[Pagan Min]
[18 октября. Королевской Дворец ~12:00]
— Ну и кого ты ему подобрала? — Король Кирата, прищурившись, осмотрел себя с головы до пят и обратно, наблюдая в отражении зеркала сосуд из плоти, которым осчастливила его природа. Без своего пурпурного костюма он смотрелся… слишком обычно. Не по-королевски, несовершенно. — Красавицу, — отвечает позади женский и глубокий голос. — А ещё у неё есть выдающиеся качества? — Смотря для чего, Король Кирата, Пэйган Мин. Она преуспела во многих своих обязанностях, была послушной и исполнительной, приятной в общении. Она с тринадцати лет служит во дворце Короля Кирата. Пэйган Мин отворачивается от созерцания своего давно немолодого тела и удивленно поднимает брови: — Она более талантлива, чем ты? Хм, — Солнце Кирата проходит к небольшому мягкому, обтянутому кожей и материей столику и ложится на него, на живот. — Возможно, — женщина подходит, положив свои намасленные ладони на его спину, — у неё есть юность, чтобы проявить себя. Положив голову на сложенные руки, Мин прикрыл глаза и вздохнул: — Умна? — Для мужчины? Солнце усмехается и слегка хмурится когда хоть и женские, но сильные руки касаются его поясницы. — Королю Кирата необходимо расслабиться, иначе… — ведёт пальцами вдоль позвоночника, болезненно надавливая своим весом, — боль отвлекает от любых мыслей. — Может быть, она необходима, чтобы не думать, — мужчина лежит, закрыв глаза и сосредотачиваясь только на том, как руки обслуги, прохаживаясь по его спине, да скользя смазанными душистым маслом ладонями по коже, снимали напряжение с вечно больной спины. — Мх. Давай, расскажи о ней больше. Как часто болела? — Будучи на работах внутри дворца, она иногда болела простудой, когда среди обслуги шла эта зараза. А так она следит за собой, как приличная девушка. — Ох, чёрт, — Король жмурится, слегка сгибается в спине. — Потерпите, Ваше Величество, — она надавливает снова, заставляя выгнуться в пояснице и прижаться животом к столику, — у вас тут очень проблемное место, без постоянных процедур мышцы будут терять свою силу и тонус. И вы всё реже стали приходить… — женщина вздохнула и отошла снова смазать руки. Мин повернул голову в противоположную сторону, снова положил её на сложенные руки и смерил с полуприкрытых глаз пухленькую фигурку обслуги, облаченную в новую униформу дворца. Вот только она повернулась — и по правилам всё прикрыто — возраст. —…и не зовёте меня к себе, — она ведёт пальцами от плеча Короля Кирата вплоть до его пят, сильными и уверенными движениями разгоняя кровь по его телу, — но я, ни в коем случае, не смею жаловаться, Ваше Величество! Вы, несомненно, не забыли обо мне! Просто, скучаю по вашему обществу. И вижу, — опять надавливает на поясницу, заставляя Мина сдавленно вдохнуть и терпеть боль, — что ваша спина тоже соскучилась по моим рукам. Уперевшись костяшками в позвоночник, женщина, используя весь вес своего тела, резко и сильно рванула вниз — пара позвонков у Солнца Кирата звонко хрустнули. Потом ещё два, выше. На грудных, и вовсе, он дернулся от боли. Но всё уняли ласковые, но настойчивые движения ладоней по всей спине. — Садитесь, Ваше Величество. Пэйган Мин садится, свешивая ноги вниз и расслабленно сутулится наклоняя голову: — Она танцевать умеет? Женщина, растирая плечи Короля, его шею, взобравшись на столик позади, усмехнулась: — Да, и вполне недурно. Я думаю, ему понравится. — Лучше тебя танцует? — Ваше Величество! — смеётся. Женщина слезла со столика и обошла его, встав перед Солнцем, выставив перед ним руку: — Потянитесь вперед, — и, подхватив этой рукой вытянутые руки Мина, второй, не особо нежничая, надавливала на его спину, заставляя выгнуться. Гримаса боли говорила явно о том, что работы с мужчиной с непочатый край. Отпуская, погладила по плечу, но уже не в профессиональном, а личном жесте: — Не знаю, найдётся ли во дворце такой преданный фанат танцев, как Его Величество! Но я за неё возьмусь, чтобы ни за что не разочаровала… — она приседает перед Королём Кирата и, протянувшись вперёд, целует его колено, затем встаёт и отходит прибираться. Мин же, вздохнув, наклонился шею, разминая: — А какая из неё актриса? — и щурится, слегка лукаво улыбаясь. — Отвратительная, Ваше Величество! — всплёскивает руками, что только что вытерла, и снова вернулась одевать Короля, — полнейшая бездарщина, даже сорвать не сможет, если захочет. В ответ Пэйган Мин только довольно и тихо усмехнулся.***
[20 октября, 12:00, Королевская Крепость]
[Niisa]
Этого дня ждали и боялись: дня, когда «Золотой Путь» может угаснуть, дня, когда нескоренные поклонятся воле Короля Кирата. Нииса родилась после начала очередной революции, родилась в доме внутреннего двора этого «замка» — она не выбирала свою жизнь и… всё, что она может выбирать сейчас — подольше оставаться услужливой служанкой, подольше оставаться на виду, но неприкаянной. Нииса боится жизни вне стен дворца. Она не хочет туда, где кухни пахнут прокисшей в воде одеждой, руки женщин грубы и черны, а руки мужчин приносят лишь боль. Она это видела по своим родителям и, ежеутренне-ежевечерне молит Киру и, в мыслях своих, Пэйгана Мина, чтобы её служба пригодилась ещё день. И ещё — и лучше уж алым всполохом и брызгами багрянца увянуть, попав под руку разгневанному королю, чем гнить, как грязные пеленки, стирая свою красоту о шершавые камни быта в грязном Кирате, что там, за стенами королевского дворца. Нииса идёт на площадь, кутая чернявую голову, нежную кожу лица и тела от солнца и ветров, в пурпурное — цвета короля — она, единственная из немногих, не сомневалась ни секунды, когда выбрали новые облачения для слуг. Пусть взгляды охраны теперь проходятся по телам её подруг по труду, пусть гости дворца забывают, о чем шла речь. Пусть. Пусть за стенами дворца всех служанок, прислуживающих королю считают порченными невестами, пусть. Ей же лучше. Лучше сгореть дотла, чем тлеть и гнить в земле. Служанка пробирается через площадь, гомонящую восторженно речам их правителя. Она не слушает, да простит её король Пэйган Мин. Она — ищет. И взгляд её — взволнованный, ластится к лицам молодых мужчин: блеск чёрных опалов — влекущий блеск. Только ей не нужен ни один из тех, мимо которых приходится идти, впитывая запахи волнения, восторга, страха, недоверия, желания. Нииса идет сквозь: она знает в лицо того, кого ей нужно найти. Уверенна, что он будет здесь, но понятия не имеет, что ему сказать: подслушав разговор короля и его массажистки, разгадав лишь часть плана и угадав, кого прочит подложить под Аджая Гейла толстая ведьма, Нииса онемела тогда от зависти. И решила всё взять в свои руки — чтобы там не думал великий король, чему бы там не обучали Ринвани, но Нииса её опередит. Пусть молодая красавица, взлелеянная и сама не знающая, как глупо бояться встречи с Аджаем Гейлом, робко ищет его, путаясь взглядом в незнакомых лицах, которых здесь слишком много. Пусть. Нииса найдет его первая. И если вся её маленькая жизнь закончится как только красота станет увядать или какой-то ненасытный ублюдок решит выкупить её у родителей… если вся её жизнь закончится, то пусть в руках правосудия, клинка или пули, пущенной королем или же тем, кто стремится к нему, чтобы убить.[Ajay Ghale]
— Я же призываю сделать ваш выбор в пользу родины. Должен ли Аджай Гейл убить Пэйгана Мина? Нет. Аджай Гейл никому ничего не должен. Аджай Гейл развеял прах матери, исполнив её последнюю волю, выкорчевав из себя бесконечное чувство вины перед единственным близким человеком, которому был нужен. Он был нужен ей всегда, любым, даже несмотря на все те бессонные ночи, на все те повестки из суда, горькие слезы. Сын вернул мать к Лакшмане — к родному маленькому сердцу, которое перестало биться слишком рано, так что его, чёрт подери, держит в грёбанном Кирате? Ведь он, Кират, удерживал его как пленника — насильно, безжалостно, как Юма Лау в своей небесной тюрьме; без права на выбор, как Пэйган Мин в своем роскошнейшем дворце из золота расплавленных древних реликвий. Толпа восторгается, потому что любит Короля? Смешно. Внимательные глаза мужчины — не мальчика — теперь видят больше, чем когда-либо — они все ещё боятся, боятся и ненавидят. Аджай Гейл не должен убивать Пэйгана Мина, но освободитель должен свергнуть диктатора, потому что война не окончена. Все эти разноцветные флажки над его головой, терракотовые храмы, легенды и тханки, подсвеченные вишнёвым сиянием ламп, эти зелёные склоны с пасущимися нахурами и сумасшедшая музыка по радио — Кирата так много, что хватит на целую жизнь, но Аджаю кажется, что другой жизни уже… не будет?[Niisa]
Нежные пальцы сжимаются на запястье чужака — даже обхватить его не могут. Нииса, подталкиваемая чуть покачивающейся толпой, прижимается к молодому воину — он пахнет волнением. И гневом. Тот. Нииса видела записи на ноутбуке короля — она слишком умна, чтобы хвастаться своим умением быть тихой и незаметной. — Аджай, сюда. Я помогу, — он ведь хочет подобраться ближе к королю? Нииса проведёт. Ему не нужны обречённые, которых за версту видно в толпе. Если даже ей видно, то охране — тем паче. Ему не нужны… Служанка прижимается ближе, ей весело и сладко от того, что она опередила ланеокую Ринвани.[Ajay Ghale]
Солнце сияет так ярко над покрытыми тканями головами, что молодому мужчине, возвышающемуся над толпой, приходится сощуриться и взметнуть ладонь к глазам, чтобы разглядеть пурпурную фигуру Короля. Волнение сушит глотку, и Аджай, будто успокаивая себя, нащупывает сухими пальцами ребристую рукоять кукри под хлопком у пояса. Однако чужое прикосновение к запястью заставляет сердце пропустить пару ударов, и парень тихо чертыхается. Он этого ждал. Гейл, поджав губы, не ведёт и бровью, резко оборачивается, готовый встретиться лицом к лицу с солдатом Королевской Армии. Вот только холодные глаза утыкаются в… что? — Ты… кто? — открытое лицо молодой незнакомки сияет, а неподдельная радость в её больших медовых глазах окончательно заставляют Аджая изумиться, в замешательстве уставившись на девушку сверху вниз. Тонкие пальчики едва обхватывают его запястье, но держит она крепко. Нескольких секунд, что Гейл откровенно пялится, хватает, чтобы заключить: она слишком красива для бедности. Этого нельзя не заметить даже в такую напряженную для него минуту. Черт, да и… кожа е` слишком гладкая для обычной деревенской жительницы — не обветренная, как у других женщин и девушек-воинов, которых он привык видеть. Гейл не удивляется, когда она называет его имя с чистым киратским акцентом и, хоть звучит это знакомо и непривычно одновременно, Аджай уже привык к тому, что киратцы узнают его в разных уголках страны и предлагают свою помощь. Черный лёд его строгих глаз топится теплым медом её взгляда. Так кто же ты? И чем можешь помочь? Вместо того, чтобы выдавить из себя хоть слово, Аджай, натянутый, как струна, вдруг замечает за её головой, покрытой ярким платком, знакомое лицо — этого киратца он уже видел. В Банапуре. И тогда на нем была желтая бандана. Черт. Что-то… не так. Чутье Аджая, вытреннированное на охоте, не подводит: восторженный гул, волнами проходящий по душной толпе, в гуще которой они оказались, переходит в стремительно разрастающуюся тревогу. Нужно быть зорким, как чертов орёл, чтобы разглядеть в этом мельтешении волков в овечьей шкуре — бывшие повстанцы, окончательно потеряв разум и контроль, решаются на смертельное безумие. Как они сюда попали?! Секунды паники — трансляция будет сорвана, и человек в дорогом пурпурном костюме, завершив свою речь, упадёт от вражеской пули террориста. — Ложись! — почти забыв про страх за собственную жизнь, кричит солдат; он с силой расталкивает всех вокруг, и часть толпы повинуется, вповалку кинувшись кто куда и чуть проредив площадь. Красные береты тоже кричат, взметая оружие на невиновных, в панике бросившихся к вратам. Аджай знает, что будет дальше, знает, что киратец за спиной незнакомки, которую он в защитном жесте рывком притянул к себе, уже сдирает с себя одежды, а под ней — самодельная бомба. Киратец отчаянно кричит Королю о том, как его ненавидит. Чтобы умереть с именем Мохана Гейла на губах и погубить свой же народ. Доли секунд, чтобы убраться из черты, куда достанет взрывная волна. Дежавю. Дежавю. Дежавю… Чёртовы террористы. Они все умирают одинаково, безумцы, поглощенные идеей больше, чем реальностью. Второй «волк», рядом с Аджаем, ближе всех к трибуне с Королем, уже вытягивает из-под одежд винтовку. Но Аджай выдергивает кукри из-за пояса быстрее — метко швыряет кинжал в чужую спину и успевает, зажмурившись от взрыва, упасть вместе с девушкой на нагретый камень площади, невольно придавив её весом своего тела, но надежно укрыв собой. Удар по ребрам заставляет его охнуть, и Аджай, морщаясь от падения, тяжело приподнимаясь с помощью рук на четвереньки, придирчиво вглядывается в испуганное лицо под собой: — Ты в порядке? Люди в панике бегут мимо них, но красные береты их не выпустят. Девушка не отвечает, только распахивает свои огромные глаза ещё шире, смотря на своего спасителя, нависшего над нею. Пурпурный платок сполз с её головы, открыв каштановые волосы. — Окей. У тебя небольшой шок, это… это поправимо, — стараясь звучать как можно спокойнее и ровнее, хрипит Гейл, пытаясь справиться со сбитым дыханием, поднимает голову, сощурившись от солнца и мельтешащих мимо людей, а затем торопливо вскакивает на ноги, — давай, — помогает быстро подняться и ей, доставая спрятанный пистолет и озираясь в поисках безопасного выхода с площади, — нужно уходить отсюда. Она обещала помочь, он помнит, но сначала — прочь из этого ада.[Niisa]
— Нииса… служанка, я могу помочь, — утыкаясь взглядом во взгляд чужака, что переполошил весь Кират, девушка робеет только первый вздох: её, будто, сковывает звериным ужасом, но то чувство проходит, стоит воину отвести взгляд, смягчившись, прекращая резать её острыми сколами льда во взгляде. На красивое приятно смотреть — красоты мира, ну хоть немного, примиряют людей с его жестокостью. Люди любят кошек и соколов потому, что они красивы. Нииса — красивая, а потому она может смирить чужое недоверие, но… Аджай Гейл не просто отвел глаза: он не смотрит на неё, вцепившись взглядом во что-то за спиной служанки. И, ничего не понимая, но не отпуская руки самого дорогого гостя дворца Пэйгана Мина, Нииса оборачивается тоже, но успевает только заметить очередного незнакомца (разве они не пришли с Аджаем? Ей казалось, что так и должно быть — именно он соберёт остатки «Золотого Пути» и придет ко дворцу. Кажется, ведь, об этом и был подслушанный разговор? Или она всё перепутала и сама себе надумала и всё ещё сложнее?) Девушка вскрикивает, поддаваясь общей панике, её дергает в сторону Гейл, срывающийся бежать вперед, толкаясь сквозь толпу, и людское перепуганное море прянет в стороны, чтобы расцвести всполохами крови и дымом выстрелов и взрывов, уже гремящих. Гремящих! Нииса никогда не хотела быть на войне, подходить близко к воронкам смерти в земле, она всегда молила богов о другом, но, падая на землю, испуганно прикрывая красивое лицо руками, девушка, придавленная воином, молит своих богов: «Пожалуйста, только не так. Я не хочу умирать среди грязи и ужаса. Ну, пожалуйста.» И Кира милостива. Гейл спрашивает у неё что-то, но Нииса, смотря ему в лицо, не слышит ничего, вновь цепляясь пальцами в его пальцы. Это сделал он? Не он? Что происходит? Почему так страшно, почему звуки доносятся, будто, сквозь толстую шерсть. А потом, в один миг, всё становится настолько слышно, что оглушает. Если у неё только шок и никаких ран — это хорошо: поднимаясь с камней, девушка ловит свой платок, зажимая в маленьком кулачке, и только когда Аджай продолжает вести-тянуть её в сторону стен, «просыпается» окончательно. — Не сюда. Сюда, — изо всей силы упираясь, чтобы указать, где будет узкий, с этого ракурса незаметный, проход-лаз между стеной и одним из зданий, Иса теперь сама тянет за руку Гейла. — Не наружу. Внутрь. Тебя никто не найдет, я обещаю. Поверь мне! — у неё очень мало шансов, но не воспользоваться предоставленной божьей милостью Нииса не может. И, в отчаяньи путая свою и мужскую руку ярким платком, слыша грохот сапог бегущих солдат, заталкивает в узкий лаз воина и прячется сама: здесь тесно — идти получится только боком. Кто знает, почему его не заложили, утолщив стены, но его знают лишь те, кто вырос во дворце. И о нём часто забывают — здесь невозможно бежать, только идти вперед. — Дальше будет дверь. Я открою, — волнуясь, будто пытаясь перейти реку по спинам злющих носорогов, Нииса вновь тянется, чтобы заглянуть в лицо мужчине, — я не хочу тебе зла.[Ajay Ghale]
Все происходит так быстро, что Аджай почти не замечает, как всколыхнувшаяся волна паники и криков остаётся где-то позади, стоит им с Ниисой нырнуть за очередной поворот бежевых кирпичных стен. За ним объявлена самая настоящая погоня. Топот по вымощенным камнем дорожкам, лестницам: гвардия, ищущая, как все думают и ошибаются, организатора покушения — Аджая Гейла, проносится мимо них, когда девушка утягивает его в тень, в узкий проход между стенами. Он сжимает её руку своей, не выпуская, не давая отстать или наоборот — выбежать вперёд, сам не зная, почему так легко доверился этой незнакомке. Но Нииса знает эти стены и узкие улочки лучше. Аджай злится, злится на себя, на чертовых повстанцев. «Золотой Путь» жив, пока жива идея; идея жива, пока есть люди, которые ею горят, но как — как им объяснить, что нужно опустить оружие и начать жить, черт подери? Они так привыкли воевать, что ничего другого не умеют. И сами же устали от этой крови. Аджай высокой тенью следует за юркой служанкой, легким движением возвращая на лохматую голову хлопковую ткань, когда она увлекает его в последний проход, прячась от королевских солдат. У них есть несколько десятков секунд, чтобы отдышаться, и Гейл, прижавшись спиной к пыльной стене, отрывает тёмные глаза от мостовой, с которой они только что скрылись. — Кажется, оторвались, — с облегчением вздыхает парень, всё ещё рвано дыша, когда Нииса поднимает на него своё красивое лицо с плещущейся в глазах тревогой: — Я не хочу тебе зла. Слова заставляют его замереть на мгновенье, изучающе всматриваясь в неё. Не лжет… Хотя, откуда ему знать? Глаза чисты, невинны; солдат бы запомнил такие из тысячи, что видел здесь, в Кирате. Мужской взгляд невольно скользит чуть ниже, и Аджай замечает, что грудь стройной служанки, часто вздымающаяся от волнения, обнажена под воздушной тканью верхней части её одеяния. — Красивое… платье. Ты точно служанка? Пэйган, чёртов затейник. Можно не сомневаться, Король действительно падок на красивые вещи, и один из неоспоримых плюсов абсолютной власти — можно позволить себе практически всё, что угодно. Нужно двигаться дальше, времени почти нет, да и тесновато здесь для двоих. Гейл, вдруг ощутив жар в лице, отводит глаза и, не желая выдавать своего смущения, только кивает, когда киратка указывает на дверь — если решил довериться, то нужно доверять до конца и без сомнений. Он отодвигается, позволяя Ниисе прижаться ближе и протиснуться перед ним, а сам движется за нею боком, мимолетно ощутив запах экзотических цветов и сладкого дыма от неё. Когда они оказываются у облезлой деревянной двери, Нииса отворяет её, и солдат следом скользит в темный прохладный тоннель. Можно выдохнуть спокойно. Гейл проверяет затвор на пистолете и, стянув с головы платок, наконец устало поворачивается к своей проводнице, проведя рукой по успевшему загореть щетинистому лицу и утирая соленую влагу. — Помоги мне добраться до Короля. Это всё, что мне нужно, — он не требует, не приказывает — только спрашивает, с бледной надеждой взглянув на девушку в полутьме: Аджай не станет говорить, что он собирается убить Короля. А я собираюсь? Он сам не знает. Ничего не знает. У него есть вопросы, но их слишком много, чтобы служанка могла ответить, но, кажется, что и у неё много вопросов. Он не дал убить повстанцам Пэйгана Мина, хотя — какая, мать его, ирония — сам пришёл сюда с твёрдой мыслью покончить с жестоким правлением монарха. Не ради «Золотого Пути», не ради призрака отца, какого никогда не знал. Я обещал идти до конца и сделал свой выбор в пользу Кирата. Слишком много вопросов, и так ничтожно мало времени. И Пэйган снова всё дальше, дальше от него… Девичьи невесомые юбки шуршат, пока они стремительно движутся по тайному ходу вперёд, намереваясь успеть ко дворцу, где надёжно упрятан Пэйган Мин, на которого совершили неудачное покушение. — Так значит, ты служишь в королевском дворце? И ты знала, что я буду на площади? — теперь, когда они оторвались от погони, можно позволить себе перейти с бега на быстрый, но осторожный шаг. Аджай, взметнув ладонь ко лбу, чуть жмурится, когда они, практически уже покидая городской лабиринт, вновь выходят на солнце, лучами пробивающееся сквозь зеленые кроны деревьев. Но Нииса не успевает ответить. Стоит Гейлу заметить опасность, подстерегавшую их за углом, как пуля со свистом мажет мимо его виска. Королевский гвардеец, одиноко встретившийся им на пути, выругавшись, бросает свой автомат и успевает чиркнуть ножом по стене, загробастав рукой вскрикнувшую девушку. Нииса вскрикивает прежде, чем Аджай зверем подскакивает к противнику сбоку, увернувшись от кулака, выбивает из чужой руки нож, выкручивая и выламывая пальцы. Гвардеец замертво падает лишь после громкого выстрела — пистолет в недрогнувшей руке воина дымится, раскалённый на конце от пороха. Аджай отшатывается от трупа, решительно оттягивая девушку назад, за себя — не стоит ей смотреть. Растекающаяся по камню багровая лужа одного цвета с беретом гвардейца Гейла совсем не трогает, зато волнует другое: на звук стрельбы могут сбежаться остальные. — По-моему, спасать тебя начинает входить в привычку, — Гейл усмехается кончиками губ, выглядывает за угол, а затем снова поворачивается к Ниисе, полный решительности — им снова бежать. Но куда?[Niisa]
Если бы Нииса была уверенна в том, что быть рядом с Аджаем Гейлом, провожая его во дворец, так рискованно, она бы этим не занялась. Просто не решилась бы, наверное — при всей своей отчаянной решимости. Но когда ты уже бежишь от опасности, ты можешь только бежать от опасности или устранять её, но никак не останавливаться. А потому так тревожно на душе и Иса, пропуская сомнительный комплимент своему наряду (видел бы Гейл, как визжали и всхлипывали девчонки, проходив первый день в таком), девушка лишь кивает, соглашаясь с тем, что и так планировала — провести его во дворец. Я проведу. Да, Аджай. Его вопрос о том, почему она оказалась на площади, искала ли — это ведь тоже легко. И даже не приходится врать: пока они пробираются сквозь постройки, служанка признается, что подслушала разговоры, умолчав о том, что Пэйган Мин планировал именно служанкой, но другой, и заманить молодого воина во дворец. — Тебя ищут, и Пэйган считает, что ты никак не мог пропустить явление на площади. Он угадал. Он очень умный, наш король, — пусть Гейл не обманывается, но это правда: Пэйган Мин стал королем Кирата? и они все выросли и живут именно так, потому что Пэйган Мин — король Кирата. Нииса как-то слышала мудрость, кажется, китайскую, что каждый народ заслуживает своих правителей. Служанка и сама не знает, чего хочет толком — то ли выслужиться перед королем, то ли изменить свою жизнь, то ли… умереть? Пожалуй, умереть легче легкого рядом с Аджаем.[Pagan Min]
[Королевская Крепость]
— …с принятием ответственности за своё прошлое и, особенно, за будущее, Кират… — человек в пурпурном костюме щурится. Глаза слегка слезятся от яркого солнца, но это не испортит профессиональный макияж, который растягивает его слегка раскосые глаза. Какое-то мгновение отделяет короля от того, чтобы самому увидеть стреляющую в него золотую подставную утку — заместо этого вскрикивает от ослепляющей боли, пронзающей его левое плечо, ближе к сердцу. Он валится за трибуну и сразу оказывается чуть ли не на руках охраны, что своими телами нависла чёрной стеной, отгораживающей его от враждебного, агрессивного, пытающегося убить, мира. — Куски дерьма, — чертыхается мужчина, сжимая руку с растёкшимся грубым сухим багровым пятном на блестящем пурпуре его шёлка, — уведите меня отсюда. БЫСТРО! — он, мать его, король! Слушаться. Исполнять приказ. Мысли быстро крутятся-вертятся, периодически возвращаясь к пепельным волосам на своём черепе — не унесло ли их ветром? Вроде, нет — светлые прядки дрожат и убегают от частого и грубого дыхания, пока человека в пурпуре, буквально, бегом уводит охрана и солдатня, сцепившись вкруг него мёртвым чёрно-красным панцирем. Посреди толпы кто-то выкрикивает имя Аджая Гейла. И глас, только что утверждавший, что война окончена, сорвав рацию с груди одного из гвардейцев, произносит страшные слова: — Убейте Аджая Гейла. Король же должен говорить страшные слова? Кто, кроме него? После того, как Юма Лау пропала в заснеженной горной бездне, подобных приказов на месте не поступало. Но Солнце Кирата молчит. Так предательски, тревожно молчит, посылая лишь попутный ветер.— Убейте эту мразь!
Последняя надежда «Золотого Пути», один из последних столпов, идолов, которые Пэйган Мин так методично изничтожает уже двадцать лет. Аджай Гейл. Символ из плоти и крови. Для того, кто только что словил пулю, стоя за трибуной, вещая неблагодарным мартышкам, это — чудовище — неостановимый маньяк, изничтожающий людей Королевский Армии и лояльных режиму. И абсолютно справедливо он, исполняющий обязанности короля, даёт приказ уничтожить столь опасного для его жизни человека. Потому как чутьём чует — Аджай Гейл убьёт его. Как и Де-Плёра, как и Юму Лау. Без любых дополнительных новостей понятно — это был именно сын Мохана. Есть ещё варианты? — Почему ещё никто не доложил, что его убили? — зловеще шипит, ступая багровым лакированным ботинком на подножку готовящегося к взлёту вертолёта, что приветствует символами режима Мина — скрещенными автоматами и короной во главе. Больше криков:Сын Мохана свершил свою месть. Сын Мохана здесь! Сын Мохана! «Золотой Путь» жив! И снова ожил, насытившись кровью самого короля Кирата!..
[тем временем, Королевский Дворец]
— Ам, Ваше Величество, — опять пот градом льётся с висков Гэри, когда ему приходится, буквально, вламываться в спальню к диктатору Кирата, — это срочно, — специально отводит глаза, чтобы не сметь наблюдать за королевскими утехами, выставляя вперед себя на руках покоящийся ноутбук со съёмкой с высоты птицы низкого полёта. Опять квадрокоптеры — излюбленный метод слежения за Дорогим Гостем. Фыркнув, Пэйган Мин скрывает своё тело за шёлковым халатом и, скользнув в туфли, подходит к подчинённому: — Ну и что тут у тебя… — мозг, как стакан с шипучкой — кипит от очередной дозы кокаина, слизанной с женской груди пол-минуты назад, — что? За. Херня. Подними, — руки Гэри поднимаются, и Мин вплотную, щурясь, вглядывается в разворачивающуюся, как до него доходит, катастрофу, — тц, — его лицо искажает гримаса ненависти. Солнце Кирата быстро оказывается у своего пиджака, достаёт телефон и покидает спальню, бросив мужчине в очках: — За мной, — уже прикладывая телефон к уху и с нетерпением, ещё больше возводящее его нервы на всё более и более высокий и невыносимый тон, доходит до кабинета, махнув рукой Гэри, — ставь на стол и неси пульт, видно херово. Это вертолёт? Это, блять, вертолёт, что там происходит, мать твою?! Какого хера я не знаю?! — на том конце связи ему отчитывается один из гвардейцев, что контролировал отход человека в пурпурном костюме до летающей машины, — заткнись. Что происходит? — Это Аджай Гейл, он устроил нападение на «Его Величество»! Но всё должно было быть совсем не так. В груди пара ударов сердца отдаётся жёсткой и глухой болью по костям: — Отставить. Аджая Гейла брать живым. — Так точ…! БЛЯТЬ!! — последнее, что успевает крикнуть в телефон гвардеец, после чего падает замертво, сражённый никем иным, как тем самым сыном Мохана. Ещё Пэйган Мин услышит короткий женский визг, после чего связь пропадёт. — Сука, звони туда и делай так, чтобы Гейл выжил, — о, это ощущение обжигающей ярости и страха, насыщенное наркотиком, — иначе ТЫ, — он тычет пальцем в Гэри, — мне больше не понадобишься.[Королевская Крепость]
— Убить его!! — пули свистят рядом. Но если ты слышишь их свист, значит они летят мимо. Настоящий убийца настигает незаметно и тихо. — Стоп!! Отставить!!! — УБИТЬ ГЕЙЛА!! Вертолёт отрывается от земли и взметает пыль вверх, рёвом лопастей начиная отдалять Гейла от шанса дорваться до сути, до шанса добраться до того, кто перевернул его прежнюю жизнь с ног на голову так, что она больше никогда, НИКОГДА не будет прежней.[Niisa]
Они не успевают выйти за угол, как королевский солдат нападает и… Нииса вскрикивает, чувствуя опасность и смерть рядом, закрывает глаза, когда грохочет выстрел. Это спасение? Такое? Тревожный взгляд в глаза герою — вот весь ответ. — Нам… нужно спешить. Но оказываясь на площадке у вертолета, они встречают отпор и, неожиданно, девушка, не понимая почему Пэйган так себя ведет, не сразу соображает, что это не ОН: лопасти вертолета взвинчивают воздух и легкие ткани одежд, пряди волос взлетают, пьют по лицу, мешают смотреть. Нииса прячется за какой-то ящик, куда ей указывает Аджай, а потом кричит: — Это не Пэйган![Ajay Ghale]
Он почему-то верит девчонке: глаза Ниисы, кажется, не умеют лгать, хотя трудно представить, что прислуга из самого дворца способна на искренность — рядом с диктаторами выживание сводится к умению говорить, показывать и делать то, что тот хочет услышать и что хочет увидеть. Ему и так понятно, Нииса совсем не привыкла к грохоту и ужасам войны и кровавым убийствам. Аджаю хочется думать, что больше она этого и не увидит, а увиденное забудет, как страшный сон. А ему бы… А ему хотелось увидеть её снова, уже другой. Себя же он потерял в этой войне. Хотя бы ты не ненавидишь его, — вскользь думается солдату, от чего по губам пробегается горькая усмешка, когда они стремглав уносятся от белых стен крепости, — стоит глаза поднять и в ясном голубом небе за сверкающей золотой головой статуи Мина на одной из построек виднеется вертолётная площадка. Чёрт, скорее! Скорее. Быстрее. Ноги несут его вперёд по незнакомым, но успевшим приестся каменным лестницам; Аджай вскоре перестаёт держать руку девушки, только изредка бросает хмурый взгляд в сторону, убеждаясь, что она не отстаёт — её юбки шуршат всё так же. Вот только все звуки тонут в эхо от взрывов, волнующих теперь крепость за их спинами. Да с кем они там воюют, черт их подери?!.. Бывшему спецназовцу некогда об этом задумываться, ему и в голову не приходит, что волки, одетые в шкуры овец, в той толпе были не единственными, кто пришел сюда по доброй воле, организовав втайне покушение. «Золотой Путь», действительно, ожил, из последних сил своих восстал, заранее предрекая себе последний крах. Месть — желание перед сокрушительным падением оцарапать врага, обезобразить чужое тело смертельной раной напоследок — из злости за своё поражение. Из ненависти к Солнцу, которое — они уверены в этом до последнего — выжгло зеленую траву вокруг, одним касанием обратив её в иссушенную голодную землю, на которой им не жить. Из слепой надежды на сына Мохана, которого разделяет один маленький шаг от того, чтобы заменить своего отца. …Ему нужно успеть. Пока шальная пуля одного из солдат, обороняющих позицию у площадки, не прервала биение его сердца. Или обезобразила Ниису, пусть Гейл, по вискам которого сейчас монотонно выстукивала горячая от погони кровь, и не понимал до конца, что делает здесь эта хрупкая киратка. Нужно успеть, пока лопасти не взрезали тёплый воздух, унося раненого диктатора ещё дальше — ведь ещё чуть-чуть, ещё немного, и уже киратец схватит его, как лихая гончая — свою добычу. — Я выпотрошу тебя, как свинью! — Осторожно! Они кинули гранату! — Умри именем Короля! — СДОХНИ СДОХНИ СДОХНИ!.. — Взорвите ворота!!.. — АДЖАЙ!.. Привычный уху рев битвы снаружи, среди которого слышится его имя, заставляет Аджая замереть на доли секунд. Показалось? Предчувствие откладывается на его лице хмуростью, но Гейл одергивает себя — плевать, плевать на всё, пока он не доберётся до Пэйгана. Он ждал этого слишком долго. Обойдя незаметно постройку, парень с девушкой торопливо ныряют внутрь, быстро поднимаясь по шаткой лестнице наверх — на шум набирающего обороты вертолета. Аджай на ходу стягивает через голову цветастые хлопковые одежды, швыряет их прочь, доставая уже винтовку — нагревшаяся от тепла его тела сталь в камуфляжной окраске — последний подарок Лонгина, ложится в руки, как влитая. — Да уж, умён! Жаль, правда, что Пэйган объявил охоту на меня именно тогда, когда я не дал его грохнуть, — в словах солдата сквозит ирония, и Гейл, облизнув пересохшие от долгого бега губы, делает пару шагов назад, оттесняя назад и Ниису, и с короткого разбега выбивает плечом дверь на крышу. Солнце снова слепит им глаза, а воздушный вихрь от вращений лопастей треплет волосы, во второй раз срывая с Ниисы платок: черный вертолет с красной печатью Королевской Армии на стальном боку готовится оторваться от поверхности площадки, и Аджай, вздернувший руку вверх, чтобы прикрыть глаза от лучей, в ярости наблюдает, как пурпурные одежды скрываются внутри салона. Он уходит. Солдаты, которым приказано уничтожить Аджая Гейла, не медлят — вздымают оружие на свою цель и на девчонку, которую тот притащил за собой. Но ветер попутный не им. — Уходи! Уходи отсюда! — перекричать шум вертолёта почти удается, и Гейл кивает девушке, когда та, слава Кире, не поддавшись оцепенению, кидается в укрытие, пока сам он, открыв огонь по немногочисленным солдатам, несется к взмывшему ввысь вертолету, успев выстрелить в одного солдата внутри, который теперь свалился из салона. Уходит, уходит, уходит… — Черта с два, Пэйган. Рука нащупывает «кошку» за поясом, и Гейл, раскрутив крюк, решительно швыряет его вверх, твердой хваткой вцепившись в толстый трос. Его отрывает от земли тут же, и Аджай, от неожиданности чертыхнувшись, лишь крепче стискивает в руках верёвку, жмурясь от потоков воздуха, качающийся под стальным дном набирающего высоту вертолета. Одно движение — и он сдохнет, разбившись с такой высоты насмерть, но выхода нет — Аджай быстро, не без усилий взбирается наверх, едва увернувшись от пуль, пущенных красным беретом, высунувшимся наружу. Мгновенье — и тот, схваченный солдатом за руку, с криком падает вниз, а Гейл, давясь от напряжения, оказывается внутри вертолета, в защите от воздушного сопротивления. Внезапный визг режет ему слух, но едва он фокусирует внимательный взгляд на том, кого преследовал все это время… в голове не остается ничего, кроме гнева и усталости. — Хватит игр, — идеально белый воротник, теперь испачканный пылью и кровью, крепко сжат в пальцах Аджая, схватившего мужчину в пурпурном костюме, сопротивляющемуся до последнего, — пора покончить с… — вторая рука, сжатая в кулак, обрушивается на чужую скулу в отчаянном ударе, и Аджай, тяжело дыша, теперь может всмотреться в чужое лицо, сморщившееся от боли. Это не… Пэйган. Что за хрень?!.. Стоило догадаться раньше. Он не слышал последний крик Ниисы себе вслед, он не слышал, как двойник сыпал проклятьями, испуганно, как трус, убегая. Стоило догадаться раньше, потому что Пэйган Мин никогда не производил впечатление труса — а это Аджай помнил. Мужчина что-то верещит, пока Гейл, на которого обрушилось осознание, выпускает того из рук, позволяет мужчине осесть на сиденье и приказать пилоту не сходить с курса на Королевский дворец. Черт тебя дери. Ты. опять обманывал, водил за нос… Оцепенение сменяется чувством дичайшего раздражения, и в тёмных глазах мужчины плещется уже холодный гнев. Парень тяжело поднимается с пола, нащупывая оружие, которое уронил в порыве схватить самозванца. — Ты. Ты доставишь меня к Пэйгану, — сверкнув глазами, холодно говорит Аджай и вновь нависает над несчастным двойником, когда тот нелестно отзывается о нем, но шум в рации его отвлекает — странно. Та молчала уже много дней, с тех пор, как Сабала и Амиты не стало. — Эйджей! — кххкхх, — Ты слышишь? Как связь? Прием! — Хёрк? Откуда.? — встревоженный голос друга Аджаю не нравится: он выныривает из вертолета, глядя, как дымится крепость внизу, а золотая статуя Мина в клубах пыли раскалывается на части, обрушиваясь и на солдат Королевской Армии и на… повстанцев? — Какого черта происходит? — Эйджей, «Золотой Путь» штурмует крепость! Я хотел предупредить, но проспал, а тебя уже и след простыл с утра! — Что?.. Хёрк, — тяжелый вздох, и Гейл устало прикрывает на мгновенье глаза, утирая тыльной стороной ладони влажный лоб. Облизывает вновь губы, чтобы отчеканить не терпящее возражений, — пусть уводят оттуда людей. — Но ты же новый лидер, разве это не ты организо… — Черт! Уводи оттуда людей!..[Pagan Min]
[Королевский Дворец]
— Гэри, — Солнце Кирата, искусно скрывая лёгкую дрожь ладоней в карманах брюк, слегка ведёт плечом, стряхивая со спины предательские мурашки, — прикажи, чтобы вся обслуга и охрана мужского пола покинула дворец и отправлялась домой, — и пускай почти все они живут на территории дворца, да на территории Кролевской Крепости, что южнее, где, онлайн, проливается кровь, — а сам садись в вертолёт с кем пожелаешь и через наш воздушный коридор, до границы Индии. Короче, по нашему обычному бизнес-маршруту. Поторчишь пару недель там и потом напишешь мне из Сингапура… чего такое лицо? — Н. ничего. Ваше Ве… — Гэри, в свои 50 лет, лезет пальцем под крупные очки и вытирает слезу с глаз, чем и вызывает на лице Короля искреннюю улыбочку, снисходительную, даже сочувствующую: — Без вопросов «а как» и «что», «а вы»… — вынимает руку из кармана брюк и отмахивается, — пустая трата времени, — отворачивается, отходя к решётчатому окну, обхватывая кованные прутья Киратского орнамента. С долины и склона горы глухо доносятся задушенные горным воздухом выстрелы. Скоро будет слышен и приближающийся вертолёт… но это будет тогда, когда Гэри, этот низкорослый мужичок, что более пятнадцати лет служил Солнцу Кирата, покинет территорию Королевского Дворца. И когда Пэйган Мин сделает, скорее всего, последний звонок на один номер… Чуть позже.[Erik]
Получив тяжёлый удар по лицу, мужчина взбрыкивает всем телом и орёт, почти заглушая рёв взмывшего в воздух вертолёта, отворачивается, жмурится и закрывается руками, потому как не привык, чтобы его, вообще, трогали! Этого не было в контракте! Он на это не соглашался! Он… его же никогда не били! Подстреленная рука горит огнём. Жаль, что этим огнём не закрыться от ярости чудища по имени Аджай Гейл. Столько смертей могло быть предотвращено, если бы Аджая Гейла убили! Но поздно. Эрик лишь сипит и хнычет в ответ, ожидая снова получить по лицу, или же куда страшнее — встретить быструю смерть благодаря этому чудаку. А что… чудак знаменит именно тем, что сеет за собой землю трупами. Человек, что до этого выступал в виде лика Короля Кирата, со страху мочится в пурпурные штаны. — Чёрт, только не убивай, только не убивай! Прошу! Эй! — он плюхается на сидение и вжимается в стенку, не сводя боязливых глаз с Гейла, — всё нормально! Лети дальше! — Что?! Но ведь этот в кабине! Блять… — пилот явно сожалеет о том, что сбоку нет второго пилота, который бы вышиб маньяку мозги. Но кто-то ведь должен управлять вертолётом, верно? — Заткнись!! Лети ко Дворцу!! — на пол падает отлипший от черепа парик с пепельными волосами, пачкаясь в дурно пахнущей небольшой лужице в кабине вертушки. Эрик не чувствует стыда. Когда хочешь выжить, многие устоявшиеся паттерны привычной морали теряют свою осмысленность. И какой шок читается в лице бедного двойника австралийского происхождения, когда по связи раздаётся голос самого Кроля Кирата, да не просто раздаётся, а именно из устройства, что носит при себе Гейл![Pagan Min]
— Аджай! Аджай, приём! По шуму снаружи могу догадаться, что ты в вертолёте… и, главное, живой. Чудненько. Прошу прощения за то, что снова возникают накладки из-за сраных террористов. Но ты талантливый мальчик и, как слышу, сам нашёл, как взобраться на самую вершину, хм-м-м. О, если бы я мог, я бы помахал тебе, встречая, но, к сожалению, даже в те короткие секунды у Короля Кирата могут возникнуть самые невероятные по неотложности дела. Кстати. «Золотой Путь» известен тем, что набирал в рекруты женщин под влиянием Амиты. На территории дворца я оставил обслугу только женского пола. Мне нужно проверить, воспринимаешь ли ты их как бойцов, равных мужчинам. Этот вопрос довольно болезненный для Кирата, ты сам это, — Мин делает паузу, — прочувствовал, да? В любом случае, ужин стынет! Я настолько взбешён тем, что мою прекрасную статую разрушили, что готов зарезать кого-нибудь на обеденном столе!! Кхм. Кстати, как там Эрик? Ох, боги Кирата, он та-а-ак долго позировал для этой статуи, чёрт их всех подери… — Солнце вздыхает, завершая звонок следующим, — папочка ждёт, Аджай.