Круг Крови

Я еле уговорила отправить меня в двадцать седьмое марта тысяча семьсот шестидесятого года. Если вы у меня спросите зачем, то ответом будет: « Пол, Люси и леди Тилни элапсировали туда с тысяча девятьсот двадцатого, что бы помочь разузнать информацию о хронографе». Сейчас я стояла посреди подвала, заставленного мебелью. Этой комнатой, по-моему, не пользовались никогда. — Absolument onirique. (Абсолютная мечта. Фр.) Моя мечта, — я оборачиваюсь и вижу Гидеона. Не могу разобрать во что он одет. — Я скучал по тебе. Воздух застревает в горле в тот же миг, когда наши взгляды встречаются. Он наклоняется и целует меня. Его руки скользят по моим рукам и обхватывают лицо. Приближаюсь к нему, прижимаясь к его тёплым губам своими холодными. Выдыхаю и вдыхаю между поцелуями, но он продолжает их снова и снова. Я чувствую слабость. Чувствую мягкость, будто я снова и снова превращаюсь в пудинг. Разве не такими были мои фантазии? Когда в них присутствовал он. Все эти картины и образы, что сами пробивались в моё сознание? Он большим пальцем гладит мою холодную щеку. Я сбрасываю с его головы треуголку и хватаюсь за лацканы пиджака, чтобы держаться на ногах, а его голова удобно наклонена, чтобы целовать меня. Я легко выдыхаю, когда мы освобождаемся от наших объятий. — Нужно предупреждать меня, — упрекнула его я. — когда собираешься сделать что-то подобное. Гидеон утыкается губами в мою шею и так нежно целует кожу, что это вызывает боль в груди. Я и не думала, что скучала настолько сильно. — Прости. Я просто не смог удержаться. Он нагнулся чтобы поднять треуголку. Та была вся в пыли и смята. Что-то весело на ней, но в темноте не видно что. — Сколько языков ты знаешь? — спросила я, пока он отряхивал шляпу. — Десять-одиннадцать, — ответил он. — но на Греческом и Латыни, в основном, пишу. А в честь чего был задан сей вопрос? Десять-одиннадцать! Пишет на Греческом и Латыни! Как все это — в придачу с игрой на скрипке и фортепьяно, прекрасного знания истории, умением танцевать абсолютно всё, отличными оценками в университете и любовью к литературе — может сочетаться в одном человеке? Гидеон взял меня за руку и повел по тёмному коридору. — Шарлотта, на той вечеринке у Синтии, — начала я, все еще шокированная. — ну где она напилась, а ты потом повёз ее домой, упомянула, что ты можешь признаться в любви на восьми языках. Было очень темно и чтобы я не упала — особенно если учесть мое платье — он приобнял меня за талию и двинулся дальше. — Это намек? — спросил он и если я не ошиблась, в его тоне прозвучала игривость. — Осторожно ступеньки. Хорошо, что тут темно и он не видит как я залилась краской. Пока мы поднимались по ступенькам, мои мысли крутились вокруг пророчеств. Сказать Гидеону сейчас или подождать? Что будет, если он узнает обо всем не от меня? — Je t`aime! — сказал де Виллер мне на ухо. Я плохо знала французский, но легко могла разобрать столь простую фразу. «Я люблю тебя» Пусть я слышала эти слова не в первый раз, но на другом языке они звучали…волшебно! Я не успела ему ответить, как дверь перед нами открылась. На мгновение яркий свет ослепил нас, а после того как мы вышли на улицу я увидела Пола. Он был серьезен, но увидев меня улыбнулся. — Привет Гвенни! — он обнял меня, а когда отстранился пожал руку Гидеону. — Перейдем сразу к делу. Насколько я знаю, хронограф который вы ищите, находиться на секретной базе хранителей. У хранителей есть секретная база. Кто бы мог подумать. — Ты, про ту, что находиться под зданием вокзала Кингс-Кросс? Гидеон знал о базе! Пол знал о базе! — Я что одна ничего об этом не знаю? — возмутилась я. — и где мама и леди Тилни? — Они ждут нас у экипажа. — ответил Пол. Он собирался еще что-то сказать, но его остановил какой-то мужчина. В этот момент я увидела тот самый экипаж, сделала Гидеону знак, что я направляюсь туда. Люси была одета в платье тёмно синего цвета, очень похожее на мое. А леди Тилни надела не столь изящный наряд. Платье было поросячье-розовое, раза в два уже моего и Люси. — Милая, — обратилась ко мне мама заключая в объятья. — Я скучала! Обняв ее так же крепко я ответила, что тоже скучала, а после обняла еще и леди Тилни. — Нам нужно быть очень осторожными здесь! — предупредила та. — Мужчины здесь слишком много о себе думают! А еще… Она не договорила, её прервал человек в чёрном, обшитом золотом сюртуке. — Добрый день, — обратился он к нам. — Не желаете ли сопроводить меня до дома? Обращаясь непосредственно ко мне, он так смотрел на меня, будто я сказала да. Какого хрена я должна его куда-то сопровождать? — Что конкретно вы имели в виду? — Мои спутницы в это время молчали, опустив взгляд в пол. — Это шутка? — спросил он все так же надменно, как будто я ничего не значила. — Я спросил, не соблаговолите ли вы проводить меня до дома? Я явно чего-то не понимаю. Только собираюсь ответил что-то язвительное, как сильные, мужские руки обнимают меня за талию. — Я не думаю, что это возможно. Сегодня или когда-либо еще! — говорит Гидеон, а тем временем, я отступаю на шаг, прижимаясь плотнее к его телу. — Еще что-то? — Давайте я куплю вашу жену? — мужчина распахнул полы сюртука и достал кожаный мешок. — Сколько она будет стоить? Куплю вашу жену?! Черт возьми! Я не собираюсь быть купленной, или проданной, или как еще это называют. Я человек, а не вещ! А что если он предложит много денег и мой парень согласиться? Ведь всегда можно найти кого-то покрасивее. Но родители не дадут меня в обиду. Или? Еще плотнее прижимаюсь к Гидеону. Только после того как он еще крепче сжимает руки на моей талии — понимаю, что сильно дрожу. — Что из фразы « Я не думаю, что это возможно» — вам не понятно? Мужчина так посмотрел…как будто мы сошли с ума. Закрыв свой «кошелек» он запахнулся и ушел. И из моих глаз потекли слезы. Я еще никогда не чувствовала себя так мерзко. Как будто я вещь и ничего, абсолютно ничего не значу.