Ты принадлежишь только мне

      Услышав шорох двери, Рей не отвернулась от окна, чтобы поприветствовать гостя. Ее тонкие пальцы сжали бокал, она поднесла его к идеально накрашенным губам и сделала затяжной глоток золотистого вина, поднесенного дроидом. Слегка поморщив нос от покалывающего ощущения на языке, она признала, что начинает проникаться изысканным вкусом напитка.       Она держала себя с достоинством — пусть не истинно аристократичным, но тем, которое могла себе позволить, с холодной отчужденностью, доведенной до совершенства от частого общения с сомнительными личностями на Джакку.       Тем не менее от ощутимо-пристального взгляда Рена, прошедшегося по ее фигуре, внутри что-то екнуло. Но Рей не дрогнула, заставляя себя держаться стойко, пока гулкие шаги все приближались. Они стихли прямо за ее спиной, и Рей, мысленно подбодрив себя, опустила бокал на близлежащий столик.       Обнаженную спину обдало чужим теплом. И оно вызвало ответную дрожь, мурашками пощекотавшую кожу. Рей чувствовала, как чужое дыхание заставило трепетать локоны, каскадом спускавшиеся на спину, как его сменили пальцы, переложившие волосы ей за плечо, к которому сразу прижались мягкие губы.       Они так и стояли вдвоем, и его рука — настоящая, теплая — погладила ее спину.       Всякий раз, когда судьба сталкивала ее с этим мужчиной, который преследовал ее, словно тень, Рей приучилась не удивляться, как быстро между ними вспыхивает искра. Стоило их телам соприкоснуться, как энергия, напоминавшая безудержное пламя, расходящееся по разлитому маслу, высвобождалась, унося с собой остатки выдержки.       Нежные прикосновения Бена усмиряли ее, теплая ладонь согревала кожу открытой спины, опускаясь ниже и рождая почти гипнотическую безмятежность.       Рей прикрыла глаза. Охватившее душу спокойствие было резкой переменой. Возможно, причиной тому служило игристое вино, а возможно, глубоко запрятанная в душе готовность поддаться желаниям Кайло ради цели, но когда его руки делали с ней что-то этакое, ей казалось, будто по коже тянутся шелковые нити — бесконечное множество их, надежно закутывающих ее в свою алчную паутину. Но Рей не позволяла себе забыться — она должна подобраться поближе, должна узнать, какова его тайная уязвимость.       Рен не отвлекался, мягко лаская ее кожу, но вдруг Рей почувствовала эти греховные губы на своей шее. Она невольно подалась к ним, каждой клеточкой ощущая нежность, и уперлась голой спиной в жестковатую материю. Нет, не ту грубую армированную ткань, из которой было соткано его обычное облачение — оно натирало, наверное… Мысль резко прервалась, когда чужой язык заскользил за ухом.       Рен горячо прошелся по коже и спустился ниже, прижимаясь к щеке. Не устояв, Рей повернула голову, и он предсказуемо воспользовался возможностью жадно впиться в ее беззащитное горло. Он схватил ее за предплечье, не позволяя отстраниться, и Рей зашипела, маскируя стон, уже рвущийся на волю.       Пусть сегодняшним вечером она собиралась узнать, как ее поведение влияет на него, ей отчаянно требовалось почувствовать хоть малую толику контроля — контроля, который поможет ей пройти через это до конца и остаться собой. Стойкость и хитрость — верные союзники в любом деле. Пусть Рен упивается преимуществом, она использует его уверенность, что он в состоянии играть ее телом, как маэстро излюбленным инструментом. Ей предстоит выяснить, может ли она сама влиять на него или он не упустит контроль даже в такие моменты.       Она двигалась медленно, почти сонно, колени охватила слабость — в миг, когда его зубы сомкнулись на ее коже, чуть повыше ошейника. Освободив руку из хватки Рена, она зарылась пальцами в его шелковистых прядях. И почувствовала, как он замер, будто ошеломленный тем, что она прикоснулась к нему по своей воле. Но замешательство длилось недолго. В следующую секунду Рен перехватил ее за талию, прижимая к себе.       Его страсть сражала как гром — дерзкая, непримиримая, подобная клинку его нестабильного лайтсабера. Внезапно ее ноги оторвались от пола — Рен поднял ее, и Рей крепче зажала его волосы в кулаке. Его губы вновь впились ей в шею, и дикость положения возмутительным образом заводила ее, как и физическое доказательство очевидной страсти Рена, упиравшееся ей пониже спины. Рей чувствовала, что между бедер становится влажно, словно открывая брешь в ее защите. Такой был метод Рена: подчинять и завоевывать, быстро и эффективно, не давай жертве шанса на отпор. Он хотел ослабить ее, подмять под свою волю… Но сегодня Рей надеялась — дала себе слово, — что все будет по-другому.       Она больно дернула его за волосы, и он сдавленно застонал, невольно отрываясь от ее шеи. Рей воспользовалась заминкой, чтобы освободиться из его рук, и, едва коснувшись пола, развернулась к нему лицом.       Рен тяжело дышал, пристально наблюдая за ней потемневшими глазами — все в его облике говорило о том, что у нее в запасе есть несколько мгновений, прежде чем он потеряет терпение и снова набросится на нее… И на нем действительно было не его привычное военное облачение.       Если бы не угнетающий черный цвет, то короткий жакет, идеально подогнанные брюки и блестящие туфли — конечно, по ее скромному, неискушенному мнению — стоило назвать королевскими. Но Рен, само собой, не признавал ничего, кроме темнейших оттенков черного. Но даже в них он выглядел завораживающе. Возможно, смена стиля помогла ему ненадолго отодвинуть тяготы и ответственность его высокого статуса ради запланированного ужина. Подобно маске, которая позволяла ему беззаветно отдаваться жестокости на поле боя.       Рен, в свою очередь, разглядывал ее куда пристальней — казалось, это занятие заставило его взять вынужденную паузу. Рей вполне отдавала себе отчет, как кружева черного лифа обтягивают ее обнаженное тело. Если честно, эффект поначалу будил в ней двоякие чувства, поскольку фасон оголял гораздо больше, чем она привыкла со времен Джакку. Однако кое-как удалось убедить себя, что полупрозрачная ткань была не настолько прозрачной, чтобы пошатнуть ее достоинство. Однако взгляд Рена, пронзающий ее насквозь, заставил Рей усомниться в этом суждении.       — У меня были сомнения, что ты его наденешь, — от негромкого голоса Рена, этого бархатистого переливчатого баритона, в который раз по ее спине прошли волнующие мурашки.       Их взгляды встретились, и напряжение в его взгляде почти лишило ее дара речи.       — Тогда… зачем ты его прислал? — Вино, которое она пригубила для смелости немногим ранее, помогало сохранить ровное дыхание. Наверное, до конца ужина не повредит пропустить еще бокальчик.       — Полагаю, человеку свойственно мечтать, — вскользь промолвил Рен, поправляя выбившийся из ее прически локон, упавший на плечо. Затем его взгляд опустился ниже, прослеживая ажурные узоры, покрывающие ее бедра, как стебли лозы. Его слова вызвали у нее противоречивые чувства, снова заставив усомниться в его истинных мотивах.       По крайней мере, ужин мог оказаться удобным случаем это проверить.       Глядя на лицо Рена, в мыслях пребывавшего где-то далеко, она протянула руку, провела по его скуле и снова погрузила пальцы в эти потрясающе мягкие волосы, праздно задаваясь вопросом по поводу собственного здравомыслия. Рей видела, как это прикосновение выбивает его из колеи, как он задерживает дыхание перед тем, как взглянуть ей в глаза.       Мелькнувшая смесь подозрения, робкой надежды и желания вмиг опалила ее, подтверждая прежние опасения, но он быстро скрыл прорвавшуюся откровенность за привычным хмурым видом.       Рей чуть наклонила голову, повторяя движение, виденное у незнакомки на базаре, которая пыталась уговорить своего спутника купить ей красивый шарф. В тот день Рей, проходившей мимо, хотелось закатить глаза, настолько это было очевидно, но сейчас, глядя на Рена из-под ресниц, приоткрыв губы, увлажненные быстрым прикосновением языка, она осознала, что это работает.       Складка меж бровей Рена разгладилась, он, как завороженный, водил взглядом по ее лицу, останавливаясь на губах. Он льнул к ее руке, словно изголодавшееся по солнцу растение. От Рей ничего не укрылось, но пока этого было недостаточно. Ей требовалась уверенность.       — О чем может мечтать человек вроде тебя? — шепотом спросила она, чтобы не нарушить волшебства момента, вдохновленная резким ощущением контроля, вдруг перешедшего в ее руки.       Взгляд Рена замер на ее губах, пока она подбирала слова, призванные завести его глубже в ловушку.       — Когда вся галактика принадлежит Кайло Рену, о чем ему остается мечтать?       Он еле слышно выдохнул, и Рей возликовала, что на этот раз роли поменялись. Потребовалась немалая выдержка, чтобы сдержать улыбку, когда он стал наклоняться к ней, будто ведомый неведомым притяжением. Его глаза приковались к ее губам, и Рей не собиралась упускать ни капли преимущества. Ну уж нет!.. Настал ее черед брать то, что она хочет!..       Встретив его взгляд, Рей решительно вскинула подбородок и дернула голову Рена к себе, заставляя наклониться. Можно было не сомневаться в том, что она успешно поймала его врасплох поцелуем — он застыл, не шевелясь. Она прижималась к нему грудью, стиснутой жестким лифом, гладила его волосы, не отказывая себе в этом удовольствии, на которое у нее, судя по всему, намечался фетиш.       Поцелуй напоминал с трудом вырванную победу в поединке на «Старкиллере»: захватывающую, необузданную в своем стремлении выжить, дерзкую, идущую наперекор обстоятельствам.       Но Рен бездействовал недолго. Стоило ей коснуться его языка, и он ожил, как замкнувшая проводка. Его руки обхватили ее, снова отрывая от пола, на этот раз бесцеремонно притиснув к иллюминатору.       Рей ахнула от прикосновения спины к ледяному транспаристилу, но Рен не терял времени даром, жадно углубляя поцелуй. Однако она не желала быть пассивной — оттягивая его голову за волосы назад, перехватывая инициативу и жадно глотая вырвавшийся у него стон.       Она целовала его с таким пылом, что не заметила, как от недостатка кислорода кружится голова, но и тогда не отступила, хватая воздух в короткие моменты, когда их губы отрывались друг от друга. Любое движение встречало ответное — и сегодня Рей не собиралась дать ему уйти невредимым. Несмотря на ошейник, Сила между ними разгонялась, разогреваемая нерешенными разногласиями и близостью. Эта тяжесть давила на рассудок, внезапно подарив Рей безжалостную идею.       Несмотря на заведенные привычки, с тех пор, как она прибыла на «Финализатор» Рен не пытался проникнуть в ее мысли. И Рей не забывала о том, что одна нечаянная осечка способна разрушить ее до ужаса хрупкий план. И хоть, по словам Рена, ошейник ограничивал Силу, он позволял им общаться. Рен мог проецировать свои мысли в ее разум, но Рей воздерживалась от ответной любезности. У нее была причина. И настало время перейти в наступление.       Рен держал ее на весу, его большие пальцы вжимались в ребра у нее под грудью. Его агрессивная, хищная манера, с которой он целовал ее, заставляла дыхание сбиваться. Рей пришлось отступить — она царапнула в отместку его губу, и он зашипел.       Наконец-то он был именно таким, каким ей нужно — завороженным, восприимчивым и открытым, чтобы она могла реализовать свои преимущества. Вряд ли он когда-либо мог заподозрить, что она способна на такую хитрость, но в этот раз дымка желания была не затуманит ей голову.       Отпустив его роскошные пряди, Рей обхватила ладонями его лицо и притянула к себе, прижимаясь к нему лбом, еле слышно прошептав в его разуме:        «Кайло…»       Распахнув глаза, он изумленно посмотрел на нее. И при виде надежды и отчаянной тоски она поняла, что нашла ключ к его падению.       Его руки крепко держали ее, она чувствовала выпуклость в его паху. От одного его взгляда в ее душе разгорался пожар, и Рен казался готовым раздуть пламя еще сильнее. Она осознавала, что ей надо сохранять голову трезвой, но в такие моменты, когда он смотрел на нее, словно все, чего он желал, находилось от него на расстоянии одного короткого вздоха, ее решимость готова была дать трещину.       И, вероятно, Рей стояла на пороге самого сильного испытания воли за всю свою жизнь, когда приятный механический голос нарушил их уединение.       — Верховный лидер, мадам Рей, — услужливо поприветствовал их появившийся дроид. — Ужин подан.       Они оба застыли — Рей замерла, так и зажав в зубах его губу. Она медленно разжала зубы, моргнула и посмотрела на дроида. Тот стоял у стола, про который она, откровенно говоря, позабыла. На щеках выступил румянец, хотя это было глупо — уж дроид-то ее точно не осудит.       Рен же, напротив, воспринял нечаянное вмешательство по-своему. Отступив ровно настолько, чтобы позволить ей встать на пол, он протянул руку раскрытой ладонью вперед. Его губы растянулись, обнажая разъяренный оскал.       Мгновенно осознав, что он намеревается сделать, Рей схватила его руку в тот самый миг, когда раздался зловещий скрип металла.       — Нет, Рен, не надо!       Он взглянул на нее, прищурив глаза, но звуки умолкли. Рей понимала, что должна объясниться, пока дроид шатко ковылял на тонких ножках, даже не представляя, насколько близко был к тому, чтобы превратиться в груду металлолома.       — Это не его вина, — осторожно добавила она, чуть сильнее сжав его руку. — Он лишь делал то, что ему поручили. И не заслуживает наказания только потому, что ему не повезло прийти к нам не вовремя.       Дроид издал чирикающий звук, и Рей бросила в его сторону предостерегающий взгляд.       Наступившая тишина действовала на нервы, но Рей терпеливо дожидалась решения участи ни о чем не подозревающего дроида. И все же была немало потрясена, когда Рен опустил руку. Он проделал это с явной неохотой, послав в ее сторону неприязненный взгляд, красноречиво намекавший, насколько подобный поступок был для него несвойственным.       — Я и не думал, что ты ринешься защищать какого-то дроида, — процедил Рен. — Разве для мусорщиков дроиды не груда металлолома?       Его высокомерие вызвало у Рей подсознательное желание ощетиниться в ответ, его ладонь на талии стала резко раздражать. Но — надо держаться.       — Насколько я помню, раньше ты уже допускал подобную ошибку, — ее взгляд скользнул по бледной линии шрама на его лице. — Это заблуждение не пошло тебе на пользу.       Глаза Рена опасно сузились, он открыл рот, собираясь ответить, но замер, словно не знал, чем парировать ее упрек. Но, не позволяя себе упиваться победой и чувствуя вдавливающиеся в бок пальцы, Рей решила, что пора остудить накал страстей — прямо сейчас ей вовсе не хотелось столкнуться с последствиями, которые обещали эти его темные глаза. Тем более, благодаря дроиду, былое преимущество успело испариться.       Положив ладонь на его грудь, обтянутую дорогой материей, она попыталась подкрепить свои слова — и не думать о твердых мышцах, которые чувствовала под рукой.       — Если не ошибаюсь, ты хотел поужинать, — напомнила она, используя оставшуюся концентрацию, чтобы не выдать голосом волнения. — Если мы не сядем за стол сейчас, все остынет.       Рен нахмурился, мрачно оглядев ее, и по его голодному взгляду было очевидно, что он собирался ответить чем-то вроде «К криффу ужин», но Рей уже поспешно воспользовалась его заминкой, чтобы отступить и проследовать к столу.       Из-за туфель на мягкой подошве, которые удерживали на ногах завязанные крест-накрест черные ленты, доходившие до бедер, ей казалось, будто она плавно скользит по поверхности воды.       Подойдя к накрытому столу, Рей вопросительно оглянулась.       Вид Рена, застывшего на месте, едва не вызвал у нее смешок, но ставки в ее начинании были слишком высоки, чтобы опрометчиво их растрачивать. Его рука замерла, будто пытаясь остановить ее, в глазах читалась странная растерянность. И это придавало Рей уверенности, что имя, прозвучавшее в его голове, вкупе с поцелуями и прикосновениями, которые она дарила по своей воле, немало озадачили его.       Но теперь, находясь на безопасном расстоянии, Рей аккуратно обошла кресло с высокой спинкой. Конечно, она не собиралась бежать с поля боя, но почувствовала себя несказанно уверенней теперь, когда между ней и Реном появилась хоть какая-то дистанция.       Как поступит Рен?..       Она засомневалась, поглядывая на его сжатые кулаки, указывавшие на то, что его терпение практически истончилось.       — Конечно, — наконец прозвучал ответ, и голос Рена был спокоен, вопреки ее ожиданиям.       Он повернулся к ней, разглаживая брюки ладонями. Его лицо вновь превратилось в бесстрастную маску.       Рен приблизился к столу — и Рей поняла, что его целью было место не напротив нее, а то, где она встала.       — П-подожди, Рен, — невольно заикнулась она. — Т-ты же только что сказал…       Его пальцы мягко обхватили ее запястье и отвели их от спинки стула. Рей невольно попыталась отойти и чуть не врезалась ему в грудь. Ей оставалось только в растерянности наблюдать за происходящим.       Но затем случилось что-то странное.       Кресло заскрипело по полу. Рей недоуменно уставилась на Рена, но он взирал на нее с учтивым видом, словно дожидаясь, пока она займет предложенное место.       Ей доводилось видеть подобное лишь в мелодрамах по голонету. И самым странным было ожидать такого от Рена.       Впрочем, до того, как отречься от семьи и превратиться в рыцаря и безжалостного инквизитора Темной стороны, он был принцем. Должно быть, старые привычки трудно изжить.       Стараясь скрыть изумление, Рей заставила себя садиться, позволив ему проявить галантность. Тихо вздохнув, она опустилась на пододвинутое сиденье, не зная, что и думать. Разве что Рен делал так специально, чтобы вывести ее из равновесия?       Но подозрения не получили продолжения, поскольку Рен занял место напротив и, подобрав замысловато сложенную салфетку со стола, расправил ее и расстелил на коленях. И тут Рей охватило смятение. Со дня драматичного отлета с Джакку, встречи с Сопротивлением, ученичества у Люка и в течение последующих лет, когда приходилось мотаться по планетам, прячась вместе с сыном, правила этикета никогда не стояли для нее на повестке дня. Сегодня же судьба подбросила ей ужин в присутствии принца. Большая часть знаний Рей об этикете исходила от По, его досужих шуточек над бывшей мусорщицей и бывшим штурмовиком по поводу того, что еду можно не поглощать со скоростью, будто на планету вот-вот упадет гигантский метеорит.       Наверное, следовало просто повторять действие Рена, но дроид уже взял положенную ей салфетку и галантно расстелил у нее на коленях.       Но от этих сомнений здорово отвлекал стол, на котором возвышались тарелки с маленькими аппетитными пирожками и золотистыми корзиночками. Интересно, если она схватит одну до того, как Рен приступит к ужину, это будет считаться нарушением этикета?       Прикусив губу, Рей следила, как дроид методично расставляет блюда перед ними, но вдруг заметила, как Рен нажал на кнопку крышки поднесенного блюда, и та бесшумно сложилась, явив еще один образчик высоких технологий Первого ордена.       Повторив за Реном, она уставилась на источавший ароматный пар суп, в котором плавали кусочки корнеплодов. У нее за плечами не имелось особого опыта с едой, не считая сухих пайков, превращавшихся в хлеб с помощью воды, полевых наборов в Сопротивлении, съеденного на ходу фастфуда. И посмотрев, как Рен поднял с одного из блюд тарталетку, разломил ее над супом, обмакнул в горячую жидкость и с удовольствием съел, Рей постаралась не выглядеть слишком рьяной, когда последовала его примеру.       Но поневоле закрыла глаза.       Слоеное тесто, дополненное ярким вкусом пряного бульона, было лучшим, что она пробовала в жизни, поэтому, когда Рен взялся за ложку, она не стала медлить — схватила свою и заработала ею с тем энтузиазмом, который невозможно скрыть, несмотря на все усилия.       Весь мир сузился до ложки, полной пикантного содержимого, превосходящего любую мечту голодной девочки-сироты, забиравшейся на ночь в продуваемый всеми ветрами АТ-АТ. С начала ужина никто из них не произнес ни слова, и, наверное — супа осталось уже совсем немного — пора бы поднять голову от тарелки.       Рей сглотнула. Вероятно, не следовало позволять какой-то вкусной еде захватывать все ее внимание. Иначе она бы заметила, что за ней наблюдают, и наблюдавший полностью забыл о еде, глядя на нее с мягкой улыбкой на полных губах и взглядом слишком голодным, чтобы быть приличным.       Ложка вдруг выпала из пальцев, зазвенев на тарелке, и Рей внезапно смутилась от собственного поведения. Хотя, конечно, не следовало принимать все так близко к сердцу, ведь здесь она не по своей воле, но все-таки пристальное внимание Рена заставило ее вспыхнуть. Впрочем, теперь ей следовало к этому привыкать.       — Пожалуйста, — негромко попросил Рен, когда она отвела глаза. — Доешь. Похоже, тебе очень понравилось.       Румянец распространялся с лица на шею, и Рей отреагировала единственным привычным ей образом:       — Нет, — словно ничего не произошло, отозвалась она. — Думаю, я наелась. Да, я вполне сыта.       На его лице мелькнуло видимое разочарование, но дроид выбрал этот самый миг, чтобы учтиво наклониться к ней.       — Позволите, мадам? — осведомился он, указав на ее почти опустевшее блюдо. Рей кивнула, стараясь не провожать грустными глазами уносимую тарелку. Следом махнул рукой Рен, и дроид с той же почтительностью забрал его нетронутую тарелку, полную восхитительного бульона.       От вида пропадавшей понапрасну вкусной еды Рей почувствовала почти физическую боль. Триллионы существ в галактике голодали, но она знала, что на «Финализаторе», как и во всем Первом ордене, ни у кого не было подобной проблемы. Орденцам не приходилось горбатиться целый день в пустыне, добывая ржавый лом для обмена на скудные крохи, они не задыхались в сырых темных шахтах, чтобы спасти сына от голодной смерти. Вряд ли до Рику на «Финализаторе» вообще появлялся ребенок.       Рику. Мысли ухватились за черточки его лица, мягкие темные кудри, взъерошенные надо лбом, на ямочках на его щеках от улыбки. Мысли об этой улыбке помогали ей пережить самые трудные дни, когда она ощущала себя заблудшей, неправильной женщиной, часто принимавшей важные материнские решения наобум. Сын никогда не сомневался в ней, даже когда она по ошибке уложила его на ночлег в гнездо огненных гусениц. Его безоговорочное доверие и любовь придавали ей сил, как ничто другое. Рику заменил ей дом.       В том, что он не осознавал ловушки, в которую завлек их, не было его вины — именно ей полагалось заботиться об их безопасности. К несчастью, Рен был его отцом, невозможно больше скрывать сей факт, но Рей надеялась, что однажды малыш вырастет и поймет, почему она поступила так, как поступила. Рику не заслуживал такой жизни — ни жизни изгоя на базе Сопротивления, ни дней, проведенных в одиночестве, пока она рыскала в поисках средств к существованию, ни грядущего разочарования, если им удастся вырваться из этой роскошной золотой клетки. Когда придет время, Рей научит его справляться с душевной болью, но пока — во всяком случае, она очень на это надеялась — он радовался тому, что имел. Пока.       — Рику довольствуется таким же ужином? — спросила она, разглядывая странную центральную композицию на столе из органики и пористой вулканической породы. Рей привыкла делиться всем с сыном, это принесло бы немного утешения — уверенность в том, что он имеет возможность пробовать такие замечательные вкусности.       — Наподобие, — великодушно отозвался Рен. Его глаза, казалось, изучали ее во время этого долгого молчания. — Нечто более подходящее для шестилетнего ребенка.       Вдруг Рей вспомнила кое-что, отчего в груди болезненно сжалось.       — Рику ужинает один? — прищурилась она.       Верховный лидер завоеванной галактики сперва вроде бы опешил от ее вопроса, но затем его опасно блеснувший взгляд смягчился.       — Нет. Фазма вызвалась поужинать с ним. Похоже, они с мальчиком обнаружили общий интерес в художественном творчестве. Она выяснила, можно ли ей побаловать его любопытство еще немного, и я решил, что это допустимо. — Дроид, молчаливый свидетель их разговора, расставил новые приборы, но Рен не удостоил его взглядом. — Это приемлемо?       В некотором роде Рей не понимала, почему он спрашивает об этом у нее, пленницы, но в этот миг куда больше ее задело другое: несправедливость того тоскливого факта, что компанию ее сыну составляет другая женщина. Впрочем, из всех известных ей офицеров Первого ордена, против генерала Фазмы она возражала бы меньше всего.       — Раз, судя по всему, я буду слишком занята, чтобы ужинать с ним, то, наверное, с этим придется смириться.       Рей подняла бокал с мерцающим янтарным вином и чуть пригубила его, смывая с языка горький вкус обиды. Шипучие пузырьки покалывали язык, разливаясь медовым ароматом, и чувство, затеплившееся в груди, подсказывало, что с этим напитком лучше не переусердствовать. Сегодня у нее еще оставалось незаконченное дело.       Лицо Рена выдавало его неудовлетворенность ее ответом, но он молчал, пока не прибыло второе закрытое блюдо. Едва дроид отошел, Рен активировал механизм крышки тем же манером, и на этот раз Рей без колебаний поступила аналогично. И чуть не пропустила последовавшие слова Рена, приоткрыв рот от сумасшедшего зрелища золотистой, запеченной на гриле птички, покоящейся на ложе из неизвестных толстеньких злаков.       — Быть может, время от времени мы сможем ужинать все вместе.       Небрежное замечание словно повисло в воздухе, и Рей задержала руки над набором приборов, из которых пришлось выбирать. Ее глаза обратились к Рену, который уже приступил к своей порции со странно сосредоточенным выражением.       Оно вернулось, непонятное чувство, не покидавшее ее после показанных Рику воспоминаний. Рей видела, как Рен говорил с ним, как взъерошил ему волосы… Рен хотел семью. Разумеется, таковая у него уже была — до того, как он связался со Сноуком, и после того, как стало совершенно очевидно, что он впустую растратил преданность и годы на этого старого монстра.       Лея была немногословна, когда речь заходила о ее блудном сыне, лишь сожалела, что они пренебрегли им и отослали к Люку. Отголоски этого чувствовались в подарке — первом подарке Рена Рику — сказке «Одинокий принц». Рен проявил заботу, пытаясь быть отцом, чьего присутствия он никогда не чувствовал сам.       — Возможно, — Рей ответила тихо и заметила, как Рен поднял глаза, оценивая ее выражение перед тем, как вернуться к еде. — Когда я увижу его боевую подготовку? — вспомнила она. Рен еще ничего не говорил по этому поводу, и ей хотелось знать, чему Рику будут учить, чтобы она могла подумать, как сгладить процесс.       — Скоро, — ответил Рен, по-прежнему разглядывая тарелку и методично разделывая мясо на мелкие кусочки. — В настоящее время мы решили сосредоточиться на его Силовых способностях. Защита — лучшее нападение. На самом деле он уже горит желанием продемонстрировать тебе, чему выучился за это время.       Естественно, Рику хотелось показать матери новые силы — ведь он не видел ничего плохого в том, чтобы изучать дарксайдерские принципы и приемы. Он не представлял, чем закончится Темная тропинка, не думал, к чему подталкивает его Рен. Ее милый маленький мальчик под руководством отца превратится в убийцу, именно к этому приведут его благие намерения.       Наверное, она опять молчала слишком долго, поскольку Рен обратил внимание, что она все еще не приступила к еде. Неловко поерзав под его вопросительным взглядом, Рей подняла вилку, ткнула ее в первый попавшийся кусок и сунула в рот.       И чуть не застонала вслух. Вряд ли могло найтись что-то вкуснее, чем суп, который она выхлебала, как мучимая жаждой банта, но это новое блюдо было божественным. Как бы сильно ни хотелось поддаться навязываемым в плену удобствам, еда запомнится безусловно главной слабостью.       — Как тебе? — полюбопытствовал Рен, хотя вопрос казался излишним, учитывая рвение, с которым она кромсала мясо.       Рей постаралась быть вежливой и пробормотала с набитым ртом что-то невнятно восторженное, сомневаясь, что Рен разобрал слова. Но общий посыл он понял, потому что, подняв на мгновение взгляд, чтобы убедиться, что она не шокировала его своими вольными манерами, она успела уловить его легкую улыбку.       — Это Эндорианская курица, тушеная с маслом и травами, и жареная на гриле до хрустящей корочки. Одно из моих самых любимых блюд.       — Крифф, оно волшебно! — промямлила Рей, неизящно вытирая рот. Но вдруг отвлеклась. — Эндор? Я была там, — зачерпнув злаков, перемешанных с кусочками сухофруктов, она застонала от наслаждения.       — Правда?       Рей кивнула, продолжив не сразу, чтобы не говорить с набитым ртом.       — Там есть форпост в глуши, вдалеке от местных туземцев. На острове посреди озера. Они называют его…       — …Мерцающий остров, — добавил Рен с ностальгической ноткой в голосе. — Я тоже бывал там.       — Там очень красиво, — задумчиво продолжила Рей, вспоминая воду, мягко плескавшуюся у ног.       Ей довелось находиться там совсем недолго, вывозить контейнер с неизвестным содержимым для Сопротивления. Но перед отлетом, движимая умиротворяющим духом этих мест, она вылезла из верхнего люка «Сокола», чтобы полюбоваться пейзажем. В конце концов смотритель дока прогнал ее, заставив взлетать, но увиденное еще долго ей вспоминалось. После бурных морей Эч-То безмятежность ласковых волн казалась приятной переменой.       — Так и есть, — согласился Рен. — Веришь или нет, но мест, подобных этому, в галактике великое множество. Тихих величественных мест. Лесов, где не ступала нога разумных существ, с зеленью, устилающей землю, насколько хватает глаз, пещер, спрятанных среди горных вершин, внутри которых сияют бесчисленные кристаллы, ледников, возвышающихся, как небоскребы Корусанта, и спадающих с них ледяных рек.       — Я не люблю холод, — выпалила Рей. — Но прочее звучит… интригующе.       Если бы в прошлом кто-нибудь сказал ей, что Кайло Рен, рыцарь Тьмы, повелитель Первого ордена, будет рассуждать о красоте природы, она бы усомнилась, не ударился ли собеседник головой. Но Кайло Рен в который раз опрокидывал все ее представления.       — Мне бы хотелось однажды показать эти места нашему сыну. Думаю, они бы ему понравились. Как и тебе, — взгляд Рен впился в нее так пристально, что Рей невольно опустила глаза.       И все же за его словами крылось нечто важное. Он высказал намерение забрать их с корабля, чтобы показать эти чудеса. Их обоих. Это значило находиться вдали от разрушителя, полного бесчисленных стражников, которые стояли между ней и свободой. Конечно, оставался еще ошейник, но если получится что-нибудь придумать, как-нибудь обойти его и сбежать, то все…       Надежда была хрупкой, но, возможно, в этот миг надзор Рена даст слабину, и она сумеет ею воспользоваться.       Рей знала, что не должна колебаться, когда миг придет, иначе ей не спасти Рику от чужого разрушительного влияния. Рен хотел превратить его в копию себя, в человека, который похищал, убивал и подчинял тех, кто не склонялся перед его желаниями. Но все-таки это могло оказаться сложнее. Ее решимость подвергалась серьезному испытанию в такие моменты, как сейчас, когда он высказывал желание показать Рику галактику.       Но ее намерения были благими, и она должна относиться к ним как к таковым. С этими нелегкими мыслями Рей встретила его взгляд и кивнула, стараясь выглядеть благодарной.       — Думаю, мне нравится эта идея.       Оттолкнув губительные эмоции в душе при виде ответной скромной улыбки, тревожно напомнившей улыбку Рику, Рей вернулась к еде.       Расправившись с курицей, она взялась за пирожки, собирая остатки соуса, и с легкой тоской оглядела опустевшее блюдо, как вдруг услышала тихий шорох тарелки. Рен пододвинул к ней свою нетронутую курицу.       — Хочешь мое? — Рей перевела взгляд с него на божественную еду и потянулась за ней.       — Ты уверен, что не хочешь? — спросила она, прилипнув глазами к тарелке. Они оба знали, что его ответ ей абсолютно неинтересен, тем более Рей уже подняла вилку, покушаясь на то, от чего он так глупо отказался. Плюнув на приличные манеры, она позволила себе в полной мере насладиться каждым оставшимся кусочком и, закончив, с чувством откинулась на спинку высокого кресла.       — У тебя каждый день такой ужин? До сих пор поражаюсь, насколько вкусно.       В глазах Рена появился странный блеск, подсказавший, что в его голове уже зреет коварный план по поводу того, как воспользоваться этим, но он ответил просто:       — Да. И ты можешь получить то же самое — сколько и когда пожелаешь.       — М-м… Спасибо, — Рей не представляла, что еще ответить, и не дала воображению разыграться. Если все получится, рано или поздно она вырвется на свободу и будет далеко от него и этой потрясающей еды. Перспектива ужинов, как у королевы, не пошатнет ее решимости сбросить оковы.       Дроид с поклонами принялся убирать со стола, а Рей еще раз глотнула янтарного напитка, чтобы чем-то занять руки. Рен аккуратно приложил салфетку к губам, а затем поднял свой бокал и сделал большой глоток, не сводя с нее глаз.       Кажется, Рей даже удалось не заерзать во время этой паузы, прерванной возвращением дроида с новым блюдом. Она недоверчиво нахмурилась.       — Еще? В галактике вообще остается еда после здешних ужинов?       — Это десерт. Сладкое для завершения трапезы.       На этот раз он не стал открывать свое блюдо, позволив ее любопытству взять верх. И Рей не выдержала, ткнув кнопку на крышке, чтобы узнать, какой же там кулинарный шедевр.       Под просвечивающей золотистой глазурью скрывался завиток из кусочков фрукта с пухлой розовой мякотью и тонкой текстурированной кожей, рядом лежала порция сливок в виде конуса с идеально круглой ягодкой сверку — слишком красивая, чтобы ее есть, и разбавленная крошечной зеленой веточкой неизвестного растения.       Картина загипнотизировала Рей настолько, что она не заметила, как вилка проткнула кусочек фрукта, протащила его по крему и поднесла к губам.       Сладкая глазурь в сочетании с легкой пенкой крема почти перекрыла истинный вкус плода, но этот аромат… Рей распахнула глаза, осознав, что это, и с укоризной уставилась на тарелку, а потом на Рена, который вдруг стал напоминать голодного фенвульфа, с трудом удерживающего себя на месте. Перемена была тревожной, но понять ее причину было несложно.       Этот был тот же фрукт, который она нашла на стойке чуть ранее. Именно в его соке она измазалась, когда ее застал Рен. Рей невольно сглотнула, язык будоражил знакомый сладкий вкус, вызывая вспышку жара по телу. Рен намеренно выбрал этот десерт, чтобы напомнить о том, как они были вместе, и, судя по его взгляду, он желал вернуться к этой интерлюдии в самое ближайшее время.       — Он… — выдавила Рей и умолкла, не находя слов.       В отличие от Рена.       — Да. Вижу, ты припоминаешь его, — мягко отметил он, наблюдая за ней со своего места. И затем встал, небрежно скинув салфетку.       Рей казалось, что она приросла к месту, когда он двинулся к ней с самым хищным видом и остановился прямо за ее креслом. Теплые ладони легли ей на плечи, вызвав у нее судорожный вздох. Она чувствовала малейшее давление, то, как дорогая ткань его костюма задевает ее обнаженную кожу, и, наконец, горячее дыхание у уха.       Он провел руками вниз, до локтей, и сжал ее крепче.       — С того мгновения я думал только о тебе, Рей, — достиг ее ушей греховный шепот. — Об этом вкусе на твоих губах и коже.       Ресницы Рей дрогнули, опустились, даря крохи личного пространства, но коварное тело выдавало ее дрожью, и чужие сильные пальцы стиснули ее.       Неожиданно Рен отпустил ее и медленно преклонил колени рядом с креслом. Он был высоким — и все еще возвышался над ней, глядя в глаза, не наклоняясь. С задумчивым видом скользнув пальцами в десерт, он приподнял кусочек фрукта в глазури и медленно поднес его к ее приоткрывшимся губам.       Нервно проведя языком по губам, Рей оценивающе оглядела предложенный дар. Он словно насмехался над ней — деликатное искушение, соблазнение сладостью, превосходящей все мечты, которыми тешила себя гонимая песчаными ветрами мусорщица. Ей хотелось получить этот дар, даже несмотря на то, что рука, его протягивающая, жаждала ее подчинить.       Глазурь таяла, пачкая пальцы Рена, и Рей нерешительно открыла рот. Кусочек фрукта прижался к губам — Рен не отводил руку, пока она не надкусила, отдавшись на волю ощущений. И стоило закончить с первым кусочком, как Рен поднес ей второй, и она уже не могла сопротивляться, почти постанывая всякий раз, когда он проводил глазурью по ее губам.       Вскоре десерт закончился, и не успел Рен убрать пальцы, а она одуматься — как сама обхватила их губами, слизывая остатки глазури. Рен резко вздохнул, и она опомнилась, отстраняясь с широко раскрытыми глазами и отчаянно краснея. Но спустя три мгновения — три гулких удара сердца — Рен схватил ее, повернул и приник с одержимым поцелуем.       Он лихорадочно сминал ее рот, атакуя его с тщательностью, свойственной лишь Кайло Рену. А если Рей что-то усвоила за сегодняшний вечер — это то, что Рена будоражит, когда ему бросают вызов. Даже несмотря на то, что он учил их сына, будто лучшая защита — безжалостное нападение.       Рей ухватилась за плотную ткань жакета, позволив себе потешиться одержимым поцелуем секунду дольше, и нанесла ответный удар, привстав на носки и притянув его к себе за шею — с пылом большим, чем требовала задуманная диверсия. Впрочем, этим вечером каждый ее поступок становился тем безрассудней, чем дальше углублялся поцелуй, и Рен начал перехватывать инициативу.       Но Рей пресекла это, оторвавшись от его губ и приникнув к щеке, чтобы медленно опуститься к его шее, слегка прикусывая кожу. Тихий стон, исторгшийся из его горла, вызвал у нее улыбку, и она не отрывалась от него, продолжая целовать его шею и челюсть. Вкус его кожи под языком будоражил, разжигая желание испробовать его еще, но страстная натура Рена вновь спутала ее планы.       Руки Рена разгладили ее задницу — и это явилось единственным предупреждением перед тем, как ее тело резко подняли вверх и прижали к широкой груди. Рен встретил ее взгляд, и горящее в них желание подсказало ей, каким именно он спланировал финал их вечера. Затянувшийся ужин только подстегнул его, а терпение, похоже, окончательно сдало от ее вкрадчивых попыток взять верх.       Рен подхватил ее на руки и, только перешагнув порог спальни, позволил встать на пол. Рей невольно вздрогнула, почувствовав, как он, взяв ее ладонь, подвел ее к идеально заправленной, излишне экстравагантной кровати, где притянул к себе.       Приобнимая ее за талию, свободной рукой он поднял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза — в которых сияла галактика невысказанных эмоций.       Спальня утопала в полумраке — мягкий свет исходил лишь от неяркого источника света, искусно вделанного в потолок. Слабое сияние приглушало холодную тьму одеяния Рена, согревало бледность его кожи, хотя не могло перебить пылающее напряжение в его взгляде.       Этот взгляд было тяжело выносить, но не из-за неоспоримой похоти, исходившей от него, как дым от углей, но из-за иного — эмоций, поневоле знакомых и ей: тоски, отчаяния, пылкой привязанности. Рей чувствовала, что Рен искал семьи, принятия, но до сих пор не осознавала, насколько не готова была к их значимости, жизненной важности, напоминавшей неизбывность Силы, пронизывающей каждое живое существо. Перед этим взглядом дрогнули все вынашиваемые планы.       Силовая Связь между ними напоминала вечный трансформатор, заряжавшийся вновь и вновь, накапливавший энергию, издававший неизменный гул на заднем плане, словно чем ближе они становились, тем более приближались к исполнению истинной цели.       Это предощущение хотело, чтобы они были вместе, и никогда не позволяло забыть об этом. Несмотря на всех их различия, что-то в душе продолжало резонировать, как два колокола, бивших в унисон.       Рей боролась с этой связью всем своим существом, а Рен сражался за нее, необъяснимо приверженный мысли, что их свела судьба. Связь делала все возможное, чтобы доказать свою правоту, даже сейчас гремя цепями их самообладания. И Рен еще проявлял редкую для себя сдержанность, мягко прильнув к ее губам с неторопливым поцелуем.       Он являл разительный контраст с прошлым, настолько, что Рей растерялась, но, как часто случалось в присутствии Рена, инстинкты взяли свое. Руки сами погрузились в густые шелковистые волосы, которые она смяла с нездоровой одержимостью, и ответила ему языком, чувствуя, как он, глухо зарычав, стиснул ее крепче. Иллюзия сдержанности слетела с него в один миг, и его ладонь скользнула выше, обхватывая ее грудь сквозь тонкую ткань лифа.       Рен оторвался от ее губ, заставляя ее цепенеть под голодным понимающим взглядом, и смял пальцами грудь, почти до боли, пока Рей пыталась справиться с непроизвольно сжавшимися бедрами. Он пристально наблюдал за ее лицом, за румянцем, спускавшимся на шею и ключицы, и потерся об ее щеку. Его пальцы нашли под платьем сжавшийся сосок и оттянули его, что-то шепча, лаская дыханием ее уязвимое горло.       Он недобро усмехнулся, почувствовав ее невнятную попытку освободиться, и с легкостью удержал ее, погладив ладонью поясницу. Рен облизнул губы, и Рей едва успела вдохнуть, как он наклонился и обхватил бусинку соска губами. Сквозь зубы вырвался шипящий вздох, и она поймала устремившийся к ней жадный взгляд.       Разгоравшееся чувства и губы Рена терзали ее, заставляя выгибаться в его руках. Рей не могла отвести взгляд, понимая, что вот-вот потеряет контроль, но вдруг он сам выпустил ее, напоследок царапнув сосок зубами. Рен отошел от нее на шаг, глядя, как она тяжело дышит и запоздало пытается справиться с дыханием, и начал расстегивать одежду.       Первым соскользнул с плеч элегантный жакет, за ним — ослабив пуговицы на воротнике — последовала строгая рубашка, обнажив мощную мускулатуру, лишь угадывавшуюся под плотной одеждой. Взгляд Рей прошелся по его груди, замерев на серебряной цепочке на шее. Зауженные брюки держал плотно сидевший ремень, и Рен, не сводя с нее глаз, медленно расцепил застежку, открывая крепкий пресс.       Само собой, Рей за свои годы приходилось видеть мужчин разной степени раздетости: сначала в душной жаре пустыни, а затем в тесной дружбе, которая завелась у нее с Финном и По, поэтому сейчас она не открыла для себя новых тайн. Но Рен не входил в число обычных людей. Он был отточен, как алмазное навершие подземного бура, не имея мягких линий или рыхлости. Его кожа была испещрена боевыми шрамами.       Рей помнила, как гладила эти шрамы, когда на «Финализаторе» впервые получила возможность прикоснуться к им, и удивилась вслух, почему же гражданин прогрессивного Первого ордена не воспользуется бактой. «Память», — кратко ответил он, дав понять, насколько лично он воспринимал каждый шрам. Не так уж странно, что он перевернул вверх дном галактику, чтобы найти ту, которая подарила самый яркий экземпляр его коллекции.       Рей вздрогнула, услышав, как ремень зазвенел по полу, но Рен не стал снимать штаны, вопреки ее ожиданиям — ожиданиям оскверненного похотью сознания. Ширинка разошлась, дразня кромкой темных волос, но когда Рей покосилась вверх, то увидела, что он смотрит не на нее лицо, а на тело — скользя по нему не спеша, с жадным вниманием, словно взгляд мог запросто сорвать платье.       И ведь он действительно мог это сделать, но, к вящему облегчению Рей, не стал. Однако всякое облегчение покинуло ее, стоило прозвучать его следующим словам:       — Твой наряд — подлинный шедевр, и если ты желаешь сохранить его, я предлагаю тебе снять его самой, иначе это сделаю я.       Из груди Рей вырвался судорожный вздох, и она, подозрительно глядя на него, нерешительно дернула руками.       С самым беззаботным видом Рен сел на кровать и откинулся назад, опершись на локти, но показное спокойствие на невозмутимом лице опровергала нетерпеливо постукивающая по полу ступня.       Рей попыталась убедить себя успокоиться, расслабить дрожащие руки и с опаской нащупала крошечные застежки на поясе. Пальцы неловко запнулись, стоило ей взглянуть на Рена и заметить, как он неприкрыто облизнулся.       В конечном счете ей удалось расстегнуть платье, и тонкие лямки упали с плеч, но Рей помедлила мгновение, когда спадавшая ткань зацепилась за затвердевшие соски, дерзко торчащие вверх.       Ей надо пройти через это, и — если уж быть до конца честной с собой — в душе ей хотелось этого, она больше не была невинной, как когда-то. Сегодня она попробует изучить свои возможности, и если позволит ему доминировать во всем, то не продвинется дальше, чем перед ужином.       — Поторопись, Рей, — Рен подался вперед, сложив ладони на коленях, его взгляд замер на ослабшем лифе, которому не хватало пары дюймов, чтобы свалиться с тела.       Рей чувствовала, как его снедает нетерпение, и выпрямила спину, отбросив поведение бедной жертвы, отданной на заклание жестокому богу. Теперь она была бесстрашной воительницей, оставившей отпечаток своей решимости на лице лучшего рыцаря Первого ордена. Она видела, как усмешка Рена гаснет, и, дернув плечом, с дерзким взглядом расправила плечи — платье шелковистой лужицей растеклось у ее ног.       Узкое платье практически не оставляло места для нижнего белья, но дроид настоял на одной конкретной детали, показавшейся причудливой в то время. Ее туфельки на плоской подошве были не совсем обычными туфельками, идеально прилегая к ногам, и самую интересную особенность она осознала, оказавшись полностью раздетой. Две черные ленты много раз обвивали ее ноги крест-накрест, доходя до верхней части бедер, где были завязаны аккуратными бантиками.       У Рена буквально упала челюсть при взгляде на обнаженное тело, украшенное атласными лентами, и Рей воспользовалась его заминкой, чтобы подойти ближе, чувствуя, как его глаза замерли на лобке, прошлись по подтянутому животу и остановились на голой груди. Она гордо встала между его колен, и он прикоснулся к перекрещивающимся лентам, взволнованно поддев одну — стоило ее отпустить, как лента снова разгладилась на коже. Как завороженный, он трогал ее тело, и Рей невольно порадовалась в душе, что не слишком рьяно спорила с дроидом.       Пусть это было мелочно с ее стороны, но ей понравилось чувствовать, как ситуация повернулась в ее пользу. Обычно Рен не гнушался пользоваться ее влечением, а теперь она сама протянула руку, чтобы провести по его волосам, и, наклонившись, бесстыдно прошептать:       — Ну и кто теперь не торопится, Кайло?       Но внезапно ее бесцеремонно подняло в воздух, и Рей очутилась на его коленях. Ее ладони легли ему на грудь, живот прижимался к животу, а губы тревожно приоткрылись от его непроглядного взгляда. Впрочем, он еле заметно улыбался.       — Определенно, не я, — заверил он и, чувственно держа ее за талию, повел ее телом прямо напротив возбужденной под дорогой материей брюк плоти.       Это соприкосновение будило внутри что-то, напоминавшее вспышку молнии, и Рей изогнулась от резкого контраста уязвимой плоти и одежды, мстительно впиваясь ногтями в его плечи. Рен шикнул, перехватывая ее одной рукой, другой завозившись с цепочкой на шее.       Рей почувствовала, как он наклоняет ее к себе, отодвигает волосы и вставляет ключ в замочек ошейника. Поневоле она прижалась к его груди, и после нескольких щелчков ее шея оказалась свободна — ненужный ошейник упал куда-то на кровать.       Она долго ждала этого чувства, но настигнувший ее прилив Силы распространился по телу, у Рей перехватило дыхание — все происходило будто в первый раз. Все еще держась за его плечи, Рей откинулась назад, переживая ласковую душевную бурю, не беспокоясь о том, что отразится на ее лице в этот миг. Веки сонно опустились — ощущения, краски, образы проникали в каждую клеточку, но Рен, бывший причиной ее заключения, не собирался позволить ей забыть о своем присутствии.       Отстраненно она поняла, что лоб Рена прижался к ней, а затем в голове раздался голос — то неустанное присутствие в ее душе, спрашивающее с напряженным терпением:       «Ты готова, Рей?»       Влажный жар между бедер и отчаяние в сердце твердили — да, она готова как никогда, поэтому Рей подалась вперед всем телом, безошибочно отвечая Рену поцелуем. Пылкие губы захватили ее в ответ, и Рен снова приподнял ее, пристраивая к себе.       Внутри нее все жаждало вновь почувствовать то же, влагалище совершенно беззастенчиво прижималось к его возбужденной плоти, и Рей нетерпеливо повела бедрами, но вдруг поняла, что Рен на дает ей двинуться, утолить пробудившийся голод.       — Рен, — жалобно протянула она, пытаясь вывернуться, облегчить напряжение. Струны Силы звеняще растянулись, словно требуя этого, пульсируя в унисон жару внизу живота.       — Скажи мне, что тебе это нужно, Рей, — глухо прошептал Рен, впиваясь в нее неморгающим взглядом. Он держал ее на весу, не давая получить желаемое, и снова повторил, явно сдерживая себя: — Я должен услышать это от тебя. Мне нужно это услышать.       С ее губ сорвался стон, тело содрогнулось от его слов. С Реном всегда было так, их извечное противостояние воли. Но от Рей не укрылась тоска в его голосе, то, как мелко дрожали руки, что держали ее, и она знала, что он желал этого с чуть ли не большей силой, чем она. И, подняв руку к его лицу, она крепко ухватилась за темную прядь у виска.       — Сначала ты, Кайло.       Он рывком насадил ее на член, выбивая воздух из легких, проникая глубоко, дико и грубо, как ей хотелось, и в чем было страшно признаться. Рей едва успела вздохнуть, как его ладони сжали ее бедра, раздвигая их неприлично широко, раз за разом входя в узкое тело. Она чувствовала, как член продирается внутрь, заставляя дыхание сбиться, давая ощутить каждый дюйм твердой возбужденной плоти.       Тяжело дыша, Рен вбивался в нее, заполняя до края, и не сбавил ритма, даже когда она выгнула спину, буквально ткнув ему в лицо обнаженной грудью. Рей чувствовала, как вокруг сжималась Сила, как ее натянувшиеся струны гудели, напряжению требовалось вырваться наружу. Все еще сжимая Рена за волосы, она притянула его к себе, неуклюже целуя, и приподнялась, стараясь подстроиться под его движения. Сила ширилась, трещала, как разряды электричества — и конечно, Рен добивался именно этого, неумолимо подводя ее к самому краю.       Дыхание сбилось, Рей выдыхала ему в рот бессчетные «пожалуйста» и «да», и, наконец, его темп стал рваным в преддверии подступающего удовольствия. Вскрикнув — Рен вбился в нее так глубоко, что на миг показалось, он достанет до самого сердца, — Рей почувствовала, что падает. Слепо падает, как со скалы в море бесконечной энергии Силы. Его руки грубо сжали ее бедра, насаживая ее на член раз, второй и еще один, а после всполох его разрядки слился с бурными волнами ощущений, расшатавших ее до глубины души.       Рей почти не чувствовала, как он обнимает ее, как его подбородок опустился ей на плечо, лишь услышала тихие слова, донесшиеся сквозь взметнувшуюся Силу и рассеянную дымку удовлетворения. Почти неразличимо — но она отчетливо услышала в своем разуме и сердце:       — Мне это нужно, Рей. Мне это нужно.