Его любимое Чудо.

      Антон понимал, что ему пиздец, когда забегал в квартиру, сжимая в зубах сигарету. Понимал, когда пытался найти свои вещи, разбросанные по комнате. Понимал, когда после вливания в себя четырёх стаканов воды, он засовывал в рот уже третью мятную жвачку, стараясь заглушить отвратительный запах.       — Мне пизда, — сообщил Антон другу, забегая в спальню, чтобы наконец забрать ключи с рюкзаком, — Арс узнал, что мы бухали, и теперь уже ждёт меня внизу.       — Пиздуй, — Дима, казалось, не оценил всего масштаба проблемы друга, — только заткнись.       — Скот, — хмыкнул Шастун, роясь в рюкзаке, чтобы найти зарядник для телефона, но вместо этого нащупал что-то твёрдое и прямоугольное. Вытащив руку, парень с удивлением увидел в ней «Чудо», который, судя по всему, заботливо положил Арсений. И вот тут опять стало стыдно.

***

      Шастун, всё ещё сжимая в зубах сигарету, выскочил за дверь. Вспомнил он о том, что так и не докурил, только когда спустился на первый этаж, поэтому тушить пришлось уже на улице, прямо на глазах у Попова, который пристально наблюдал за мальчишкой. Неловко.       Антон ввалился в машину, плюхнулся на переднее сиденье и стыдливо опустил глаза:       — Ну, как дела? Головка сильно болит? — Попов ухмыльнулся, заводя машину.       — Не смешно, — буркнул Шастун, всё сильнее вжимаясь в сиденье, будто надеялся, что провалится сквозь него.       — Не смешно? Правда? — Арсений слишком уж наигранно удивился, — мне ночью тоже не смешно было, знаешь ли, — Антон уже буквально лежал на сидении, всё ещё сползая вниз, — в три ночи, Шастун. В стельку бухой! В 17 лет! У тебя мозги на месте? А если бы ты пьяный в окно бросаться полез?       — Меня бы Димка оттащил, — ляпнул Шастун, тут же пожалев об этом, так как увидел, как на секунду замер психолог, будто вспоминая что-то. Такое себе затишье перед бурей.       — Точно, у нас же ещё и Димка, — а вот и буря, — прекрасный молодой человек, я считаю. Так галантно просить, чтоб я взял тебя замуж! Меня так ещё родители ни одной девушки не уговаривали, как он, — Шастуну казалось, что на его щеках можно было жарить яичницу, такими они были красными и горячими, — я тут с ним вожусь, пищей полезной кормлю, стараюсь от вредных привычек отучить, а он…       — А я и не просил, — вдруг вырвалось у парня, который уже чуть было не лежал на полу машины. Попов резко замолчал, переводя взгляд на подростка. Антон не смог прочитать эмоции мужчины, но тут же стало стыдно и страшно. Зря он так. Явно зря. Шастун зажмурился, боясь реакции Арсения, но тот лишь спокойно перевёл взгляд на дорогу.       — Выпороть бы тебя, чудо, — тихо вздохнул мужчина.       Шастун вздрогнул. Внутри сразу стало как-то слишком уж мерзко и отвратительно. Будто сотни маленьких гномиков с молоточками начали долбить по сердцу, попутно обливая его кровью. Лучше бы Попов сейчас на него накричал, назвал неблагодарным, как это всегда делали родители, выпнул из машины. Возможно, тогда парню не было бы сейчас настолько плохо. Но нет. Мы же, мать твою, спокойные!       Арсений продолжал молчать, постукивая пальцами по рулю. А Антону с каждой секундой всё больше хотелось порезать себе вены. Такой ненависти к самому себе он не испытывал давно.       — Простите, — тихо прошептал мальчишка, возвращаясь в нормальное положение, но уши всё ещё горели.       — Да заткнись ты, — Попов говорил спокойно, а парню от этого становилось всё хуже, — скажешь, когда и где поворачивать.       Доехали быстро и молча. Тишину нарушали лишь тихие подсказки Шастуна куда ехать, которые он бурчал себе под нос.       — Спасибо, — парень, вновь краснея, вылез из машины и с удивлением заметил, что Арсений вытаскивает ключ зажигания и идёт вместе с ним.       — Прослежу, чтоб ты опять на какую-нибудь хрень не напоролся, — пояснил мужчина, увидев вопрошающий взгляд подростка, — и давай быстрее, у меня мало времени. Ещё на работу ехать.       Антон активно закивал и буквально побежал к двери подъезда, на ходу доставая ключи. Затем так же быстро побежал к лифту, начиная судорожно нажимать кнопку. Не работает. Чего и следовало ожидать.       — Извините, тут сломалось, наверное, опять, — как-то испуганно промямлил Шастун, направляясь в сторону лестницы.       На восьмой этаж он добрался меньше, чем за минуту. Притормозил лишь у до боли знакомой тёмно-коричневой металлической двери. По голове будто ударили чем-то тяжёлым, отключая здравый рассудок. Неблагодарное животное. Зачем ты вообще на свет появился? Ты жалок. Ну он же поклялся сюда не возвращаться!       В уголках глаз заблестели слёзы. Слишком много воспоминаний, слишком много эмоций.       Антон вздрогнул, чувствуя, как тяжёлая рука опустилась ему на плечо. Арсений только что поднялся и тяжело дышал, стараясь перевести дух, но даже так он выглядел убедительнее, чем Шастун. Жалкий, отвратительный, ни на что не способный.       — Тош, — парень вздрогнул ещё сильнее, когда мужчина наклонился к его уху, — мы можем не ходить туда. Будешь жить у меня. Только дай мне ключи, а я зайду сам, чтобы собрать необходимые вещи, — Арсений говорил тихо, почти шёпотом, вызывая мурашки.       — Нет, я сам, — Антон затряс головой, чтобы стряхнуть слёзы. Дрожащей рукой парень поднёс ключи к замочной скважине, пытаясь вставить их, но дрожь по всему телу и всё ещё затуманенные глаза не давали сделать этого.       — Давай я, — Попов мягко забрал ключи у мальчишки, с первого раза вставил их в отверстие.       Сердце Антона сжалось до максимума.       Повернул.       Пропустило удар.       Ещё поворот.       Шастун уже готов был убежать, лишь бы не заходить в квартиру, но тело не слушалось, он не мог и пошевелиться.       Раздался щелчок.       Вот и всё. Вот и конец.       Попов отошёл, пропуская мальчика вперёд. Тот нерешительно сделал шаг, аккуратно поставил ногу, будто проверял, не проломится ли под ним пол. Не проломился. Поставил рядом вторую ногу. Вот он и вошёл.       Естественно, ничего тут не изменилось. Да и что тут могло измениться? Его не было лишь несколько дней. Едкие зелёные обои. Довольно старый паркет, накрытый каким-то странным красным ковром. Обшарпанный шкаф-купе, зеркало, рядом с которым виднеется трещина. Шастун невольно сжал руку, вновь почувствовав ту боль, когда бил её. Разбитые костяшки ещё даже не до конца зажили. За головой послышалось тихое и спокойное «Проходи», заставившее вздрогнуть. Антон отошёл чуть вперёд, принимаясь расшнуровывать кеды. Вслед за ним зашёл Попов, пару секунд огляделся, а затем сам принялся развязывать шнурки на своих каких-то очередных фирменных кроссовках.       — Я тебя тут подожду? — Арсений провёл пальцами по трещине на стене, заставляя подростка покраснеть.       — Можем вместе пройти, ничего страшного, — Шастун смущённо улыбнулся, направляясь в свою комнату. Он шёл быстро, стараясь не смотреть на окружающий его интерьер. Слишком больно. Слишком омерзительно. Единственное место, где спокойно — его спальня.       Пожав плечами, Арсений направился вслед за подростком. Он же наоборот жадно разглядывал квартиру, стараясь ничего не пропустить. Мужчина старался максимально анализировать каждую деталь, чтобы составить примерное представление о хозяевах квартиры, но успеха это не приносило. Вещи будто были неживые, ненастоящие, ненужные.       — Проходите уже, — пробубнил Шастун, распахивая перед психологом дверь.       Зайдя в комнату подростка, Арсений замер. Она слишком уж контрастировала со всей остальной квартирой. Она будто была наполнена эмоциями. Единственная комната живого человека. Все стены были исписаны многочисленными надписями, увешаны рисунками. Тут была чёрная ручка, гуашь, маркеры и… Антон царапал эту надпись ножом?       — Тош, а ты сам всё это писал? — Арсений аккуратно водил пальцами по стенам, будто боялся их повредить, — Тош? — ответа не последовало, — Тоша? — мужчина наконец отвернулся от стен, обращая внимания на остальную часть комнаты и Антона, буквально замеревшего на месте.       Глаза Попова округлились…       Вещи были разбросаны по всей комнате. Бумаги разорваны. Зеркало, висящее на стене около письменного стола, было разбито.       — Сука… — из транса мужчину вывело тихое поскуливание, — мрази, — Антон бросился на колени, начиная судорожно что-то собирать. Наклонившись, Попов увидел, что в дрожащей руке парень сжимает многочисленные браслеты, другой шарил по полу.       — Давай помогу, — Арсений сел на корточки рядом с парнем, начиная собирать кожаные полоски и серебряные цепочки с маленькими подвесками. Их, казалось, было тут несколько десятков.       Антон уже дрожал всем телом, стараясь сдерживать слёзы. Он тихо матерился себе под нос, продолжая шарить рукой по полу, боясь наткнуться на осколки зеркала.       — Вроде всё, Тош. Больше нет, — Попов аккуратно встал на ноги, потрепав парня по голове, — собирай рюкзак и едем ко мне.       — Нет, — Антон мотнул головой, тоже поднимаясь на ноги. Арсений вопросительно поднял бровь, — нет, спасибо. Я тут останусь, всё хорошо будет, правда, — подросток выдавил жалкое подобие улыбки.       — Уверен? Тош, мне правда несложно…       — Уверен, — Шастун закивал головой, — тут только убраться надо. Я сейчас пылесос принесу, — парень засуетился, он всё ещё чувствовал вину за свои слова в машине. Сделав несколько шагов, подросток запутался в ногах и, коротко выдохнув, упал, подставив руки. Несколько осколков впились в руку, вызывая жгучую боль:       — Жойско, — парень поднялся, демонстрируя мужчине кровоточащий кулак. Тот, казалось, побледнел. Шастун готов был поклясться, что таким взволнованным он мужчину не видел никогда.       — В ванную. Быстро, — отчётливо проговорил тот, перехватывая руку парня, чтобы притянуть к себе, — и где тут аптечка? Да шевелись ты!       Последующие пятнадцать минут Попов заставлял парня промывать рану под холодной водой, не обращая внимания на его недовольное бурчание. Затем минут пять Арсений бегал за Антоном по всей квартире, чтобы промыть рану перекисью.       Наконец, подставив парню подножку, мужчина сумел его перехватить и силой усадить к себе на колени, обхватывая руками за талию:       — Отпустите! — Шастун пытался вырваться, но психолог крепко прижимал его к себе.       — Успокойся ты, это не больно! — Попов раздражённо тряхнул парня, отчего тот ойкнул.       — Ну, можно хотя бы рядом сяду?       — Заткнись уже, или я перестану делать вид, что забыл о ночном инциденте!       Это подействовало. Мальчишка действительно замолчал и даже перестал вырываться, позволяя мужчине аккуратно обработать порез. Конечно, он недовольно бурчал и шипел, когда уж слишком сильно щипало, но Попов лишь аккуратно дул на ладонь парню, успокаивающе гладя по спине:       — Вот и всё! — радостно хлопнул в ладоши мужчина, заканчивая перебинтовывать руку, — вытерпел, умничка! — Попов чмокнул парня в щёку.       Что он только что сделал?       — Чай будете? — Антон, как ошпаренный, вскочил с колен Попова, впадая в краску, — я налью! — он убежал на кухню, так и не дождавшись ответа.       — Стой! — мужчина подорвался вслед за подростком, — я сам налью, обожжёшься же!