Семь смертельных обетов Альма-Торан

      — Мама.       Тоненький детский голос вывел Фалан из пучины раздумий. Волшебница отрешенным взглядом окинула рыжеволосого мальчика рядом с ней, как будто только-только проснувшись. Он недовольно сопел, глядя на нее, и так по-забавному обиженно надул щечки, уже довольно долгое время пытаясь обратить на себя внимание матери.       — Что такое, малыш? — уголки губ дрогнули в виноватой улыбке. Фалан, словно извиняясь, слегка наклонила голову, взъерошив и без того лохматые волосы на макушке сына. Летнее тепло и ласковое солнце, уже успевшее достигнуть зенита, грели, казалось, не только песчаные барханы за стенами крепости, но и уставшие после непрерывных боёв с «праведниками» человеческие души, вселяя им долгожданное умиротворение. В такие моменты хотелось просто прилечь на редкую зеленую траву, так ненавязчиво щекочущую лицо в танце легкого ветерка, и уснуть, забыв обо всех проблемах этого жестокого мира, чтобы наконец задуматься не только о его несовершенстве, но и о том, как он всё же прекрасен.       — Я хочу поиграть, — коротко пояснил Тесс. Видимо, мальчик устал постоянно повторять одно и то же множество раз, поэтому сейчас обошелся кратким, но вполне ясным ответом. Конечно, ребенку, ещё не узнавшему всех кошмаров войны, не было дела до желанных минуток тишины и спокойствия. В таком юном возрасте ему хотелось только выплеснуть накопившеюся в теле энергию и ураган впечатлений после каждого пройденного дня. К сожалению, ровесников Тесс в «сопротивлении» не оказалось, а взрослые не всегда могли уделить мальчишке должную долю внимания. Особенно, когда родители вновь пропадали — порой даже на несколько дней подряд — в битвах против жадных врагов.       Фалан глубоко вздохнула, прекрасно понимая, как её сыну сейчас не хватает родительского тепла рядом, но поделать она с этим ничего не могла. Осознание собственной беспомощности навевало легкую тоску, но мысль о том, что это — лишь малая жертва ради счастливого будущего, придавала уверенности. Всегда, успокаивая своего вновь разбушевавшегося сына, она рассказывала ему о том прекрасном мире, который воцарится после победы над врагом. Утопия, где все расы объединятся по воле Короля Соломона.       Женщина, неуклюже поднявшись с земли на отекших ногах, с задорной улыбкой подобно косолапому мантикоре побежала за сыном, пригрозив лишить лакомств, если догонит его. А мальчишка прытко убегал от матери, звонко смеясь. Иногда он останавливался и подпрыгивал на месте, когда мать — кто знает, специально ли, — начинала отставать, запыхавшись, и тут же подрывался с места, чуть только она приближалась к нему.       Потревоженные маленьким переполохом волшебники с трогательной улыбкой наблюдали за этой игрой в кошки-мышки, по-доброму посмеиваясь над неугомонным ребенком и его добродушной матерью. Завороженная всеобщим мимолетным счастьем, Фалан сама не заметила, как, устало вытянув руку вперед в попытке догнать наконец своего сорванца, залилась мягким смехом, приговаривая вслед убегающему сынишке: «Стой! Догоню же. Эй, Тесс…»

***

      Фалан лежала у себя в покоях на пышной кровати, протянув худощавую руку вверх к потолку. По щекам её на подушку упали хрустальные капельки слез, сразу же поглощенные тканью драгоценного шелка. Редкие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь небрежно задвинутые шторы, раздражали глаз, пробегаясь золотистой полосой поверх измученного лица. Где-то за окном послышался мучительно холодный голос третьего императора Ко, так жестоко вернувший одичавшую мать в беспросветную реальность, словно с головой окунув в черный омут ледникового океана.       — …Стой.