Растворись в моей тьме

      Глядя в голубые глаза Грея, Эмилия начинает смеяться. Она сочла это за забавную шутку, из-за чего её звонкий смех на протяжении минуты разносился по террасе. Это было слишком похоже на бред, чтобы быть похоже на правду.       — Хорошая шутка, Грей. Нет, правда. Если ты хотел меня удивить, то у тебя это вышло.       — Разве похоже на шутку, госпожа Эмилия Беккер? — глаза девушки округляются от услышанного.       Взяв её руку в свою ладонь, Грей надевает кольцо на её безымянный палец, сразу после чего девушка, словно ошпарившись, одёргивает руку.       — Ты слишком много выпил, не так ли? Кажется, нам пора расходиться. — резко отвечает она, не ожидая такого исхода.       Собираясь подняться с места, чтобы уйти, Эмилия приподнялась, облокачиваясь на подлокотники кресла, но Грей мигом преграждает ей путь. Он навис над ней как скала, удерживая её на месте, опираясь руками о те же подлокотники и не давая ей шанса сбежать.       — Послушай… — сожалеющий взгляд упал на хрупкую фигурку девушки, из-за чего она почувствовала себя ещё хуже.       — Давай поговорим завтра?       — Нет. Не ищи какой-то скрытый смысл. Это всё для того, чтобы защитить тебя.       — Может хватит уже? Я то и дело слышу о том, что всё это для того, чтобы защитить меня, но я и сама могу о себе позаботиться.       — Не, не можешь!       Будучи упёртой по своей натуре, Эмилия закатывает глаза, демонстрируя непринятие всего сказанного Греем. Она была уверена в том, что способна защитить себя, потому что между Эмилией, которая не знала Грея Беккера, и Эмилией, которую сломал и воссоздал заново Грей Беккер – огромная разница.       — Вот видишь, мы снова ссоримся. Заметь – всё это начала не я. — прекратив скрывать раздражение, вымолвила Эмилия сквозь зубы.       Пораженный наивностью девушки, Грей улыбается.       — Ты правда не понимаешь? Ты не бесприкосновенна и тем более не бессмертна, так что перестань истерить как маленькая девочка. Я не могу гарантировать даже так твою полную безопасность, но в таком случае те люди, которые хотят мне насолить по-крупному хотя бы подумают прежде чем трогать тебя. Они будут использовать другие методы, которые исключат твоё убийство. Если ты будешь моей женой, то неприкосновенность дома Беккер будет распространяться и на тебя. Для тебя, Эмилия, это совершенно ничего не меняет кроме того факта, что в твоём паспорте будет стоять другая фамилия.       — Раз ты говоришь, что это не отменяет того факта, что мне могут навредить – разве это имеет смысл в таком случае?       — Сейчас их ничего не останавливает от твоего убийства. Помни это. Должно быть судьба и впрямь насмехается надо мной.       — «Их», «их»… про кого ты постоянно говоришь? И кому это интересно ты так сильно насолил?       — Это не касается тебя.       — Если меня из-за этого пытаются убить, то это меня очень даже касается! Ты так не считаешь?!       — Дай мне разобраться со всем этим, хорошо? Я обещаю, что тебе никто не навредит. Просто делай как я говорю. Завтра мы вместе поедем на завтрашний благотворительный вечер, и там ты будешь улыбаться, приветствовать гостей и веселиться как моя супруга. Это всё, что от тебя требуется.       — Нет.       — Что ж, а вот твой паспорт не согласен на этот счёт. Дай посмотреть… Эмилия Беккер. 21.07.2004 год рождения, Бостон.       — Что это значит? Как ты… это…       — Я уже всё оформил. Извини.       — Извини?!       — Я надеюсь, что ты поймёшь мои намерения.       «Я надеюсь, что ты поймёшь мои намерения», — голос Беккера как заевшая пластинка вертелся в памяти. Он то и дело сопровождал девушку с самого начала вечера, не давая возможности полноценно отдохнуть. На вид уставшая Эмилия стояла в стороне от царящей суеты, попивая белое вино, совершенно не пришедшееся ей по вкусу, вообще-то, как и само мероприятие. И если быть до конца честными, то она ждала, когда ей поскорее удастся отдохнуть у себя в комнате. Ноги уже изрядно болели от красивых новых неудобных туфель, а улыбаться всякой парочке, которая сочла хорошей идеей подойти к ней становилось всё более утомительным. Самым забавным фактом за этот вечер стало то, что всякий, кто подходил к ней в этот вечер сделал это только из-за того, что считали её госпожой Эмилией Беккер. И это жутко раздражало.       В который раз тяжело вздыхая, Эмилия переминалась с ноги на ногу. Как всегда, вдалеке она имела честь наблюдать как Беккер в окружении нескольких своих людей вёл светские беседы, пока она в компании алкоголя скучающе смотрела на толпу.       — Жалкое зрелище, не правда ли?       Обернувшись на звук женского голоса, Эмилия окинула взглядом девушку. Она выглядела экстравагантно и совсем не была похожа на тех людей, которые подходили к ней и лезли из кожи вон, чтобы понравиться. Она больше создавала вид вечно недовольной стервы, которая плевать хотела на других. Она не улыбалась, а вид у неё был такой же, как и у самой Эмилии, скучающий.       Не дожидаясь ответа, незнакомка продолжила свой монолог:       — Собираются вместе каждый год и строят из себя святош, которые помогают нуждающимся деткам. А сами плевать хотели на что-то кроме своего набитого желудка. Вот увидишь, если им всем будет выгодно, они всех этих детишек перестреляют.       Во взгляде девушки-пумы читалось презрение, когда она прошлась по толпе. Эмилия невольно подумала над тем, что подобные мысли необычны для девушки, которая, по-видимому, не нуждается в деньгах и является одной из этих самых «святош».       — А ты – нет? — усмехнулась Эмилия, посчитав девушку недостаточно откровенной.       — Честно говоря, человек я так себе... — подарив улыбку, девушка представляется. — Селен Гилл. — Можешь не представляться. Здесь все прекрасно знают кто ты. — прерывает Эмилию Селен, когда та открывает рот, чтобы представиться в ответ.       — Ну, надо же какая неожиданность. — мрачно усмехнулась Эмилия, поправив волосы.       Какое разочарование. Должно быть она подошла с той же целью, что и другие.       — Что, не прельщает быть зверушкой в контактном зоопарке?       — Не очень-то, если честно. — угрюмо ответила Эмилия, скрестив руки на груди. — Что даже не скажешь, как мне повезло с Греем Беккером?       — А нужно? Если честно, то мне совершенно плевать. Меня больше интересует то, что эти сраные туфли скоро протрут мою кожу до кости. — придерживая платье, Селен стягивает с ног алые лодочки, не обращая внимание на проскальзывающие по ней осуждающие взгляды зевак. Когда её ноги касаются холодного кафеля, она впервые за вечер демонстрирует блаженную улыбку. — Так-то лучше.       — А я смотрю тебя сложно смутить.       — Ты про них? Да срать я на них хотела. Каблуки были придуманы мужиками для мужиков, вот они пусть и мучаются. — раздраженно прочеканила девушка. Несмотря на своеобразное пассивно-агрессивное поведение Селен вызывала симпатию в Эмилии. Эта девушка была свободна и честна несмотря на то, что она иногда была острее ножа.       Слова Селен вызвали у Эмилии улыбку одобрения.       — Не похоже, что ты в восторге от происходящего. — заключила Эмилия, оглядывая Селен и оценивая её внешний вид.       — Я пришла напиться. Вопрос в том, что ты здесь забыла. Муж заставил?       Муж… какое смешное и странное слово. До чего же забавна бывает жизнь. Если бы мне кто сказал, что я буду его женой, пускай и фиктивной, я бы очень долго смеялась тому в лицо. Однако теперь от творящегося бреда вокруг смеяться совсем не хочется.       Эмилия хотела возразить сказанному своей новой знакомой, но в последний момент решила промолчать. Вырвавшийся порыв гнева не скажется хорошо в данной ситуации. Никому не нудны её эмоции на этот счёт.       — Мои подруги участвуют в этом показе, я здесь ради них. — всё тем же скучающим тоном отвечает Эмилия.       — Тогда это всё объясняет. Извини уж за такой короткий разговор, но мне нужно идти. Хочу надрать задницу своему стилисту. Увидимся как-нибудь. — подхватив бокал шампанского с подноса, проходящего мимо официанта, Селен выпивает залпом содержимое и уходит.       Что ж, кажется, этот вечер снова приобретает оттенки одиночества. Решив освежиться, Эмилия решает направиться на балкон. По пути к которому сталкивается с коренастым мужчиной. Приблизившись совсем близко, он хватает Эмилия за руку и спешно обращается к ней:       — Если хочешь узнать правду о своей матери и Грее Беккере, то приходи одна через десять минут на второй этаж. Там будет дверь возле которой справа висит картина с чёрной птицей. И не делай глупостей.       Отпустив руку Эмилии, он исчезает в толпе. Брюнетка успевает заметить лишь рукав его чёрного пиджака, который, к сожалению, не говорил ни о чём, как и голос незнакомца. Частичка её понимала, что идти за невесть кем было очень опасной и безрассудной идеей особенно когда у Беккера так много врагов, но другая её часть будто твердила «возможно, он может пролить свет на одну из тайн которые утаивает Грей».       Ощущая как сильно колотится сердце от охвативших её размышлений, Эмилия пробегается взглядом по залу в надежде отыскать Грея. Он с привычно серьёзным выражением лица разговаривал с Тео неподалёку. Эмилия уже делает первый шаг как снова останавливается в нерешительности.       «Не делай глупостей». Означает ли это, что я подвергну опасности Грея и других людей в этом зале, если обращусь за помощью?       Напряжение росло в Эмилии с каждой секундой, пока она, стоя как вкопанная, смотрела издалека на Грея пока тот не обратил на неё взгляд. Как по щелчку вспомнив о припрятанном под юбкой платья ноже, она нащупала оружие, которое могло сыграть ей хорошую службу, если что-то пойдёт не так.       Вздыхая с тяжелой душой, Эмилия приняла решение незаметно ускользнуть из виду, пока Арья и Габриэль не появились на виду. Её ладони вспотели и приобрели неприятную липкость пока девушка пробиралась сквозь толпу, стараясь лишний раз не соприкасаться с другими людьми. Продвигаясь далеко вглубь здания Эмилия с каждым шагом ощущала как гул людских голосов утихает, сменяясь размеренной тишиной. Беспокоясь, что за ней может быть хвост, она ни единожды оборачивалась. Пожалуй, даже чаще, чем следовало бы.       «Картина», — подметила про себя брюнетка, когда обнаружила чёрного гордого ворона, одиноко сидящего на ветке. Его взгляд осуждающе падал на Эмилию, пока она медленно приближалась ближе к двери.       «Хватит пялиться, слышишь?!», — недовольно буркнула про себя она.       — Что ж… — рука Эмилии, сжатая в кулак застыла в нерешительности перед массивной дверью из тёмного дерева. — «Может, уйти? Ещё же не поздно?» — проносятся мысли в голове, прежде чем дверь перед ней распахивается. Сердце съеживается от страха, стоит ей заметить мужскую фигуру в глубине комнаты. Тусклый свет, который давали пара светильников не позволял детально рассмотреть незнакомца. Однако одно она различить могла даже без яркого света. Пугающая и не предвещающая ничего хорошего улыбка.       — Что же вы застыли в дверях, милая. Проходите. — послышался бархатный мужской голос.       Мгновенно ощутив как тело каменеет, Эмилия проходит вперед. В нос ударяет запах цветов. Её спина мгновенно становится неестественно прямой, а плечи и руки заметно наливаются несвойственным для её обычного состояния тяжестью.       «Мне уже даже становится интересно во что меня угораздило вляпаться».       Придерживая руки в замке и впиваясь длинными ногтями в кожу, Эмилия оглядывала богато обставленную комнату, прикидывая на ходу предметы, которые она могла использовать, чтобы защититься. Тяжелую на вид статуэтку, массивный торшер со стеклянным основанием и даже бокалы.       «В случае чего, не думаю, что получится уйти через эту дверь», — недоверчиво глядя на крупного парня, стоящего у входа, Эмилия прикусила щеку изнутри. — «Окно тоже не самый лучший вариант. Ещё и этот охранник тут явно не просто так… это осложняет дело».       — Должно быть вы удивлены, миссис Беккер. — вырывает мужчина Эмилию из своих напряженных мыслей. — Меня зовут Джонатан Ферзли.       — Я бы хотела перейти сразу к делу, если это возможно.       — Что ж, я ценю ваше стремление к краткости. — улыбнулся мужчина. — Присядьте, пожалуйста. — подав жест, чтобы парень у двери помог Эмилии сесть, Джонатан присел в кресло напротив. Их разделяла круглая стеклянная столешница на которой расположились цветы. И, если честно, то Эмилия была благодарна, что между ними есть своеобразный барьер, хотя в случае опасности он мало чем сможет ей помочь.       Когда они оказалась в паре-тройку метрах друг от друга Эмилия смогла получше разглядеть незнакомца, которого раньше не встречала. Смуглый мужчина за сорок с повязанным на шею платком, делающим его визуально старше, смотрел глазами-угольками на Эмилию с интересом. Коренастый, крепкий с изящными длинными пальцами, которые он сложил в домик.       — Знаете, что это за цветы?       — Белые пионы, сэр.       — Очаровательные цветы. Про них есть легенда. Богиня Флора выбирала себе замену среди цветов, предоставив им право выбора. Они собрались и каждый пытался показать, что он самый прекрасный, но скоро ни у кого не было сомнений, что роза была самой прекрасной. Однако пион считал, что он больше подходит для этой роли. — разглядывая бутоны Джонатан прикоснулся пальцами нежных лепестков. — Он старался показать, что он пышнее розы и достоин заменять Богиню, показывал всем свою тщеславие и презрение. Флора выбрала розу, а пышный пион в наказание за раздутое самомнение наказала. Она пожелала, чтобы его не посещали даже бабочки и пчёлы, и нарекла его символом гордости, самомнения и чванства. Из-за этого пион покраснел от стыда. Однако эти пионы белые. Если тебе известно, то белый – это символ невинности и чистоты. Не правда ли, что это самое огромное притворство с его стороны? — смяв бутон рукой, мужчина раскрошил его. Помятые лепестки упали на столешницу.       Снова ощутив разливающуюся по телу тревогу, Эмилия нахмурилась.       — И что Вы хотите этим сказать? — осторожно спросила она, до конца не понимая смысла сказанных слов.       — Грею Беккеру очень подходит белый пион. Он никогда не бывает честен, искренен, благодетельным. Он гордый, честолюбивый, тщеславный, готовый прикинуться милым и невинным существом для достижения собственных целей.       Фраза мужчины была встречена гнетущим молчанием со стороны Эмилии.       — Вижу, что вы ждёте кульминации, правда? — с удовольствием в голосе произнёс Джонатан. — Грей Беккер убил вашу мать, чтобы она не мешалась, пытаясь забрать вас из-под его опеки. Очень… заботливо, не правда ли? — обычно Эмилия была не против чёрного юмора, но сейчас ей было совершенно не смешно.       — Я вам не верю. — как можно твёрже сказала она, не давая себе возможности засомневаться.       — Неужели вы не задавались вопросом куда делась ваша мать? Почему она даже не пыталась вас забрать? У неё ведь было столько шансов сделать это. Дом на берегу моря, сказка про лучшую жизнь для неё. Вы ведь не выглядите настолько доверчивой.       — Без доказательств ваши слова не более чем… ничего. Пустое место.       Эмилии было не ясно откуда этому человеку известны такие подробности о судьбе её матери, а также о доме на берегу моря, поскольку навряд ли Грей кому-то распространялся об этом. Слова незнакомца посеяли в ней смуту. Отделить правду ото лжи, при помощи которой ей можно было манипулировать было сложно. Грей не плохой человек, я знаю. Он не мог так поступить после того как много он сделал для меня.       — В таком случае могу дать тебе локацию её могилы. Будет куда носить цветочки, госпожа Беккер. — раздался насмешливый и сардонический голос Джонатана. В его словах было много жестокости и ни одной вещи над чем стоило бы смеяться.       Раздраженная лёгкостью с которой он говорит ей подобные вещи, Эмилия наконец взрывается криком:       — Не смейте говорить такие вещи о моей матери!!! — на что мужчина никак не реагирует. Естественно, ведь речь идёт не о его матери, единственном близком человеке, который у него остался.       — Оливер.       Парень молчаливо подошел к Джонатану, подав какие-то бумаги.       Небрежно кинув на стол фотографию захоронения с надгробием и копию свидетельства о смерти, мужчина сочувственно кивает.       — Понимаю, это сложно осознать, но я хочу лишь сказать, что Беккер не тот человек, которого стоит оправдывать. Такое нельзя прощать. Потому я хочу помочь вам отомстить ему. — с каждым сказанным им словом глаза Джонатана загорались безумным огоньком, который пугал Эмилию. — С моей помощью вы сможете разрушить дом Беккер до последнего кирпичика.       Я не понимаю, это какая-то шутка?       Укладывая обратно на стол бумаги дрожащими руками, Эмилия обращает взгляд к мужчине.       — И какая же выгода в этом для вас? Вы ведь можете сделать это сами. — её голос звучал жёстко, хотя внутри бушевала нерешительность и замешательство.       Мужчина улыбается.       — Он зараза, которую требуется искоренить. Однако он слишком хорошо выработал первый эшелон защиты. К нему трудно подобраться, потому мне и нужна ваша помощь. Он никак не может ожидать, что вы можете быть чьим-то шпионом, не правда ли?       Ну, знаете… быть чьей-то игрушкой совсем не входило в мои планы. Согласиться с ним – значит ввязаться туда, куда не следует совать свой нос.       — Извините, конечно, но я не хочу быть в это втянута. Это ваши игрушки, и я предпочитаю в них не играть.       Не желая продолжать разговор, Эмилия поднимается с места. Она старается не смотреть на мужчину, будто это поможет ей избежать неприятной действительности с которой она столкнулась. Её пытаются использовать, как ей и говорил Грей, и это вызывало у неё злость. Значит она всё ещё недостаточно сильна, потому что другие видят в ней слабость и считают, что ей можно манипулировать, а потом выкинуть.       Останавливаясь возле двери, девушка строго бросает:       — В сторону. — однако, как и ожидалось, парень у двери даже не подумал сдвинуться с места, чтобы она смогла уйти.       — Я не отпускал тебя, Эмилия.       Слышит она позади себя и резко оборачивается.       — Правда собираетесь держать меня здесь? — саркастически усмехнулась Эмилия, хотя внутри у неё всё болезненно сжалось. — Я не собираюсь вам помогать, и я ясно выразилась на этот счёт.       Лицо Джонатана даже не дрогнуло. Как бесчувственный робот он продолжал смотреть на Эмилию какое-то время.       — Ты хорошо подумала? Это может очень плохо сказаться на тебе, милая. — сухой, почти угрожающий тон голоса Джонатана Ферзли оживил самые страшные мысли в её голове. Скоро фантазии о комфортабельном гробе с её любимым печеньем из шутки перерастут в грустную реальность.       Какая же глупая смерть умереть из-за любопытства.       Она продолжала молчать, а ему и не требовались слова. Её решительный, непоколебимый взгляд говорил зам за себя.       — Что ж. Боюсь, что в таком случае Вам придётся задержаться у нас, миссис Беккер.       Молча кивнув, он дал сигнал своему подчинённому.       Когда охранник Джонатана хватает Эмилию за руку, она как на автомате крепко сжимает руку в кулак, прокручивает её, резко одёргивает на себя и бьёт левой ладонью парня в ухо. Удар оглушает его, из-за чего он мгновенно ослабляет хватку и отпускает руку. Добавив удар с колена в живот, чтобы выиграть немного времени, она высвобождает спрятанный под платьем нож и, выскользнув из хватки парня, спешно направляется к двери, но та тут же вновь ускользает от неё. Схватив девушку сзади, парень поднимает её в воздухе и разворачивает обратно. Какое-то время барахтаясь, Эмилия, крепко сжимая рукоятку ножа, наносит удар в бедро парня и отталкивает его от себя. Кратковременный крик быстро стихает. К удивлению Эмилии, борясь с острой болью и истекая кровью, парень, плотно сжав челюсть, проворно добирается до неё. Он выбивает из её рук единственное средство обороны и хватает окровавленными руками за плечи. Звонко отпихнув женское тело к двери, парень в чьих глазах играла злость, крепко смыкает руки на шее Эмилии, перекрывая доступ к кислороду. Хватая ртом воздух, Эмилия царапала ногтями руки парня, старающегося скрыть, что испытывает болезненные ощущения.       — Ну, ну… Оливер. Ты же с дамой обращаешься, будь понежнее с миссис Беккер.       «Ещё немного и я точно не выйду отсюда на своих двух…».       Собираясь с силами, Эмилия ударяет шпилькой по ноге парня. При помощи пары нехитрых движений, которые она разучивала со своим учителем по самообороне, разворачивает его к себе спиной и ударяет с ноги так, что он падает, а ей удаётся покинуть помещение.       — Это всего лишь девчонка! Вставай и поймай её. Немедленно!!! — услышав крик из-за двери, Эмилия молилась, чтобы ей хватило времени для того, чтобы добраться в безопасное место. Она старалась не думать о громких шагах, постепенно приближающихся к ней и о том, что будет если её догонят.       Вбежав в основной зал, где празднование было в самом разгаре, Эмилия, под совсем не подходящую весёлую музыку и падающие конфетти пробирается через толпу всё глубже и глубже, стараясь затеряться среди людей. Они будто не замечают суматохи вокруг и её лица, пронизанного страхом. Ощущая себя прозрачной для всех вокруг, Эмилия вдруг понимает, что задыхается. Однако в этот раз на её шее не было ни чьи рук. Ладони вдруг стали неприятно липкими, а тело некогда стоящее уверенно и устойчиво стало шатким и вот-вот готово было упасть.       Что-то мне нехорошо… — ощутив приступ тошноты, Эмилия прикрывает рот ладонью, но от этого её начинает тошнить ещё больше, потому что кожа оказывается пропитанной запахом чужой крови.