал из-за двери. И, вскоре не стерпев, не на шутку забеспокоившись о непрекращающем смеяться брате и желая узнать причину его столь странного поведения, Савада сдался и скользнул в комнату, скромно пристроившись рядом с красноволосым. Рыжий парень мельком оглядел двоих мужчин и легко улыбнулся. Он уже давно привык к тому, что один из них молчалив и непрошибаем, а другой - открыт и добр. И умен. Да, на самом деле голубоглазый блондин не так уж и глуп, каким может показаться сначала. Наоборот, он расчетлив, о чем Тсуна знает довольно давно. И младший из братьев искренне считает, что нет ничего плохого в том, что человек умеет думать собственной головой. - Нии-сан, ну хватит... Мы так никогда не начнем делать порученную нам работу! - Еще продолжая с открытостью во взоре смотреть на лежащего на полу человека, произнес юноша. Его желанию вняли, вскоре Джотто успокоился, поднялся, потрепав возлюбленного по непослушным волосам, и вместе со всеми приступил к покраске стен... - И как это отмывается? - Парень с остервенением тер оранжевую руку. Ощущения были очень неприятными, кожу саднило, а краска не сходила, что понемногу начало раздражать такого терпеливого человека, как Тсуну. Он, шипя как разозленный котенок, устав тереть одно и то же место, уже начинал скрести кожу ногтями. А это было очень больно. Но, кажется, разошедшийся вовсю Савада этого уже не замечал. Не заметил он и того, как в дверь ванной постучали. Вскоре стук повторился, немного настойчивее и громче, но бестолку. - Ну что же т... - Джотто, уставший топтаться у двери, вошел. И хотя он никоим образом не хотел помешать омовению (после тяжкого труда) своего брата, подсознательно немного радовался отвлеченности рыжего Примо. Ведь ворвавшись в комнату, он мог после оправдаться, упомянув о том, что разрешения войти он все же не получил. Но о подобном мужчина в данный момент не думал. Знаете что такое издевательство судьбы? Нет? А вот Джо узнал. Это когда ты каждый день видишь человека, которого до безумной нежности любишь, когда ты не можешь и боишься прикоснуться к нему, словно к драгоценности, когда смотря на него видишь все самое лучшее, когда зовешь его во сне, когда тихо и грустно страдаешь, вспоминая родные взгляды... когда делаешь все, чтобы возлюбленный был счастлив. А потом видишь вот такого Тсуну - растрепанного, взъерошенного словно воробушек, раскрасневшегося, с горящими глазами, влажного и близкого... и понимаешь, что это просто жестоко. Боже, как же это жестоко! Беззвучно, печально рассмеявшись над самим собой и своими надеждами, блондин исказился в лице. Как-то тяжко стало в груди, тяжко и гулко... - Вот это смоет краску. - Поставив небольшую баночку с растворителем на недалекую тумбочку, Джо просто отвернулся и вышел, бережно прикрыв за собой дверь. Тсунаеши же оставалось только кивнуть головой, даже не обернувшись, и продолжить свое болезненное дело. Он был немного занят, поэтому не особо задумывался о только что произошедшем. - Здравствуйте, Реборн-сан. - Невысокий брюнет слегка поклонился, выражая свое почтение собеседнику, а после удобно расположился напротив давнего приятеля. - Давай без формальностей, Фонг. - Примо, отхлебнув немного вина из хрустального бокала, серьезно посмотрел на собеседника. Формальности нужны были в высшем обществе, но в деловом разговоре друзей казались уже излишними. - Ты осмотрел новую галерею? - Да. - Японец, склонил голову немного набок, выражая любопытство. И в подобном жесте он не был похож на любознательное дитя, отнюдь. Он казался наоборот еще более взрослым, ведь если ты любишь и знаешь как правильно читать людей, то это скорее похоже на всеведение, нежели любопытство. Жаль только, что распутать клубок чувств нефтяного магната становилось все сложнее и сложнее. Хотя жаль ли? Наоборот, это интриговало и требовало немедленных действий и немалых усилий... - Она очень хороша, поздравляю! Думаю, что она достойна носить имя, которое вы хотите ей дать, как, впрочем, достойна и своего хозяина... - Продолжил речь брюнет, сделав легкий намек на то, кому предназначалось сие заведение. - Да неужели? - Реборн немного усмехнулся, сощурив глаза. "Что, думаешь, что многое знаешь?" "Нет... но моих знаний достаточно..." "Хочешь пойти против меня?" "Не хочу". "Тогда зачем?" "Мне не хватает всего одного пазла..." - Что ж, думаю, ты прав. - Миллиардер первым отвел взгляд, показывая отнюдь не смирение, а обычную усталость. На самом деле мало что уже вызывало прилив сил в душе этого человека... - Вы хотите выкупить некоторые картины из Rouqe? - Нет, ты невнимателен, Фонг. Как я говорил раньше, хочу чтобы ты снял со стены работу, которую я отдал тебе в распоряжение... "Небесное дыхание"... - А... Но вы же, насколько мне известно, открываете модельное агентство, а не... - Горящие черные глаза с жестокостью впились взором в искусствоведа. От этого японец, любитель традиций своей родины, вздрогнул, хотя трусом никогда не был. Наверное, нельзя было вынести подобный взгляд просто физически, даже если ты разучился испытывать страх. Это животный инстинкт, а инстинкты, как известно, пробуждаются только когда тебе что-то угрожает... что-то смертельное? "Ясно. Так эта картина связана со всем происходящим?" "Тебя это не касается". "А ее автор..." "Ты не понимаешь? Говорю же, если ты еще хоть слово..." "Похоже, я нашел последний пазл". - Реборн-сан, конечно, эта картина будет доставлена к вам в офис завтра моим личным курьером. Еще раз поздравляю с приобретением прекрасного заведения, и, уверяю, я исполню и другую вашу просьбу, не беспокойтесь... Но сейчас, увы, я вынужден откланяться. Прошу извинить! - Фонг, все еще предельно деликатный и галантный, встал, немного поклонившись и попрощавшись. "Зачем это тебе?" "Мне просто вдруг стало интересно..." Сердце не прекращало ныть. И Джотто, смяв рубашку на груди, глубоко вздохнул. Почему все так? Он ждал многого, он многое умел предвидеть. Если чего хотел, то непременно получал, но... почему создавалось такое впечатление, что теперь все немного иначе, чем раньше? И что же изменилось? Раньше не было так больно. Тогда почему... Грудь сдавило чувство потери. Да, он потерял что-то, и, похоже, догадывался что. Раньше блондин любил одного человека, отдаваясь ему полностью и взращивая в памяти его невинный и чистый образ. Но стоило взглянуть на этого человека немного иначе и Джо вдруг понял, что стал любить сильнее. Намного, намного сильнее и в миллионы раз больнее. Поэтому сердцу и тесно в груди, потому что увидев Тсуну там, в ванной, Примо старший осознал, что хочет его. Ему просто мало того, что было раньше... Больно же понимать, что любовь перестала быть чем-то светлым, легким, невесомым и...святым... "Да, спустись уже на землю, олух!" Смешок разорвал тишину комнаты. Тело ломило и ломало. На что же надеялся Джотто, когда представлял, что будет любить рыжего юношу чисто, непоколебимо и превыше плотских желаний? Он ни на что не надеялся. На самом деле он просто был очень наивным, теперь-то он это понял. Все же люди до самой смерти сохраняют в себе что-то наивное. Горько, однако. Судьба жестока, мир жесток... и хочется смеяться над самим собой, смеяться и рыдать беззвучно - как тяжко любить еще сильнее прежнего... и тяжко, и томительно сладко... - Джи... - Дверь в его кабинет тут же открылась и в проеме показалась знакомая яркая шевелюра. Винные глаза полыхнули каким-то потусторонним огнем в легком полумраке, и мужчина с легким замешательством на лице посмотрел на своего босса. Таким он его видел впервые - измучившимся и жаждущим... - Подойди-и... - Шепот, хриплый и ломающийся прошелестел чем-то манящим, и Джи, вдруг почувствовав, что по спине бегут мурашки, сделал шаг в сторону своего хозяина. Происходило нечто странное, ищейка это понимала. Но все так же послушно шла в сторону голубоглазого красавца... Галстук нещадно сдавил шею Джи, дышать же было совсем не сложно. Повинуясь чужой воле, мужчина нагнулся. Жаркий воздух опалил его лицо, жаркий и такой... такой... Арчери видел, как расширились зрачки Джотто, как по его телу прокатилась волна дрожи, а щеки запылали как у больного... И мягкие губы Джи накрыли губы чужие, горячие, сухие, желанные... В мифологии Древней Греции Солнце описано как сияющая огненная колесница бога Гелиоса. Она так ослепительна, что простым смертным не дано увидеть лик божества. Гелиос изо дня в день объезжает свои небесные владения, а ночью по морю возвращается домой, уступая небеса своим сестрам Селене (Луне) и Эос (утренней заре). В честь греческого бога Солнца бериллы золотистого цвета и стали называть гелиодорами*.