Дело о вредной мачехе

    Я потерла переносицу и несколько раз моргнула, чтобы сфокусировать зрение. Опрос первых двух жен Луиса не дал почти никаких результатов, кроме того, что ни у одной из них не было стопроцентного алиби на интересующий меня промежуток времени. Сидевшие передо мной Альма и Кристиан являли разительный контраст друг с другом, но, как ни странно, эта пара выглядела вполне счастливой. Что ж, всемирный закон про притяжение противоположностей никто не отменял. – Мы её не любили, – старшая дочь сеньора Лучиану несколько раз кивнула, подтверждая свою же фразу. – Конечно, ведь она делала всё, чтобы настроить папу против нас. Но, я уверена, никто из нас не мог бы пойти на такое. – И каким же образом она настраивала вашего отца против вас? – я склонилась над блокнотом, успев, правда, заметить, Альму, стиснувшую свои крупные мозолистые ладони так, что суставы побелели. Ах, да. Она же тоже занимается верховой ездой, как и мать. – Ну, сами знаете, как это бывает, – криво улыбнулась женщина, покосившись на супруга. – Капля и камень точит, а она постоянно говорила ему про нас разные гадости. Что мы, якобы, висим у него на шее. Надо же придумать такое! Я, в отличие от неё же, за чужой счет никогда не кормилась, и за каждый алонзо, полученный здесь, могу отчитаться. Всё честно, мисс: я заработала деньги, что лежат у меня на счету, а то, что мы с Кристианом оставались здесь... НИИ – наш дом, и не ей решать, когда нам уезжать, вот так! – Дафна была весьма меркантильной особой, – вступил в разговор Кристиан, поправив и без того безупречные лацканы халата. – А Луис – увлекающаяся натура. Она смогла, как говорят серферы, поймать нужную волну – и вот она сеньора Лучиану! Я вопросительно подняла брови, и немец спокойно разъяснил: – Когда-то давно Луис заинтересовался скаковыми лошадьми, и на одной из конюшен он познакомился с Джой. Потом на него нашла очередная блажь – помощь начинающим поэтам. Результатом этого стал брак с Фелицией. С Дафной они познакомились, когда он осматривал галереи с целью сделать пожертвование на выставку малоизвестных мастеров-пейзажистов. Я кивнула, быстро записывая в блокнот его показания. Грани личности сеньора Лучиану открывались для меня, и что-то мне подсказывало, что для расследования это будет иметь решающее значение. – Этот НИИ тоже является результатом одного из его увлечений, – прибавил Кристиан. – Луис никогда не был учёным. Хорошо ещё, что институт не постигла участь его прочих страстей... Он покачал головой и чопорно сложил руки на коленях. Я украдкой кинула взгляд на его пальцы. Длинные и нервные, они, тем не менее, не казались слабыми. Но мог ли он расправиться с Дафной, да ещё так дико, ничего не планируя? Вряд ли. Это шло вразрез с его характером. Такие, как этот ариец, предпочитали сначала всё хорошо обдумать, а уже потом действовать. Он бы, скорее всего, отравил Дафну одним из имеющихся в его распоряжении химикатов, ведь наверняка среди них есть соединения, не оставляющие следов в организме. А такое жуткое и почти бессознательное убийство никак не вязалось с образом этого собранного человека. Я подняла голову, и мои глаза встретились с его холодными рыбьими очами. Кристиан был далеко не дураком; напротив, он являлся перспективным ученым, который, пусть и не отличаясь особой креативностью, всё же добросовестно делал свою работу, вкладывая многое в международную копилку антропологической науки. Способен ли такой человек на убийство? Быть может. А на блеф?.. Я крепко сжала ручку и, не поднимая головы, задала какой-то ничего не значивший вопрос. Не слушая ответов супругов, я принялась анализировать ту мысль, которая столь внезапно посетила меня. Итак, с чего я решила, что убийство было аффектированным? Способ его совершения, то, что все улики остались на месте, место – всё указывало на минимум планирования и максимум ненависти. Легко можно было представить себе, что тут произошла ссора, приведшая к весьма плачевным последствиям. А что, если всё случилось с точностью до наоборот?.. Спланировать убийство таким образом, чтобы оно выглядело совершённым в состоянии аффекта, требовало весьма изощренного ума. Но Кристиан был учёным и, как уже отмечалось, далеко не дураком, и он вполне был способен на такое, обладая и душевными, и физическими ресурсами. Я вновь посмотрела на немца. Он сидел прямо, кивая в такт словам супруги, которая в очередной раз вещала о том, какой стервой была покойная. Мог ли он?.. Скорее всего, да. А мотив?.. Я вслух уточнила насчет отравленного шоколада, и Альма принялась рассказывать историю, которую я уже множество раз слышала, так что можно было отвлечься и не вникать в её слова. Насчет мотива Кристиана всё предельно ясно: новая жена могла оттянуть на себя все денежные средства, и в случае внезапной кончины Луиса ей бы достались все сливки, тогда как его супруге пришлось бы довольствоваться жалкими объедками. А если ещё и учесть, что третья мадам любила говорить мужу гадости про потомков... Иными словами, Дафна была препоной между ним и миллионами Лучиану. Её гибель, во-первых, автоматически сделала детей первоочередными наследниками, во-вторых, прекратился систематический урон репутации. Мистер Шварц слегка сжал ладонь супруги, слишком эмоционально вещавшей про "притворщицу Дафну", и Альма, как по волшебству, тут же успокоилась. Да, такой человек вряд ли способен на преступление во имя страсти, а вот из-за материальной заинтересованности... – Где вы были с половины шестого до семи? – спросила я, обведя имя Кристиана кружком и поставив рядом знак вопроса. – В лаборатории, – кивнула Альма. – Сначала поболтала с мамой на лестнице, а потом сразу направилась на рабочее место. Мы с Крисом были там вдвоём... До, кажется, семи, когда пришли сначала Федерико и Санни, а потом и вы трое... Остальное, думаю, вам известно. Я склонила голову, благодаря свидетелей за сотрудничество и отпуская их. Итак, в интересующий меня период времени они частично подтверждали алиби друг друга. Трогательное единодушие, если подумать, но они могли просто покрывать супруга или супругу. Я нахмурилась, прикидывая про себя, сколько примерно занимал путь от лаборатории до места преступления. Если знать дорогу, то минуты две, не больше... Само убийство могло отнять максимум четверть часа. Считая и путь назад, мы получаем двадцать минут – не так уж много... От раздумий меня отвлекли Роберт и Веро, явившиеся на опрос. Я поприветствовала их улыбкой и, подождав, пока супруги не усядутся, задала им стандартный вопрос про врагов жертвы. – Враги Дафны? – Вероника подняла тонкие брови. – Легче сказать, кто не входил в их число, милочка! Роберт скорчил недовольную мину и раздраженно цокнул языком, но актриса не обратила на это никакого внимания. Наклонившись ко мне, она начала вдохновенно вещать: – Начнем с этих двух отставных жен. Они обе просто сгорали от злобы, стоило им лишь завидеть их более удачливую сменщицу. Дафна трясла с Луиса деньги куда более успешно, чем кто-либо из них, кроме того, сами понимаете, её появление означало то, что она подвинет их чад на второе место, если дело дойдёт до дележа наследства. Альма ненавидела Даф из-за того, что та оттянула всё папочкино внимание на себя. Милый Робби вовсе не любит женщин, которые не считают нужным смеяться над его шутками, правда, дорогой? Мне она не нравилась вообще: не люблю таких откровенных хищниц. Что же касается персонала... Елена и Грейс готовы были вцепиться Дафне в глотку, потому что она ни во что их не ставила. Сюда же отнесем и Федерико. А этот корейский красавчик бесился из-за её дилетантского подхода ко всему на свете. Ой, Санни, вы здесь... Извините, я слишком увлеклась. В любом случае, это правда, и, должна признаться, своей смертью Дафна оказала нам всем огромную услугу. Я внимательно следила за Веро во время всей этой проникновенной речи и не услышала ни одной фальшивой ноты. Конечно, нельзя было сбрасывать со счетов то, что эта женщина была талантливой актрисой, но в каждом слове её звучала неподдельная искренность. Прищурившись, я вгляделась в её лицо. По канонам красоты Веро, скорее всего, показалась бы кому-то немного полноватой, но вряд ли нашелся бы мужчина, не восхитившийся её роскошными формами, неторопливыми и полными грации движениями и беспомощностью во взгляде. Даже Санни, который при словосочетании "корейский красавчик" весь перекривился, всё же не мог отвести от неё заинтересованного взгляда. Роберт прочистил горло и, сердито посмотрев на спутницу жизни, изрёк: – Моя жена хотела сказать, что никто не станет лить слёзы по Дафне, но мы её не убивали. – Очень хорошо, – я повертела ручку в ладони. – Где вы были с половины шестого до семи? Сын сеньора Лучиану и его супруга быстро переглянулись. – Мы стояли на одной из лестничных площадок и разговаривали, – медленно проговорила Веро. – А потом мимо прошла Елена. – Это было уже ближе к семи, – торопливо прибавил её муж. – На которой? – вдруг подал голос Санни, с интересом подавшись вперед. – Что? – подняла брови актриса. – Не понимаю вас... – На какой именно лестничной площадке вы коротали время? –терпеливо перефразировал свой вопрос кореец. Вероника закусила губу и склонила голову. – Пролётом выше, чем аквариум Дафны, – с неохотой произнесла она. ***  Елена и Грейс обе были брюнетками, но на этом их сходство, пожалуй, заканчивалось. Лицо первой олицетворяло олимпийское спокойствие, и дело было не только в сходстве со статуями с острова Пасхи: она сама по себе представляла всю красную расу, их терпение, умение с гордо поднятой головой переживать самые страшные жизненные невзгоды и верность традициям. Секретарша же была порождением совсем другого мира, мира индустриального. Она, как и многие дети этого поколения, могла испытывать широкий спектр эмоций за короткий промежуток времени. Она уже успела справиться с собой и теперь сидела передо мной, олицетворяя собой всю совокупную деловитость своей братии. – Я считаю эту историю с конфетами сущей выдумкой, – отчеканила она, скрестив руки на груди. – Мне кажется, что Дафна сама это придумала. – Точно, – кивнула Елена. – Она сама отравила их и дала мужу, да только вот затея с треском провалилась. – Как именно была прислана эта коробка с шоколадом? – быстро спросила я, прервав излияния собеседниц. – По почте, – Грейс передернула плечами. – С пометкой "Для Дафны Лучиану". Собственно говоря, это была приляпанная наклейка, довольно неряшливо смотревшаяся на крышке, но кто я такая, чтобы судить? В общем, Дафна забрала коробку и тут же начала ныть, что она-де темный шоколад не ест, и сеньору Лучиану пришлось забрать у неё конфеты. Я постучала ручкой по блокноту, вспоминая тот интересный казус с кормом для рыб. А что, если... – Кому была адресована коробка? – резко произнесла я, подняв голову. – Мне нужна максимально точная фомулировка. Секретарша удивленно посмотрела на меня и медленно помотала головой. – Я не помню, – призналась она. – Через меня проходит слишком много почтовых пакетов, чтобы я ещё и концентрировалась на этом. Я кивнула, решив не настаивать. Скорее всего, коробка уже давно покоилась в мусорной корзине, но если учесть возможность, что она предназначалась, как и сегодняшний рыбий корм, обезличенно "сеньоре Лучиану", то это открывает определенные возможности. Наклейку с надписью "Для Дафны Лучиану" могли прилепить когда угодно, даже после получения, и никто не стал бы разбираться, какой именно из "сеньор Лучиану" предназначался шоколад; это бы казалось очевидным. – Вы были в хороших отношениях с покойной? – я уселась поудобнее. Женщины снова переглянулись, и Грейс с легким раздражением дернула уголком рта. – Она была плохим человеком, – размеренно проговорила Елена, складывая сильные смуглые руки на коленях. – Намеренно делала гадости и наслаждалась этим, любила сталкивать людей лбами и издалека наблюдать за конфликтами. Я понимаю, что её больше нет, но ты хотела от нас честности, и ты её получишь: Дафна Лучиану не имела здесь друзей; её ненавидели все, не исключая и супруга, который мечтал от неё избавиться. Секретарша кивнула, решив поддержать товарку, не тратя слов понапрасну. – Бедная Даффи в своем оранжевом костюме, – картинно вздохнул Санни, вставая и потягиваясь. – Ни одна живая душа не любила её... – Где вы были с половины шестого до семи? – резко спросила я, не обратив ни малейшего внимания на корейца, твёрдо вознамерившегося мешать мне вести опросы. – Я сидела на своём месте, – поспешила ответить Грейс. – Письма сами себя не рассортируют, знаете ли. – Кто-нибудь может это подтвердить? – я посмотрела на неё, подняв брови. – Нет, – отрывисто отозвалась секретарша. – Я не знала, что мне понадобится алиби. – А ты? – я повернулась к Елене. – А я убиралась, – улыбнулась она. – Сначала внизу, потом пошла наверх, Видела Джой и Альму, а также этих Веро и Роберта – они точили лясы на лестничных площадках. Вымыла коридор, сунулась в кабинет к сеньору Диашу, но дверь была закрыта, хотя он сидел внутри – я его слышала. А потом... Я нашла её. – Ужасно, – Бесс покачала головой и потупилась. – Какая нелепая смерть... – Она это заслужила, – жестоко заметила Грейс. – Думаю, Дафна получила за свою гнилую натуру то, на что нарывалась. Я нахмурилась и с силой сжала ручку в пальцах. Мне понадобилась пара секунд, чтобы снова овладеть собой. – Я не согласна с вами, – четко выговаривая каждое слово, произнесла я. – На земле нет человека, который не имел бы права на жизнь, слышите? – Вы просто не знали Дафну, – невозмутимо промолвила секретарша, одергивая юбку. – Не жили с ней под одной крышей.