I wanna live in another place Where no one can say that I live for them, Start seeing it’s not meant to be for me I wanna be in the energy, not with the enemy, A place for my head. Я хочу жить в другом месте, Где никто не сможет сказать, что я живу ради них, Я начинаю видеть, что это не для меня, Я хочу быть там, где энергия, а не враги, Пристанище для души. Linkin Park — Esaul (A Place for My Head Demo)
Путешествие в Страну Водоворотов напоминало Сакуре о том, как они собирались альянсом противостоять организации Акацуки почти шесть лет назад. Анализируя собственное и вражеское расположение, Союзные Силы Шиноби тогда решили, что Акацуки отправят небольшую часть своей армии рядом с морем из Горного Кладбища, где находилось их укрытие, в Кумогакуре и что большая часть армии будет путешествовать по суше. Это потребовало, чтобы армия альянса переместилась как на территорию Страны Мороза, так и на земли Страны Горячих Источников. Немедленное уведомление об эвакуации жителей было отправлено в обе страны, и их сопроводили на юг в Страну Огня. Пострадавшая после нападения Пейна Коноха в то время ещё восстанавливалась, и правительство не могло предложить достаточно ресурсов, чтобы содержать переселенцев, но это было самым лучшим и оптимальным решением в экстренной ситуации. Сейчас Каге никого не просили покидать дом, чтобы на их мирной территории разразилось сражение: Удзу но Куни была уничтожена в одной из предыдущих войн шиноби, и местность до сих пор пустовала, так и не притянув новых поселенцев; иногда Сакура слышала сплетни, будто та часть материка проклята шаманом из рода Узумаки — самым известным кланом в Стране Водоворотов. Говорили, будто на последнем вздохе предводитель древнего рода заключил сделку с первобытными существами, которые пообещали, что родину Узумаки никто не тронет и души усопших смогут покоиться на бескрайних степях вечно. Харуно считала, что всё это чушь, но старики на главной площади Листа любили нашёптывать новому поколению различные страшные истории о былых временах и кровавых битвах, безусловно, преувеличивая в некоторых моментах. Кому, как не ей, из личного опыта знать, какой на самом деле была война и что было в пределах разумного для шиноби, а что — нет. Передвигаясь в небольшой группе людей, Сакура старалась не отвлекаться на разговоры вокруг, погружённая в гул звуков природы; рядом, скрывшийся в своих размышлениях, шёл Саске-кун, иногда придерживающий её за руку, но в основном он сосредотачивался на сражении и стратегиях, о которых говорили идущие неподалёку Хатаке и Нара. Сакура изредка покачивалась от порывов ветра и возвратившегося плохого самочувствия. Средство, что ей приготовила Шизуне-сан, почти закончилось, но наплывы тошноты были терпимыми, да и голова почти не раскалывалась, хотя всё время жутко хотелось спать. Харуно лишь часто вздыхала, чем выдавала настоящее положение вещей, и поднимала взгляд на окружающих. Она знала, сколько примерно отрядов собралось со стороны Конохи, и очень надеялась, что остальные Каге приведут больше шиноби, ведь если в этом сражении они окажутся в меньшинстве, то придётся возложить на алтарь надежды уникальные Кеккей Генкай сторонников Какаши, так как союзников Райкаге могло оказаться гораздо больше. Если бы Сакура не испытывала слабость, она обязательно приложила бы руку в этом бою: никто не смог бы запретить ей сражаться наравне с товарищами, — но сейчас она понимала, что не могла рисковать ребёнком. Согласно плану Шикамару, она будет держаться в стороне возле группы медиков, которых возглавляла Шизуне-сан. Для Сакуры такой вариант был неприемлемым, ведь она хотела находиться рядом с Учихой, но это решение было аргументировано тем, что Саске-кун в любой момент сможет вернуться к ней, если возникнет необходимость, из-за его способности Риннегана, позволяющей меняться местами с предметами. Он, естественно, будет сражаться, ведь Учиха был самой главной фигурой на доске, и Шикамару понимал, что альянсу необходимо воспользоваться всем, что было в их распоряжении, чтобы выиграть этот бой. — Как ты себя чувствуешь? — раздался вдруг голос Шизуне-сан, отчего Сакура вздрогнула. Она подняла голову, осмотревшись: Саске-кун незаметно отдалился от неё, чтобы принимать участие в негромком разговоре Гаары, Какаши, Шикамару и Ао-сана. Наверное, он попросил Като составить ей компанию, чтобы Сакуре было за кого ухватиться в минуту слабости в теле. Она не обижалась: пять лет назад конфликт с Райкаге начался из-за того, что Учиху помиловали. Если бы Лорд Эй добился тогда казни — всё сложилось бы совершенно иначе. Возможно, Саске-кун просто хотел поставить точку в этой истории лично, ведь подвергать опасности шиноби других стран никто не хотел, они и так проявили дружескую поддержку, и Учиха никогда не сможет отплатить за такой жест солидарности и доброты. Сакура хотела, чтобы он разобрался с ситуацией так, как считал необходимым: её роль в сражении мала, стоять на холме и не вмешиваться — легко и просто. — Могло быть лучше, — призналась Харуно. — Ты уже допила тот флакон? — поинтересовалась Шизуне-сан. — Да, оттого и укачивает, — вздохнула Сакура, покосившись на женщину. Они много лет дружили. Ещё будучи подростком, Харуно очень доверительно начала относиться к помощнице Цунаде-самы, проводила с ней время после изнурительных занятий, тренировалась в ирьёниндзюцу, чтобы впечатлить наставницу прогрессом. Шизуне-сан стала ей близкой подругой, хоть между ними и была шестнадцатилетняя разница в возрасте; скорее старшей сестрой, наверное, чем задушевной подругой типа Ино или Хинаты. К одноклассницам Сакура никогда бы не побежала за женским советом, не поделилась бы с ними переживаниями о комплексах в начале интимных отношений с мужчиной. Харуно приносила всё это к Шизуне-сан, а та внимательно слушала, давала совет и подбадривала. И почему в те моменты Сакура не видела, что своими беседами о Какаши ранила Като, почему не видела её чувств к нему, ведь могла давно осознать, что вертела ярким хвостом счастья перед человеком, которому оно недоступно. Когда поняла, что к чему, в душе стала хранить надежду, что Шизуне-сан возьмёт себя в руки и озвучит свои чувства Хатаке. Они были достойны счастья, Сакура всей душой желала им отыскать в своей дружбе нечто большее, ведь каждому в жизни нужен партнёр, человек, с которым можно лежать днями на диване, болтать о глупостях и наслаждаться обществом друг друга в небольшой комнатушке, подальше от мира и любопытных глаз. Какаши достоин женщины более зрелой, чем Сакура. Он помог ей выбраться из скорлупы, помог повзрослеть и твёрдо встать на ноги, чтобы Харуно была достаточно сильной ради Учихи. Теперь настала её очередь быть стержнем для кого-то, а вот Хатаке мог насладиться заботой женщины, мудрой и терпеливой, как Шизуне-сан. Усмехнувшись, Сакура задумалась о том, как сформулировать свой вопрос. — Как проходит ваше с Какаши общение? Она не знала, как правильно выразить любопытство: хотелось перед битвой в сердце знать, что у него хотя бы был шанс на счастье, что Сакура своим эгоизмом не разбила его полностью и теперь Шизуне-сан нечего собирать и склеивать. Это был очень неловкий вопрос, Като могла не ответить, ведь, по сути, для Сакуры после всего, что случилось, набраться смелости и спросить о личном — верх неуважения и наглости. Хотя Харуно считала, что имела право хотя бы поинтересоваться, ведь она Шизуне-сан доверила как подруге важную тайну — попросила не раскрывать информацию о её беременности, пока Сакура всё не обдумает. Каким-то же образом эта новость добралась до Какаши? Вывод касательно источника можно было сделать чуть ли не логический. — Он… — как-то тихо пробубнила Шизуне-сан. — Мы проводим вместе время, обычно вечера после работы у меня в квартире. Удивлённо изогнув брови, не сдерживая улыбки, Сакура взглянула на собеседницу. Такого ответа она уж точно не ожидала. Её безумно радовал тот факт, что Хатаке с кем-то проводил время, общался, а не замыкался в себе, сидя в пустом кабинете или апартаментах. Он заслуживал лучшего, того, что Сакура не способна ему дать, как оказалось. Чёрные глаза Като сверкали некой радостью и нежностью, когда она приоткрыла завесу на нечто столь интимное: она смущалась происходящего и чисто по-девичьи хотела держать всё в секрете, в сердце, чтобы наслаждаться новым душевным состоянием. Сакура её прекрасно понимала: о том, что она испытывала с Саске-куном, ей не хотелось ни с кем делиться, потому что эти воспоминания о словах и осязаниях принадлежали только им. Облизнув нижнюю губу, Харуно лишь кивнула, не скрывая улыбку. — Но он также сказал, что сейчас не способен ответить на мои чувства. — Не вини его, — вздохнула Сакура, опустив голову, и почти шёпотом продолжила: — Вини меня. — Это неважно, — точно пыталась ободрить её Като. — Я буду ждать, сколько понадобится. Хмыкнув, Сакура машинально подняла руку к животу и приложила ладонь к кофте: она всю жизнь так рассуждала об Учихе и всё же дождалась своего счастья, что доказывало — терпение и усердие помогали в безнадёжных ситуациях. Покосившись на Саске-куна, хмурящего брови в нескольких метрах от неё, видимо, рассуждая над словами Гаары, она устало вздохнула. Осталось всего чуть-чуть, и они будут свободны. Сакура ни капельки не сомневалась в том, что он разрешит ситуацию с выгодой для них в первую очередь, но поведение Учихи, его попытки приспособиться к командной работе с малознакомыми людьми доказывали, что он также думал о ситуации и её развязке с выгодой для всех вовлечённых, не только о собственных мотивах. — Будет интересно в будущем узнать, насколько сильной будет сила крови вашего первенца. — Что, прости? — отвлеклась от мыслей Сакура. — Ребёнок Учихи, — пояснила Шизуне-сан. — С таким генофондом наследник вполне может оказаться одним из самых сильных шиноби следующего поколения. — Мои гены ничем не примечательны — всё это он унаследует от Саске-куна. — Не соглашусь, — хмыкнула Като. — Да, ты не можешь передать какое-то Кеккей Генкай этому ребёнку, но у тебя множество отличных качеств бойца, которых нет у Саске. К примеру, контроль чакры: если я правильно помню, ты первой в вашей команде установила чёткое управление над ней. — Пожалуй, — пожала плечами Сакуры. — Но это не является суперсилой. — В мире печатью Бьякуго но Ин овладело лишь три куноичи: Мито Узумаки, Цунаде-сама и ты. Если тебе нужно ещё доказательство того, что ты в чём-то превосходишь Учиху, то вспомни его же слова о том, что твои аналитические способности превосходят его Шаринган. — Он это ляпнул ещё в академии, — засмеялась, отмахнувшись, Харуно. — Давно дело было. — Возможно, но ты всё же по некоторым пунктам его уделала в детстве, так что гордись собой. Покачав головой, Сакура молча согласилась. Сила крови их ребёнка была для неё сплошной загадкой, и лишь время покажет, каким вырастет наследник клана Учиха. Невольно погрузившись в прострацию, она старалась не задумываться об опасности, что ждала их в конце путешествия. Мир, в котором они будут жить, должен определиться в ближайшие сутки, и от волнения Сакуру укачивало ещё больше, чем от токсикоза. Она старалась не принимать всё близко к сердцу, но иногда эти противоречивые чувства проскальзывали в сознание, и Харуно ничем не могла себе помочь: желание жить где-то далеко от знакомых и родных лесов Конохи овладевало ею, особенно когда Сакура понимала, что там им будет лучше. Подняв на Учиху взгляд, она удивилась, заметив на себе его ответный; кажется, он давно уже наблюдал за ней, молча, передвигаясь в стороне, точно не хотел прерывать их беседу. Конфронтация с силами противника была уже на носу; думать о том, что их ждёт в Стране Водоворотов, совершенно не хотелось, ведь в душе Сакура знала, что Учиха скорее сожжёт весь мир Аматерасу, чем позволит кому-то дотронуться до неё или как-то навредить их ребёнку. Такая отдача одновременно льстила и пугала. Из всего, что Харуно в прошлом изучала о клане Учиха, она помнила, что, когда обладатель их улучшенного генома испытывал мощные эмоции к небезразличным им людям, их мозг начинал вырабатывать особый тип чакры, который влиял на глазной нерв, превращая глаза в Шаринган; именно из-за этого Шаринган также называли «глаза-отражение сердца». Задействовались эмоции носителя, необязательно негативные, также могут быть позитивные, если обусловлены желанием защитить или воссоединиться с любимым человеком. В прошлом Саске-кун испытывал всё это лишь с негативной стороны медали, и всем ещё предстояло увидеть силу его Кеккей Генкай, когда всё подпитывалось позитивными эмоциями. Поджав губы, она вопросительно подняла брови, молча спросив, в чём дело. Учиха мотнул головой, поманив к себе рукой. Ускорив шаг, она приблизилась к группе шиноби, рядом с которой он шёл. — В чём дело? — прошептала Сакура. — Ты опять побледнела, — вполголоса ответил он, просто констатировав факт. — Я тут подумал… Саске уже не первый день тщательно обдумывал надвигающуюся бурю и то, куда они с Сакурой отправятся после завершения битвы. Учиха внимательно выслушал пояснения Шизуне о состоянии Сакуры, что убедило его в некоторых нюансах; он также не поленился порыться в старых архивах клана, чтобы попытаться отыскать какие-то особенные случаи таких союзов, но, как сказала Шизуне, Учихи, точно как и Хьюги, традиционно заключали браки внутри клана, чтобы держать родословную чистой. После этого Саске понял, что эта беременность должна проходить под наблюдением особенного специалиста, и он даже знал, к кому они направятся после разрешения конфликта. — Ото здесь недалеко, — продолжил Саске. — В логове Орочимару всё ещё работает Карин. — Думаешь, это хорошая идея? — Узнаем, — ответил он, молча взяв её за руку, чтобы согреть холодные пальцы своими. В логове Орочимару их точно никто не станет искать, и на время, пока осядет пыль, они смогут спокойно отдохнуть в одном из тайников, к которому у Саске был доступ.***
Деревня, Скрытая Кружащей Волной, также известная как Узушиогакуре, осталась в руинах после полноценного разрушения Страны Водоворотов. Этот остров находился неподалёку от берегов Страны Огня и был разгромлен противником ещё задолго до рождения Какаши. Здешние шиноби были известны своими фууиндзюцу — настолько сильными, что поговаривали, будто именно это привело к полному разрушению деревни во время войны, однако настоящие данные хранились глубоко в архивах и давно никого не интересовали. Те жители, кто смог спастись после уничтожения Узушио, оказались разбросаны по всему миру в поисках убежища: Карин и Нагато Узумаки были последними, кто повстречался Хатаке. Разрушение деревни произошло ещё при жизни Кушины Узумаки, Какаши не помнил, это было незадолго до или после её переезда в Конохагакуре, но когда-то в перерывах между тренировками, когда приносила команде Минато обед, она рассказывала истории об этой удивительной стране. И вот теперь Хатаке мог лично взглянуть на родину матери Наруто — на то, что от неё осталось. Они преодолели путь из Конохи к дальнему берегу, где в прошлом находился мост, подобный тому, который возвели между главным материком и Страной Волн. Разумеется, любые соединения со Страной Водоворотов были разрушены во время войны, но это не помешало нескольким шиноби с помощью стихии земли возвести тропу; некоторые решили просто передвигаться по воде, ведь, ранее спрятанный за лихими ударными волнами, остров был виден как на ладони. Наверное, за столько лет климат в здешних местах изменился, что повлияло на легендарные водовороты. На горизонте, рядом с местом, где когда-то располагался большой порт, виднелось множество кораблей, на которых, должно быть, прибыли приспешники Райкаге. Учитывая, что большинство его союзников обитали на отдельных островах на севере и юго-востоке, это ничуть не удивило Какаши. Шиноби Кумо, скорее всего, прибыли к острову с материка и добирались в идентичной манере: пешком по воде или же с помощью возведённого временного моста. Чем ближе они подходили, тем лучше было видно руины, поросшие растениями и мхом, и выгоревшие на солнце декорации. Узушиогакуре внешне состояла из цилиндрических зданий, аналогичными Кири, также, судя по разбитым колоннам, в деревне имелось достаточно высоких зданий. Символ, который Коноха переняла, потому что он олицетворял крепкие дружественные отношения между обеими деревнями, был высечен на каменных развалинах почти везде, что наталкивало на мысль: жители Узушио гордились своим наследием и культурой. Раньше широкая река пробегала по деревне, образуя глубокий ров с длинным мостом; также в окрестностях Узушио было много крупных крутых холмов, на которые отряды альянса начали подниматься. Подкрепление, обещанное Гаарой и Мей, прибыло в указанное место, и численность ниндзя, которыми его товарищи были готовы поддержать, приятно удивило Хатаке. Он не ожидал такой военной мощи на своей стороне, ведь из-за происков Райкаге и старейшин больше половины шиноби Страны Огня решили не вмешиваться в конфликт, где главной задачей было защитить двух нукенинов. Как правителя Какаши это огорчало, но он не мог никого принуждать. Подкрепление со стороны Ооноки на границе не оказалось, и старик аргументировал это тем, что его страна находилась дальше всех в географическом положении относительно этого острова, поэтому шиноби, призванные в помощь альянсу, всё ещё находились в пути и станут отличным подкреплением на рассвете, если, конечно, сражение продлится столько времени. Хатаке никак не прокомментировал ответ Цучикаге — лишь обменялся с Шикамару молчаливыми взглядами и кивком: позиция Ооноки вызывала подозрения с самого начала, но они решили позволить старику играть в задуманную им игру, морально подготовленные к предательству в любой момент. Гаара и Мей согласились, что лучше не ворошить осиное гнездо раньше времени. Все планы сражений, которыми они на собраниях делились в присутствии Ооноки, были фальшивыми. Какаши не доверял хитрому старику, поэтому решил перестраховаться и кормить его дезинформацией. В случае если окажется, что Цучикаге действительно на их стороне, Хатаке не видел сложности в том, чтобы шиноби Ивы и их предводитель подстроились под резкую смену плана: любой ниндзя должен уметь адаптироваться к непредвиденным обстоятельствам. Отряды шиноби альянса поднимались по зелёным холмам, всё ближе к центру Узушио, минуя развалины, поросшие мхом, лианами и выгоревшие на солнце. Он пытался сосредоточиться на предстоящем сражении и первоначальной попытке уладить всё мирно, с помощью диалога и дипломатии. Какаши подозревал, что Эй слушать ничего не станет, но в качестве последнего предупреждения Хатаке всё же хотел попытаться избежать кровопролития на этой земле. Было странно навещать этот остров без тех, кто больше всех оценил бы такую вылазку: Наруто было бы полезно навестить руины просто для того, чтобы понять историю своего клана, но увы. Покосившись в сторону идущих неподалёку, Какаши старался не принимать во внимание то, как тяжело дышала Харуно, поднимаясь на холм, придерживаясь за руку Саске. Так как Сакура не была родом из сильного клана, чакра ребёнка, которого она вынашивала, изматывала её больше, чем ожидалось во время типичной беременности. Шизуне отметила, что тип чакры Сакуры, её способность чётко контролировать энергию в теле и скопленные годами запасы помогали ей сгладить разницу между силой генов клана Учиха и её собственной обыкновенной родословной. Вот только Харуно потратила очень много из своих резервов, когда самолично запечатала в пещере Сору и часть чакры Кьюби в свиток. Наверное, в этом и была вся проблема: у неё не осталось запасов, из которых можно подпитываться. В отличие от Саске, который умел поглощать чакру противника через физический контакт, Сакура не способна на подобные манёвры, поэтому страдала от симптомов в полной мере, изредка снимая плохое самочувствие с помощью какого-то приготовленного Шизуне напитка, но ингредиенты для этого эликсира было крайне сложно достать, поэтому Като не смогла сварить больше, чтобы взять с собой в дорогу. Она беспокоилась о Сакуре, часто говорила об этом, точно рассуждала вслух, и Хатаке ничего не мог сделать с тем, что запоминал эту информацию. Взглянув на Сакуру, он заметил, как она мотнула головой вместо ответа на какой-то вопрос Саске. Бледное лицо в лучах солнца выглядело нездорово, но Харуно старалась не показывать, насколько ей на самом деле плохо, чтобы не беспокоить дорогих ей людей. Лишь Какаши мог рассмотреть за маской проблески истинного самочувствия Сакуры: она истощена. Учиха тоже это видел, но, в отличие от Хатаке, у которого первым инстинктом была бы излишняя забота и опека, Саске напоминал монолит, опору, что поддерживала, защищала Сакуру и позволяла ей сохранять независимость в такой необычной ситуации. Он полностью доверял и полагался на её суждения. С одной стороны, Саске вёл себя должным образом, ведь никак не ущемлял её желания и не указывал, как правильно поступать в такой ситуации; это скорее в силу неопытности обоих по жизни, чем проявления мудрости или здравого смысла. Но Какаши также понимал, что таким образом они учились друг у друга, подстраивались под несладкие темпераменты, которые достались обоим. Они росли вместе как партнёры, в отличие от типа отношений, в которых Сакура находилась с ним: там Хатаке всегда был зрелым и сформировавшимся человеком, у которого на всё был ответ и совет. А здесь Сакура вынуждена полагаться только на себя и доверять Саске, у которого в отношениях с противоположным полом ещё меньше опыта. Какаши на мгновение потерялся в мыслях. Возможно, он переусердствовал, когда в своё время думал, что Сакуру необходимо оберегать и ограждать от потенциальных проблем и опасностей. Его стремление объяснялось чувством заботы и ответственности, которые подталкивали к созданию идеальной атмосферы их отношений. Да и Сакура рядом с ним старалась вести себя как взрослый человек, порой слишком взрослый для своего возраста: в свои двадцать лет никогда особо не веселилась с ребятами, предпочитала сидеть рядом с ним, наблюдать со стороны. Такое поведение будто старило душевно эту девушку, и в какой-то момент Хатаке понял, чего ей не хватало и что конкретно добавляло пикантности в отношения с Саске, помимо очевидного — её любви к нему. Отвернувшись от ребят, он перевёл взгляд на руины внизу холма: река, что разделяла деревню, всё ещё протекала между бетонными плитами. После ухода последних жителей здешние флора и фауна начали подстраиваться к отсутствию людей: внизу в воде было видно несколько неподвижных цапель, опустивших головы в мелководье в поисках обеда. Неприятная тишина, что окутывала это место, напрягала Хатаке, причём настолько, что он задумывался о хитрых уловках, ведь альянс мало что знал о различных способностях населения малых наций. Не все они носили звание шиноби, но это не значило, что в скромной деревушке не мог родиться ребёнок с особенными генами: вспомнить, к примеру, Хаку и его Кеккей Генкай Стихии Льда. — Мы их что, должны искать по всему острову? — вздохнула Мей, остановившись рядом. — Уверен, Эй стремится предстать во всей красе своих союзников. — Тебя не удивляет прогрессивность его одержимости? — На что ты пытаешься намекнуть? — Ну, Йондайме мужчина в возрасте, — развела руками Мизукаге. — Ему ещё шестидесяти нет, — ответил Какаши, прищурив глаза, присматриваясь к деревне. — Потеря потенции могла вполне ударить по самолюбию, это я просто так говорю, но… Какаши никак не прокомментировал это — лишь покосился на пригладившую волосы Мей. Она, как всегда, была острой на язык и не стеснялась высказывать непоколебимое мнение. Со временем её комплекс незамужней женщины превратился в раздражительную черту характера, и Мизукаге не стеснялась вымещать недовольство и разочарование на окружающих её подданных и коллег. Вдобавок Ао подливал масла в огонь, потому что на свой страх и риск разорвал с Мей романтические отношения, которые завязались у них после войны, ссылаясь на неспособность балансировать личную жизнь и обязанности без урона государству. Долг важнее. Никто точно не знал, что между ними произошло, но Мей с тех пор изменилась, стала крайне раздражительной и несносной, не стеснялась оскорблять любого мужчину, который хоть как-то противоречил её шаблону идеального партнёра. Ао насчёт всего помалкивал, как настоящий воин и мужчина он предпочитал не выносить сор из избы, но в его взгляде изредка можно было отметить печаль: такая роскошная женщина, как Мей, не оставляла в душе рану — она убивала наповал и мстила, пока понимала, что обидчику от этого неприятно. Ао молча принимал удары по всем флангам. — Тебе не кажется, что Райкаге могло одолеть какое-то психологическое заболевание? — Никак не связанное с его желанием убить Саске? — хмыкнул Хатаке. — Нет, это напрямую подпитывает саму болезнь: ярость и гнев — может, это всё, что он помнит, а так разум помутнел, и Райкаге подчинился бредовым идеям, позволил своему безумию править. — Ты слишком много читаешь, — покачал головой Какаши, хоть и видел в словах Мей смысл. — Я просто предложила теорию о деменции, к примеру, — ловко отвертелась она. — Но махать кулаками легче, чем объявлять бывшего союзника жертвой старческого маразма. — Для начала попытаемся решить всё диалогом. — Мальчишка твой вряд ли согласен, — вздохнула Мей, и её взор остановился на Саске. Учиха стоял вместе с Сакурой неподалёку; она опиралась на него плечом, но скрытно, скорее, чтобы поддержать равновесие, ведь, уставшая и проделавшая такой нелёгкий пеший путь в своём состоянии, она заслуживала отдых. Саске действительно в последнее время помалкивал — лишь слушал их беседы во время собраний, скорее чтобы быть в курсе запланированных действий, чем для того, чтобы сотрудничать с альянсом. Он не возражал против помощи, но был определённо намерен разобраться со всем самостоятельно, и Какаши отчасти не хотел препятствовать этому. Всё равно без способностей Учихи они во многом не преуспеют. Это сражение, не такое грандиозное, как то, что было против Акацуки на войне, и, несомненно, Саске лично разбил бы армаду противника, порешил каждого в отрядах Райкаге, но это лишнее. Люди альянса в его представлении служили помощниками, которые займутся мелкой рыбёшкой, в то время как Учиха отправится за главным призом. Хатаке подсознательно был готов к тому, что Саске наплюёт на все их планы, ведь конкретно его и Сакуры политика держав не касалась, как он считал. Учихе параллельно, как повернётся всё с дипломатической точки зрения: он хотел убить своего врага, чтобы обезопасить свою семью. — У него для такого настроя есть все основания, — вздохнул Какаши и взглянул в даль. На другом берегу он наконец заметил своих оппонентов: Йондайме Райкаге стоял на плоской крыше одного из зданий, рядом с ним — Даруи, Си и неизвестные шиноби малых наций, вероятно, командиры отрядов, на которые противник был поделён. Солнце ослепляло, заставляя жмуриться от ярких лучей, но место сражения было видно неплохо: сплошные развалины, водоём и открытое пространство для опасных манёвров Учихи, а также для использования полной мощи Кеккей Генкай той же Мей без опасений относительно дополнительного урона деревне. Территория Узушиогакуре идеально подходила для любых сражений, и этим, к счастью, воспользовались обе стороны конфликта: обошлись без эвакуации и уничтожения ценных мест нейтральных наций. — Лорд Эй и правда захотел похвастаться поддержкой на своей стороне, — хмыкнула Мей. — Поистине так, — подтвердил Хатаке, пока глаза разбегались от попытки присмотреться ко всем группам вражеских шиноби, которые явились поддержать Райкаге. По спине пробежал холодок: договориться с Эем будет архисложно в ситуации, где тот определённо намеревался одолеть несогласных с его мнением силой. Какаши вздохнул, собравшись с духом. Он заварил эту кашу, и ему теперь расхлёбывать. Ступив вперёд, он мысленно настроился на предстоящее сражение, ведь было понятно без слов: воины малых наций, которые поддерживали Райкаге, не покинут остров без попытки порешить всех противников своего предводителя — тогда они смогут создать абсолютно новый альянс стран шиноби, и этому никто не станет препятствовать. Какаши намеревался не допустить подобного исхода.