But I’m pretty sure the world is out to get me It’s not like I make the choice To let my mind stay so fucking messy I know I’m not the center of the universe But you keep spinning round me just the same Но я почти уверена, что весь мир против меня. И не похоже, что это мой выбор — Оставить в своей голове полный беспорядок. Я знаю, что я не центр Вселенной, Но ты всё так же вертишься вокруг меня. Linkin Park — Heavy
Чёртова идея, эта мысль, что буквально ходила за ней по пятам с того злосчастного вечера, заставляла Сакуру ежеминутно терзаться сомнениями, всеми силами противостоять возрастающему любопытству и желанию отправиться в тюрьму, чтобы повидаться с Учихой. В борьбе с самой собой она старалась погрузиться в рутину, общаться с людьми, чтобы не думать, читать медицинские книги, чтобы не погружаться в прострацию, где её преследовал облик Саске-куна. Она прекрасно понимала, что за прошедшее время Учиха визуально изменился — как иначе, все парни то бороды отрастили, то животы наели, — и поэтому Сакура ещё больше соблазнялась мыслью о неожиданном визите: как же сейчас выглядел Учиха Саске? Этот вопрос не давал ей покоя, даже когда она логически отрицала эту навязчивую идею. Чтобы не сходить с ума, Харуно погрузилась в работу с головой, словно это хоть как-то отвлекало от внутреннего монолога. Явившись утром на работу, она сообщила медсёстрам в приёмной о том, что сегодня принимает пациентов по любым вопросам и чем больше они отправят к ней людей, тем лучше. Женщины удивились, но не стали спорить, и с первых рабочих часов у кабинета Харуно творился аншлаг. Она принимала пациентов в два раза больше нормы, чтобы между входящими и выходящими людьми не было ни минуты на передышку. Пока заполняла медкарту очередного больного, где-то в коридоре послышался голос Шизуне-сан, что привлекло внимание Сакуры. Като поздоровалась с пациентами в очереди, а затем заглянула в кабинет Сакуры, удивлённо вскинув брови. Застыв в проходе, она мгновенно оценила обстановку, словно сверяла какие-то симптомы болезни с происходящим, а затем, обернувшись к пациентам, любезно промолвила: — Сакура-сама вынуждена прерваться на обед, возвращайтесь через полчаса. Извините! Хлопнув дверью перед носом какого-то возмущённого намеревающегося войти в кабинет мужчины, Шизуне-сан обернулась к Харуно, скрестив руки под грудью, и, пронзив её вопросительным взглядом, вздохнула. Обхватив пальцами переносицу, Сакура откинулась на спинку кресла, массируя уголки глаз, чтобы снять напряжение. Этот день был невыносимо длинным, но Харуно не смела негодовать, потому что как только закончится смена — она останется наедине с мечущимся от желаний и сомнений разумом, противостоять которому уже порядком утомилась. Выдохнув, она открыла усталые глаза и встретила недоумевающий взгляд Като. И как же ей объяснить всё так, чтобы не осудила за глупость и странное неутолимое желание? Собравшись с поверхностными мыслями, так как слишком много думать не хотелось, Харуно, нервно облизнув нижнюю губу, спокойно промолвила: — Я схожу с ума. — А то незаметно, — засмеялась Шизуне-сан. — Там в коридоре очередь почти до уборной, ты совсем уже от тоски сбрендила. — Нет, не от тоски… — Что-то случилось? Какаши-сама прислал весточку? — Нет, это никак не связано с ним, — нахмурила брови Сакура. — Учиха. Открыв рот, чтобы ответить, Като лишь вздохнула, так и не проронив ни слова. Её тёмные глаза сверкнули пониманием, но тотчас же покрылись пеленой серьёзности и трезвости мышления. Харуно знала, что из всех подруг могла беспрекословно доверять Шизуне-сан, и даже не потому, что они ученицы Пятой, а просто из-за характера куноичи. Она никогда не осуждала Сакуру за странные и необъяснимые решения касательно личной жизни, не высмеивала душевные переживания, которыми они обменивались в стенах этого здания; Шизуне-сан всегда была готова дать совет, выслушать, поделиться опытом. Иногда Сакура не понимала, почему такая умная и симпатичная девушка до сих пор не замужем, но спрашивать стеснялась. Хотя это казалось несправедливым: она жаловалась на личные проблемы, а сама никогда не выслушивала. Обречённо вздохнув, Харуно облокотилась на стол, подпирая голову руками. — Что случилось? — через некоторое время спросила Като. — Пару дней назад я зашла в кабинет Какаши, думала посидеть там немного, среди его вещей и в его кресле, — положив голову на холодную поверхность, вполголоса промолвила Сакура. — Уже собиралась уходить и случайно наткнулась на коробку с книгами, что были сложены и перемотаны небольшими стопками. На календаре я заметила обведённый маркером день — сегодня, и сложить всё вместе не составило труда: Какаши должен был наведаться в тюрьму с плановым визитом и принести Саске-куну книги. — Хорошо, и что с того? — не понимала Шизуне. — Он в командировке, а значит, не наведается к нему. — Я всё равно не понимаю, как это связано с тобой и с толпой больных в коридоре. — Я пытаюсь избавиться от навязчивой идеи, — вздохнула Сакура, приподняв голову, чтобы подпереть висок рукой. — У меня есть вот это. Открыв другой рукой верхний ящик стола, она обхватила пальцами край бумаги и, выровняв в локте руку, взмахнула документом, точно прогоняла муху, намекнув, чтобы Шизуне-сан взяла свидетельство и прочла. Чуть помешкав, та подступила на шаг к столу и, выдернув из пальцев Сакуры документ, поднесла ближе к свету, что заливал комнату из окна, и молча просканировала. Её губы с каждой секундой сжимались в ровную чёрточку, будто новость оказалась неожиданной и неприятной, но Като не собиралась демонстрировать весь вызванный этим письмом спектр эмоций. Опустив бумагу, она взглянула на Харуно, точно подтверждала дополнительный симптом болезни. Её брови сдвинулись, определённо от активных размышлений. — Это разрешение лежало в столе три года? — хмыкнув, спросила она. — Да, я ни разу не воспользовалась им, зачем… — А сейчас вдруг припекло, я так понимаю. — Ты не подумай, не из-за командировки Какаши, совсем не так! — начала оправдываться Сакура, в очередной раз всполошившись, от чего чуть ли не подпрыгнула за столом. — Я просто столько лет его не видела, что любопытство так и прёт. Поэтому я нагрузила себя работой, потому что не могу сидеть в тишине и наедине со своими мыслями, мне… стыдно почему-то… — С чего бы это? — засмеялась Шизуне-сан, отложив документ на поверхность стола. — Есть две основных причины: не хочу выглядеть так, будто шляюсь по подозрительным местам за спиной будущего мужа, а вторая… я подвела Учиху как друг, и уже давно. Оставила в заключении, даже не навестила ни разу. — Мне казалось, Саске сам тебе сказал держаться подальше. — Это так, но… я всё думаю о Наруто и о том, как поступил бы он, — вздохнула Сакура, выровняв спину. — Он никогда бы не бросил Учиху, сколько бы тот ни отпирался и ни разрывал узы дружбы. Он продолжил бы пытаться вопреки упрямству лучшего друга. — Ты не Узумаки, — возразила Като. — Да, но… Откинувшись на спинку кресла, Харуно нахмурилась, обдумывая собственное рвение и логичность подобного внезапного желания. С первой причиной, что могла показаться незнакомому человеку точно предательством, она справится, ведь вопрос даже не в том, согласился бы Какаши с таким поступком, — скорее, в том, как на это станут смотреть посторонние люди, если узнают. Сакура понимала, что в визите к Учихе нет романтического подтекста, она не предавала будущего супруга общением со старым товарищем по команде. Хатаке давно подтвердил, что её желание видеться с Саске-куном, если бы вдруг возникло, совершенно не задевало их чувства друг к другу и никак не влияло на их будущее. Конечно, Какаши это сказал три года назад, но вряд ли он отступится от своих слов сейчас. Да и не факт, что они будут разговаривать, — Учиха совсем не обрадуется её визиту. Скорее, он опять прогонит её, и на этом погаснет последний огонёк надежды Сакуры на дружбу с этим человеком. Морально она была готова именно к такому исходу, если всё же решится пойти. Второй причиной, по которой Харуно топталась на месте, были узы дружбы с Саске-куном. Она всю жизнь хотела быть признанной именно им как шиноби, как девушка и в конечном счёте просто как друг, боевой товарищ и собеседник. Гордый Учиха же никогда не обращал на неё внимания, вечно преследующий цель отмщения то брату, то за брата; когда Наруто погиб, вопреки тому, что от руки Саске-куна, Сакура всё ещё намеревалась поддерживать последнего из клана, чтобы хоть как-то почтить светлую память об Узумаки. Но потом, поддавшись чувствам из-за множественных обид со стороны Учихи, она перестала пытаться. Та командировка в Суну и вовсе обрезала последние нити надежды в душе Сакуры, и она просто смирилась с тем, что подвела Саске-куна как друг. После нескольких поворотов судьбы Харуно совсем перестала задумываться, как он поживал в вечном заключении, словно последнего из клана больше не существовало в их повседневности, но это было не так. Та коробка с книгами напомнила ей о собственной слабости. — Послушай, — улыбнулась Като, точно не могла наблюдать, как подруга убивалась. — У тебя есть разрешение, подписанное всеми Каге; будущий муж предоставил свободу действий, а это обычно значит, что Какаши-сама где-то подсознательно понимал, что ты в один прекрасный день наведаешься в камеру к Учихе. И всё же он заранее одобрил твои действия, а значит, ещё одно препятствие, причина, по которой ты себе руки заламываешь, убрана. Осталось согласовать всё с собственным сердцем и понять: ты хочешь сходить к нему или нет? — Хочу, но боюсь, — прошептала Сакура. — А иначе никак, с рабочего места ты точно не сможешь убедиться в своих опасениях. — Ты меня не отговариваешь, почему? — удивилась Харуно, взглянув на подругу. — Потому что ты всё равно не вытерпишь раздирающего душу любопытства и отправишься к нему. Не сегодня, так завтра, ведь чего не знаешь, туда и тянет. — Возможно, ты права, — вздохнула Сакура, хоть от этого на душе легче не стало. — Один раз можно сходить, чтобы успокоить нервы и совесть. Меня же никто не заставляет приходить каждый день к нему. Отнесу и книги, что приготовил Какаши. Сделаю милость. — Избавься от этой ломки, — кивнула Шизуне-сан. — Иначе наш главврач подумает, что это новый стандарт, и потом будет нагружать тебя сверхурочными, жить не даст. — Спасибо, — улыбнулась Харуно, покосившись на разрешение, что лежало на столе. — Не за что, — направляясь к двери, отмахнулась Като. — Я прогоню эту толпу, чтобы ты собралась с мыслями перед походом. Удачи! — И, подмигнув, скрылась за дверью, оставив Сакуру в тишине, чтобы та взвесила все «за» и «против» и наконец решила, хочет видеть Учиху или нет.***
Сугробы снега, что покрывали все улицы Конохи, превращали деревню в спящее королевство, за исключением резвящейся детворы, забросавшей снежками чей-то дом, слепившей огромных снеговиков, отдалённо напоминающих Узумаки за счёт трёх усиков на обеих щеках и жёлтыми «волосами» из соломы. Громкий и звонкий смех, крики и топот ног доносились с главной улицы Листа, заставляя некоторых жителей недовольно ворчать вслед несущимся мимо ученикам академии. Несколько раз увернувшись от пронёсшихся над головой облитых водой снежков, Сакура аккуратно пробиралась мимо продуктового магазина, ступая на посыпанную песком тропинку, чтобы не поскользнуться. Закутавшись в пальто и шарф, она прижимала правой рукой сумку с книгами, документом с разрешением Каге на посещение Учихи, ключом от его камеры, если вдруг там всё ещё не установили электронный замок со сканером, и едой. Зачем она тащила последнее, Харуно не знала — просто схватила контейнер, наполненный омусуби с окакой и помидорами, и поспешила на выход. Сакура торопливо передвигалась освещённой фонарями улицей в сторону огромного кирпичного здания, которое находилось неподалёку резиденции Хокаге. За всё время, что она жила и ходила рядом с тюрьмой, Харуно ни разу не задумывалась об Учихе, словно даже не видела этой постройки со строгим очертанием, высокими вратами и решётками на окнах, отпугивающими людей, и не без причины. Наверное, она неосознанно переняла эту странную привычку от окружающих её шиноби, предпочитавших не замечать тот факт, что ежедневно проходили мимо высоких каменных стен тюрьмы. Скрытая за огромными деревьями, она не сразу бросалась в глаза, и это добавляло зданию таинственности и незримости необходимой для сосуществования с жителями Конохи, которые изначально были против возведения на территории деревни подобного административного здания. Но Какаши настоял на своём, и со временем недовольные жители свыклись с произошедшим, а чтобы не раздражаться, стали игнорировать здание, редко упоминая. Задумавшись, Харуно отметила странную закономерность, связанную с тюрьмой и Учихой, который там обитал вот уже пять лет. Нюанс, скорее, личный, но почему-то возник в её разуме только сегодня, будто последние три года Сакура провела под пеленой забвения. Она так старалась сосредоточиться на собственном счастье, работе и будущем, что незаметно вычеркнула из жизни некоторых важных людей, а первым в списке оказался Саске-кун. Не сказать, что намеренно, — скорее, от безысходности и обиды на Учиху за то, что не разрешил ей подобраться к нему, не раскрылся и не позволил стать частью своей жизни. Она помнила о нём, но лишь в мгновения, когда оставалась совершенно одна, а такая возможность редко выпадала в битком набитом рабочим расписании и семейной жизни. Возможно, именно поэтому Сакуру так потрясло стечение обстоятельств с этим незапланированным визитом: у неё наконец появилась свободная, не окутанная беззаботной мглой новой жизни минутка, в которой с треском прорезалось осознание собственных оплошностей. Вполне возможно, что она поспешила, отрезав от себя Учиху. Может, если бы последовала примеру Наруто и стучалась в запертую дверь, ей открыли бы. В то время Харуно была слишком избита душевно и бросалась из крайности в крайность. Стабильность пришла в её жизнь лишь с появлением в ней Хатаке как партнёра: он помог забыть горечь, обиды и поддерживал, даже когда родители опускали руки. Никто другой не смог бы собрать её по частям и слепить воедино — теперь Харуно это понимала и была благодарна ему за заботу и любовь. Сейчас, когда Сакура чувствовала себя полноценной и счастливой, она мыслила о прошлом иначе, осознав, что некоторые вещи можно было решить по-другому. Возможно, именно поэтому ей так захотелось повидаться с Учихой, чтобы удостовериться в том, что приняла тогда правильное решение: она либо бросила утопающего умирать, либо правильно сделала, что ушла с дороги и не стала мешать. Этот визит определённо прольёт свет на последствия решений Харуно, и она была совсем не готова к этому. Остановившись у огромных закрытых металлических дверей, Сакура осмотрела каменную стену, что возвышалась над головой, покрытая липким снегом, и надпись, сообщающую, что в этом закрытом секторе работали агенты АНБУ, специально собранные для охраны и соблюдения порядка в тюрьме. Посторонним вход в это место был запрещён, обычный гражданин мог войти на территорию лишь с разрешением от Хокаге, которое у неё имелось, и подписанное не только одним Каге, а всеми. Сделав глубокий вдох морозного воздуха, Харуно подошла к дверям, вытянув руку и постучав пару раз, чтобы охрана по ту сторону услышала и отворила. Прошло немного времени, прежде чем откидное окошко открылось и на неё уставилась пара незнакомых карих глаз, пристально изучающих её лицо, волосы и одежду; затем окошко захлопнулось, и послышался скрежет металла, после чего приоткрылись двери — достаточно, чтобы пропустить человека. Сакура не спешила двигаться с места: затаив дыхание, она дожидалась каких-то слов приветствия или разрешения охранника. — Сакура-сама, проходите. Голос незнакомца заставил её ступить вперёд, подавив внезапный испуг, точно она совершала что-то противозаконное. Странно, что возглавляющий ночную смену не удивился её приходу, что даже знал, кто она такая, и не завалил кучей вопросов о причине, по которой Харуно явилась в тюрьму Конохи. Осмотрев небольшой двор, Сакура успела заметить прочищенную тропу среди сугроба, на самом низу которой виднелась брусчатка, посыпанная песком. На первом этаже здания горели тёплым светом окна нескольких кабинетов, пока остальные были абсолютно тёмными, что заставляло задуматься: неужели заключённым не разрешали включать свет вечером? Размышления Сакуры прервал продвигающийся ей навстречу командир отряда охраны, лицо которого скрывала маска АНБУ. Полноценная экипировка и явная боевая готовность этого шиноби впечатляла. На фоне происходящего Сакура чувствовала себя неловко, будто заблудилась и случайно попала в крепость с уровнем надзора похлеще логова Орочимару. — Добрый вечер, Сакура-сама, — обратился к ней мужчина в маске. — Вы пришли навестить Учиху Саске? — Эм, да, а как вы?.. — Вам сюда. — Но я… — нахмурив в недоумении брови, она направилась вслед за командиром охраны к восточному крылу тюрьмы. Оказавшись внутри нижнего яруса здания, Сакура мысленно обрадовалась теплу коридора, которым они передвигались. Дорогу к камере, в которой держали Саске, она помнила ещё с того визита, когда приходила в тюрьму в составе группы врачей, осматривающих заключённых раз в год. Звук ударяющихся о бетонную поверхность каблуков гулко разносился в тишине очередного тусклого и сырого коридора, в который они свернули, напоминая чёткие и ритмичные выстрелы. Сакура никогда не задумывалась, как люди, работавшие и обитавшие здесь, привыкали к этим холодным стенам, высасывающим тепло, жизненную энергию и остатки разума заключённых тюрьмы Конохи. Мельком осмотрев потолки и пыльные углы прохода, Харуно отметила, что за три года власти успели установить камеры наблюдения почти везде в этом учреждении. Должно быть, за записью было намного легче следить, чем стоять в пустом проходе, прислушиваясь к глухой тишине или отдалённым голосам бушующих от скуки заключённых. Она помнила, как Хатаке несколько раз упоминал технологические обновления в здании, но её мозг успешно фильтровал эту информацию, не посчитав важной. Надо было слушать, как оказалось, и сейчас меньше паниковала бы, приближаясь к этажу, на котором содержали под стражей самого опасного нукенина страны. Повернув в знакомый длинный коридор, в конце которого виднелась единственная железная дверь, точно бункера, где по обе стороны когда-то стояли шиноби, Сакура прижала к себе сумку и, опустив голову, поторопилась вслед за командиром. Пальцы предательски похолодели, а в животе всё неприятно сжалось. Она боялась проходить в изолированное помещение, но подёргивающая за нервы совесть уверенно подталкивала к обратному. Сделав глубокий вдох, Сакура сказала: — У меня с собой ключ. — Вряд ли он вам понадобится. Эта дверь откроется только от вашего отпечатка ладони, — спокойно ответил шиноби. — То небольшое окошко внизу также открывается только во время кормёжки заключённых, чтобы просовывать еду внутрь. Пустая посуда должна стоять на определённом месте внутри камеры, чтобы работник смог обменять её на новую порцию еды. Если кто-то не выставил тарелку — останется голодным. — И часто вы наблюдаете таких смельчаков? — Нет. — Смех командира приглушила маска. — Голод учит их подчиняться системе. — А он… — Нет, госпожа, его почти не слышно. За пять лет работы в этом здании могу с уверенностью сказать, что Учиха самый вменяемый и спокойный заключённый, которого здесь содержат. От обращения «госпожа» по спине пробежал холодок: она ещё не вышла замуж за Хокаге, не стоило называть её этим титулом, но, наверное, людям так удобнее общаться с невестой Какаши Хатаке. В остальном Сакура не знала, как отреагировать на услышанное. Признаться, она хотела спросить о другом, но момент был утерян, и они как-то слишком быстро оказались в нескольких шагах от двери. Она осмотрела коридор: везде пусто, тихо и немного жутковато. Отсутствие стражи у двери Учихи слегка удивило, ведь согласно уставу здесь должно быть два человека, но никого не наблюдалось. Вероятно, Какаши изменил много критерий касательно содержания Саске-куна, когда добился смягчения от Каге три года назад. Наверное, внутри камеры также что-то поменялось. В любом случае этот нюанс волновал её меньше всего. Капитан указал на электронный замок со сканером, к которому Сакура должна приложить ладонь и пальцы, чтобы отворить дверь в камеру Учихи. Сглотнув волнение, она вцепилась в лямку сумки для моральной поддержки, намереваясь подступить ближе к той части стены, но её остановил внезапный вопрос сопроводившего её шиноби: — Что в сумке? Вздрогнув от неожиданности, Сакура приложила руку к груди, успокаивая сердцебиение. Можно подумать, что она преступница и собиралась помочь Учихе бежать с помощью рисовых котлет. Опустив сумку с плеча, она протянула её командиру, наблюдая, как он спокойно изучал содержимое, повертев в руке связанные вместе книги и хмыкнув, когда доставал контейнер с едой, но ничего не сказал. Отношение этого шиноби к её визиту слегка настораживало: слишком спокойно они восприняли её приход, даже не проверили удостоверение и причину визита. Обычно в таких учреждениях всё строго и по правилам, а тут Сакуру приняли как свою, словно были предупреждены о том, что она нагрянет с желанием увидеться с Учихой. Необычность всей ситуации, правда, терялась на фоне волнения Харуно: она потом обдумает произошедшее, дома. — Попрошу вас снять пальто и шарф, Сакура-сама, а также оставить сумку в коридоре. Вы можете взять книги и еду с собой внутрь, но остальное должно остаться здесь. — Хорошо, — нахмурив брови, ответила она и подчинилась. — Простите, что требую от вас соблюдений правил, всё в целях безопасности. — Мой шарф вряд ли навредит ему, — попыталась пошутить Харуно. — В целях вашей безопасности, госпожа, — уточнил мужчина. — Прошу. В очередной раз она не знала, как реагировать на слова собеседника, поэтому сделала вид, будто не услышала ничего необычного. Обхватив книги и небольшой контейнер пальцами, она прижала их к телу, подвинувшись к электронному замку. Протянув руку, Харуно приложила ладонь к холодному экрану, наблюдая, как зелёная линия, что опускалась сверху вниз, считывала отпечаток, сравнивая с информацией в базе данных. Сердце Сакуры колотилось в груди с каждой секундой тяжелее и болезненнее, заставляя Харуно незаметно дрожать от волнения. Она была так близко и всего через мгновение окажется по ту сторону двери. Воспоминание о безразличном взгляде Учихи, том последнем, которым он наградил её, невольно всплыло перед глазами, точно дымка. В прошлом Сакура бы струсила, может, даже передумала бы встречаться с ним в такой обстановке, но сейчас единственное, что задевало её нервы, — неизведанность. Она не боялась Учихи, к своему удивлению. Была морально готова ко многому и совершенно без заминки могла за себя постоять, но представление о встрече всегда отличалось от реальности. Наверное, Сакура нервничала от осознания происходящего: пару дней назад она спонтанно заразилась этой идеей, а сейчас стояла на пороге некоего очищения. Ещё немного — и она вновь посмотрит ему в глаза, вновь заговорит с ним, и уже на равных. В конечном счёте она давно уже не девочка и ничем ему не обязана. Тем более будущий статус не позволял прятаться в той ракушке, из которой она с таким трудом вылезла. Она, чёрт подери, будущая жена Хокаге, а значит, должна вести себя соответствующе. Вспомнив об этом, Сакура покосилась на своё обручальное кольцо. Вряд ли Саске-кун знал о помолвке, а если и так, то по ходу разговора это можно как-то выяснить, и тогда станет понятно, что он об этом думал. Пока что Харуно не собиралась акцентировать внимание на этой новости: убрав руку со сканера, она быстро сняла с пальца кольцо, спрятав в карман платья. Она очень надеялась, что стоявший неподалёку шиноби этого не заметил, а то как-то неловко получилось, можно было подумать об этой детали до прихода в тюрьму. Сакура не стыдилась своего замужества — напротив, это событие стало самым радостным в её жизни, и, как только Хатаке вернётся в деревню, они обязательно станут обсуждать планы на свадьбу. Но в этой ситуации ей не хотелось создавать проблем с Саске-куном, если вдруг их общение пойдёт не так уж гладко. Учихе вряд ли было дело до её личной жизни, и всё же накрывшая волной неловкость заставила Сакуру скрыть настоящее положение вещей. Через секунду тишину коридора нарушил писк, что свидетельствовал об опознании личности, и экран светился зелёным светом. Сакура пару раз моргнула, словно не верила в то, что ей действительно разрешено наведаться к Учихе в камеру. Не шелохнувшись, Харуно вернулась из прострации, только когда командир промолвил: — Я останусь в коридоре, у вас будет полчаса, чтобы поговорить с заключённым. Когда будете готовы покинуть комнату, приложите руку к идентичному сканеру внутри — и замок откроется. — Поняла. Щелчок, с которым отворилась дверь, вызвал в теле Харуно несколько наплывов холодных мурашек, пронзающих до костей. Она медленно подошла к перегородке, прислушиваясь к мёртвой тишине по ту сторону. В животе начало неприятно крутить, явно от диких переживаний, но Сакура держалась стойко. Откинув с лица вырвавшуюся из пучка прядь длинных волос, она прикоснулась к железу пальцами и толкнула дверь, всматриваясь в ночной мрак, окутавший камеру Учихи. В какой-то момент ей захотелось обернуться к этому шиноби и расспросить его больше о состоянии Саске-куна, о всех тех неоднозначных фразах, что услышала за их краткое общение в коридорах. Он ведь не просто так старался намекнуть ей на что-то неладное, вот только на что — необъяснимо. Но любопытство и страх, что начали просачиваться в сердце непонятно откуда, толкнули Сакуру к продолжению начатого. Она сделала пару шагов в камеру, наверное, переступив какой-то сенсор, и железная дверь с грохотом захлопнулась, щёлкнув замком, что заставило Харуно поморщиться от неожиданности. Часто моргая, она пыталась адаптироваться. В помещении было темно, словно она оказалась внутри пламени Аматерасу. Прижимая к себе книги и контейнер с едой, Сакура ступила вперёд, заметив краем глаза окно, расположенное выше к потолку. Решётки с железными прутьями разрезали квадрат бледного лунного света, пытающегося пробиться в комнату под тупым углом: этого было недостаточно, чтобы осветить хоть что-то в камере, но Сакура хотя бы понимала примерное расположение предметов вокруг себя. В прошлый раз в этом помещении было слишком много людей, чтобы запомнить какие-то конкретные детали интерьера, но, побывав в других комнатах здешних заключённых, Харуно знала, что все они одинаковы. Везде была односпальная кровать, умывальник, унитаз, голые стены и узкое окно под потолком — именно то, на которое она сейчас ориентировалась. Все заключённые носили стандартную одежду, состоящую из серых штанов и футболки. Из этих воспоминаний она могла представить, что примерно скрывалось в мгле, но подобная абстракция не устраивала Харуно. Вздохнув, она подняла свободную руку, сделав ещё несколько шагов, что раздались негромким цоканьем каблуков в тишине. Сконцентрировав в ладони чакру, Сакура начала медленно выпускать её за пределы тела, обволакивая пальцы зелёным свечением, чтобы хоть как-то ориентироваться в помещении. Вскоре комната озарилась тусклым бирюзовым светом, исходящим от Техники Мистической Ладони. Можно было воспользоваться стихией огня, конечно, но это вряд ли приветствовалось бы охранниками, да и самим Учихой тоже, ведь его клан был знатоком подобных дзюцу. Прищурив глаза, Сакура осмотрелась, способная видеть очертания мебели и голых стен камеры заключения. Она медленно оборачивалась на месте, словно шаг за шагом открывала для себя это доселе неизведанное место: опрятность и минимализм определённо отражали повадки Учихи. Кровать была аккуратно застелена, подушка нетронута. Присмотревшись к дальнему углу комнаты, Сакура заметила неподвижную тень, напоминающую силуэт сидящего человека. Сглотнув вязкую слюну, она медленно сдвинулась ещё на шаг вперёд. Его голова была опущена, лицо прикрывали отросшие чёрные волосы, что нуждались в стрижке и мытье. Одежда измятая, но почти не изношенная. Широкие плечи опирались на изголовье, левая нога была вытянута вдоль кровати, а правая согнута в колене; словно отражая симметричность позы, правая рука Саске-куна находилась на колене, чуть свисая, точно обмякшая, а левая лежала поверх покрывала. Рядом Сакура заметила небольшую книжку, которую он, видимо, читал при свете дня, но с наступлением ночи это стало невозможно. Первый из вопросов, что возник в голове Харуно, когда она ступила на территорию тюрьмы, касался освещения, и теперь она поняла, что его в камерах осуждённых попросту не было. Ни лампы, ни свечки — ничего. Ощутив напряжение в груди, она осознала, что изучала неподвижного Учиху, затаив дыхание, точно дикого зверя, который завораживал своей безмятежностью в естественной среде. Правда, давать Саске-куну такое описание было слегка неуместно, однако Сакура, глядя на него, видела именно такую картину: подчинившийся обстоятельствам дикий зверь, выжидающий своего часа. От этой мысли по спине пробежал холодок, и Харуно облизала сухие губы. — Здравствуй, Саске-кун, — прошептала она, оцепенев от неизведанности.