Час меж волка и собаки

На секунду Антона ослепила белая вспышка, которая также стремительно исчезла. Арина ничуть не изменилась с их последней встречи. Строгий брючный костюм подчеркивал фигуру и, странным образом, освежал лицо. Антон рефлекторно потянулся к собственной тени, желая посмотреть на нее сквозь Сумрак, и почувствовал тупую боль в сердце, когда, естественно, не смог. Всетемнейший заметил этот маневр, но промолчал, что чуть ли не взбесило Городецкого. Ведьма смахнула с плеч невидимые пылинки и огляделась по сторонам, строго подмечая все детали, походя чем-то на учительницу. Потом перевела взгляд на мага и смазанно кивнула: — Завулон. — Арина не скрывала неприязни в голосе. — Моя дорогая, все так же юна и прекрасна, как и всегда, — насмешливо произнес Темный, ловким движением схватив ведьму за руку, и поцеловал ладонь. — А вот ты, я смотрю, поменялся, чароплет, — будто не обратив внимание на этот жест, продолжила она, — выглядишь немного не в себе. Городецкий не понял намека женщины и уставился на Завулона, пытаясь понять о чем она. Тот не изменился с того дня никак, Антон даже не был уверен, что костюм не тот же самый. Ведьма вдруг резко посмотрела на него, будто только его увидела и мягко улыбнулась: — Привет, Антон. — Здравствуй, Арина, — вежливо кивнул Городецкий. Ему было неловко видеть ее снова. Он не знал, как себя вести с ней. Светлая продолжала молча разглядывать его, и в ее глазах отчетливо была жалость. Антона тошнило. — Значит, ты и вправду собираешься прикрыться своей кровью. — С удовольствием отдал бы свою спину под защиту Городецкого, но пока приходится обходиться собственными силами, — грустно вздохнув, развел руками маг. — Ты сама видишь, почему это место. — Никогда не хотелось мне быть частью твоего плана, Темный, — хмуро сказала Арина, проводя пальцем по пыльному столу. — А это и не мой план, Светлая, — в тон откликнулся Завулон. — Общий. — Может расскажите, что за план? — спросил Антон, устало садясь на диван. Утро не так давно началось, а он уже хотел пойти спать. — Что он вообще тебе рассказал? — сказала Арина, усаживаясь в кресло напротив. Антон засмотрелся на нее: она сидела так расслаблено в кресле, покачивая маленькой ножкой, обутой в черную туфельку на высоком каблуке — красивая женщина, не знавшая в своей жизни ничего, кроме любви — как легко было в это поверить теперь. — Немного. Завулон остался стоять и теперь с интересом рассматривал шкаф с книгами. Арина ничего не говорила на это, но ее неудовольствие чувствовалось. — Врёт, как дышит. А еще и бывший Светлый, ай-ай-ай. Я ему почти все рассказал, а он… Арина вздохнула и посмотрела на Антона. Тот слегка улыбнулся и пожал плечами: Темного не изменить. — План, Антон, состоит в том, чтобы понять, что происходит с тем Иным, поймать его и развоплотить. — Звучит просто. Неужели ты наживка? Завулон достал из шкафа книгу «Привороты на крови девственницы лунной ночью: 1000 способов» и с любопытством стал листать. — Можно сказать и так… Арина, это не та самая книга Ларии Штольц, которую Инквизиция изъяла везде? Ведьма по-девчачьи хихикнула, хитро сверкая глазами: — Как видишь, не везде, Темный. Убери книгу, тебе она все не поможет. Маг кинул на нее косой взгляд, но книгу убрал — связываться с ведьмами не будет и Великий. Особенно с такой. — Почему именно ты? — продолжал выпытывать Антон, не обращая внимание на их разговоры. Информация сейчас важнее: вдруг это коснется Наденьку и Свету? Завулон отошел от шкафа и присел на диван рядом с Антоном. Облокотившись на спинку, он полуприкрыл глаза, не сводя их с него. — Потому что я убил его. — Кем он был? — Высшим Темным. Неихам. Антон пытался вспомнить слышал ли он это имя раньше или замечал в базе данных, но ничего на ум не приходило. — За что ты убил его? — Это был шестнадцатый век, Англию раздирали революции и гражданские войны. У нас с Неихамом возникло небольшое идеологическое противоречие, в результате которого он убил мою семью. Тогда я убил его дочь и жену, мне тогда импонировал принцип «око за око». Он почему-то оскорбился и вызвал на магическую дуэль, где я победил. Конец поучительной истории. На несколько долгих мгновений все в комнате замолчали. Антон переваривал информацию, раскладывая по полочкам. Пристальный взгляд мага мешал это делать. Его задело то равнодушие, с которым Завулон говорил про свою семью: время смывает всё, но неужели Надя и Света тоже спустя пару сотен лет будут говорить про него с тем же безразличием? — Перестань наматывать свои интеллигентские сопли, Антон, и лучше подумай, это ты умеешь. — Не дави на него, Завулон, — произнесла Арина, отстукивая по подлокотнику странный ритм. Городецкий вдруг подумал, что постоянные проверки на его прочность и уколы по больному от Всетемнейшего, ему куда ближе, чем эта скользкая жалость в глазах Светлой. — И как ты понял, что это именно он? — Узнал слепок ауры. Сильно измененный, надломанный , но очень характерный. Прогнали по базе — информация подтвердилась. Антон кивнул: картина начала выстраиваться. По маленькому паззлу, но что-то стало проявляться. — Известно, как он вернулся обратно? — Слышал что-нибудь про опыты — я бы даже сказал: заигрывания — Инквизиторов с ревоплощениями? — Я видел ревоплощения Алисы, Рустама… — Рустама? — заинтересованно посмотрел Завулон. — Тот, который враг-друг Гесера? — Да. — Интересный Иной, — задумчиво протянул мужчина. — Но как я и думал, об опытах ты не знаешь. Инквизиция — организация, направленная на поддержание равновесия, поэтому Инквизиторы хотят знать буквально всё о Сумраке и Иных. И есть маленькие группки, которые пытаются совместить науку и магию. В большинстве случаев попытки провальные. Как бы результаты есть, и довольно любопытные, но это ничего не даёт, кроме новых вопросов. И так с ревоплощениями: процедура известна, но какие механизмы запускаются при этом — нет. Но случаи были всё равно любопытные: маги, которые были душевнобольными при жизни, обратно возвращались психически здоровыми, но не все; маги, которые… — Ближе к делу, чароплет, — сухо откликнулась Арина. Темный посмотрел на нее недовольно, как лектор во время лекции смотрит на шумные задние парты. — Так вот, четкой закономерности в возвращении Иных нет. Но все без исключения «просыпались» после момента смерти и хотели жить, даже те, кто ушел. А потом появился Городецкий, и исследования ревоплощений временно прекратились. Антон упрямо качнул головой: — Я сделал правильно, очистив седьмой слой. Они страдали… — Да-да, очень Светлый поступок, знаем-знаем. Надо признать твой вклад в обогащение знаний о Сумраке, но исследовательские группы Инквизиторов всё равно были недовольны: живой — простите, мертвый — материал для экспериментов стал недоступен, — усмехнулся Завулон своей шутке. — И в итоге? — А в итоге, Антошка, что правдоподобных версий у нас нет. Ученые изучили ревоплощения за последние полгода, но ничего аномального не было обнаружено — Иные всё так же приходили и уходили. Не было зафискировано ни одного случая призыва, а в Сумраке всегда остается след от него. Инквизиторы в панике, хоть и скрывают это, поэтому открыли чрезвычайный протокол. — Может повторилась история с Костей? И Сумрак вернул его? — Антон постарался произнести это как можно ровнее. — Из-за этой версии Инквизиция как раз-таки в панике. — Поэтому я здесь, — наконец подала голос Арина. — Помочь с защитой, слишком долго эта территория была моя. Городецкий не заметил особого энтузиазма за ней: вряд ли сотрудничала она на добровольных основах. — Да уж, пора завязывать со светской беседой, — лениво произнес Всетемнейший, неторопливо вставая с места. Иные встали почти спиной друг к другу, прикрыв глаза. Магия окружила их фиолетовыми искрами, а потом эффектно распалась на четыре части, словно разрезанные дольки апельсина. Капкан Зюгера. Ловушка, не позволяющая Иным выйти за границы определенной территории. Не самая сильная магия, но ловушка подобных масштабов определенно должна была затрачивать больше сил. Городецкому было муторно. Все-таки смотреть как бегают другие, когда у тебя ампутированы ноги… Арина, устало вздохнув, убрала выпавшие пряди за ухо и ушла в Сумрак. Завулон на минуту тоже ушел вслед за ней, но потом снова появился на пустом месте. — Ну, Антон? Как оно? — спросил Темный, подходя ближе. Выглядел он растрепано, и походил на какого-то воробья-заморыша с печальными глазами. Дурацкие глаза. — Ты про что? — спросил Антон. Он всегда ждал подвоха от Завулону. Человеку верь наполовину, Темному — не верь. — Про всё. Пытаюсь поговорить по-человечески. — Ты не человек, Завулон. — Занимаешься софистикой. Кровь не вода, Антон, почему бы не наладить контакт. — Кровь не имеет значения в тех случаях, когда мы стоим по разные стороны баррикад. — Ты больше не стоишь по ту сторону , Антон, — мягко заметил Темный. Где-то чирикнула птица. — Нет, Завулон, стою, пока моя семья находится там. Я не могу допустить, чтобы я был…уязвимым местом, чтобы влиять на них. Антон с беспокойным удивлением подумал, что это первый их разговор, в котором он почти до конца откровенен. Завулон на него сейчас не смотрел, и Антон украдкой рассматривал его профиль, думая, что может и Всетемнейший сейчас начинает говорить правду; свою правду, выбитую на периферии сознания за долгие тысячелетия борьбы, Тьмы, смерти и жизни. А может ему все это кажется. — Ты опасаешься, что я хочу оказывать влияние на них через тебя. — Это не было вопросом. — Но твоя дочь, напоминаю, появилась и с моего согласия. Мне нет смысла пытаться влиять на нее. — Значит, развоплощение Игоря не было акцией против того, чтобы Надя была Мессией? Завулон удивленно вскинул бровь и присел рядом, на несколько мгновений замолчав, будто обдумывая что-то. Небольшой диван, наверняка видавший царскую Россию, был слишком узким для них двоих, и Завулон сидел почти вплотную настолько, что Антон чувствовал его дыхание. Он пытался сильнее вжаться в подлокотник, желая избежать нарушение личного пространства. — Антош, ты хочешь, чтобы Надя стала Мессией? Поверь мне, это не то, что родители желают для детей. У Гесера есть закостеневшая идея, последствия которой ужасают и этого старого маразматика, о приходе Светлой Мессии и, логически следуя, уничтожении Тьмы, но разве желаешь видеть свою дочь жертвенным агнцом в попытке достичь невозможного? — Но если тебе предоставится возможность разорвать Договор, получив преимущество на стороне Темных, ты же это сделаешь? — Антон больше уточнял, нежели спрашивал, забавляясь их пикировкой. Завулон спокойно ответил: — Разумеется. Антон непределенно хмыкнул: для человеческой морали игры Дозоров были лицемерны — и в том, что это перемирие готовы нарушить ради бессмысленной, с их точки зрения, бойни, и в том, что это перемирие вообще существовало. Для Антона долгое время тоже было так. Но несмотря на то, что он был человеком и стал им обратно, он оставался Иным. Такой ответ не вызвал у него удивления. Он собирался пойти покурить и уже начал вставать с дивана, как Завулон схватил его за руку, останавливая. Пальцы мага были теплыми и аккуратно удерживали его запястье, но Городецкий все равно поморщился — ему было некомфортно — но послушно сел обратно. — Но несмотря на наши шахматные партии с Борисом, ты же знаешь, что кровь для Иных важна, — ровно проговорил Всетемнейший. Антон ждал продолжения, не смотря на него. — И теперь, когда ты не в Дозоре, ушел из, так сказать, категории «противников», я имею право по крови, поэтому я сейчас говорю с тобой не из-за попытки манипулирования Надей или Назаровой… -Городецкой, — автоматически поправил Антон и бросил искоса взгляд на мага. Тот скривился, но послушно продолжил: — …Городецкой Светланы. Я готов отстаивать твои интересы, если потребуется, но услышь меня, только твои. Надя, к сожалению, не подходит под мою протекцию. — Все остальные твои родственники тоже имеют подобную привилегию или только я? — хмыкнул Антон, стараясь скрыть неловкость от всей ситуации. Бывший противник предлагает ему, взрослому мужчине под полсотни лет, «защиту». Чего ему теперь бояться? Налогов? Старости? Бытовых проблем? — Ты сам знаешь ответ. — Завулон поднялся с дивана, махнув рукой только открывшему рот Антону. — Борис звонит, пожалуйся на плохого дядю Завулона. Маг вышел из дома, негромко хлопнув дверью, а через пару минут телефон действительно завибрировал. Антон устало потер глаза и ответил: — Гесер? — Здравствуй, Антон. Всё в порядке? — Если не упоминать, что у меня дома Завулон, который укрывается от мертвого Темного мага, непонятно как ревоплотившегося, то полагаю всё чудесно. Великий Пресветлый промолчал. Молчать он умел профессионально. Еще будучи дозорным Антон научился понимать все оттенки молчания Великого Гесера. Сейчас это было укоряющее и одновременно понимающее молчание. — Как Завулон? — наконец уточнил Гесер. На заднем фоне слышался чей-то женский голос. — Передайте привет Ольге. Предложил защиту. Видимо, от плохих Светлых — хмыкнул Городецкий. — И тебе от нее. Она потом хочет созвониться, — заворчал бывший шеф. — Что ж, насчет защиты было ожидаемо. Принял? — Почему ожидаемо? — насторожено спросил Городецкий. — Ничего не сказал. На другом конце трубки кто-то выразительно хмыкнул. — Правильно сделал. — Борис Игнатьевич проигнорировал вопрос, но его голос стал серьезнее. — Антон, если почувствуешь хоть малейшую угрозу с его стороны — немедленно отменяй защиту на него и выкидывай из дома. — Почему? — Ты уже знаешь, что его основные щиты содрали? Что случается с магом в таком случае? Антон пытался вспомнить какую-либо информацию по этому предмету, но в последнее время из-за таблеток всё расплывалось. — Помню только, когда мне снимали щиты… Чувствовал себя уязвимо, открыто, на меня сильно влияли чужие амулеты… — задумчиво перечислил он. — Да, так обычно и бывает с молодым Иным. У таких старых, как Завулон или я, природа другая. Щиты же ставят не только как блокировку от физических воздействий, но и ментальных тоже, понимаешь? — Воспоминаний? — предположил Городецкий. — Да. Мы часто ставим подобные щиты на целые блоки памяти: договоры, о которых нельзя помнить, как было с Двуединым; тайные знания, связанные обетом забвения; воспоминания о людях или вещах, которые человеческая память не может выдерживать без урона. Мы Иные, Антон, но вышли из людей. — Гесер под конец начал говорить совсем туманно, уходя в свои воспоминая. — Считаете, что есть возможность, что вся эта «заблокированная» информация может хлынуть на Завулона? — нахмурился Антон. Держать в своем доме нестабильного Высшего было страшно. Как хорошо, что Света и Надя не приехали. — Да. Он пока не проявлял никаких признаков нестабильности, поэтому Инквизиторы не стали его сильно ограничивать, но если что-то случится — немедленно свяжись со мной или Светой, — голос мага был напряжен, и Антон подумал, что наверняка тот общается еще с несколькими магами ментально и отдает приказы какой-нибудь связистке. — Подался в гадалки, Антон? Почти всё так и есть, Завулон и мертвый друг усложнили и без того тяжелый месяц. Городецкий подумал, что можешь гордиться собой, потому что почти не почувствовал бессильного отчаяния от того, что Гесер так легко читает его. — Я понял вас. Антон уже хотел закончить этот разговор, но одна деталь не давала покоя. — Я звонил Свете пару часов назад. Она не отвечала. Где она? Текущее молчание Гесера: извиняющееся. — Я не могу тебе этого сказать, Антон. Он, не попрощавшись, отключился. Великий Пресветлый как-нибудь переживет без «до свидания». Антон же может пережить, что ему не доверяют то, чем занимается его жена. После всего, что он сделал. Он понимал, что Гесер не хотел говорить из-за Завулона, который теперь всегда рядом с ним, но иррациональной обиды это не отнимало. В его голове сидел маленький злой человечек, появившийся в тот момент, когда он потерял магию. Этот человечек указывал Антону, как его бывшие сослуживцы прячут глаза при встрече с ним; как его жена пытается не использовать магию при нем, хотя это теперь сложно для нее после возвращения в Дозор; как его дочь грустно смотрит поверх его головы, видя все его мрачные мысли, которые он старался прятать как можно дальше; как отражение в зеркале показывало уставшего похудевшего мужчину с бессильным выражением глаз и первыми седыми волосами. Он уехал от всех, чтобы заткнуть навсегда этого мерзкого человечка, не имеющего никаких прав сидеть в голове бывшего Светлого. Он пытался уехать от магии; магии, которая окружала его в каждой мелочи, но он, как слепец, не видел ее, но чужая магия нашла его и здесь. Он присел на стул, спрятав лицо в ладонях. Завулон не вернулся обратно в дом, и только тихий шелест деревьев разрушал бескрайнюю тишину. Спустя пару минут он услышал едва слышимый шорох и сразу выпрямился. Арина мягко улыбнулась ему, выйдя из Сумрака. Он спокойно кивнул ей: — Всё готово? — Да, расставили Зюгера до шестого слоя. Думаю, вряд ли он пойдет через седьмой. Женщина, не стесняясь его, зевнула и, размяв плечи, присела на краешек стола. Ее костюм никак не помялся. — Я не буду задавать тебе глупые вопросы, вроде: «все в порядке?», потому что и так ведомо, что нет, — резко начала Арина, спокойно смотря на него. — Поэтому я просто предлагаю тебе возможность связаться со мной, когда угодно. Сейчас у тебя период переосмысления своих приоритетов — я эту фразочку в современном журнале вычитала — поэтому если тебе нужна будет помощь или просто надо будет поговорить… — Что-то сегодня все мне предлагают помощь, — с горькой насмешкой произнес мужчина, невольно скрещивая руки. Арина ему грустно улыбнулась, заметив жест. — Темный чароплет предлагал тебе свое покровительство? Не соглашайся. Антон поморщился на слове «покровительство», но вежливо ответил: — Спасибо, Арина, но я сам разберусь, что мне делать. Ему не требовалась ни чужая помощь, ни советы, ни чья-то жалость. Всё, что он хотел — покоя; чтобы его оставили одного и не трогали. Хватит, он наигрался в героя, был жертвенным агнцом и стал обычным. — Как скажешь, Антон. Мое предложение держать контакт еще в силе, — слабо улыбнулась Арина. — Как? Ментально? Через амулет? — Через мобильник, глупый. — Ведьма с гордым видом достала из сумочки смартфон. — Запиши мой номер. — Арина, я… — Антон замялся, не зная, как правильно выразить словами ту неловкое чувство, когда тебя любят, а ты нет; хотя он сомневался, что старая ведьма может любить его по настоящему. Слишком долго же она жила. Арина поняла всё без слов, и искренне улыбнулась: — Антон, я не молоденькая ведьмочка, я знаю все, что ты хочешь сказать — и знаю, что ничего не будет. Я предлагаю тебе ту степень дружбы, которая возможна между нами, а теперь запиши мой номер. *** После того, как Арина ушла через Сумрак, получив подтверждение от Инквизиции, Антон рассеянно посмотрел на шкаф с книгами и вышел из дома. Завулона он нашел рядом с домом — тот, прислонившись к поваленному дереву, курил тонкие розовые сигареты. Солнце снова выглянуло из-за туч и начало припекать, и маг аккуратно закатал рукава рубашки, повесив пиджак на сучок дерева. Он, не отводя взгляда, смотрел на солнце, и лишь спросил: — Ну, тебе сказали, что от меня надо держаться подальше? — Несколько раз.  Бесконечные разговоры успели его утомить. Темный кивнул, будто что-то одобряя. Некоторое время они шли в молчании, и Антона это вполне устраивало, но раздражающим молоточком в голове стучала необходимость прояснить все. — Ты нестабилен, Завулон. — Правда, Антон? А кто тебе это сказал? — в ужасе воскликнул маг, а потом хихикнул. — Ох, теперь придется писать доносы в Инквизицию на самого себя. — Я волнуюсь о своей безопасности, — равнодушно ответил Городецкий, наступив на ветку. Раздался громкий хруст. Завулон шел за ним, почти вплотную, и его слова раздавались слишком близко. — Ты не боишься за себя, Антон, не стоит обманывать, не один я тут не в стабильном состоянии, — смешок. — Полагаю, нам можно уже организовывать клуб. Городецкий поморщился: разумеется, маг не мог не заметить таблетки, спрятанные в самый темный угол дальней комнаты. — Я не нахожусь на грани потери своей личности и не собираюсь впадать в безумие. — В какой-то степени, ты уже потерял свою личность, Антон, — философски произнес Завулон. Антон устало вздохнул, никак не реагируя на подначку. Маг, не дождавшись реакции, продолжил: — Ты сам знаешь, что навредить я тебе не смогу без последствий для себя, если я начну полностью терять контроль, то мы свернем операцию и я уйду. Городецкий не стал спрашивать, куда уйдет маг, но тот так и не ответил.