The force of action is equal to reaction force

Вилли Вонка достал из кармана связку ключей, которых было очень много. Больше двадцати, наверное, не меньше. И зачем ему все эти ключи? Если бы я была директором фабрики, то у меня было бы максимум пять ключей, я попросту не запомнила бы какой ключ от какой двери. Да и кондитер с этим плохо справлялся. Шоколадный магнат минут пять искал подходящий ключ, он не мог открыть ту несчастную дверь. Внимание: маленькую дверь. — Добро пожаловать на мою фабрику, дорогие гости! — это последнее, что сказал кондитер, прежде чем открыть дверь. Слегка надавив пальцами, Вилли Вонка открыл двери, которые ведут к первому цеху. Кондитер отошёл немного в сторону, чтобы пропустить нас вперёд. Поступает как джентльмен? Это что-то новенькое. Зайдя в цех, я потеряла дар речи. Все мои язвительные фразочки просто пропали. Сказать, что в помещении было красиво — ничего не сказать. Перед нами была настоящая сахарная долина. На лугу (если так его можно назвать) росла трава, повсюду росли карамельные деревья, а недалеко от нас находился водопад из шоколада. Нет, это не был небольшой шоколадный фонтанчик из кондитерских магазинов. Это был водопад из шоколада, который падал стеной, разбиваясь на несколько тысяч брызг. Если бы я рассказала это моим родителям, то они бы не поверили. Никогда. На всей волшебной долине находились различные кондитерские изделия; такое ощущение, что тут всё съедобно и если съесть траву, то ты почувствуешь карамель. Также внизу необыкновенно красивые цветы. Да, вы не ослышались, в помещение были деревья, была трава и цветы. Это самое настоящее чудо. По-другому я это и не назову. — Красиво-то как! — завороженным голосом промолвил Чарли, глядя на долину восхищённым взором. Не могу поспорить, ведь кондитер и правда постарался на славу. — Что? Ах, да, тут очень красиво, — сказал мистер Вонка, проводя нас по сказочным полям. Ну, ответьте мне, как из обычного помещения можно сделать такое? Уму непостижимо. Как он сделал шоколадный водопад? Я бы сказала «К чёрту физику», но именно сейчас её и нужно знать, чтобы сделать такое чудо. Кондитер заслужил послабление статуса «Самовлюблённый кретин» в моих глазах. Мы все шли за шоколадным магнатом, с восхищением глядя на карамельные деревья, на цветы, на невообразимые фрукты, которые тоже были сделаны из карамели или сахара, да чёрт знает чего! — Каждая капелька этой реки горячий, жидкий шоколад наивысшего качества, — рассказывал нам Вонка, переводя нас через шоколадный мост. Шоколадный мост… В моей голове до сих пор не увязывается всё это и физика. Ладно, к чёрту все точные науки. Но сколько же он это всё строил? Годы, наверное. Неожиданно кондитер остановился, и с серьёзным видом повернулся к нам. — Водопад — это самое важное. Он перемешивает шоколад. Вспенивает его. Делает легким и воздушным, — Как же Вилли Вонка рассказывал это. По его лицу было видно, что ему нравится рассказывать всё это нам, а мы в свою очередь были рады его послушать. — Кстати, ни на одной фабрике мира не перемешивают шоколад водопадом, мои дорогие дети. Это я вам точно говорю. — Не была бы я Еленой сующей-свой-нос-в-чужие-дела, если бы не вставила свою реплику. — А откуда вы знаете? Может быть, на российской фабрике тоже есть шоколадный водопад. Почему вы утверждаете? — На меня уставились десять пар глаз, а кондитер только хмыкнул. Ну, что, почему он утверждает? Мистер Вонка не выходил в свет около пятнадцати лет, и что он знает о современных технологиях? — Моя дорогая, назови мне хотя бы одну фабрику, на которой шоколад перемешивают водопадом? — иронично спросил меня кондитер, наперёд зная, что я не отвечу на этот вопрос. Остальные участники смотрели на меня как на глупую. Хотя да, зря я выкинула своё коронное «я». Так, Елена, вспоминай российские фабрики по производству шоколада. Ты на юриста учишься или на кого? Хотя причём тут юрист? Статьями его, что ли, завалю? — MARS-RUSSTA — это шоколадная фабрика в России, где присутствует шоколадный водопад. — Это ложь, просто я вспомнила батончики «Сникерс», которые производятся на фабрике, которую я назвала. Но другим же знать необязательно? Всё равно не знают ничего кроме «2*2», хотя найдутся умники, которые и на этот вопрос не ответят. — Не слышал, что на этой фабрике есть шоколадный водопад. Да и узнав об этом, журналисты печатали о шоколадном водопаде в каждой газете. — Чёрт, а он прав. После небольшого инцидента, мы провели в молчании добрые десять минут. Кондитер просто водил нас по главному цеху, показывая, что и где, при этом, не говоря ни слова. — Люди! Эти трубы засасывают шоколад и разносят его по всей фабрике. Тысячи литров в час. Да, — неожиданно проговорил Вилли Вонка, устремляя свой взгляд на меня. Знаете, он как будто говорил мне: «А на какой фабрике есть такие трубы?». Ну да, прогадала, блин. Ну, это Америка, а не Россия. Возможно, русские только и твердят о шоколадном водопаде, а кондитеру плевать. Мы все уставились на трубы, которые летали над шоколадной рекой. Летали. В здании. Теперь можно отправить к чёрту и логику. Трубы были огромные, мне кажется, что они могли бы сравнится с небольшим самолётом. Или даже большим. Но это вряд ли. — А как вам мой луг? Отведайте моей травы. Съешьте хоть травинку. Пожалуйста. Трава восхитительная и красивая. — На этот раз Вонка обратился ко мне. Траву можно есть? Вы серьёзно? Он гений! Мне кажется, что в этом цехе можно есть всё, даже людей. Но это каннибализм вроде бы. Но не смотря на свои мысли, я всё же наклонилась и попробовала одну травинку. Это серьёзно очень вкусно. Без преувеличений. Это был марципан. — Траву можно есть? — спросил Чарли у кондитера, на что получил одобрительный кивок. — Конечно, можно. Все в этом цехе съедобно. Даже я съедобен. Но это называется каннибализмом, мои дорогие дети, и не приветствуется в большинстве обществ. — На этой фразе я посмотрела на Вонку взглядом «Бро. Моя школа». Странновато, так ведь? Сначала я считаю кондитера кретином, и в тоже время считаю его бро. Что у меня за закидоны? — Да. Наслаждайтесь. Смелее. Ешьте, ешьте. — Шоколадный магнат махнул рукой, как бы говоря: «Ну идите жрите, что хотите. Я вас тут не держу». Когда все дети да и взрослые разбежались по разным сторонам, я перевела свой взгляд на Вонку, который к прочему тоже смотрел на меня. И что сейчас должно произойти? — Мистер Вонка, а как вы всё это изготовили, сделали… В общем превратили обычное помещение в эту сказочную долину? — неожиданно спросила я, предварительно перекрестившись, чем вызвала смех кондитера. — О, моё милое дитя, — начал Вилли Вонка. Дитя, блять? Он старше меня всего на пятнадцать лет! Дитя, блять. — Очень долгий труд и вуаля! — активно жестикулируя говорил кондитер. Да ладно? А я не знала, что труд — это главный компонент. Но я, блять, про другое спрашивала. Уровень кретинизма: 101% — Ой, да пошёл ты, — буркнула я. Ну задала же нормальный вопрос. Что за закидоны? На моё высказывание кондитер только хмыкнул. Меня поражает его реакция. После короткого диалога с Вонкой, я решила найти Веруку. Искать её в этом огромном цехе? Такое себе занятие. Проходя через аллейку с деревьями, я увидела там почти всех детей, кроме Чарли и Веруки. Майк Тиви ломал какое-то кондитерское изделие, а его папа просто стоял в стороне. Я бы даже присоединилась к Майку, но увы. — Сынок, пожалуйста, хватит, — дрожащим голосом проговорил мистер Тиви, но видно, что сын его не слушал, а только продолжал, теперь уже прыгал в желейной массе. — Папа, он сказал: «Наслаждайтесь». — А Майк и прав, кондитер и правда сказал: «Наслаждайтесь». Пройдя мимо Тиви, я продолжила свои поиски Веруки, но теперь я встретила кого? Правильно, Виолетту и Чарли. Слава Богу, не Августа. — Зачем ты ее бережешь? — услышала я голос Чарли, который по-видимому обращался к Виолетте, а точнее к жвачке. — Почему не берешь новую? — Тогда я буду не чемпионкой, а неудачницей — как ты. — Ой, да пошла она. Чемпиона, бля. Я терплю Веруку восемь лет, вот кого нужно считать чемпионкой мира, по терпению. С третий попытки я всё-таки нашла Веруку, которая стояла и смотрела на леденцовое дерево, держа в руках карамель. Повернувшись, она начала смотреть куда-то вдаль, при этом слегка морща нос. — Елена! Посмотри! — обратилась ко мне сестра, направляя свой взгляд вдаль. — Что это? — в непонятках спросила я, вопросительно глядя на остальных участников, которые тоже обратили внимание на крики девочки. — Это человечек! — Наверное, не стоит говорить о том, что у меня плохое зрение. Вы зададитесь вопросом: «Почему не носишь линзы/очки, не делаешь операцию на глаза?». Так вот, очки мне неудобны, линзы тоже. Операция может пройти неуспешно. Вот мне нужны эти проблемы? Мои родители водили меня к окулисту несколько раз. И знаете что? Да я заучиваю таблицу, до восьмой строчки, и все говорят, что у меня хорошее зрение. — Вон там, возле водопада! — Всё, увидела. Человечек и правда там был. Он был намного меньше, чем обычные люди. Он был одет в красный костюм и у него были чёрные приглаженные волосы. — Их там двое. — И правда, только они совершенно одинаковые. Кстати, помните, я говорила про индусов? Так вот, они ужасно похожи на индусов-карликов. — Больше, чем двое, — пробормотал мистер Тиви, глядя на человечков, которых было около двадцати. Откуда они? И все на одно лицо. Шок. — Откуда они взялись? Кто они? Они настоящие люди? — Все начали засыпать кондитера вопросами, а он просто ждал, когда вопросительные предложения закончатся. Но на последний вопрос он немножко разозлился, ведь эти индусы, возможно, преданные работники Вонки. — Конечно, настоящие. Это умпа-лумпы.  — Умпа-лумпы? — спросила я, думая, что это азиаты-карлики, которые работают у кондитера на фабрике за бесплатный чай. — Импортированы из самой Лумпаландии. — Кондитер хмыкнул, поправляя свои перчатки, которые были уж совсем новые. У него, наверное, их около десяти пар, а то и больше. — Нет такой страны, — вмешался мистер Тиви, с которым я солидарна. Лумпаландии и правда нет на карте. Да, моя учительница по географии была очень придирчива, заставляла нас учить эту грёбанную карту. Поэтому с уверенностью могу сказать, что этой страны нет на карте. — Что? — недоумевая, спросил Вонка. — Мистер Вонка, я преподаю географию в школе и уверяю вас… — В таком случае, вам известно о том, какая это ужасная страна. — Ужасней Африки быть не может. Или в Лумпаландии тоже живут рабы? Хотя, если и вспомнить, то в России тоже было крепостное право, правда, позже его отменили, а в Африке нет. — Вся страна — сплошные непроходимые джунгли, где обитают самые опасные звери на свете. Тигророги, бронетамы и жуткие, свирепые дракомоты… — Внезапно Вонка прервался, и сделал задумчивое выражение лица, как бы вспоминая, что было в тот день. — Я поехал в Лумпаландию в поисках экзотических вкусов для конфет. Вместо этого я нашел умпа-лумпов. — Кондитер перевёл взгляд на своих работников. Ну, теперь-то я уверена, что это не «идиановская раса». — Они жили в домиках на деревьях, чтобы спастись от кровожадных тварей, которые живут на земле. Умпа-лумпы не ели ничего, кроме гадких на вкус зеленых гусениц. Мои работники постоянно что-нибудь искали, чтобы смешать это с гусеницами, и те были бы не такими противными. Красных жуков, кору дерева бонг-бонг. Все это ужасно невкусно, но все-таки не так отвратительно, как гусеницы. Но едой, о которой они мечтали больше всего, были бобы какао. Найти за год 3-4 боба какао для умпа-лумпы — великое счастье. О, как они их обожают! Они только и думают что о бобах какао. Из бобов какао, между прочим, делают шоколад. Поэтому я сказал вождю: — Приезжайте жить на мою фабрику. Будете есть бобы какао, сколько захотите! Я буду даже платить вам жалование бобами какао, если хотите! — Когда кондитер увидел улыбку, на лице вождя, то мысленно улыбнулся своему обаянию и мозгам. — Они замечательные работники, — продолжил свой рассказ Вонка. Наверное, все поверили словам Вонки, но они по-любому замечательны для шоколадного магната, а не для обычных посетителей. — Однако должен вас предупредить: они — народ озорной. Постоянно шутят. — Что значит «шутят»? Выкидывают трупики детей, а сами говорят, что ребёнок потерялся? Какие нахрен шутки? Оглядев всех ребят, я поняла, что кого-то не хватает. Так: дрыщавая Верука — есть, коза, которая жуёт жевательную резинку — тоже здесь, компьютерный гений — здесь и Чарли здесь. Ага, не хватает Августа. Наверняка ходит по цеху и ест то, что попадётся ему на глаза. — Август, сокровище мое! Этого делать не надо! — кричала миссис Глуп, своему чаду, которое сейчас жадно поглощало шоколадную массу из реки. Была бы я на месте кондитера, то вылила бы всё нахрен из этой реки, потому что Август по-любому напускал слюней в шоколадную реку. — Эй, мальчик! К моему шоколаду не должна прикасаться человеческая рука! — А-ха-ха, Август сейчас утонет, а шоколадный магнат беспокоится только о своём шоколаде. Правильно делает. — Он утонет! Он не умеет плавать! Спасите его! Август! Нет! Август! Август! — кричала мамаша Августу, которого сейчас засасывали трубы, о которых нам говорил Вонка. Знаете, мне жалко не Августа, а несчастных труб, которые сейчас лопнут от жирного мальчишки. — Готов, — прокомментировал Майк. — Вызывайте пожарных! — продолжала орать миссис Глуп, обращаясь к кондитеру, хватая его за руку. Лицо магната скривилось от чужих прикосновений. Я бы тоже скривилась от обниманий меня жирной мамаши. — Удивительно, какая толстая труба! — воскликнула я, удивляясь диаметру этой трубки, которая всасывает шоколад. Это серьёзно удивительно, ведь талия августа где-то сто сантиметров. — Недостаточно. Он сбавляет скорость, — сказал мне Чарли, глядя на мальчишку который сейчас в шоколаде. — Сейчас застрянет. Кажется, застрял. Он закупорил трубу, — каждый ребёнок да и родитель, прокомментировал эту ситуацию. А двух-трёх комментариев мало, да? — Смотрите! Умпа-лумпы! — крикнул Чарли, и правда, умпа-лумпов теперь было около ста и они начали… танцевать? Танцевать? Да причём не хуже профессиональных танцоров. — Что они делают? — По-моему, они хотят спеть нам песенку. Для них это особый случай. У них уже много лун не было новых слушателей. — Вонка с нетерпением начал ждать песенки от умпа-лумпов. Они, что так хорошо поют? Август Глуп, Август Глуп! Как не воспитан он и туп! Большой и круглый, как арбуз Толстопузый карапуз! Толстяк! Пришла пора тебе Прокатиться по трубе! Не бойтесь, дети, этих труб Не пострадает, Август Глуп Не пострадает, Август Глуп! Но что ж тогда случится с ним? Вернется он совсем другим! Пошли вращаться шестерни На славу трудятся они Куда его девался жир? Теперь в него влюблен весь мир! О нем бы только мир мечтал Он сливочной помадкой стал Вау и… Вау!