Арка вторая: «Война сердец»
Forgetting all the hurt inside You've learned to hide so well Pretending someone else can come and save me From myself I can't be who you are. Забыв о боли, что накопилась внутри, Ты научилась ловко её прятать. Ты делаешь вид, что кто-то придёт и спасёт меня От самого себя. Я не такой, как ты. Linkin Park — Leave Out All the Rest
Оттолкнувшись от ветки старого дуба, она перепрыгнула на соседнюю, немного снижаясь. Перед глазами мелькала зелень, что голова шла кругом, поэтому Сакура старалась не отвлекаться, сфокусировав внимание лишь на следующих широких ветвях, служивших ступеньками, по которым она передвигалась вот уже почти весь день. Мелодичное пение птиц гулко разносилось лесом, мешало прислушиваться к другим звукам, что вынуждало Харуно излишне напрягаться, подключать свои сенсорные способности. Она спешила, хоть и старалась не показывать этого в случае, если за ней наблюдали из тени. Дорога домой должна быть безопасной, но Сакура, будучи шиноби и осознавая сложившуюся политическую ситуацию, не могла слепо доверять словам в переписке Каге или даже неожиданному представителю из Конохи, который явился в Суну, чтобы наконец забрать и сопроводить Харуно на родину. Кроме напряжённых отношений между некоторыми странами альянса, ничего за прошедшее время не изменилось, что уже неплохо, хоть могло быть лучше. Спрыгнув с ветки на тропу, ведущую к воротам Листа, Сакура чуть обернулась, осмотрев спутника. — У тебя щёки стали более округлыми, — хмыкнула она, скрывая улыбку. — Неужто Ино плюнула на цветочную лавку и открыла булочную? — Нет, с Ино всё хорошо. Лавка процветает, в буквальном и переносном смыслах. — Но ты к ней, наверное, в гости зачастил? На чай с печеньем, — подмигнула Харуно. — Не понимаю, о чём ты, — спокойно ответил Сай. — Ну да, да… — достаточно громко промолвила Сакура. — Ино-бюта явно промыла ему мозги… — после пробубнила себе под нос она, чуть покачав головой, а затем, опять громче, спросила: — Что нового в Конохе? Случилось, может, нечто сенсационное за время моей командировки? — Да нет, всё как-то тихо. С момента, как Сакура прибыла в Суну, она не слышала ничего об организации «Кираи», что одновременно тешило и настораживало. Эти люди были настроены серьёзно, смерть Саске-куна для них была в приоритете, и столь длительное затишье казалось Харуно как минимум странным. В Суне Гаара не мог ответить на её накопившиеся вопросы, так как Какаши-сенсей принял решение сохранить тот инцидент по дороге с верховного суда втайне от других Каге. В письмах, которые она отправляла домой друзьям и родителям, Сакура также не могла задать съедающие её изнутри вопросы, ведь эти весточки могли перехватить и прочесть недруги. Посему оставалось ждать возвращения на родину, которое странным образом откладывалось. Её командировка уже подходила к концу, когда Казекаге сообщил, что Какаши-сенсей дал добро и согласился продлить срок на дополнительные полгода; после этого Хокаге ещё дважды делал подобную отсрочку, обосновывая своё решение поддержанием дружеских отношений между странами и отличной возможностью для Суны и Конохи потрудиться над общими проектами. Сакура чувствовала, что это лишь красивая отговорка, но не могла ослушаться, поэтому оставалась в чужой стране. За два года, которые Сакура провела в Стране Ветра, она научилась от здешних жителей многому, в том числе не доверять никому, даже самым верным посыльным благородных Каге или своим сослуживцам. Примером стали случаи из довоенных времён, когда в каждой деревне можно было найти шпиона, подчиняющегося организации «Акацуки». Да и не то чтобы её кто-то предавал, разочаровывал — напротив, она подружилась с Темари, Канкуро и с некоторыми жителями Суны, что работали в исследовательском центре; сам Казекаге иногда уделял ей свободное время, и Сакура очень быстро поняла почему: они обсуждали мир, который хотели построить после гибели Наруто, — мир, который он мог бы возвести, останься жив. Гаара таким образом показывал свою печаль и скорбь о лучшем друге. Эти разговоры были, безусловно, правильным видением и настроем, ведь даже лишённое своего героя общество шиноби должно продвигаться вперёд, прогрессировать и, подобно лавке Ино, процветать. Для этого Сакура придумала много медицинских проектов, некоторые из них даже оценили известные специалисты, пообещав воплотить в жизнь. В свою очередь, она набиралась опыта от них; особенно Харуно заинтересовала новая программа, связанная с психиатрией: медики Суны работали с шиноби, которые страдали от поствоенной депрессии. Идея была замечательной, и Сакура очень хотела обсудить эту тему с Какаши-сенсеем по прибытии в Коноху. Устремив взор вдаль, она ускорилась, подавляя в себе возрастающие переживания. Сердце в груди клокотало, и она пыталась не думать о том, что ей предстояло увидеть в родной деревне. Когда Сакура покидала Лист, недостроенные здания укрывало толстое покрывало белого снега; уничтоженный нападением Пейна ландшафт только начинали приводить в норму, многие шиноби помогали отстраивать дома с помощью дзюцу, чтобы дело шло быстрее. Уходить в такое трудное для Конохи время было нелегко, но Сакура понимала, что обязана подчиниться приказу Хокаге. Возможно, она многое не знала, и таким образом Какаши-сенсей пытался её защитить от неизведанной угрозы — эта мысль не раз посещала голову Харуно, но накручивать себя не хотелось. Очень скоро она увидит родную деревню: сверкающую в лучах солнца черепицу на крышах, зелёные кроны деревьев, что скрывали своей листвой здания, откуда и пошло название — Скрытая в Листве; резиденцию Хокаге, что в своём архитектурном облике была и останется неизменной. Сакуре очень хотелось вернуться в свою комнату, распластаться на кровати и, закрыв глаза, прислушаться к шуму улицы, к голосам жителей и звонкому пению птиц. В Суне она не сразу привыкла к завыванию ветра и песчаным бурям, которые не позволяли открывать окна, но со временем Харуно приспособилась и сейчас тоже придётся, но уже обратно, к своему, родному. Ещё немного — и она обнимет маму и папу, Какаши-сенсея, Ино и Шизуне-сан. Вот только самого главного человека, которого Сакура всей душой стремилась увидеть, она не сможет навестить, даже через окошко в тюремной двери не разрешат взглянуть. Поэтому она старалась не думать о Саске-куне, делать вид, что данная тема её не интересовала и не задевала. В своих письмах к Хатаке она сдерживалась от попыток расспросить о самочувствии Учихи или о том, как его переводили в камеру в новой тюрьме, как это воспринял народ, или же всё осуществили под покровом ночи, как в тот раз перед судом. Такая сдержанность была в целях безопасности, Сакура ведь не глупая и понимала принцип утечки информации, пусть и ненарочный. Какаши-сенсей никогда бы не ответил на подобные вопросы, так что мучиться, придумывать какой-то шифр не стоило. По прибытии в Коноху ей всё расскажут — в этом не было сомнений. Улыбнувшись собственному оптимизму, Сакура покосилась на шагающего рядом Сая, сдерживаясь от какого-нибудь комментария. Всё же дружба с Темари иногда сказывалась на поведении, к примеру, была заметна в излишней колкости слов, в большей своенравности. Может быть, эти мелкие перемены в её характере не все сразу заметят, но Сакура знала, что уже не была прежней: два года не в своей тарелке не могли пройти бесследно. Поджав губы, она поспешила по протоптанной торговцами и их телегами тропе, с каждым метром приближаясь к уже виднеющимся на горизонте вратам Конохи. — Ты какая-то напряжённая, — вдруг озвучил свои мысли Сай. — Отвыкла от зелени, всё вокруг слишком яркое и цветастое. — Понимаю, Суна не самое идеальное место жительства. Но ты молодец, выдержала. — Выхода не было — приказ Хокаге. — Но ты могла попросить у него неделю отпуска, вернуться домой на пару дней, — размышлял Сай. — Если я правильно помню, то твои родители даже просили разрешение навестить тебя. — Да, мама жаловалась на нечто подобное, помню, — усмехнулась Сакура. И она также помнила, почему не посодействовала родителям с их визитом в Сунагакуре. Причина была простой: они напомнили бы ей о доме, и вряд ли бы Сакура после их ухода так стойко держалась до окончания командировки. Узнав о просьбе родителей, она уже могла себе представить, как всё будет развиваться: Мебуки принесла бы с собой гостинцев — любимых лакомств дочери, — а отец устроил бы расспрос о работе, после критикуя специалистов, которых в глаза не видел. Они сидели бы в её небольшой квартирке, пили чай, смеялись под звуки завывания песчаной бури, и только от этих мыслей всё нутро Сакуры болезненно выворачивалось, и она понимала, что не хотела видеть своих близких. Она не выдержит их ухода — это как подразнить самым желанным и вмиг лишить возможности заполучить ту вещь, остаться ни с чем. Поэтому отдельным письмом Харуно попросила Какаши-сенсея не отпускать её родителей в Суну. Буквально запретила, и он послушался, ведь никто с неожиданным визитом в Страну Ветра к ней не заявлялся. Так что встреча с родителями после такой длительной разлуки обещала быть интересной, особенно — если они знали, что она препятствовала их появлению в Суне, но тут, Сакура подозревала, не обошлось без Хатаке. Он, наверное, придумал какую-то липовую причину, чтобы скрыть правду и успокоить Мебуки и Кизаши, подобное было вполне в его стиле. Улыбнувшись, Харуно поспешно убрала за ухо растрепавшиеся от порыва ветра локоны. — Тебе, кстати, так лучше, — опять выразил мысли вслух Сай. — «Так» — это как? — округлила глаза Сакура, чуть сдвинув вместе брови. — С длинными волосами. Никогда не видел тебя с такими локонами. — А, ты об этом, — немного смутилась она, подняв руку и намотав прядь на указательный палец. — Когда-то мне пришлось пожертвовать волосами ради спасения друзей, а тут я подумала… За время командировки Сакура к волосам, кроме как помыть и расчесать, не притрагивалась. Сейчас кончики щекотали локти, а забот по уходу заметно прибавилось, но почему-то глубоко в душе Харуно была счастлива вновь обладать такой шевелюрой. Дело было далеко не в старом соперничестве с Ино и даже не в Учихе, который вряд ли увидит её в новом облике. Сакура просто хотела сделать что-то для себя, измениться после стольких потрясений и потерь. Не хотелось оставаться той старой Сакурой, что всегда полагалась на помощь Наруто в бою или на содействие Какаши-сенсея в других делах, где у него из-за статуса Хокаге было влияние и преимущество. Теперь она всех своих целей будет добиваться самостоятельно, и это ещё одна из внутренних перемен, к которым Сакура привыкла не сразу, даже осознала с запозданием. В Суне у неё не было помощников, и приходилось делом доказывать своё звание самой лучшей ученицы Цунаде-самы, ведь пустые разговоры никого не впечатлят, а вот демонстрация способностей и знаний — это другое дело. Конечно, дома, среди друзей и рядом с жаждущими помочь родителями, будет порядком легче добиться цели, но Сакура была настроена на индивидуальную работу — помощники ей не нужны. — Всё равно так лучше, честно, — улыбнулся Сай, и, всего на несколько секунд задержав на его лице взор, чтобы удостовериться в том, что это не фальшивая маска, Сакура усмехнулась в ответ. — Давай быстрее домой добираться, хочу уже отдохнуть, — промолвила она. — Да и, чувствую, там у ворот ждёт целая делегация… — Ты себе представить не можешь, — хмыкнув, вполголоса ответил Сай и ускорился. — Так что, когда увидишь их, не говори, что я не предупреждал.***
Ханами в его голове ассоциировалось лишь с одним человеком — с оттенком её волос, если точнее, поэтому каждый раз, когда в конце марта Какаши наблюдал это явление, он вспоминал свою ученицу. Но, скорее, так было только два последних года, потому что раньше он не слишком задумывался о таких мелочах, как любование цветами сакуры: все традиции народа проходили незамеченными, ведь, будучи полевым шиноби, Хатаке не заморачивался подобным. А теперь, когда ему на стол приносили нескончаемые стопки бумаг на подпись, он был по должности обязан интересоваться весенними фестивалями и другими мероприятиями, которые жители Конохи хотели провести, чтобы отпраздновать Ханами. И вот, стоя у открытых ворот, Какаши наблюдал за плавно опадающими розовыми лепестками, что укрывали землю подобно снегу. В этом году потепление наступило как-то неожиданно, и на деревьях уже виднелась пышная зелёная листва, а вот сакура ещё даже не отцвела. Такая яркая гамма красок порядком резала глаз, но Хатаке, часто моргая, привык, тем более разглядывать вишни ему долго не довелось: голоса за спиной отвлекли. — Я приготовила для неё аммицу*, — довольная собой, сказала Ино. — Не уверена, что в Суне такое едят, а лобастая же его обожает. — Если судить по забитому аммицу холодильнику в твоём доме, то Сакура на нём должна была помешаться в прошлом, — вздохнул Шикамару. — Нескольких порций было бы вполне достаточно. — Но если посмотреть с другой стороны: что не съест Сакура — съем я. — Чоджи, тебе бы только набить живот! — фыркнула Ино. — Не для тебя старалась же! — Не для него, но именно он будет всё это доедать, после того как ты поймёшь, что Сакура в жизни столько порций десерта в себя не впихнёт, — отчеканил Нара. — Доброе утро, Хокаге-сама. — Доброе, ребята. То, что сам Хокаге вышел к воротам встречать Харуно, было не удивительно, пусть Шикамару понятия не имел, как с таким плотным графиком можно было выкроить хоть минутку для отдыха, не говоря уже об отлучке на полчаса-час. Наверное, Хатаке оставил в кабинете вместо себя клона, чтобы хоть как-то поддерживать продуктивность, ведь именно благодаря его труду и бессонным ночам их деревня за два прошедших года преобразилась до неузнаваемости. В общих чертах напоминая то место, в котором Шикамару вырос, Коноха теперь казалась другой, и это рассматривалось как комплимент. Разрушенную до войны территорию удалось восстановить, здания возвели в соответствующих местах, над главной торговой улицей воздвигли второй уровень, где поместилось ещё больше новых кафе, ларьков и магазинчиков. Технологии также стремительно развивались: хоть похвастаться чем-то невероятным исследовательский центр пока не мог, но Нара своими глазами видел, сколько новых аппаратов придумали учёные, в том числе гаджетов для шиноби, которые новое поколение сможет использовать на миссиях. За всеми этими переменами стоял Хокаге, ведь он лично ставил подпись под проектами. Оставалось лишь поражаться выдержке и стальным нервам Хатаке, потому что не каждый добровольно взялся бы за такой труд и нервотрёпку. — Опаздывают? — спросила Ино, чуть поморщив нос. — Немного, я запретил передвигаться небом, чтобы избежать, эм, возможных неприятностей, поэтому пешее путешествие занимает дольше времени, — спокойно ответил Хатаке. — Но они уже почти здесь, если не ошибаюсь, то это их силуэты виднеются вдалеке, — кивнул он в сторону тропы. Две фигуры в чёрных плащах, что приближались к воротам Листа, определённо были знакомы Какаши, учитывая, что Сай особо не скрывал своё бледное лицо, а вот Сакура пряталась под капюшоном, что было весьма умно и похвально. После того случая с нападением «Кираи» Хатаке пытался тщательно продумывать каждую вылазку своих шиноби, но это касалось лишь лиц, в которых была заинтересована организация: полевые ниндзя, отправляющиеся на ежедневные миссии, например, в качестве сопровождающих для важных лиц малых деревень, могли не волноваться, ведь они никакого отношения к Учихе не имели. Какаши не знал, чего ожидать от давно затаившегося в тени врага, поэтому считал меры предосторожности логичными. В данном случае Сакура была чуть ли не первой целью в списке «Кираи», и её безопасность стояла превыше всего. Отправив за ней Сая, Хатаке знал, что сможет в кратчайшие сроки завершить миссию, ведь эти двое достаточно долгое время работали в одной команде, и в случае нападения им не составит труда, будучи осведомлёнными о способностях друг друга, сплотиться против врага и дать отпор. Их скорое возвращение доказывало, что Какаши сделал правильный выбор, пусть и слегка накручивал себя из-за отсутствия действий «Кираи». Он считал, что любые новости, даже угрозы и мелкие нападения, лучше, чем затишье. Происходящее Хокаге совершенно не нравилось, его всё время за нервы дёргали инстинкты, но он старался не поддаваться ложным предчувствиям. Да и в данный момент Хатаке не так переживал насчёт глобальных угроз для деревни, как опасался встречи с Сакурой. Он знал, что загонял себя в угол теми отсрочками с её командировкой, но эти решения были полностью осознанными: он понимал, что в Конохе ей было бы в тысячу раз хуже, поэтому старался удерживать в Суне под любым предлогом. Но когда Харуно сама попросила не отпускать её родителей с визитом, Какаши понял, что, возможно, немного перестарался. Ожидание изрядно щекотало нервы, ведь он не знал, как поступит бывшая ученица. Сакура могла устроить взбучку, разнести четверть деревни одним ударом в порыве злости, а могла отнестись к его решениям с пониманием, могла обидеться на него или сделать козлом отпущения. Который путь выберет — неизвестно. Поэтому, присматриваясь к её приблизившейся фигуре, он старался уловить настроение Харуно, чтобы быть готовым к любому исходу. Конечно, маловероятно, что Сакура набросится на самого Хокаге, но женских криков не избежать. От одной мысли по спине прошёл холодок, и Хатаке немного размял плечи, чтобы разрядиться. Сай ускорил шаг, а рядом с места сдвинулась Ино. Какаши пристально следил за второй фигурой в плаще, за тем, как она подняла руки к капюшону и ловким движением откинула его. В области диафрагмы что-то кольнуло, а затем сжалось, что было невозможно выдохнуть. Первое, что бросилось в глаза — её лёгкая улыбка, не злая и без недовольства, которую Хатаке подсознательно ожидал увидеть, а именно приветливая. Длинные нежно-розовые волосы развевал лёгкий весенний ветер, будто пелена из лепестков вишни. Зелёные глаза смотрели прямо на него, и Какаши на мгновение потерял дар речи, мысленно замявшись, не зная, что сказать. Сакура за прошедшее время заметно повзрослела, и тот контраст, что поселился в голове Хатаке, мешал ему оперативно мыслить. Он помнил разбитую, раздавленную горем потерь девушку, которая отбыла в чужую страну по приказу, разумеется, глубоко в душе несогласная с таким решением свыше, но всё же подчинившаяся. А теперь перед ним стояла улыбчивая, наполненная энергией куноичи. На лбу виднелся фиолетовый ромбик, а это значило, что восстановление каналов чакры Сакуры прошло успешно и в Суне проблем не возникло. Ещё раз осмотрев Харуно с ног до головы, он собрался с мыслями, улыбнувшись под маской, подняв руку к шее, чтобы почесать по привычке затылок. Рядом, окольцованная рукой никак не сменившегося в лице Сая, стояла Ино, прищуренным взглядом изучавшая подругу. Шикамару и Чоджи не сдвинулись с места, и в какой-то момент Какаши понял, что прошло всего около полминуты с мгновения, как Сакура остановилась перед ними. Молчание, что в его голове растянулось слишком длинным отрезком времени, для других оказалось незаметным. Надо же было доработаться до таких галлюцинаций. — Тоже мне отрастила космы, — с улыбкой произнесла Ино, отступив от Сая, чтобы приобнять лучшую подругу. — С этим надо будет что-то сделать, лобастая, привести в нормальный вид как минимум! — Я тебя тоже рада видеть. Не сдерживаясь от крепких объятий, к ним подошёл Акимичи; в тот же час Шикамару подозвал к себе Сая, вполголоса обсуждая, скорее всего, миссию по сопровождению Сакуры: все детали после будут на столе в форме толстого отчёта — это часть новых организационных порядков в системе шиноби Страны Огня. Внезапно где-то за спиной раздался поспешный топот ног, и Хатаке, немного повернувшись, увидел бегущих к вратам Мебуки и Кизаши Харуно. Должно быть, они задержались на работе, поэтому не успели прибыть вовремя, чтобы встретить дочь. Отступив в сторону, Какаши позволил раскрасневшейся щеками и со слезами радости в глазах Мебуки наброситься на Сакуру. Более спокойным шагом к ним присоединился Кизаши, кивком поприветствовавший присутствующих. Взглянув на торговцев, что остановились у пропускного пункта и посмотрели в сторону этого необычного скопления людей, Хатаке решил возвратиться к себе в кабинет. Разговор с Сакурой состоится чуть позже, препятствовать её воссоединению с родными и друзьями жестоко. Тихо прочистив горло, что привлекло внимание Нары, он отошёл на пару шагов в сторону, дождавшись, когда его помощник последует, а затем вполголоса промолвил: — Проследи, чтобы Сакура вместе с родителями добралась до дома. Я возвращаюсь в резиденцию, дел ещё много. И да, Сая ко мне сразу же отправь, есть разговор. — Хорошо, будет сделано, — кивнул Шикамару, достав из кармана пачку сигарет и зажигалку. — Постарайся избегать ответов на деликатные вопросы, — нахмурив брови, закончил Хатаке. — Я сам с ней поговорю, пусть отдохнёт и освоится немного. — Понял, — закурив, Нара повернулся к своей команде и родителям Сакуры. Без лишних объяснений Хатаке поспешил по центральной улице деревни прямо к резиденции, чтобы окунуться с головой в рабочие обязанности, которые никто не отменял. Приезд Сакуры казался каким-то нереальным, точно сном. Может быть, потому что он не обронил ни слова — не в его характере заминаться, — ещё и удивлённый её новым обликом, а также слегка чуждым Харуно поведением, непохожим на то, что он помнил. Она никогда не сдерживалась, была взрывной и упёртой: чего стоили воспоминания о том, как Сакура ставила на место Наруто после его глупых выходок. Она всегда открыто выражала мысли, и такая реакция на несправедливое продление командировки должна была вызвать негодование, даже слова Ино о причёске никаким образом не задели её, что было странно, ведь прежняя Сакура взорвалась бы от раздражения. Пораскинув мозгами, Какаши вспомнил, где уже видел подобное. Точно определение из учебника: идеальный шиноби — это тот, кто не подчиняется своим эмоциям, действует по уставу и по приказу своего Каге. Он не мог сказать, что именно так себя вела Сакура, но своей маской она точно походила на Сая, когда тот только вышел из тени «Корня» и фальшиво улыбался каждому, чтобы казаться приветливым. Видимо, она нашла способ справиться со своими реалиями и предстала перед друзьями совершенно другой, чтобы никак не ассоциироваться с той старой Сакурой Харуно. Но, может, ему всё это показалось, ведь первое впечатление могло быть обманчивым. Он так волновался, ожидал любого вида обиды, что мог себе всё это придумать. Сакура всего лишь повзрослела — это происходит с каждым человеком, и искать в её поведении изъяны пока что смысла не было. — Поговорю с ней — и всё прояснится, — вздохнул Какаши, продолжив путь в резиденцию.***
Пока в коридоре не было слышно шагов дежурных, можно было спокойно заниматься всем, что душа пожелает, за исключением того, что в новой камере, куда перевели Саске, не было никаких лишних предметов: простая кровать, угол, который переделали под небольшую зону гигиены, поставив там умывальник и унитаз; голые стены серого оттенка, бетонные, как и пол. Над кроватью было прямоугольное окно, размещённое слишком высоко, чтобы спокойно наблюдать за Конохой, стоя на ногах, но Учиха давно вышел из положения, ведь никаких иных развлечений в этом месте не было, да и не должно было быть, тюрьма как-никак. Балансируя на изголовье, он прижимался боком к холодной стене, изучая ливень нежно-розового оттенка. Лепестки сакуры, подхваченные ветром, укрывали крыши домов Листа, превращая всё в огромное однотонное поле оттенка волос Харуно. Проскользнувшая мысль заставила Саске на секунду поморщиться: давно он не вспоминал о ней, тем более причин для этого не было. Если он не ошибался, Хатаке отправил её в Суну, и на этом знания Учихи о судьбе бывшей боевой подруги заканчивались. Он не спрашивал, а ему не были обязаны докладывать, но всё же лепестки сакуры, в честь которой ей дали имя, не могли не вызывать ассоциацию: природа своими цветами воистину напоминала Харуно. Оторвав взгляд от окна, он прислушался к звукам за стеной, чтобы быть готовым к тюремной рутине — скоро время обхода. По совету Хатаке он старался не привлекать к себе внимание охраны, а это значило, что приходилось быть абсолютно послушным, чтобы никто не заподозрил то, чего Саске смог достичь своим упорством и ежедневной практикой. Восстановить контроль над чакрой с полной мощью печатей всех Каге было трудно, но, преодолевая преграды мелкими шагами, он смог добиться желаемого. Сбежать из этой тюрьмы не составило бы труда, но Учиха уже решил, что лучше дождаться подходящего момента. Какаши прекрасно понимал это и со своей стороны пытался действовать дипломатично, юридически подготавливался к апелляции и новому суду, но некоторые вопросы было невозможно решить простой вежливой беседой. Пока что оставалось гнить в этой камере, выжидать тех, кто так стремился заполучить его труп, — членов организации «Кираи» или же просто их таинственного лидера. Опустив руку в карман штанов, он нащупал сухие косточки, по привычке притронувшись к ним, точно напоминание. Если б не эти три зерна, то Саске давно бы наплевал на всё и решил проблему своим способом, вот только это стало бы развязкой очередной войны шиноби — кому это надо в мирный час? Услышав тихий звон, наверное железной ложки о миску, он ловко спрыгнул на пол, заняв заранее ему известную необходимую позицию. У двери остановились, и раздался командирский голос дежурного: — Заключённый, отойди к дальней стене. В замочную скважину вставили ключ, резко повернув со щелчком несколько раз, а затем дверь немного приоткрыли. Тот, кто принёс поднос с обедом, нагнулся, поставив всё на пол, затем чуть подвинул в сторону и быстро скрылся, захлопнув за собой металлическую преграду. Пока что бюджета хватало лишь на стандартную дверь в камеру самого опасного нукенина, поэтому охрана заметно нервничала каждый раз, когда наступало время кормёжки. Они боялись его, даже зная, что самые могущественные шиноби в мире запечатали его силы, — обычные ниндзя опасались всего, что было связано с последним из клана Учиха. Он в секунду преодолел расстояние, нагибаясь к миске: организм требовал пищи не только для поддержания функциональности, но и для того, чтобы было легче ломать печати, используя чакру. Повернувшись к кровати, он уже хотел сдвинуться с места, как услышал приглушённый отрывок беседы охранников, что стояли в коридоре у его двери. Обычно Саске было наплевать на их диалоги, но слух задело имя, которое он, точно по иронии судьбы, вспоминал минутами ранее. — Ты слышал, что Сакура Харуно вернулась в деревню? — Я думал, что её замуж за кого-то в Суне выдали. — Да нет, она там вроде как в роли дипломата жила. — И что она будет делать здесь? — Да Хокаге-сама пристроит куда-то, может, в больницу, она же медик. Он своих учеников не бросает, чем этот не пример? Избежал смертной казни благодаря своему наставнику. Вот увидишь, гарантирую, что… Дальше Учиха не видел смысла слушать. Он подошёл к кровати, растеряв аппетит, поставил миску на пол и вернулся на свой пост у окна. К оскорблениям в свой адрес он привык, даже не воспринимал на личный счёт, а вот чем такую нелюбовь заслужила Сакура — было неясно, учитывая, что в Конохе она не появлялась года два так точно. И, конечно же, Хатаке, сделавший для родной деревни за поствоенное время невероятное, также доставалось, будто одна его позиция — не дать Саске умереть — перечёркивала всё то хорошее, что он делал для жителей Листа. Их поливали грязью лишь по одной причине: они вступились за дорогого им человека, оказавшимся нукенином, убийцей. Такое отношение к Сакуре и Какаши не должно было волновать его, но что-то в груди скребло, и Учиха понимал, что все их проблемы были из-за него, и своим образцовым поведением в тюрьме он мог помочь хоть как-то, чтобы доказать, что их выбор сохранить ему жизнь был верным. Прижавшись головой к каменной стене, Саске осмотрел покрытую лепестками вишни деревню, затылком чувствуя, что это произошло в очередной раз. Через несколько секунд раздался до раздражения знакомый голос: — Поражаюсь твоей выдержке, но тому, что скапливается, скоро будет необходимо вырваться наружу, и тогда пострадают многие, даже твои друзья. — Заткнись. — Но я же прав, теме, — хмыкнул сидящий у стены Наруто, на что Учиха не ответил. — Мы можем об этом не говорить, но я неоспоримо прав: в какой-то момент ты сорвёшься, и этот прогнивший мир вместе с этими жалкими подобиями шиноби канет в огне Аматерасу.