Автор неизвестен.

— Ипать меня Линкольн! Что за бред?! — распахнув очи свои близорукие, воскликнул Америка и быстро отбросил тетрадь в сторону, словно это была готовка Артура. Вопрос остался без ответа, ибо дать цензурное объяснение не мог даже Австрия. Он, кстати, пытался убедить всех, что кроме контроктавы и Пруссии его ничто больше не возбуждает, и про прядку всё неправда. Германия пытался застрелиться, но вместо пуль заряжал пистолет помидорами из близ лежащей кучки (Романо "не добежал" называется). Артур пытался догадаться, каких монстров призывают эти стихи: французского Домогайбога или немецкого Пивовелителя. — Я поимею Калаш, если не смогу собственноручно убить автора! — сверкнул глазами Швейцария, беря в руки оружие всех времен и народов — тапочек! Но швейцарские тапочки особенные. Это гроза все тараканов, комаров, мух и Родерихов! В пятке спрятан дробовик, а по Bluetooth можно отслеживать свой счет в банке. А еще они метр длиной и весят три килограмма. Но Швейцария и его ноги довольны, и никто из них пока не жаловался. И вообще, повесьте себе памятку на дверь в туалете, в доме Швейцарии не может быть ничего безобидного! Поэтому, прежде чем потискать плюшевого мишку, убедитесь, что его шерсть не пропитана кислотой, а глаза — не лазерный прицел. Но вернемся к действительности. — Как хорошо, что Брагинский спит, — усмехнулся прусс, вертя в руках пустую бутылку водки. — Зло не дремлет, — ответила пьяная лыба в шарфике, спускаясь с лестницы. Демонстративно сосчитав лбом ступеньки, Россия явил себя обществу. — Это тетрадочка, да? — разлепил он глаза. В радиусе пяти метров вокруг тетради образовалась пустота. Но шаловливые российские ручонки не смогли завершить свою грязную миссию: нога Альфреда встала перед ними, как Альпы перед Суворовым. — М-м-м-м, какой вкусный гамбургер, — начал жевать тетрадь Джонс, лишь бы Ваня не смог до нее дотянуться. — Ничего вкуснее в жизни не ел! В этот момент в Англии автоматически заработала функция "Заботливый брат. Первая степень ебучести." — Выплюнь, выплюнь сейчас же эту гадость! — заверещал он, вырывая тетрадь из терминаторских челюстей Америки. — Тут же полно микробов! Но Ванечка понял действия Джонса по-своему. "Думаешь, только ты можешь жевать всякую фигню? Ну я покажу тебе Киевскую Русь!" — и запихнул в рот первое, что попалось под руку. Этим первым стала ваза. Аппетитный хруст стекла не смог оставить героя равнодушным. В рот Америке отправился Прубёрд (Не волнуйтесь, птыц сумел высвободиться и даже принести Пруссии трофей в лице альфредова зуба). В свою очередь Россия начал жевать ковер. Американец по очереди глотал лампочки из люстры. И неизвестно, чем бы закончилась эта пародия на Холодную войну, но ко всеобщему счастью проснулся Людвиг и его а-ну-все-заткнулись сущность. — Хватит! — рявкнул он, отнимая у Джонса цветочный горшок. — Россия, выплюнь Лихтенштейн обратно! И все-таки тетрадь попала в руки Брагинского, а значит держи вазелин наготове. — Стоит сосна, Летают шишки, Сидит Литва, Читает книжки, — вслух прочитал он. На минуту воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь стуком немецкого лба об стенку. — Моя хрупкая фашистская сущность этого не выдержит! — вздохнул Крауц, а Австрия согласно кивнул. — Вас что-то смущает в этих строчках? — Англия попытался вскинуть бровь, но мышцы не выдержали тяжести артурова достоинства, поэтому бровь рухнула на глаз, скатилась по носу и упала на колени. Но Арти сумел вернуть ее обратно. (Бровь-мутант, скоро во всех ночных кошмарах Европы.) — Ну просто летающие шишки это как-то немного необычно, — ответил Людвиг. — Дааа~? — наигранно удивленно протянул Кёркленд. — Вот тебя смущают летающие бабочки? — Нет — А летающие птицы? — Нет. — А летающие чашки? — После десятой бочки пива тоже нет, — сдался немец. Вдруг раздался грохот, треск, с полок попадали все книги, а с потолка посыпалась штукатурка. А это всего лишь Ванечка стукнул кулаком по столу. — Ну вот сразу видно, что человек не читал ни Пушкина, ни Тютчева! — возмущенно воскликнул он. — Ну кто так пишет? А вы только представьте, как бы прекрасно звучали эти строки, будь они написаны так: — Стоят шишки, Летает сосна. Сидят книжки, И вновь един со мной Литва, мы заново строим СССР и коммунизм, а потом захватываем весь мир, добро и счастье! — Мда, по степени укуренности у тебя, Англия, с твоими феями против Брагинского нет никаких шансов, — усмехнулся Гилберт. — О какой укуренности можно говорить, если эти люди хотели сделать талисманом Олимпиады дельфина на лыжах?! — сквозь зубы прошипел Артур. — Так-так, я слышал Литва, да? — раздался звонкий, ни с чем не сравнимый голос Феликса. По команде страны обернулись, и их вниманию предстало нечто в... — Польша не в розовом? Мир сошел с ума, — рукалицо в исполнении Австрии. — Вы не обращайте внимания, просто он пьян, — улыбнулся Торис, возникая ака Рюк за спиной поляка. — Оно и видно, — согласился Артур. От удивления брови сами переползли на лоб. Ведь Лукашевич, одетый в КОРИЧНЕВЫЕ штаны и ФИОЛЕТОВУЮ футболку, выглядел и правда необычно. Поляк гордо спустил себя с лестницы, причем это у него вышло намного удачней, чем у России. — Ну так чо там вы читали? — скрестив руки на груди спросил он. — Феликс! Сначала нужно поздороваться, тебя что не учили? — шикнул на него Литва. — Ну у меня есть, типа, дружественные объятия! — Так где они? — развел руки Иван. — Забыл дома, — отмахнулся от него Польша, выхватывая тетрадь из рук заколколившего Вани. — Стихотворение о Прибалтах, Польше и кране чудесном. Стоит сосна, Летают шишки, Сидит Литва, Читает книжки. Стоит там Феликс, Кормит пони, Одел он юбку И доволен. Латвия стоит, рыдает, Его Эдюша утешает, Пинок под зад - Поляк летит "Страааайк!" — орет счастливый Лит. Ну а Польше хоть бы хны. Долетел он до сосны И за ветку уцепился. Ух как долго матерился.. "Лит, тотально ты трупак! В платье наряжу, епт, фак! И заставлю бегать в нем По Москве, блин, под дождем! Я тебе, твою ж-то мать, Водку вылью на кровать! И будем после наблюдать, Как ты станешь убегать От России, да, ты понял? И не сметь меня пинать!" Лукашевич призаткнулся, Слез, спокойно отряхнулся, Губки бантиком сложил, Причесон свой уложил. И вернулся он к Литве, "Шоб побазарить о жратве". Тихо Латвия рыдал, Фон Бок ребенка утешал, А Литва негодовал: "Бе-бе-бе, молчи, поляк, А то вставлю в жопу флаг, В Москве на башне повисишь И Россию посмешишь!" Тут уж Феликс разозлился И в конец раздухорился: "Ты? Мне? В жопу? Вставишь флаг? Лит, тотально ты дурак! Я тебя заставлю, блин, Почувствовать адреналин. Я Ивашечку спою И на тебя, епт, натравлю! И попробуешь тогда Кран ты в деле, да, балда!!" Бедный Латвия тужил, Кирпичей он отложил, Ну а Эдик убирал, Чтоб Иван не увидал. Литва хихикнул, Словно псих, (Райвис только больше сник) На Польшу поднял он глаза И прорычал: "Ах ты коза! Ты, сумасшедший розофил В СССР-то и не жил, Не знать тебе, как пьет Иван, Легче уж споить диван!" И гордо дав пинка поляку, Вляпавшись в собачью каку, Торис удалился прочь, Не в силах гнев свой превозмочь. Польша тихо матерился. "Ваш Иван и сам уж спился! Сам ты, Торис, ебанут, Ведь базар разводишь тут. И СССР ваш нафиг, Легче поблюю я в тазик, Чем с Россией в одном доме Жить. Я без него доволен!" Тут поляк не удержался, На Россию поругался. "Идиот, блин, ваш Иван! Он споил и свой диван! Душу продал продавцу За ящик водки в пятницу! Он тотально нажрется, Так, что Кенигсберг проснется! Краном выепет эстонца, Тот потом не разогнется! И тебя, литовец, тоже Изнасилует попозже. И не надо уходить, С кем тогда мне говорить?" Райвис в обморок упал, Эстонец нашатырь искал. И не заметил бедный Розовый блондин, Что криками своими Ивана разбудил... А Иван сегодня грозен, (с бодуна всегда серьезен) Тихо шарфиком шурша, Встал он сзади латыша. Райвис, вздрогнув, вмиг удрал, Эдуард не отставал (Если нужно иногда, Он быстрее, чем стрела) Ваня лишь слегка зевнул И со злости камень пнул, Феликс только чуть моргнул, И, понявши наконец, Что ему сейчас трындец, Попытался смыться, Но снова матерился, Когда его одной рукой, Ванюша поднял над землей. "Хэй, Брагинский, втф?! Иль ты снова "под шафе"? Ну-ка, типа, отпусти И бухать опять иди!" Повертел его Иван И вскоре бросил на диван (Что каким-то левым боком Там стоял неподалеку). Русский Ваня улыбнулся, Как-то странно потянулся, А вокруг него витала Фиолетовая аура. Ванечка с трудом прилег, Краник из трусов извлек, Вновь поднялся, усмехнулся И к поляку обернулся: "Эй, так ты же не ушел! Вот и славно! Колколкол." Тут уж Феликс не сдержался И со страху пересрался. "Типа, ты не подходи! Лучше полечись иди. И не надо так опять Краном, епт, своим сверкать!" У бедняги юбкофила Жестко же очко сдавило. А Россия подходил, В руках краник теребил, Восхвалял Москву-столицу, Матом покрывал сестрицу... И вообще, он был в печали, Даж прибалты не видали Состояния такого; Польша обосрался снова, Бросил Ване в фэйс баллоном С неким красным ацетоном. И сбежал за бедным Литом В состоянии побитом. Латвия опять упал, Вновь поляка увидав, Эдуард же откачал, Да и сам потом упал. "Эх, бедапечальдосада Упустил опять я гада," - Горько Ванечка вздохнул, Потянулся и уснул, Прямо под сосной высокой, На диванчике широком. Пролетев прибалтов мимо, Обогнавши немца с пивом, Пару раз влетевши в столб, Феликс смог достичь ворот. "Литва, тотально извини, Моей тут, типа, нет вины! Твою ж-то мать скорей впусти, Придет Россия — всем кранты!" И чувствительный Литва Эти польские слова В голове-то прокрутил И наконец его впустил. "Лукашевич, ты мудак! Как ты мог ругаться так, Что Россию разозлил?" "Ваня, типа, перепил! Я тотально не врубился, Как, мать вашу, изловчился Этот гребаный долбан В труселя засунуть кран." "Да заткнись уже, балда! Он сейчас придет сюда. Что мы будем делать с ним?" "Как че делать? Убежим! Он тотально нас заставит С ним бухать. Тебя поставит Раком, будет издеваться, А меня убить пытаться. Не, так, типа, не пойдет..." "Цыц, кто-то ведь сюда идет!" Топая ногами, Хлопая глазами, Дрожью землю сотрясая, Шли Прибалты, проклиная И Россию, И сосну, Книжки, Шишки, И луну. "Э-э-эй, Ли-и-и-тва, в-в-в-впускай давай!" - Крикнул Райвис. "Открывай!" - Постучался Эдуард. Как же был наш Торис рад! Значит живы все они, Сбежать от Ванечки смогли. Всех Литва впустил к себе, Покорившися судьбе, А Прибалты были рады: Райвис танцевал ламбаду, Песни пел Эстония, Пироги ел тоннами, Польша чай готовил всем, А под липой Торис наш Строил Феликсу шалаш. И вот этот мы момент Назовем-ка хэппи энд.