Возвращение мертвеца

Себастьян лежал на скрипучей старой койке, разглядывая потолок, украшенный следами подтёков от воды. Нижний этаж, где держали нарушителей закона, всегда славился своей сыростью и запахом плесени. Несколько комнат были оборудованы под камеры, в одной из которых и коротал время Моран, болтая ногой. Времени подумать у него было достаточно, хотя сделать это было крайне трудно. Мысли сменяли друг друга, и угнаться хотя бы за одной из них было практически невозможно. Важно было только то, что, возможно, у Джима есть призрачный шанс вернуть жизнь, и этому поспособствовал Себастьян, пусть ценой собственной репутации и свободы. А если ничего не выйдет, то какая будет разница? Всё равно, рано или поздно, все умрут, ибо спасения ждать не приходится. Жуткая сырость пробирала до костей, от чего пленник поёжился, но не более. Он прекрасно понимал, что нет ни одной объективной возможности избежать казни, а с учётом их отношений с Додсоном… Удачный момент, чтобы подвести итог жизни. В целом всё было замечательно. Можно было бы сказать, что вымирание человечества слегка подпортило картину, но это не так. Благодаря этому он встретил Джима: умного, красивого, очаровательного парня, сразу покорившего его сердце. Если это нельзя назвать любовью с первого взгляда, то тогда как? Противный скрежет открываемой двери выдернул Себастьяна из раздумий. — Вставай, тебя хочет видеть генерал, — двое парней вошли внутрь, один из которых протянул руку вперёд, тряся наручниками. — Если ему хочется поговорить со мной, то передайте ему, что я жду его тут, — не соизволив даже повернуть голову, ответил Моран, продолжая беззаботно болтать ногой в самой расслабленной позе. По идее, он легко мог вырубить их и сбежать, но до сих пор не сделал этого, потому что Джим находился во дворце (по крайней мере он надеялся на это), и если полковник сбежит, то подпишет ему смертный приговор, ровно, как и себе. А его смерть — лишь вопрос времени, так зачем рисковать? — Слушай, полковник, мы против тебя ничего не имеем. Я вот, например, уверен, что посадили тебя несправедливо. Но все мы военные люди, обученные подчиняться приказу. Только после этих слов Моран повернулся к нему, разглядывая во все глаза. Определённо знакомый парень. Ах, точно. Они вместе были на одной из миссии, где погиб его друг. — Вот как? — Себастьян сел на койке, глядя снизу вверх на — Фрэнка? — пытаясь вспомнить уроки психологии, которые иногда преподавал ему Мориарти перед сном, решив, что это определённо пригодится в жизни. Что ж, надо признать, он оказался прав. Как всегда. — Насколько справедлив был тот приказ, когда вы буквально невооруженными отправились вытаскивать его знакомого из задницы мира, из-за чего погиб твой друг? Или может справедливо его решение лишать нас надежды на исцеление? Генетики создали лекарство, а он уничтожил его! — Моран пожал плечами, вытягивая руки, — Что толку говорить о справедливости, если все привыкли быть марионетками в руках опытного кукловода? Как скоро вам запретят мыслить, рассуждать? Как скоро мы все превратимся в роботов для убийства мертвецов? Мужчина долго сверлил Себастьяна взглядом, но всё же заковал его в наручники, поднимая и толкая к выходу. — Если ты пытаешься устроить бунт, то ничего не выйдет. Генералу верны все, включая меня. Лекарства нет. А Додсон делает всё, что в его силах, чтобы спасти нас. Будь добр — заткнись! Моран покачал головой, вышагивая рядом с сопровождающими, всё ещё бросая взгляд на Фрэнка. — Да, я ошибся. Вы уже пляшете под его дудку. Больше не сказав ни слова, полковник молча вошёл в помещение, где обосновался Додсон. Махнув двум мужчинами, которые усадили Морана за стол, генерал дал команду оставить их наедине. — Как прошли первые сутки заключения? Не слишком скучно? — голос генерала был пропитан сарказмом, который мог бы услышать даже глухой, а на лице играла ехидная ухмылка. — К чему весь этот пафос, Додсон? Понятное дело, что ты отдашь приказ прикончить меня, — Себастьян не собирался показывать страх, к слову полностью отсутствующий в нём, — Решил попрощаться? Проводить в последний путь? — Ты мне нравишься, Себастьян, — было странно, но в ту же секунду генерал изменился. Человек, севший напротив него вдруг состарился на несколько десятков лет. Лоб избороздили глубокие морщины, а глаза выражали не столько глубокую печаль, сколько усталость. — Побольше бы таких людей, как ты, и человечество имело бы все шансы на выживание и дальнейшее процветание, — Моран прищурился, дабы скрыть недоумение. Что происходит с этим человеком? В его голосе сожаление? Или признание? Тем не менее Себастьян сохранял молчание, вслушиваясь в каждое слово Додсона. — За все годы, что я возглавляю эту горстку людей во дворце, я наслушался многого. Было много обвинений и непониманий, — Моран открыл рот, но резко поднятая рука генерала пресекла эту попытку, потому пришлось благополучно его закрыть, — Я никогда не отрицал ничего. Не потому, что всё это правда, а потому, что не вижу смысла. Возможно иногда мне приходилось допускать ошибки, идти на риск и терять людей, но я старался действовать в общих интересах. Пойми, я понимаю, что значит терять родных и близких людей. Я потерял сестру, жену и троих детей в один миг. Себастьян уловил едва различимый запах алкоголя, исходивший от генерала. Внутри образовался непонятный комок, больше напоминающий сочувствие и понимание. Только к чему весь этот разговор? — Случилось это в один из первых дней, когда были зафиксированы первые вспышки эпидемии. Блок-пост выпустил ракету и попал в их машину. А они всего лишь пытались попасть ко мне, как семья военного, чтобы укрыться в убежище. Додсон замолчал, пытаясь перевести дыхание. Даже в тусклом свете газовой лампы можно было увидеть, как на лбу мужчины проступили капельки пота. Но стоило ему собраться с мыслями, как монолог продолжился, только на намного тише. — Это известие сломало меня. А кого бы не сломало, верно? Наверное, тогда я стал таким чёрствым, непробиваемым. За всей этой болью, что по сей день убивает меня, я не заметил, как на смену ей пришло отчаянье. С каждым днём становилось всё больше и больше понятно, что очаги заражения расползаются, люди гибнут, а на смену привычной жизни пришли хаос и смерть. Мою голову всё чаще помещала мысль, что всё, что нам осталось — это дожить свои дни, покорно ожидая своей участи. Пойми, когда генетики стали разрабатывать вакцину и добились своего, я не мог поверить в это. Трудно, знаешь ли, верить в чудеса после всего, что было в моей жизни. По той же причине я не хотел, чтобы люди знали. Боялся, что если не сработает антидот, то на смену эйфории придёт очередное уныние. Только Джим Мориарти смог убедить меня, что не всё потеряно. При упоминании о Джиме, сердце Морана забилось чаще, а руки сжались в кулаки. Этот человек не смел говорить о его Джимми, ведь именно он отправил его на смерть. Он виноват в смерти неопытного бойца. Или…? — Я знаю, ты винишь меня в том, что с ним случилось, и ты прав, Себастьян. Стоило отправить вместо него другого, более опытного человека, но он обладал поистине выдающимся талантом убеждать. Его доводы относительно вакцины были убедительны. Оставалось всего-то проверить в действии. Мне жаль, что Джим не успел. Сегодня утром всё изменилось. Видимо Моран настолько сильно был удивлён, что это отразилось на его лице, потому генерал даже позволил себе слабую улыбку. — После твоего задержания я намеревался уничтожить тело мертвеца, несмотря на то, что это был Джим. Тогда-то профессор Бриар всё мне рассказал и умолял дать ему сутки. Я так и поступил. Не знаю почему, но я позволил мертвецу остаться. Сегодня утром, когда я шёл в лабораторию с единственной целью — уничтожить мертвеца, я понял, что весь мой мир перевернулся. За стеклянной дверью, в боксе, где держат больных людей, на кровати сидел Джим. Он сидел! Сам! Моран понятия не имел как, но он продолжал сидеть, шокированный услышанным. Он молился только о том, чтобы Мориарти излечился. Ему нужно было только это. Неужели Бог услышал его молитвы? Теперь Себастьян понял смысл слова «надежда». Сглотнув ком в горле, он часто заморгал глазами. — Ты нарушил мой запрет, что доказывает твое упрямство. А так же то, что ты не опустил руки. Ты сражался за то, что тебе дорого. Может это и нужно людям? Научиться сражаться до конца? Я снимаю с тебя все обвинения, Полковник Моран. Волшебным образом в руках Додсона оказался ключ от наручников. Пара движений и руки Себастьяна оказались на свободе, а на душе скреблись кошки. Он столько времени ненавидел этого человека, а в итоге оказалось всё проще. Обычный человеческий фактор, который играл ключевую роль в любой ситуации — страх потерять всё. — Именно такой лидер, как ты, должен возглавлять остаток людей. Не я. — Нет, — решился подать голос Моран, в упор глядя на генерала, — Вы слишком самокритичны. В первую очередь, Вы — человек, а человеку свойственно совершать ошибки, теряться в чувствах. Главное то, что Вы рассудительны и умеете вовремя признать поражение. — Это не оправдывает меня, Себастьян. — Нет, не оправдывает, но даёт повод переосмыслить всё. Встав, полковник потёр руки и размял шею, со спокойной душой отправляясь к выходу. — Подумайте над этим, генерал, — склонив голову в почтении (как же давно Моран не делал это в адрес генерала!), Себастьян вышел, прикрыв дверь. Внезапно всё услышанное свалилось на него, словно снег на голову. С трудом удерживая эмоции, он побежал в лабораторию, игнорируя оклики и любые попытки схватить его. Распахнув двери, Моран перевёл дыхание, пытаясь глазами найти Бриара, но наткнулся лишь на нескольких генетиков, оживлённо обсуждающие какой-то вопрос. На белой доске красовались какие-то формулы, в чём Себастьян точно не был силён, а на столах разбросаны различные образцы, колбы и исписанные листы. Атмосфера царила рабочая, и по глазам многих можно было прочитать, что воодушевление нагрянуло не просто так. Будто заразившись этим чувством, Моран уверенными шагами направился к боксам, куда ему преградили путь. — Туда нельзя, — раздался голос Бриара, после чего он тут же преградил путь, выставляя руку вперёд, — Не сейчас. — Что значит нельзя? Я хочу увидеть Джима! Бриар отрицательно покачал головой, что вызвало бурю негодования внутри Морана. Что происходит? Почему его не пускают? Неужели произошло что-то, что они хотят скрыть? Тогда почему же Додсон в корне изменился за один день? — Послушай, я понимаю, что тебе хочется увидеть его, но, пожалуйста, потерпи, — его рука медленно потянулась к плечу полковника и сжала его в успокоительном жесте, — Ты вовремя доставил его к нам, потому мы добились положительных результатов. Он больше не ходячий мертвец, Себастьян. Но нужно время… отправляйся спать. Отдохни и приходи завтра, хорошо? На самом деле Моран мог применить силу и пройти дальше, но почему-то не стал этого делать. Возможно, в его голове ещё остался здравый смысл, который подсказал ему, что Бриару можно верить. — Он сможет вернуться к прежней жизни? — тихо спросил Себастьян, улавливая в глазах генетика неуверенность. — Никто не может сказать точно, что ждёт нас завтра, верно? Время покажет, но думаю, что Джим сильный, а это самое главное… Моран бросил последний взгляд за спину генетику на дверь, после чего, неуверенно кивнув, развернулся и пошёл на выход, клятвенно обещая себе, что завтра он точно увидит Джима. Добравшись до корпуса, где располагались жилые комнаты, Себастьян кивнул нескольким друзьям, прежде, чем дверь его комнаты окончательно закрылась. Сил хватило только на то, чтобы скинуть обувь и оглядеться по сторонам. Из-за событий последних двух дней, сутки из которых он пребывал за решёткой, совершенно вылетело из головы какой в комнате бардак. По форме напоминающая квадрат с прилегающей ванной комнатой, мини квартира была обставлена в самых простом стиле, ничем не отличающаяся от соседних. Все личные комнаты были переделаны в одинаковые, чтобы никому не было обидно. В комплекте шли только кровать и письменный стол. Остальное добро люди добывали сами там, где только поворачивался удачный случай. Да и зачем нужна роскошь, когда любой день мог оказаться последним? Вот только Джим так не считал. За две недели до того, как случилась трагедия, они решили жить вместе. Перевести вещи оказалось куда проще, чем многочисленные бумаги и склянки. На вопрос: «зачем ему нужны пробирки дома?», Себастьян получил лишь короткое «нужно». Больше лезть он не стал, молча наблюдая, как из обычной комнаты создавалось уютное гнездышко, в центре которого крутился Джим. Сейчас же на двуспальную кровать, что стояла в углу, была свалена куча вещей: несколько пустых обойм от беретты и пакеты от сухих пайков. На письменном столе — пустые бутылки, а диван напротив был единственным чистым уголком в этом помещении. В приоткрытой створке шкафа можно было увидеть нетронутые вещи Джима. Сил избавиться от них так и не нашлось… Видел бы Мориарти! Обычным мытьем полов и влажной уборкой не обошёлся бы. Смахнув лишнее с кровати, Себастьян упал на неё, зарываясь в подушки и тёплое одеяло. Только сейчас, когда тело почувствовало комфорт, Моран понял, насколько он устал. В тюрьме не получалось нормально поспать из-за постоянных раздражающих звуков, таких как капающая вода и шорох крыс. Стоило голове соприкоснуться с подушкой, как сон поглотил полковника. Ему вновь снился Джим. На этот раз сон был куда приятнее, чем в те разы, когда Моран вскакивал с криками от ночных кошмаров. Сейчас же всё было иначе. Солнце располагалось в зените, освещая и грея теплом землю с её обитателями. Вокруг раздавался радостный смех детишек, которые бегали вокруг. Себастьян поднял глаза к небу, греясь в лучах, а одной рукой обнимал Джима, который жался к нему, что-то бормоча своим приятным, звонким голоском. Всё было тихо и мирно. Идеальный мир, где нет вируса, смерти, и люди счастливы. Прежний мир. Опустив голову, Себастьян встретился глазами с Джимом, улыбающийся во все зубы. — Мы справились, — голос звучал отдалённо, но принадлежал точно Мориарти, — Благодаря тебе мы справились, Басти! Моран не понимал значения этих слов. Справились? С чем? Раздумывая над этим вопросом, он склонился, впиваясь жадным, сладким поцелуем в мягкие губы любимого, ощущая, как тело содрогнулось от волны тепла. И так было всегда. Стоило Себастьяну поцеловать Джима, как с его телом происходили перемены. Появлялось желание. Так же и должно быть, верно? Разлепив глаза, полковник застонал, возвращаясь в одинокую реальность. Такими темпами можно окончательно сойти с ума. Он безумно скучал по своему любимому мужчине. Стянув с себя всю одежду, Себастьян сходил в душ, чтобы смыть всю грязь последних дней. Предвкушение от встречи с Джимом слегка поднимало настроение, хотя, если быть честным до конца, Моран слишком торопил события, мечтая, что сможет увидеть прежнего человека. Даже самый недалёкий человек понимает, что вернуться не так просто. Тем не менее, нацепив штаны и футболку цвета хаки, Себастьян отправился в лабораторию, не выпуская из головы образ из сна, где светило солнце, и улыбался Джим.