Возвращение мертвеца

Моран заглянул в лабораторию со странным ощущением, которое сложно было описать. Вроде бы ему хотелось увидеть Джима, но внутри росло неприятное чувство страха, что смешивалось в одно единственное — неуверенность. — Доброе утро, — Себастьян пожал руку Бриару, отмечая про себя, что мужчина явно давно не спал. Тёмные круги и красные глаза, из-за лопнувших сосудов, да и в целом уставший вид говорили сами за себя. — Доброе утро. Если вы твёрдо решили увидеться с Джимом, то следуйте за мной, — Моран утвердительно кивнул, следуя за генетиком, который задержался на секунду около двери, ведущей в боксы, — Но не ждите того, что он бросится к вам с радостными воплями. Бриар открыл дверь, провожая Морана к самой дальней комнате. Он впервые оказался в этой части лаборатории, удивляясь тому, насколько здесь много белого, стерильного цвета. Они шли по узкому коридору, по бокам от которого располагались комнатки (боксы). Внутри каждой из них располагалась только одна кровать, три белые, гладкие стены и стекло, разделяющее обитателей этих комнат с внешним миром. Ощущая себя не в своей тарелке, Моран поёжился от такой атмосферы. Пусть все боксы и были пусты, но одно только представление о том, что тут могли бы сидеть заражённые люди, изнеможённые от проникновения вируса, вызывало жуткое угнетение. Собственные мысли настолько поглотили Себастьяна, что он не сразу понял, что стоит около того самого бокса, где расположился Джим. — Пока Мориарти выглядит так, — полковник поднял руку, чтобы остановить Бриара. Сейчас ему необходима была минутка, чтобы рассмотреть картину, которая открылась его глазам. Джим сидел к ним боком на кровати, глядя в одну точку на противоположной стене. Спина была ровной, словно он проглотил шпагу, а лицо… Ещё оставались признаки поражения вирусом, кожа была слишком бледной, но кое-где проглядывали нормальные, здоровые участки. Исхудавший овал лица с сильно выступающими скулами слишком бросались в глаза, но также было видно, что тёмные вены, обычно проступающие у мертвецов, поблёкли и стали голубыми, едва виднеясь на теле. Одна рука Джима покоилась на коленях, а другая — на кровати, из вены которой торчал катетер с проводом, подключённый к какому-то аппарату. Одет Мориарти был в чистые футболку и штаны, а сам полностью приведён в порядок. Судя по тому, что он даже не шевельнулся, Себастьян сделал вывод, что Джим их не услышал или просто не обратил внимания. — Что за провода? Что вы вводите ему? — возможно голос Морана прозвучал слишком резко, потому что Бриар вздрогнул, тут же пытаясь оправдаться. — Ему вводят препараты для восстановления организма. Он слишком истощён. По понятным причинам пока что он не может питаться самостоятельно. — Джим слышит нас? Он вообще излечился? — За ним ведётся круглосуточное наблюдение, — вместо ответа пояснил генетик, пожимая плечами, что заставило Себастьяна повернуть голову и прищуриться, — Когда ты доставил его, из него выходила тёмная жидкость. Помнишь? Так вот, введённый в его организм препарат стал вытеснять заражённую кровь, попутно убивая все заражённые клетки. Исследование показало, что эта сыворотка может излечить только тех, кто был заражён не больше месяца. Джиму повезло. Его организм продолжает бороться с вирусом. Всё, что он может сейчас — это сидеть, лежать и изредка ходить. Насколько его прогресс будет продолжаться, мы сказать не можем, но надеемся на лучшее. — Я могу зайти к нему? — Не уверен, что это хорошая идея. Даже не смотря на то, что он не бросается на людей, его действия предугадать нельзя. — Я уверен, что меня он не тронет… Бриар молча бросил взгляд на Джима, затем покачал головой. — Думаете, увидев вас, что-то изменится? — риторический вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. Генетик ввёл код, и стекло сдвинулось, позволяя полковнику пройти внутрь, после чего тут же закрылось. — У вас пара минут, — раздался из динамика хриплый голос генетика, который продолжал неотрывно смотреть на них, готовый в любой момент вызвать охрану или бросится лично. Моран отвернулся от него, обратив всё своё внимание на человека, который сидел без малейшего движения. На таком близком расстоянии можно было в деталях его рассмотреть, делая другие выводы: кожа не такая уж бледная, а на щеках был лёгкий намек на румянец, хотя признаки нездоровой худобы ещё сохранялись; пальцы рук едва заметно подрагивали; тело было истощено. Сглотнув ком в горле, Себастьян только сейчас заметил, что перестал дышать, а сердце сильно стучало — настолько он был в шоке от всего происходящего. Ещё неделю назад полковник окончательно похоронил этого человека, а теперь он сидит перед ним, пусть не в идеальном состоянии, но вполне живой. Да Моран готов был броситься на него, задушить в объятиях и зацеловать до смерти, как бы парадоксально это не звучало. Но на деле было иначе. Его ноги было скованы неуверенностью, которую трудно было побороть. — У него сохранилась работа некоторых рецепторов. Он реагирует на свет, на голос, на боль, на температуру. Можно сказать, что восприимчив ко всему окружающему миру, но вот сам пока ничего не может сделать, — вновь раздался голос Бриара, выдернувший из ступора Морана, который всё же собрал свои силы и ещё ближе подошёл, усаживаясь на корточки рядом с Джимом. — Привет, Джимми, — тихо, чтобы не испугать, поприветствовал он парня, замечая, что глаза так же изменились. Они стали… более человеческими, если можно так сказать. Краснота почти сошла, возвратился его любимый цвет виски. И самое главное в них проскользнуло понимание происходящего. Джим узнал его, пусть никак не показал это, но было видно, что в них промелькнуло что-то. — Ты здорово заставил меня понервничать, — Себастьяну удалось выдавить из себя некое подобие улыбки, но нервы были на пределе. Казалось ещё немного и они просто лопнут. Джим не моргая смотрел на него, без малейшего признака заинтересованности. Это сильно подкосило все надежды Морана. Было больно смотреть вот так на любимого человека, который когда-то отвечал тебе взаимностью, а сейчас не проявлял интереса. — Ты поправишься, я обещаю тебе, Джимми, — Себастьян встал, не разрывая зрительного контакта и против воли коснулся кончиком пальца щеки Мориарти, — Я приду к тебе завтра, хорошо? Скорее всего, в ту самую секунду, когда палец соприкоснулся с прохладной кожей щеки Джима, Бриар что-то говорил, но Себастьяну было плевать. Да, это было неразумное решение, импульсивное и рискованное, но он не мог ничего с собой сделать. Ему претила одна лишь мысль о страхе дотронуться до его родного человека. Возможно, ему показалось, и это было глупое совпадение, но Джим моргнул несколько раз, что Моран принял это за утвердительный ответ. Стоило полковнику выйти за пределы бокса, как генетик бросился к нему, явно намереваясь выплеснуть поток негодования, но Себастьян отмахнулся от него, бросая последний взгляд на Джима, который продолжал неотрывно смотреть на него. Заметив это, Бриар сдвинул брови, задумавшись, после чего всё же обратился к Морану. — Всё же скажу, что это было глупо и опрометчиво с вашей стороны! Но… кажется это даёт результаты! — его голос выдавал нотки восхищения, что вызвало слабую улыбку у Себастьяна. — Я буду приходить к нему каждый день, — он не спрашивал совета или разрешения, а просто поставил перед фактом, как делал всегда, когда не желал слушать возражения или вступать в споры. Да и к чему, собственно, если он сделает всё, чтобы поставить на ноги своего возлюбленного. Именно в тот момент, когда в глазах Джима промелькнула тень узнаваемости, в голове Морана уже зрела мысль о том, что он больше не бросит этого человека. Один раз такое уже случилось. А как известно, военные редко совершают одну и ту же ошибку дважды. — Может быть разговорами я смогу привести его в чувства? — Будем надеяться. На следующий день, Моран пришёл в лабораторию, приветствуя всех, в том числе Бриара. — Слушайте, я могу ходить к нему без спроса? — Нет, необходимо наблюдение, которое… — Ладно, только не начинайте! Сегодня Себастьян был как никогда готов к разговору, так как потратил почти всю ночь, раздумывая над тем, что бы рассказать Джиму, как начать разговор. Трудно представить строение мозга человека, фактически вернувшегося с того света. Что ему сказать? Войдя в бокс, Моран улыбнулся мужчине, сидевшему в той же позе, вот только смотрел он сегодня не на стену, а на гостя. — Привет. Соскучился? — чтобы не мучиться на корточках, ему принесли стул, который поставили напротив Джима. Усевшись туда, Себастьян пообещал себе, что больше не будет убивать себя ужасными мыслями, а наоборот воодушевится позитивом, что любимый человек поправится. Нужны только светлые воспоминания. Ну конечно! Мориарти необходимо напомнить о прошлом. — Я пришёл составить тебе компанию. Представляю какого сидеть тут одному, — Моран говорил достаточно бодро, надеясь тем самым разрядить обстановку, собравшуюся вокруг Джима. Сегодня не было катетера, но к его сердцу подключили аппарат, показывающий сердечный ритм и пульс. Как подопытная крыса, честное слово. Это раздражало Себастьяна, но он понимал, что по-другому не получится. — Давай начнём с первого дня, когда мы познакомились. Помнишь? Я помогал разгружать коробки с медикаментами, а ты придержал мне дверь. Я вот помню. Тогда я только потерял брата и был жутко злым, но достаточно было взглянуть в твои теплые, жизнерадостные глаза, как меня тут же будто током прошибло. Я всегда убеждал тебя, что влюбился с первого взгляда. А ты всегда смеялся над этим. Наши отношения строились постепенно. Сначала мы дружили. Просто дружили. Я был уверен, что ты не сможешь полюбить меня, потому боялся признать в своих чувствах, пока ты сам не сделал первый шаг, буквально придавив меня к стене. Ох, как же я удивился такому порыву. Поцелуй казался мне самым прекрасным, самым сладким мгновением за всё то время, пока мы обитаем тут. Прибор заставил его замолчать, ибо пикал он слишком громко и часто. Даже самый неопытный человек, далекий от медицины, понял бы что сердечный ритм участился, ровно как и пульс, что буквально вынудило Себастьяна расплыться в улыбке. Джим понимал его. Не просто слышал и смотрел на него, а понимал. — Уверен, ты всё ещё помнишь, что значит любить, — слишком самоуверенно это было сказано, — Уверен, ты всё ещё любишь меня, просто не можешь разобраться в себе. Главное помни, что я очень сильно тебя люблю, Джеймс. Моран очень редко использовал полное имя Джима. Только в тех случаях, когда разговор был серьёзным. Как сейчас. Видимо, Мориарти так же это помнил, так как прибор вновь стал сильно пищать, оповещая о новых изменениях. Просидев ещё около часа, Моран попрощался с Джимом, направляясь к Бриару. — Есть положительная динамика, — подтвердил генетик. Последующая неделя выдалась такая же продуктивная. Додсон позволил Морану не участвовать пока в вылазках за пределы стен. Потому полковник посвятил себя Джиму. Каждый божий день он ходил к нему, разговаривал с ним, дотрагивался до него. Бывало, что Мориарти стоял около стекла, ожидая, пока Себастьян придёт к нему. Серьёзный положительный сдвиг пришёлся на пятый день, когда Джим улыбнулся и сам протянул руку, сжимая крепкой хваткой полковника, который рассказывал про смешной случай из их жизни. На восьмой день Бриар предложил попробовать покормить Джима. Было забавно сидеть рядом с ним и кормить его как младенца, но тот быстро сообразив (опять же прогресс), выхватил вилку и тарелку и стал кушать сам. На девятый — душ. Обычно его водили в наручниках, но на этот раз Себастьян взял на себя ответственность и повёл его держа за руку. Полностью раздев Джима, Моран подвёл его под струйки воды, рассматривая тело. Когда-то оно было идеальным, без лишнего жирка или шрама. Было больно видеть, как кости выпирали, но если сравнить с первыми днями, Мориарти значительно окреп. Себастьян настолько ушёл в свои мысли, что вздрогнул, когда струйки воды облили его с ног до головы. Протерев лицо, он посмотрел на улыбающегося мужчину, в руках которого была душевая лейка, направленная на него. — Ты решил поигра... — договорить ему не дал новый поток теплой воды, не дающий даже открыть глаза. Рассмеявшись, полковник пытался увернуться от воды, прокладывая себе путь. В следующее мгновение эта злосчастная лейка оказалась в его руке, а Джим прижат к стене. В другой ситуации Моран не стал бы мешкать, а просто приспустил бы штаны, развернул парня и трахнул. Сглотнув, он отогнал эти неуместные мысли, хотя почти месяц не иметь возможности заняться сексом с Джимом давали о себе знать. Собственное тело помнило каждое прикосновение, каждый взгляд. Сопротивляясь из последних сил, Себастьян отступил на шаг, опуская глаза на свои дрожащие руки. Боже, он даже не осознавал до конца, насколько сильно тоскует по прежнему Джиму. Не хватает его вечной болтовни, размеренного сопения в шею и тёплых объятий. — Нам пора возвращаться, — прохрипел Моран, возвращая лейку на место, чтобы сходить за полотенцем. Переодевание заняло пару минут. Возвращаясь в бокс, они столкнулись с Бриаром, который покорно ждал их, записывая что-то в блокнот. — Самое время провести контрольное обследование, Джим, — с теплотой изрёк генетик, протягивая руку. Мориарти недоверчиво сверлил его взглядом, даже не думая так просто подчиняться. То ли боялся, то ли просто не доверял. — Никаких наручников, Док, — резко сказал Себастьян, загораживая собой Джима, — Он давно уже не опасен. — Если ты желаешь, то можешь лично отвести его в лабораторию, — Бриар махнул им следовать за ним, что и сделали Моран и Мориарти. Пока шло обследование, Себастьян замёрз, ведь так и не подвернулось возможности сходить переодеться. Не хотелось оставлять Джима. Спустя час, Бриар вернулся в комнату, где находились Джим, сидевший на кресле, и полковник, стоявший рядом и державший его за руку. — Поздравляю, ребята, — радостно выпалил генетик, рассматривая бумаги, исписанные и изрисованные различными цифрами и графиками, — Джим полностью здоров. Его организм оправился от вируса. Все клетки восстановлены. Присутствует небольшое истощение, но оно временное. — А как же речь? — не то, чтобы это имело значение для Себастьяна, просто было интересно, — Он будет говорить? — Никаких отклонений от нормы нет. Значит, это посттравматический синдром. Со временем это должно пройти, — посмотрев на Джима, Бриар усмехнулся, — Не каждый же день возвращаешься из мертвых, верно? Тот кивнул в ответ, сползая с кресла, чтобы просто прижаться к Морану. — Идём домой… Слух о том, что Мориарти излечился от вируса был воспринят с такой радостью, что пока мужчины дошли до своей комнаты, их остановили раз двадцать, чтобы поздравить с возвращением и пожелать скорейшего выздоровления. Не обошлось и без косых взглядов. С большим облегчением прикрыв дверь, Моран облокотился на неё, наблюдая, как Джим неуверенно передвигается по комнате, оглядываясь по сторонам. Видимо, он уже не надеялся вернуться сюда. — Добро пожаловать домой, Джимми, — Мориарти обернулся, глядя на Себастьяна, затем быстрыми шагами сократил расстояние между ними и впился своими губами в его губы, обхватывая шею. От такого порыва Моран даже растерялся, но быстро собрался, притягивая к себе за талию. Поцелуй вышел скомканный, но в нём было столько любви, столько тоски, что хватило бы на сотню человек. Джим совершенно не разучился целоваться, а напротив стал делать это куда лучше, хотя Себастьяну просто могло показаться. — Л-люблю, — прозвучало неуверенно после того, как полковник прервал поцелуй из-за банальной нехватки воздуха.