Страна грез

Он так мучительно хочет провалиться в сон, лет этак на сто. Но вновь слышит холодный смех, шипение и грохот очередной петарды. И вздрагивает, ничего не может с собой поделать, дергается, как от электрошока. Чувствует себя самым настоящим психом. - Эй, Сэмми, это становится скучным! Ты так и будешь молча дёргаться? Может, поспишь?.. Издевательский хохот. Сэм жмурится и трясётся, его колотит от еле сдерживаемого гнева. Шрам на руке давно не болит, но он усиленно давит на него. Конечно, в нём нет никакой веры, что это сработает. Скорее уж, это привычка. Чуть-чуть отвлекает, позволяя не провалиться в отчаяние с острым привкусом беспомощности. Перед глазами проносится лицо Дина, затем Бобби, Каса... Элен. Очень отрезвляет. Джо. Позволяет голосу Люцифера на заднем плане обратиться в фоновый шум. Эш. Лю-ци-фер. Люся. Это ведь Гейбриэл так называл его?.. Гейб. Сэм быстро открывает глаза, слишком быстро моргает, пытаясь сбросить с изнанок век образ выжженных на полу огромных крыльев. Отросшие волосы падают на лицо, путаются, и охотник путается в одеяле, пытаясь сесть на кровати. Дышит, словно пробежал марафон, словно несся, продираясь сквозь деревья, удирая от толпы клоунов. - Серьёзно, Сэмми? Клоуны? Голос кажется другим, более мягким и высоким, насмешливость же, однако, никуда не девается. Но он по-привычке отвечает: - Я Сэм. Волосы по-прежнему падают на лицо густой завесой от окружающего мира. Он отбрасывает их привычным движением широкой ладони, желая послать Люсе отрепетированный Убийственный Взгляд. Вот только это не Люцифер находится в комнате. На столе, где он раньше сидел, швыряясь петардами, теперь никого нет. Но гораздо, гораздо ближе, на краешке его больничной кровати, сидит старый знакомый. Давно мертвый знакомый. - Гейб?! Сэм пятится на кровати, подтягивая к себе колени, трёт лицо, смотрит на неожиданного гостя, как на... как обычно. Ведь Гейбриэл уже столько раз воскресал. Чего ему стоит воскреснуть ещё разок?.. Нет, охотник не пытается обмануть себя. Он видел свет, вырвавшийся из глаз архангела, из его рта, голубоватый свет Благодати. Он видел тело и выжженные на полу крылья. - Стоит ли верить тому, что ты видишь?.. - философски замечает Трикстер, но тут же противоречит сам себе. - Но я больше склоняюсь к тому, что на этот раз не успел спасти свою очаровательную задницу. Мой братишка не любит оставлять дела незаконченными. - Тогда какого черта ты здесь? - А ты не особо сообразителен, я надеялся на большее... - Гейб шевелит бровями, загадочно ухмыляется. Стоит признать, это выглядит роднее, чем кошмарный раздвоенный язык Глюцифера. - Я твой новый признак сумасшествия. Как это печально - видеть мёртвых, да? Разве я не просил тебя отпустить тех, кто должен уйти? - Ты тогда говорил о людях. Не о бессмертных архангелах, которые вообще не имеют права уходить! - ярость волнами поднимается внутри Сэма, он сжимает кулаки, больно впиваясь в ладони ногтями. Трикстер знакомо щелкает пальцами, и волны сна накатывают на охотника вновь. Ни о чем больше не заботясь, он сползает по кровати, устраиваясь поудобнее, и неожиданно действительно засыпает под уверенным взглядом янтарных глаз. Просыпается он от резкого звука - что-то брякнули на пол - и подскакивает на кровати, опасаясь вновь увидеть Люцифера. Но это всего-лишь доктор своротил со стола тарелку с начиненным опарышами сэндвичем. По всему телу разливается приятная слабость, как когда-то в детстве, когда не хотелось просыпаться холодным утром и вылазить из теплой постели. Странно, что душевная болезнь может сопровождаться такими приятными ощущениями. - Сколько я спал? - Сэм трёт лицо, быстро оглядывая комнату сквозь пальцы и, наконец, замечает Трикстера. Тот сидит на подоконнике, и свет из зарешеченного окна озаряет сзади его мягкую фигуру. Заметив взгляд, направленный в свою сторону, Гейб ухмыляется и прикладывает палец к губам, и охотник тут же отводит взгляд, поймав мысль. Конечно, доктор неверно поймёт, если его пациент будет пялиться в пустоту. - Пять дней. Пришлось поставить вам капельницу, просыпаться в вашем положении было лишним. Врач проверяет его, спрашивает насчёт какой-то ерунды и выходит. - Ну что, детка, восстановил силенки? Пять дней, надо же! Лосяш, я даже соскучился... - в следующий миг архангел оказывается на кровати, вновь в том же уголке на краю. Нет, чуть ближе. - Настолько соскучился, что начал чудить мне сны? - хмыкает Сэм. - Не сердись, в следующий раз сны будут более интересного характера, Сэмми. Тот замолкает, с интересом разглядывая Трикстера. Таким ли идеальным его память восстановила мертвого любителя сладкого? "Как же я мог забыть..." - мысль ускользает от него, он ловит ее и незаметно зыркает на подоконник. Там лежит пара маленьких фантиков от конфет и большой от какого-то шоколадного батончика. "Как-то мало для пяти дней..." - Думаешь, я тут всё это время твой сон сторожил? - архангел, казалось бы, искренне оскорблен, если бы не непонятная искра в его глазах. - Печально, но ты прав. А если быть честным, я немного на диете... - Диета? - охотник удивленно выгибает бровь. - Ты же ангел! - Арх! - гордо поправляет Гейб, и тут же сдувается. - Я... очеловечился. Все органы чувств Сэма настроены на то, чтобы уловить подвох. Доказать себе, что сидящий перед ним - всего лишь воспоминание. Но не так, как в случае с Люцифером... - Почему ты позволил мне спать? ... а совершенно по другому поводу. - Может, я и сторонник шуток, но смерть от недосыпа - пффф, бред! - и снова та искра. Будто в его глазах отражается свет крыльев, то появляясь, то исчезая. У ангелов есть крылья?.. - Но это ведь должно быть Адом... - Адом является лишь твое представление о нем. В словах Трикстера явно читается подтекст: "Неужели ты думаешь, что всё так просто?" Но под ним еще сотни других подтекстов. Может, Ад в том, чтобы не знать, кто перед тобой? Друг или враг? Друг или глюк? Друг или... Или... Голова начинает потрескивать, а в глазах Гейба читается: "Ты слишком много думаешь." В его жестах есть: "Я даю тебе всего одну подсказку..." А в улыбке: "... но это может не понравиться тебе." Сэм всего-лишь передергивает плечами и по щелчку отправляется в очередное плавание по стране грёз.