Наша вечность

Говорят, в последние мгновенья перед смертью человек видит всю свою жизнь. Не знаю, как другие, но я тогда, оказавшись в нескольких метрах над кипящей лавой, с трудом цепляясь за ограду на пространственной бомбе, думал лишь о том, что привело меня к такому концу. Моя ошибка. Неосторожное обращение с оборудованием в оранжерее, спровоцировавшее взрыв, навечно приковавший Эзру к инвалидному креслу, а Нами — к системе жизнеобеспечения. А позже — клятва. «Я стану твоими ногами» — мое искупление, моя расплата. Так мне казалось тогда. Но только теперь, над огненной бездной, я понял: я всегда был для него инструментом, куда более полезным, чем ноги. Для того, чтобы командовать космофлотом, нужен острый ум, знание стратегии и тактики… многое, но здоровые ноги в этом списке не обязательны. А младший брат, из-за чувства вины готовый исполнить любую просьбу — хорошее подспорье в продвижении по карьерной лестнице. Кислород в баллонах уже почти закончился. Глупая смерть — как закономерный конец глупой жизни. «Лишь бы та девушка — Кей, кажется, — дожила до исполнения своей мечты» — было последней моей мыслью. И вдруг, сквозь застилающую глаза пелену я увидел протянутую мне руку… *** Я медленно приходил в себя на полу челнока. Капитан копался в чем-то на пульте управления, видимо, пытаясь заставить эту развалюху взлететь. На меня он не обращал внимания. Моя рука потянулась к «табельному» пиратскому космодрагуну. С трудом поднявшись на ноги, я направил дуло бластера на Харлока, скорее рефлекторно, чем ведомый желанием убить его. — Почему? — единственный вопрос, вертевшийся у меня в голове. — Почему ты не остановил меня, даже зная, что я шпион Гайи? — Ступив на Аркадию, ты стал одним из членов моей команды, — произнес капитан, не отвлекаясь от попыток сдвинуть с места рычаг отцепления бомбы. Я стал говорить что-то про то, что это глупо, про мой приказ, которого, в сущности-то и не было... Говорил, сам не веря в собственные слова. Мой взгляд был тверд, как и рука, держащая космодрагун, но все это — не более чем игра в идеального шпиона. Который, похоже, умер там, над лавовой рекой. — Это действительно то, чего ты хочешь? — я даже не сразу понял, что это были слова Харлока, а не мои собственные мысли. — Шанс твоего выживания: один из тысячи. И даже если ты сумеешь вернуться, не будет никого, кто похвалил бы тебя, — я не знал, блефует капитан, или же... И как последний удар в голову: — Твоя задача глупа, тем более, никто не приказывал тебе этого делать. Это был твой собственный выбор! И моя маска разлетелась вдребезги. Потому что Харлок был прав во всем, даже если он ткнул пальцем в небо. Шпион Гайи умер, а я сам симпатизировал капитану Аркадии куда больше, чем нынешнему правительству. Ступив на борт этого корабля, я произнес заветное «Свобода», и это было именно то, чего я на самом деле желал: свобода от данных ранее обещаний, от совершенных ошибок и прошлого. Свобода — ради будущего. Так думая, я положил свою руку поверх его, потянув за рычаг. *** — «Ради свободы» — ты сказал это, впервые ступив на борт Аркадии, — Харлок поднялся, протягивая мне космодрагун. — Если ты и правда веришь в то, что сказал, освободись от пут, тянущих тебя вниз. И если после этого у тебя останется желание меня убить — выстрелишь, — губы капитана исказила горькая ухмылка. — Возможно, именно тебе это удастся. Мне будто ведро ледяной воды на голову вылили. Капитан легендарного пиратского корабля, величайший борец за свободу, за которого многие готовы отдать жизнь, желает… умереть? У меня не укладывалось это в голове. — Почему?.. — вопрос сорвался с губ сам собой, не успев окрасится ни единой эмоцией. — Вечность очень утомительна. Особенно, когда за спиной множество ошибок. Дальше мы летели молча, и лишь когда Харлок уже выходил из челнока, я бросил ему в спину: — Неужели, вечности не хватит, чтобы их исправить? *** «Освободись от пут, тянущих тебя вниз». Они остались, там, на Токаге, и я никак не мог понять, почему капитан этого не увидел. Аркадия — место гармонии природы и человека, утопия, образ из древних земных легенд. Когда я только попал на корабль, я долго думал, почему пиратский линкор носит такое название. Но лишь отбросив свою «преданность» Гайе и посмотрев на окружающее пространство чистым взглядом, я, наконец, понял причину: для большинства членов экипажа корабль Харлока являлся тем единственным местом, где можно не убегать ежесекундно от правительства или бандитов, не подыхать от голода на захолустной планете, а просто жить, зная, что здесь ты — на своем месте. И теперь я чувствовал то же самое. — Ямма! — голос одного из пиратов вырвал меня из размышлений. — Капитан велел тебе подойти к нему в каюту. У меня были мысли, почему Харлок хочет меня видеть, но все же хотелось убедиться в собственных подозрениях: — Он не сказал, зачем? — Нет. Не задавай лишних вопросов, — было мне ответом. Что ж, значит, узнаем на месте, прав ли я. *** — Вызывали, капитан? — к тому моменту, как я дошел до места обитания капитана Аркадии , в моей голове уже прочно поселилась уверенность, что Харлок таки решил начать исправлять свои ошибки, и начать именно с меня. Что ж, умирать, так с честью! К тому же от руки капитана я уже тогда готов был принять что угодно — даже смерть. — Да. Проходи, Ямма, — вид у Харлока был несколько рассеянный, если не сказать «пришибленный». Как будто он долго что-то обдумывал и до сих пор сомневался в принятом решении. — Я размышлял над нашим разговором на шатле. Ты действительно считаешь, что любую ошибку можно исправить, было бы время? — У меня появились сомнения на счет этого разговора. С чего-то не того он начался. — Исправить можно все, кроме смерти, — Я привык нести ответственность за свои слова, а в том, что меня сейчас будут именно призывать к ответственности, я не сомневался. О, если бы я знал тогда, чем все закончится, я бы десять раз подумал, прежде чем отвечать... — Что ж, я давно уже потерял надежду исправить свою самую главную ошибку, — в голосе капитана слышалась застарелая боль. Что же такое в прошлом совершил этот человек, что даже спустя столько лет ему так больно это вспоминать? — Но если ты считаешь иначе, — пират подошел ко мне практически вплотную, — не хотел бы ты разделить со мной эту вечность? Сказать, что я был в шоке, значит, ничего не сказать: я шел умирать, а мне предлагают бессмертие. Интересно, а Харлок понимает, что не оставляет мне выбора. — В случае отказа я навсегда покину Аркадию... — Нет. — Это не вопрос, — резко оборвал капитана я, — я привык нести ответственность за свои слова. — И твое начальство позволит тебе это? — в голосе Харлока звучала насмешка, хотя на дне глаз мне виделось удивление. — Позволило бы. Только вот, — я посмотрел капитану в глаза, — мне некуда возвращаться. Вернее, не к кому. В любом случае мое место здесь, на Аркадии, — я попытался улыбнуться, но улыбка получилась несколько болезненная. — Это можно считать согласием? — в голосе Харлока, кажется, впервые за весь этот разговор, появилась твердость. — Да, — ответил я, не разрывая зрительного контакта. И в ту же секунду мир перед глазами исчез. Я почувствовал, будто падаю в бездну. Ощущение собственного тела исчезло, была только безграничная энергия, что, казалось, пронизывала саму душу. А потом тьма расцветилась россыпями звезд, и я увидел объятый облаками темной материи корабль. Нет, я как будто сам был и кораблем, и клубами черного дыма вокруг него, и каждым членом экипажа. Буквально на мгновение я почувствовал каждый элемент сложнейших механизмов Аркадии, каждого пирата на ее борту... А потом все кончилось. Я лежал, видимо, на капитанской кровати, а на другой ее стороне, вполоборота ко мне, сидел сам Харлок. И когда только он меня перетащить успел? Тело жутко ломило от мгновенной перестройки организма, я не мог и пальцем пошевелить. Но кроме всепоглощающей слабости я чувствовал еще что-то. Где-то на краю сознания маячило совершенно незнакомое доселе ощущение. И когда я наконец-то понял его природу... Это было странно. Если бы я знал заранее, то меня ждет, я бы, наверное, наплевал на все и сбежал с Аркадии. Но сейчас мне казалось вполне нормальным, что чуть сосредоточившись, я могу почувствовать, что Яттаран сейчас собирает модель старинного, еще атмосферного истребителя; что Кей разнимает пьяных дебоширов, хотя в данный момент и сама была бы не против приложиться к еще не полностью опустошенной бутылке. Но от всех этих ощущений вполне можно было закрыться усилием воли. Но было так же еще одно, от которого полностью абстрагироваться было невозможно никак, никаким образом, как невозможно забыть о собственном дыхании. Ощущение чужого сознания, будто продолжающего мое собственное; чужое сердце, отныне и навсегда бьющееся в унисон с моим. Попытка подняться на локтях принесла лишь новую волну ломоты в мышцах. — Тебе сейчас лучше поспать, — раздался с другой стороны широченной кровати голос капитана. — Тело скоро полностью перестроится, а ко всему остальному ты быстро привыкнешь. Пока же запомни одно: ты больше не человек. Эти слова окончательно провели границу между тем, что было раньше, и тем, что будет потом. Больше не было ни Эзры, ни Совета Гайи, лишь проклятый пиратский корабль и его капитан. Харлок помог мне устроиться на кровати, и я уже почти начал засыпать, когда мне в голову пришел вопрос: — А как тебя звали до ..?— Я не знал, какими словами выразить мысль, но капитан понял меня и так: — Экхарт. Мое настоящее имя — Экхарт фон Харлок.