Но ты изменился

Яркая вспышка. Артур вскинулся, ударился макушкой о второй ярус кровати, выругался и открыл глаза. Его комната в общежитии: обычный бардак, грязная посуда на столе да пара носков у кровати. Сверху свисает голая пятка соседа — тот всегда так смешно спит, как еще не падает со своей верхотуры. Сумка с книгами и конспектами валяется у окна, ноутбук печально мигает индикатором заряда батареи — та почти на нуле. Телефон сигналит о нескольких новых сообщениях. Часы на столике укоризненно сменяют буквы «АМ» на «РМ». Артур помотал головой, прогоняя морок. На лекции он безнадежно опоздал — плевать, не впервой! А вот сны, от которых сердце никак не может прийти в норму, ему снились нечасто, да вообще никогда не снились! И стойкое ощущение, будто он только что умер, никак не желало уходить. Ему нужно было поговорить хоть с кем-то. — Эй! — он дернул за голую ногу, пощекотал пятку, за что едва не получил в лоб. — В самом деле, хватит спать! — Отстань! — послышалось из вороха одеял. — Ну уж нет, ты не будешь дрыхнуть, раз уж я проснулся! Артур решительно сдернул с соседа одеяло и завопил: — Проснись и пой! На него уставились злые, удивленные, заспанные синие глаза, а в голову полетела подушка. Артур рассмеялся, поймал ее на лету и кинул в ответ. Попал в лоб и почти пожалел об этом: глаз теперь совсем не было видно. А они сейчас, очевидно, могли запросто поднять ему настроение. Что за чертовщина с ним творилась? — Ты что творишь, а? — сердито вторили ему из-за подушки, а затем, помимо ярких синих глаз, появилась ослепительная улыбка. Артур уставился на своего соседа. На своего угрюмого придурка-соседа, который ему и двух слов не сказал за все время совместного проживания; который казался ходячей мумией, отмороженной тенью; которого, однако, иногда было удобно трахать; который… Который теперь искрился жизнью. — Артур? — Мерлин притворно нахмурился и одернул задравшуюся футболку, поправил штаны, взлохматил и без того растрепанные волосы. — Мерлин? — в свою очередь спросил Артур, с удовольствием смакуя это имя на языке. — Прекрасно! А я уж думал, ты так и не запомнил, как меня зовут. — Твое имя написано у нас на двери, я успел выучить. — Придурок! Мерлин неуклюже спустился вниз — Артур в любой момент был готов поймать его, но тот все же справился без происшествий — и огляделся, задержав взгляд на пустой кружке из-под чая и крошках на столе. — Я накормлю тебя завтраком, если ты приведешь себя в порядок. Не хочу ходить по кампусу с чучелом. — Кто бы говорил! — фыркнул Мерлин и гордо удалился в ванную. Артур глянул на себя в зеркало. В ответ на него уставился взъерошенный, ошалелый, выспавшийся, к слову, он сам. И непохоже, что совсем недавно он умер вместе с… кем-то. Возможно, с Мерлином, потому что рядом больше никого не было. И потому что Мерлин вдруг стал другим, а Артур… Артур стал чувствовать. К нему стал чувствовать слишком много. И об этом стоило поговорить. Может, Мерлин объяснит хотя бы то, почему последние несколько месяцев больше напоминал унылую тень, а теперь вдруг стал человеком. Все это казалось безумием, пахло поехавшей крышей у самого Артура. Всего один сон, а в итоге он словно прожил целую жизнь с прошлого вечера. И пережил конец света, кажется. Хотя нет, не пережил, умер вместе с миром, а сегодня утром в его кровати проснулся кто-то другой. Мерлин вылез из ванной через полчаса и только после того, как Артур начал колотить в дверь ногами. Странно взглянул на него и молча уселся на стул, придерживая на бедрах полотенце. Артур сглотнул, сам влетел в ванную и быстро захлопнул за собой дверь. Он справился за десять минут. А когда вышел, Мерлин уже облачился в свободные джинсы, чудом державшиеся на бедрах, и синюю футболку с забавным принтом, а теперь завязывал шнурки на кроссовках. — Ты же не шутил насчет завтрака? Я на мели. — Не шутил. Артур, не стесняясь, скинул полотенце и выудил из шкафа белье, джинсы и более-менее немятую красную футболку. Вслед за которой на пол вывалилась вся куча одежды с полки. Мерлин громко фыркнул, Артур посоветовал ему заткнуться и неторопливо оделся. Он знал, что Мерлин за ним наблюдает, спиной чувствовал пристальный, жадный взгляд, но виду не подал. Сейчас им нужно поговорить, а потом… будет видно. Они расположились за столиком, очень кстати спрятавшимся в углу ближайшей кофейни. Артур заказал себе омлет, Мерлин выбрал тосты с джемом, единогласно они предпочли кофе чаю и в молчании позавтракали. Мерлин при этом ерзал на своем стуле, словно не мог усидеть на месте, ронял хлеб и умудрился измазаться джемом. В конце концов Артур не выдержал. — Мерлин… — начал было он. — Ты помнишь, да? — тут же перебил его тот. — Ты ведь тоже был там, и ты, Артур… — Мерлин сглотнул и сжал руки в кулаки. — Артур, что ты помнишь? — Ты о… — Да, я о том, что тебе... снилось. Снилось ведь, да? Иначе… — Допустим, снилось. Я помню плохо, но там точно был ты. И ты не был похож ни на себя прежнего, ни на того, какой ты сейчас. Кстати, почему ты… Мерлин вдруг покраснел и уставился в свою кружку, где еще осталась гора сливок. Сладкоежка чертов! — Я… Артур, — он облизнул губы, — давай потом, хорошо? Сначала скажи, что ты помнишь. — Я же сказал: мало. Я знаю только, что там я умер, все умерло, а затем я проснулся здесь. А ты был рядом, постоянно, и, одновременно, — далеко. Мне не хватало тебя все время. Черт! — Артур рассмеялся и запустил руки в волосы. — Я свихнулся, да? Мне раньше снилась всякая чушь, которую я забывал сразу после пробуждения, а тут… — А тут были красные искры и безысходность, правда? — Да, откуда ты?.. — Не спрашивай, — Мерлин подцепил сливки длинной ложкой и отправил в рот. Артур завороженно смотрел, как он слизывает языком белую горку. — Ты знаешь, что все было по-настоящему, и я это знаю, но что-то из того сна мы забыли. Но я знаю, как вспомнить. — И как же? — Что ты думаешь о небольшой поездке в горы? — невинно улыбнулся Мерлин. Артур вытаращил на него глаза и рассмеялся. Почему бы и не продолжить этот день в горах, все равно менее сумасшедшим он от этого не станет. И придется сесть за руль, ведь у Мерлина нет прав. — Сначала ты расскажешь, что с тобой произошло — ты буквально ожил, честное слово! — Могу задать тебе тот же вопрос. Я ведь все хотел нормально поговорить с тобой, подружиться думал, а ты смотрел на меня, как на пустое место, вообще не замечал, даже когда трахал. — Я не… ты даже не пытался! — Возможно, я молчал, правда, но… Говорить не получалось. Мне было все равно, я думал, что ты мог бы стать мне другом, но сама мысль, чтобы просто открыть рот в твоем присутствии, была мне противна. Я не ненавидел тебя, мне просто было плевать. Я хотел узнать тебя и, в то же время, старался держаться подальше, в каком-то смысле. А сегодня утром все барьеры рухнули. Как видишь, я и сам не понимаю, что произошло. — Чертовщина какая-то. — Именно! — Мерлин отсалютовал ложкой и положил ее на блюдце, показывая, что завтрак окончен. Артур уже давно доел свой омлет и выпил кофе, а потому с готовностью поднялся и кивнул официанту, чтобы тот принес счет. До машины пришлось идти минут десять, и завелась она с третьей попытки, на что Мерлин презрительно хмыкнул, но, в конце концов, они довольно бодро помчались по трассе прочь от кампуса, от города, навстречу высоким серым скалам. Мерлин указывал дорогу, но Артур и сам прекрасно знал, где стоит свернуть и какое направление выбрать на развилке. Они почти не разговаривали, лишь напряженно всматривались вдаль и переглядывались, словно ища друг у друга поддержки. Вскоре дорога закончилась, и остаток пути пришлось преодолевать пешком. Артур мысленно похвалил себя за удобную одежду и обувь, хотя иногда и казалось, что следовало бы прихватить скалолазное оборудование. Серые камни крошились под ногами, не видно было ни единого зеленого ростка между ними, иногда встречался только сухой мох, от прикосновения обращавшийся в пыль. Мерлин, громко пыхтя, плелся следом, иногда спотыкался, но и Артур оступался и один раз едва не свалился в глубокую расселину. Он удержался на краю лишь чудом, ведь Мерлин стоял слишком далеко и испуганно таращился на него, зачем-то вытянув вперед руку. Они остановились около узкого прохода между скалами, ведущего в темноту. Артур порылся в карманах, извлек телефон и включил на нем фонарик; Мерлин за его спиной сделал то же самое. Идти пришлось друг за другом, иногда с трудом протискиваясь между скалами. Затем тропинка повела их вниз, и вдруг куда-то делись стены, а потолок вознесся вверх, в темноту. Артур шагал теперь плечом к плечу с Мерлином, иногда случайно касаясь его руки. Никто из них не знал, насколько огромна пещера, в которой они оказались, и долго ли им еще бродить под землей. И, главное, — зачем. Похолодало. Артур поежился, а Мерлин и вовсе застучал зубами и обхватил себя свободной рукой. Они прошли мимо быстрого подземного ручья, вытекающего из озера и теряющегося в темноте, перелезли через завал, протиснулись в очередную щель и остановились. Артур удивленно огляделся. Ему больше не хотелось никуда идти, но он понятия не имел, где оказался. Мерлин рядом поднял камень и кинул его на пол. Гулкий стук и эхо, отразившееся от стен, дали понять, что пещера, в которой они очутились, поистине огромна. — И что теперь? — нервно спросил Мерлин, усаживаясь на большой валун. У Артура тоже устали ноги, но он решил еще немного прогуляться. — Не знаю. Он прошел немного вперед, когда свет фонаря выловил скопление камней в центре пещеры. Артур направился к ним и оглядел странную вытянутую композицию, больше похожую на исполинское тело какого-то ящера, нашедшего свой последний приют. — Это же дракон! — выдохнул Мерлин. — Настоящий! — Мертвый дракон, — добавил Артур. Морщинистая морда, на которой были одновременно написаны усталость и облегчение, лежала прямо перед ним. Легко было представить, что на самом деле она принадлежала когда-то самому настоящему дракону. На спине которого пиками высились гребни, по бокам были сложены крылья, а где-то в темноте терялся длинный хвост. Красиво и невыносимо грустно. Такие существа не должны умирать, они вечны, как цикл природы, они — оплот магии, давно забытой людьми современного мира. Артур обошел тело ящера несколько раз. Затем огляделся, стараясь оценить размеры пещеры, и вдруг что-то заметил. Тускло, едва заметно мерцал свет в дальнем конце зала. Темнота там была не такая густая, она словно расступалась, обозначая некий продолговатый предмет. Еще не дойдя до места, Артур понял, что это было яйцо. Просто большое яйцо, но настоящее, не каменное, и именно оно отчаянно призывало его в эту пещеру. В два прыжка оказавшись рядом, Артур коснулся ладонью скорлупы и, вскрикнув, отдернул руку. Оно было теплое! Точнее, не такое холодное, как камни вокруг. Артур попытался поднять его, но едва сумел оторвать от земли. Нужно было чаще ходить в тренажерный зал. — Знаешь, если бы ноги сами не привели меня сюда, я бы подумал, что ты меня разыгрываешь, — сказал Мерлин. Артур не заметил, как тот оказался рядом, — он и вовсе про него забыл. — Ты когда-нибудь видел подобное? — Ну, однажды я держал в руках яйцо страуса. Оно было меньше. И его не прятали глубоко под землей, где его никто не смог бы найти. — Оно живое! — Артур схватил Мерлина за руку и заставил дотронуться до скорлупы. — Чувствуешь? Мерлин сначала нахмурился, затем попытался отдернуть руку, но не вышло — она словно приклеилась к скорлупе, а потом… Потом вспыхнул ослепительный свет, исходящий, без сомнений, от самого Мерлина, и волна силы, неведомой энергии потекла от хрупкого человеческого тела к нерожденному еще мифическому существу… Это длилось долго, маленькую вечность, уместившуюся в несколько вдохов, а затем закончилось так же внезапно, как началось. — Круто! — выдал Мерлин, когда сияние угасло, и начал оседать на пол. Артур подхватил его, поразившись, какой он стал легкий, почти невесомый, и крепко прижал к себе. — Я здесь, — сказал он Мерлину, — я рядом. И никогда не отпущу тебя. — А я — тебя, — всхлипнул Мерлин. Артур крепче обнял его, погладил по волосам, закрыл глаза… А когда открыл их вновь, то память вернулась к нему. — Мерлин? — позвал он, слегка встряхнув свою ношу. — М? — тот сонно сощурился и блаженно протянул: — Артууур. Мерлин походил на пьяного, вряд ли осознавал даже половину того, что с ним происходило. Темнота не давала Артуру разглядеть его как следует, убедиться, что все в порядке. Его память услужливо подкидывала картины из последнего сна — как они с Мерлином исчезали вместе со всем миром, как Мерлин уничтожал его только потому, что отчаялся и устал жить, а потом просто не поверил, что свершилось чудо и к нему вернулся тот, кого он так долго ждал. Такому могущественному существу нельзя хандрить — это чревато для всего мира, как оказалось. — Ты идиот, — ласково сказал Артур, убирая челку со лба Мерлина. Волосы оказались мокрыми: пропитались потом. У Мерлина был сильный жар, его начало трясти. Артур поднялся, подхватил его на руки и поспешил к выходу. На этот раз он шел другими пещерами, получилось дольше, зато нигде не пришлось протискиваться, и даже с Мерлином на руках он легко петлял каменными коридорами. Выйдя на свет, он зажмурился и подставил лицо свежему ветру. Кожу приятно холодило, казалось, будто чьи-то ласковые руки гладят его по щеке. На этот раз мир приносил ему свою благодарность. Мерлин в его руках все еще был бледен, но дышал легко. Жар спал, и теперь его кожа казалась такой же холодной, как камень. Артур постарался согреть его теплом своего тела и потащил к машине, где можно было включить печку и отыскать аптечку, которая, впрочем, вряд ли сейчас смогла бы помочь. В машине Мерлин уснул и проспал всю дорогу обратно. У кампуса он открыл глаза и мог сойти за пьяного, когда Артур вел его в их комнату. Он сгрузил Мерлина на свою кровать, раздел и заставил залезть под одеяло. Затем вскипятил чайник, налил две кружки и подождал, пока заварятся пакетики. Мерлин к этому времени уже осмысленно наблюдал за ним, натянув одеяло до самого носа. — Если ты не объяснишь мне, что происходит, я отвезу тебя обратно в пещеры и оставлю там, — пригрозил Артур, протягивая Мерлину кружку. — Ничего особенного, — буркнул тот. — Так ли? Я помню многое из того, что со мной не могло произойти, однако точно происходило. Начиная с жизни в Камелоте, — да, Мерлин, в Камелоте! — и заканчивая посильной помощью в небольшом апокалипсисе. Это был настоящий конец мира, но я почему-то жив, как и ты. Мерлин отхлебнул чай, обжег язык, скривился и пожал плечами. — Я был прав, ты — морок, а потому не смог умереть по-настоящему. — Но… — Ты был у меня в голове, Артур. Точнее, в том месте, которое я создал для себя, чтобы убежать от реальности. И тот Мерлин был безнадежен, он даже не узнал тебя, когда ты пришел на помощь, — Мерлин отвернулся и сделал еще глоток. — Я не узнал тебя здесь, когда ты появился в моей жизни, и не поверил в тебя там. А ты… ты был рядом. И я не справился, не смог… Я чуть не убил целый мир! — Ты чуть не убил себя самого. — Если бы это было возможно! — фыркнул Мерлин. — Поверь, я пытался. Вот, даже сошел с ума. Оставил здесь свою оболочку, а душу запер где-то глубоко... — Получается, твоя душа умерла? — Нет, — Мерлин кисло улыбнулся. — Умерло мое безумие, всего лишь. Ну и, кажется, что-то произошло с магией. — Они ушла в яйцо? Артур поставил пустую кружку на стол. Чай не успокоил, но согрел, а теперь некуда было девать руки. Мерлин казался ему одновременно знакомым и чужим. Слишком много лет проведя в ожидании и одиночестве, он изменился. — Оу! — Мерлин вытаращил глаза и кивнул. — Точно! Умер последний дракон, и высвободилось слишком много магии. Конечно, я это почувствовал, думал, что это ты возродился, а когда понял, что это не так, то потерял голову и начал потихоньку высасывать энергию из мира. — И что теперь… — Теперь родится еще один дракон, и равновесие в мире восстановится. Не знаю, отразится ли это на людях или должно пройти еще несколько сотен лет, но что-то поменяется точно. — Ты — такое могущественное существо? — Дракон — могущественное существо! А я — просто псих, не ведавший, что делал. Я человек, Артур. — Мерлин… Артур отобрал у него кружку и пересел на кровать. Мерлин снова скрылся под одеялом, но Артур нашел его руку и крепко сжал. А затем лег рядом, через одеяло прижимая Мерлина к себе. Рано было думать о чем-то другом, сначала нужно поспать и почувствовать себя нормальными людьми. Не некими мифическими Королем и Магом, а просто студентами, в жизни которых за один день столько всего произошло. — Кстати, ты знаешь, что проспал почти неделю, но на это никто не обратил внимания? — глухо спросил Мерлин из-под одеяла. — Надеюсь, и не обратит. Представляешь, сколько меня ждет отработок? — Не всегда же тебе быть лучшим! Вот я исправно ходил на пары, вечером тыкал в тебя пальцем, убеждался, что ты жив, и не беспокоился по этому поводу. Разве что, когда ты начал исчезать, сунул тебе в руку свой носовой платок. Правда, я был идеальным бойфрендом? — Ты был идиотом! — Как обычно! — И остался им. А теперь спи, Мерлин, поговорим утром. — Угу. Мерлин засопел через несколько минут, Артуру же понадобился час, чтобы провалиться в сон. Он боялся снова оказаться в Камелоте, где Мерлин холоден и озлоблен, боялся снова увидеть конец мира. Но на этот раз ему приснилась какая-то милая чепуха. А проснулся он от возбуждения. Над ним нависал Мерлин и с самым сосредоточенным видом старался насадиться задницей на его член. Пыхтел, ерзал, бесцеремонно упирался ладонью ему в грудь, но упорно опускался все ниже и ниже. Артур шумно выдохнул, а Мерлин, наконец, обратил на него внимание. — Я несколько переоценил свои силы, — выдохнул он. — Сколько у нас ничего не было? Месяц? — Три недели, — подсчитал Артур и тут же ободряюще улыбнулся. — Но я в тебя верю! — Болван! Мерлин наконец опустился до конца и зажмурился, привыкая. Артур огладил его бедра, ягодицы, сомкнул пальцы на его члене и сделал несколько резких движений. — Ох! — Мерлин инстинктивно подался вперед, затем вверх и взял неторопливый темп. Артур во все глаза смотрел на него, запоминая их по-настоящему «первый раз». Раньше было либо жестко и уныло: Мерлин изображал бревно, а Артур чувствовал себя так, будто занимается на очередном тренажере; либо тоже жестко, но зло: в умирающем мире Мерлин трахал Артура, полностью уверенный, что развлекается со своим наваждением. Теперь же все происходило по-настоящему. Никаких недомолвок и тайн, никаких заблуждений и морока. Только два человека, нуждающиеся друг в друге, два тела, соединенные желанием. На груди Мерлина блестели капельки пота, руки Артура скользили по его коже. Иногда Мерлин наклонялся, и их губы соединялись, менялся угол проникновения, вызывая новые волны чистейшего удовольствия. Вспышка оргазма напомнила Артуру о рождении новой Вселенной, нового мира, в котором у него будет Мерлин со всеми его переживаниями, мыслями, потрохами, магией и страшными мирами в голове. Впрочем, тот мир умер, тот Мерлин больше не существовал, он переродился, снова став самим собой. Его сила — руками Артура — помогла выжить маленькому дракончику и вернула миру магию. Драконья магия не может жить в человеке, ее пристанище — ящер, а затем горы и весь мир. Когда дракон в силе, когда он не один на свете — люди тоже владеют магией. Когда же дракон слаб или еще слишком мал — ее едва хватает лишь на удержание мира на краю. Об этом не знал Утер Пендрагон, об этом не знал даже Мерлин, но Артур, чье биение сердца вдохнуло жизнь в камень и обратило его в драконье яйцо, оказался посвящен в эту тайну. Впрочем, он надежно забыл ее, едва сумев восстановить дыхание. Мерлин улегся рядом, обвил его шею руками и прижался всем телом. Худым, тонким, снова — почти мальчишеским. Артур уже привык к другому: к сильному мужскому торсу, жилистым рукам со вздувшимися венами, четко обозначенным под кожей мышцам, к широкому развороту плеч, к точеной красивой мужественной фигуре. Впрочем, Мерлин еще станет таким с годами. А пока он и есть — мальчишка, второкурсник, студент с ветром в голове и шилом в штанах. Его парень — с солнечными улыбками и искрящимися жизнью глазами. — И что мы теперь будем делать? — поглаживая его по спине, спросил Артур. — А что? — Мерлин извернулся, чтобы посмотреть на него. — Будем ходить на пары, к лету сдадим экзамены, в перерывах продолжим зависать с друзьями. А, ну и трахаться. Часто, много, даже если смертельно устанем. В общем, будем жить обычной студенческой жизнью. — И все? Так просто? — Пока да. А что произойдет потом — не наша сегодняшняя забота. Мерлин улыбнулся ему в плечо, и Артур поцеловал его в макушку. Такой сценарий его полностью устраивал.

* * *

А где-то в скалах, в полной темноте, в огромной пещере появилась первая трещина на прочной скорлупе. Со временем она стала больше, раздвоилась, паутинкой разбежалась по сторонам. И вот уже скорлупа не могла удерживать в себе жизнь, рвущуюся наружу. Из яйца выбрался маленький дракон. Встрепенулся, расправил крылья, обдал пламенем ближайший камень и неуклюже пошел в центр пещеры. Около головы мертвого ящера он остановился, лег на землю, свернувшись в клубок, и приник лбом к холодному мертвому камню. С древних времен драконы умели разговаривать со скалами, слушать их шепот и впитывать мудрость веков. Лучшая пища для драконов — знания, особенно, в первые десятилетия жизни. Пройдет немало времени, прежде чем новорожденный дракон покинет свою пещеру — к тому времени он заметно вырастет, окрепнет и однажды разрушит скалы, взмоет высоко в небеса, впервые видя солнце, растения и людей, воду и яркие звезды. И тогда магия вернется к людям, как в славные древние времена. И Камелот, затерянный в веках, вновь появится на карте мира и обретет своего Короля.