Решусь на все, что в силах человека Кто смеет больше, тот не человек.
Я вышел из Больничного крыла через два дня. За это время произошло много всего. По школе разнеслись слухи о том, что Лавгуд держали под империусом, из-за чего градус враждебности в отношении нее у моих фанатов и всех остальных значительно снизился. Но настороженность к ней все равно осталась. Слишком она выбивалась из общей массы и без того чудаковатых магов: отстраненная, вечно на своей волне, но при всем своем стремлении не выделяться, не способная затеряться на общем фоне и не привлекать внимание. К тому же, в одно из посещений Северус поделился со мной мыслями по поводу их разговора в тот злосчастный день. Он рассказал мне все без утайки. Как он, злобный, сволочной Пожиратель смерти наехал на маленькую беззащитную девочку, и как она раскрутила его на восстановление своей памяти. Он тоже в долгу не остался, запросив оплату стоимости своих услуг в полном объеме. Его поразило полное бесстрашие или, скорее, безбашенность ее поведения. Ни один другой третьекурсник после подобного наезда, который устроил ей Снейп, ни за что не решился бы попросить поработать со своим разумом. А эта согласилась, да еще и ночью защищала меня, без палочки, не имея возможности оценить противника. Странно, что она не в Гриффиндоре. Самое место для подобных личностей. Если и был у нее инстинкт самосохранения, то явно какой-то своеобразный. Мы с Берком поговорили в присутствии Дамблдора и заключили соглашение об отсутствии претензий друг к другу. Берк выглядел спокойным, и я подозревал, что это его обычное состояние. Непрошибаемый какой-то. Чем закончилась их с Лавгуд история, я так и не узнал, но подозреваю, что они пришли к консенсусу, потому что наплыва авроров или журналистов не было. Правда, в Ежедневном пророке напечатали-таки статью, где вскользь упоминалось, что мои проблемы со здоровьем были следствием отравления приворотным, которое подлила влюбленная в меня однокурсница. Имени Сьюзан Боунс так нигде и не прозвучало. Подозреваю, что директор поимел нехилые плюшки с ее семьи. Сью никуда не исчезала из Хогвартса, видимо, чтобы не привлекать внимания, и подошла разок с извинениями в кабинете директора, в остальном же избегая даже смотреть на меня. Через несколько дней, похоже, когда высокие стороны договорились, ко мне прилетела сова с официальным письмом от рода Боунс, в котором в пафосных выражениях те признавали свою вину и соглашались на выплату виры. Звучало это так: «… в любой удобной для вас форме и согласно нашим возможностям». Я отписался нейтрально и высказался, что потребую виру в форме услуги от главы рода Амелии Боунс (спасибо большое справочнику), когда сочту это необходимым. В общем, история разрешилась ко всеобщему удовольствию, без выноса грязного белья на публику. Хотя были в моем окружении личности, которые страстно требовали не допущать попрания моей чести. И чтоб непременно официально, чтоб сразу на всю магическую Британию, а также Францию и все северные страны Европы. Ну, это же Гермиона! Девушку больно ударила моя выходка. Выйдя из Больничного крыла, я сразу же получил от нее хлесткую пощечину. Спасибо, хоть не кулаком в нос, как огреб Драко в третьем фильме. - Как ты мог?! – крепко прижавшись ко мне, она разревелась. – Неужели ты не мог прийти ко мне, к Гарри или к своим слизеринцам и просто поговорить? Да хотя бы к этим болгарам? Зачем было поступать так радикально?! - Ээээ… Я был немножечко не в том состоянии, Гермиона. Прости. - Я знаю, что тебе что-то подлили, но это же не повод! - Да ну как сказать… - я растерянно взъерошил волосы. – На тот момент мне это казалось единственно верным поступком. - Дурак! И я получил еще одну пощечину. Ну, я и не спорил, только потер щеку и взглянул на Гермиону большими щенячьими глазами. Потом пришлось потратить еще несколько дней, убеждая её не трубить об этом случае на всех углах и не писать в газеты. Она таскалась за мной и зудела на ухо, как комар, о том, что нужно закатить скандал и потребовать справедливости, подключить авроров, министров, Дамблдора, Визенгамот, журналистов, Деда Мороза... Я кое-как переключил её на домовиков. Правозащитница, блин. Она меня начинала пугать своими замашками. Северус же, напротив, был более отходчив. Он перехватил меня во время обеда, в разгар очередного спора с Гермионой и с самым невозмутимым видом велел мне зайти к нему завтра после уроков. Однако едва мы остались наедине, самоконтроль слетел с него, как шелуха. Мужик схватил меня за отвороты мантии и затряс как куклу. - Чтобы ты еще раз… Да как ты посмел?! Дрянной безмозглый мальчишка! Ни мозгов, ни благодарности… Эгоист! – бессвязно выкрикивал Снейп, брызгая слюной. Глаза у него были бешеными, страшными. Таким я его еще никогда не видел. Мне, честно говоря, от такого Снейпа захотелось спрятаться подальше. Что самое интересное, когда я лежал в Больничном крыле, он ходил вокруг меня чуть не на цыпочках. А теперь, видимо, уверившись в моей адекватности, а также в том, что моему здоровью больше ничего не угрожает, он расслабился. Он остервенело тряс меня как грушу, тыкал мне в лицо дневник и прощальную записку. Орал так, что чуть не сорвал голос, о моей беспечности, эгоизме и глупости. И, в конце концов, заключив, что я феерический идиот и малолетний балбес, в мозге которого прожитые годы не оставили никаких следов, бессильно упал в кресло. Я молчал, виновато потупив взгляд. А что тут еще скажешь? Оправдания мне не помогут. - Что вы молчите, Волхов? – зло и устало спросил Снейп. - Простите, профессор, - я шмыгнул носом, несмело поднимая на него глаза. – Я просто хотел вас защитить. - А мне кажется, что защита нужна вам, и в первую очередь, от самого себя, - ядовитым тоном отозвался декан и вымученно вздохнул. – Честно, Волхов, по вашему поведению и не скажешь, что вам тридцать с лишним лет. Вы повели себя как истеричный подросток. Чем вы думали? - Зелье… - только заикнулся я, но Снейп меня перебил. - Зелье всего лишь снизило самоконтроль и повысило внушаемость. Благодаря той защите, что на вас стоит, и малой порции, Скульптор Разума не подействовал в полной мере. Ваша защита практически полностью его нейтрализовала. Если бы Лавгуд вас не спровоцировала, то вы бы избавились от зелья к вечеру. И никаких последствий. Оно не могло затмить вам разум настолько, что вы бездумно ринулись вскрывать вены. Что она вам сказала? - А вы разве не знаете? – я медленно поднял на него взгляд. - Не отвечайте вопросом на вопрос. Я похолодел. Северус смотрел прямо и твердо со своим обычным каменным выражением на лице, однако по скрещенным на груди рукам было ясно - он всё прекрасно знал. - Вы же знаете. Зачем? – горько спросил я. - Что она вам сказала? – упрямо повторил декан. Я попятился, но Снейп был быстрее. Он метнулся вперед и схватил меня. - Ну уж нет. Ты не сбежишь. Говори. Сейчас же, - раздельно и требовательно приказал Снейп. – Что тебя так задело? - Я… Вы… - я задохнулся, от близости закружилась голова. Его ладони жгли мои предплечья сквозь ткань рубашки словно раскаленное железо, и их жар растекался по телу, щекоча нервы в позвоночнике. Когда же прекратится это наваждение? - Говори сейчас же. Я растерянно смотрел в лицо профессора, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Во рту пересохло, язык не поворачивался сказать правду. Но Снейп требовал от меня этой правды, прекрасно зная ее. Зачем он меня пытает? Прикосновение стало почти нежным, судорожная хватка на моих руках резко ослабла. - Вадим, - вдруг спокойно и ласково заговорил профессор. Смена интонации испугала ничуть не хуже его крика. – Скажи мне. Ты же знаешь, что можешь мне доверять. Просто скажи. Я хочу услышать это от тебя. Не надо держать все в себе. - Я… - я сглотнул, услышав бархатные слова. Его глубокий голос ласкал меня, пуская мурашки по телу. Оно реагировало на Северуса самым предательским образом. Я обмяк и прислонился к парте, колени подгибались. Меня охватила слабость и опустошение. И я сдался. - Она сказала, что я не нужен, что я обманываюсь. Что никому нет дела до меня, только из-за моих… - я снова сглотнул, чувствуя, как по щекам побежали слезы, и зажмурился, – талантов. Что сам по себе… Что просто так... Снейп внезапно притянул меня к себе и крепко обнял. - И это правда. Я знаю, что глупо так реагировать, я давно усвоил, что просто так никогда ничего не бывает - всё нужно заслужить, добиться... Я спокойно жил с этим знанием двадцать лет, а сейчас почему-то стало очень больно… - я всхлипнул и нервно хихикнул. – Глупость, ну правда же? Я... Меня... Меня так всё достало, Северус. Я не могу. Я больше не могу быть подростком... Учи ебучие уроки, пациентов люби, захлопни пасть, глотай овсянку, отчитывайся за каждый шаг, дрочи в кулак, не пей, не кури, не дерись, не шатайся после отбоя, не лезь, не колдуй и улыбайся, улыбайся, улыбайся... Я устал, я так устал! Я ненавижу овсянку! Ненавижу магов, эту гребанную школу и эту чертову страну! И тело своё ненавижу! Ненавижу! Я вцепился зубами в запястье. Ненависть и боль клокотали внутри, бежали по венам, разъедали, мне было так плохо от них, что хотелось их вырвать, выпустить... Северус больно потянул за волосы, выдирая руку изо рта, и отвесил звонкую пощечину. - Можешь, - спокойно сказал он и отпустил кудри, мимолетно, случайно погладив по спине, снова обнимая. - Ты всё можешь. Я поднял на него глаза, пристально вглядываясь в лицо, и в каком-то помрачении вцепился в его мантию. - Скажи мне, Северус, скажи, что я нужен тебе! – Давай же, обмани меня, ну пожалуйста. - Ну, пожалуйста! Ну, скажи... Мне больше незачем... не для кого... Снейп молчал, лицо было словно высечено из камня и не выражало никаких эмоций. И тут меня словно обсыпало ледяным крошевом. Это ж надо было так ляпнуть! Я испуганно отшатнулся, но он не отпустил меня. Я замер в его руках испуганным зверьком. Сердце бешено колотилось в груди, отдаваясь ударами во всем теле. Убежать бы сейчас, спрятаться, проснуться в своей палате и забыть всю эту реальность как страшный коматозный сон... - Вадим, - разлепил он, наконец, губы. – Ты мне нужен. Но ты же понимаешь, что я не могу ответить на твои чувства так, как ты этого хочешь… Я опустил голову, закрывая глаза и обессиленно утыкаясь в его плечо. Вот и всё. - Я знаю. Знаю, что вам не нужна такая связь. Я уже имел несчастье убедиться в ваших традиционных взглядах на любовь, - тихо прошептал я. – Несовершеннолетний мальчишка не может привлечь вас. Я не того пола, возраста, и большую часть времени вы, профессор, воспринимаете меня как ребенка. А вы не педофил. Я глубоко вдохнул любимый запах и отпустил Северуса, тот с готовностью разжал руки, позволяя сделать шаг назад. Признание с истерикой вымотали меня. И уже было все равно, как именно отреагирует на это Снейп. Я уже свое отбоялся. - Разрешите идти, профессор? – бесцветно спросил я, не смея и не желая поднимать на него глаза. - Ты никуда не пойдешь, - холодно отрезал Снейп. – Сейчас ты пойдешь в мои комнаты, сядешь в кресло, завернешься в плед и будешь пить свой любимый горячий шоколад. И пока я не посчитаю нужным, ты никуда с моих глаз не уйдешь. Я понятно объясняю, Волхов? Я покивал, смиряясь с неизбежным. В голове было пусто, тело было усталым, мышцы подрагивали от перенапряжения. Странная легкость овладела мной. Я посмотрел на Северуса. Тот тоже выглядел не лучшим образом, и взгляд его темных глаз был не читаем. Мое признание совершенно точно не вызвало шока или неприятия, но и не стало для него приятным сюрпризом. Впрочем, он всегда умел хорошо скрывать свои чувства. - И что вы будете с этим делать, профессор? Теперь вы все знаете… - Ничего. Что? Что значит, он ничего не будет делать? Я тут ему душу наизнанку выворачиваю, а он… ничего?! Наверное, возмущение и вопрос на моем лице были написаны огромными буквами, потому что Северус не выдержал и невесело рассмеялся, качая головой. - Ничего, Вадим, - он пожал плечами. – Ничего я с этим делать не буду. Мне приятно, что я способен вызывать такие чувства. Но ты сам все прекрасно понимаешь. Я могу сварить одно из твоих особенных зелий, помочь с отворотом, - он помолчал и вдруг ехидно выгнул бровь. - Или ты предлагаешь глотнуть мне приворотного, чтобы мы, взявшись за руки, ускакали вдвоем за горизонт, навстречу солнцу? Я остолбенело рассматривал своего декана, не понимая его реакции. - Вадим, пойми меня правильно, я ценю тебя, твою преданность, откровенность и помощь. Я тебя уважаю… большую часть времени, - Северус пожал плечами в растерянном жесте и тяжело вздохнул. – Ты мне дорог. И как ты сам справедливо заметил, я не страдаю педофилией. - Но я же старше! – в приступе какого-то упрямства пискнул я. - Твоему телу... - жестко начал Снейп и осекся, хмурясь и потирая переносицу. - Тебе два года ждать совершеннолетия, до которого нам обоим еще надо дожить. Я поник, а потом встрепенулся. Он что… Намекает, что… Я неверяще распахнул глаза. - А через два года? – с надеждой спросил я и тут же заканючил. – Северус, мы же взрослые люди, ну, в самом деле… - Посмотрим, - уклончиво ответил декан. – Вадим, спасибо тебе за откровенность, а теперь тебе нужно успокоиться, умыться и выпить шоколад. Я желаю видеть рядом с собой взрослого ответственного человека, способного прикрыть мне тыл, каким ты, собственно, и являешься. И пока я не хочу больше возвращаться к этой теме. Мне нужно переварить твои... откровения. - Я возьму коньяк. И извини за истерику. Больше такого не повторится. Северус только снова вздохнул и махнул палочкой в сторону бара, открывая дверцу. Я благодарно кивнул. Наглеть не стал, плеснув себе грамм тридцать. Чисто для успокоения. И запил горячим шоколадом. В желудке моментально потеплело, а шоколад убрал тянущее чувство голода. Меня потянуло в сон, и я не стал противиться этому желанию. Уютно свернувшись калачиком в кресле, я зевнул и стал сонно следить за тем, как Снейп проверяет работы, изредка поминая Мордреда и сдавленно фыркая. Сволочь. Выцепил из меня признание, а сам не сказал мне ни да, ни нет… И смеяться не стал, и отвращения не выказал, и даже обнимал... "Я безнадежный зацикленный дурак", - устало подумал я, проваливаясь в сон.***
Третье испытание обещало стать самым сложным и грандиозным. Гермиона заставляла Гарри учить и отрабатывать заклинания и чары самой разной направленности. А Поттер тоскливо разглядывал поле для квиддича, превращенное в лабиринт, вздыхал и зубрил. Я мучился от сомнений рассказывать ему или нет про то, что ждет победителя в центре лабиринта. С одной стороны, канон явно преобладает и сворачивать с намеченной тропинки не хочет, поэтому, скорее всего, его ждет встреча с Волдемортом и обряд воскрешения. С другой же, мало ли как повлияет отсутствие Диггори и что втемяшится в бошку Темному Лорду? Какая была роль у Седрика? Вдруг он сыграл роль громоотвода, утолив жажду крови Волдеморта, а без него Риддл решит сразу после возрождения заавадить Гарри на месте без пафосных речей? Хрен знает, что теперь изменится. Хотя… Все мои действия не привели к особенным изменениям и почти все ключевые события произошли так, как и было описано Роулинг. Правда, Джинни исключили, а Хагрид просидел в Азкабане год, и ему явно не светит роман с мадам Максим, зато Локхарту повезло больше. И Тому Риддлу, который был заключен в дневнике. И Диггори... Я вздохнул, не зная, чего ожидать от третьего тура. Надо подать мысль Гермионе, чтобы натаскала Поттера на беспалочковые манящие чары. Или самому подать эту мысль Гарри?.. Я задумчиво перебирал вышивку и браслеты, раздумывая, что можно подарить Поттеру. Браслеты, вышивки с оберегами, амулеты, мандалы, ловец снов… Рука медленно потянулась к ловцу снов. Я хмыкнул, рассматривая поделку. Компактно, удобно и точно пригодится. А еще можно его усилить натуральными камнями. Интуиция подсказывала, что ловец Поттеру точно пригодится. А интуиции я доверял. Ловец я презентовал Гарри практически на следующий день после разговора со Снейпом, затащив его в наш любимый заброшенный класс, и велел никогда с груди не снимать. Это, конечно, нарушало правила применения, но что-то мне подсказывало, что так будет лучше. А неудобства от ношения такого предмета можно и потерпеть. Посомневавшись, я сказал Поттеру, чтобы он ни с кем не делился победой. - В общем, если ты дойдешь до Кубка, то бери его сразу. Никого не жди, думай о себе. И на всякий случай, учи беспалочковое акцио, а еще лучше невербальное. Я хмурился, не представляя, что еще посоветовать, не раскрывая карт. Поттер смотрел напряженно, но вопросов пока не задавал. - Спасибо тебе, - помолчав и не дождавшись продолжения, сказал он. – Ты всегда даешь дельные советы и поддерживаешь меня. Мне нужно знать что-нибудь еще? Я пожевал губы и положил руки ему на плечи. - Ничего не бойся, Гарри, главное – ты выживи. А с остальным мы справимся. Гриффиндорец в ответ сжал мою руку, повесил ловец снов на шею и вышел из класса. А меня через пять минут в коридоре перехватил Милош и без лишних разговоров потащил на корабль Дурмстранга. Братья-славяне встретили меня настороженно. - Чува-ак, - протянул Саня Поляков. - Ты с дуба рухнул так поступать? Ты в своем уме вообще? - Ну, как сказать, - я смущенно улыбнулся. – Это моя не первая попытка, по правде говоря… По лицам ребят я понял, что говорить это было ошибкой. - Ребят, - я поднял руки в защитном жесте. – Не надо на меня так смотреть. Я честно думал, что схожу с ума, а рядом не было ни одного мага, чтобы просветить меня. Ну, знаете… Выбросы, видения, призраки и прочее… А вокруг сплошь и рядом магглы, которые в это не верят! Парни помолчали, потом Димка сочувственно хлопнул меня по плечу, и напряжение, вызванное моими словами, спало. - Ну, ты это… Будет трудно – обращайся, если и не поможем, то посоветуем что-нибудь. Брутал Дима возвышался надо мной как богатырь, я едва дотягивал ему до плеча. Вообще, ученики Дурмстранга явно не пренебрегали своим физическим развитием. Даже девушки все были как на подбор – атлетически сложенные, кровь с молоком. Короче, валькирии. Может, их так специально отбирали на турнир? Кстати, Виктор Крам обратился ко мне в обстановке повышенной секретности. И как бы вы думали с чем? Правильно! Сколиоз и плоскостопие. Бедняга выделялся не лучшим образом на фоне остальных ребят с идеальной выправкой как у кадетов. Понятно, почему Каркаров так плясал вокруг него. Вроде и публичная личность – ловец сборной, а со здоровьем не очень, да еще и Чемпионом стал. Он так хорошо прошел первые два испытания только потому, что в первом все закончилось очень быстро, а второе проходило в воде. А вот третье подразумевало долгий и упорный бег, что могло привести к сильной боли в ногах и спине. Как целитель Турнира я вылечил его бесплатно, так как это входило в мои обязанности. Я даже не стал его спрашивать о том, что у него получается лучше всего. Интересно, если бы я надумал взять с него плату, он бы стал учить меня играть в квиддич? Сделал меня ловцом? Учитывая мой бешеный страх высоты… Смешно, да. Каркаров уже третий месяц ходил настороженный и подолгу задумчиво молчал, глядя на меня. Ну да, мужик связал исчезновение метки с моим неловким падением на пиру и решил, что это я убрал ему метку. Заговорить он так и не решился, а я все никак не решался посоветовать ему сбежать подальше. Как бы ему аккуратно намекнуть, что валить ему надо далеко и надолго? К тетке, в глушь, в Саратов или на деревню к дедушке. Главное – подальше, Сахалин там или Камчатка, на крайняк подойдет тайга. В конце концов, изрядно помучавшись, я на все плюнул и написал ему анонимку, где настоятельно рекомендовал валить из Хогвартса сразу после турнира и побыстрее. Последует совету – подольше проживет, нет – так нет. Дураки и упрямцы долго не живут, хотя… дуракам везет, Локхарт же живой. Вообще, я подозревал, что в каноне Игоря убрал Барти-младший, уж больно подозрительно исчез Каркаров. С Максвеллом я поговорил, и мы сошлись на том, что Барти его трогать не будет. Отпустил на все четыре стороны, короче. Как отреагировал сам Крауч-младший на этот приказ своего господина, я даже знать не хочу. Сам Максвелл был тише воды, ниже травы, вел себя примерно, учился хорошо и был исключительно незаметным. До такой степени, что однокурсники, слыша его фамилию, даже не сразу понимали, о ком идет речь. Магия, не иначе. А за неделю до начала третьего этапа я вырвался из замка и с помощью автобусов и попутки добрался до местечка недалеко от Терсо. Там, на расстоянии в несколько миль, были разбросаны фермы. Некоторые из них еще существовали, а другие были заброшены. Такое местечко, оставленное пару лет назад, я и выбрал для проведения обряда. В мешке под заглушающими чарами со мной ехал черный петух, которого я купил на одной из ферм. Еле нашел, масть редкая, а черный цвет оперенья, увы, был обязательным. В магической Британии такое колдовство квалифицировалось как темное, но, к сожалению, обряд спешку не любил, так что место нужно было выбирать с умом, чтобы не засекли. Все холмы, сука, облазил в поисках. Ночами только этим и занимался – в астральной проекции, верхом на Сером скакал по Шотландии то ли как Иван-царевич, то ли как всадник Дикой охоты, распугивая случайных свидетелей. Искал я место силы, капище друидов или, на худой конец, священное дерево. Была идея смотаться в Стоунхендж, но птица обломинго помахала мне своими крыльями. В этом мире Стоунхенджа не существовало. Точнее, я подозревал, что, возможно, он и был, но с большой вероятностью скрывался чарами и принадлежал кому-то из чистокровных. Скорее всего, Малфоям, потому как они как раз-таки обитали где-то в тех местах. В итоге мне подошла небольшая поляна в дубовой роще недалеко от заброшенной фермы. Судя по тому, как пела земля и рос папоротник, здесь когда-то частенько тусовались друиды. Возможно, даже с тем же синдромом Грин. В центре поляны стоял огромный дубовый пень – всё, что осталось от священного древа. Я поклонился ему, полил корни заранее припасенным молоком, чуть в стороне расчистил землю и натаскал сушняка из рощи. Пока горел костер, я переоделся, снял обувь и достал из почтальонки топор с чашкой. Предчувствуя недоброе, в мешке забеспокоился петух. Когда небо окрасилось в алые цвета заката, и на востоке показалась луна, а костер прогорел, я разворошил раскаленные угли по всей очищенной площадке и шагнул к пню. - Первым разом, добрым часом пойду из избы дверьми, из ворот воротами, в чистое поле под восточную сторону, под восточной стороной, есть окиян синее море, на том на окиян на синем море лежит бел алатырь камень, на том бел алатырь камне стоит дуб мокрецкий, у того дуба мокрецкого сидят старцы древние; я приду в чистот, поклонюсь и помолюсь: о батюшки старцы обставьте круг тын железный, вереи булатны на сто двадцать верст, оком не окинуть, глазом не увидеть; пропущайте огненную реку!... Петух высунул голову из мешка, пребольно клюнул в руку и издал истошный вопль. В воздухе свистнул топор, и крик оборвался. На рассохшееся дерево и землю плеснула кровь, и роща будто вздохнула, зашелестев листвой в набежавшем ветре. Я подставил чашу под бьющую алую струю, удерживая дергающуюся тушку. Потом вынул её из мешка и положил на пень – пусть от священного древа остался лишь он, но дележку никто не отменял. С каждой минутой становилось всё темнее, а угли разгорались всё ярче. Дубовая роща шепталась, в сгущающихся сумерках мелькали неясные тени, будто прежние хозяева этих мест пришли посмотреть на того, кто впервые за многие годы окропил священные корни жертвенной кровью. А меня несло – в руках исходила паром чаша, а ноги неспешно двигались вокруг кострища. В лицо пыхнуло жаром, взметнулись искры, зашипела петушиная кровь, наполняя воздух горелым – ноги сами занесли меня в середину пылающего круга и развернули лицом к пню с обескровленной жертвой, на которую уже налетела местная живность в виде муравьев, жуков и прочих. - …Отговариваю я от колдуна, от ведуна, от колдуньи, от ведуньи, от чернова, от черемнова, от двоеженова, от троеженова, от двоезубов, от троезубова, от трубинова, от окошечнаго, от сеннова, от девки пустоволоски, от бабы, от самокрутки, от всякого злого находа человека. Может ли злой лихой человек заговорить громче громову стрелу, огненную молнию, может ли испортить, изурочить мертвого?.. Я наклонил чашу, выплескивая остатки на шипящие угли. С каждой секундой жар в ногах становился всё злее, больнее. По лицу потекли слезы, но я не останавливался, да и не смог бы при всем желании. - Не может злой лихой человек колдун, колдунища, не может гром, громову стрелу и огненную молнию, не может испортить, изурочить, мертвого; брал бы злой, лихой человек колдун, колдуница, своими белыми руками свой булатный нож, резал бы он свое белое тело своими белыми руками, грыз бы он свое белое тело своими белыми зубами; уста мои зубы, замок – язык. Я кое-как вышел из круга и ступил на влажную холодную землю. Прикосновение к ней стало мучительным, я еле сдержал крик, со стоном упав на колени. Ожоги будут заживать долго. Моя мать тоже так заговаривала отца, когда провожала его в Чечню. Она несколько недель практически не могла ходить и лечила ступни только подорожником и водой. Но отец единственный из своего отряда выжил и вернулся к нам. Я достал из сумки заранее приготовленный подорожник и, морщась и всхлипывая, перебинтовал ноги. Не представляю, как буду ходить следующие месяцы. При взгляде на потухающие угли у меня открылся рот – пепел, которым нужно было натереть тело заговоренного, сиял кроваво-красным цветом. Ну что ж, видимо, раз в этом мире магии больше, то и эффект соответствующий. Кое-как передвигаясь на коленях по поляне, я собрал пепел в банку, убрал все, что осталось от ритуала, кроме тушки, и призвал волка. Призрачный зверь, появившись на поляне, настороженно повел носом и медленно обошел круг. В следующий миг я не поверил своим глазам – волк в наглую схарчил птичью тушку, отфыркиваясь от перьев и жучков. Как?! На пне остались лишь пятна крови и несколько перьев, да отлетевшая в сторону голова валялась в корнях. Серый шагнул ко мне, довольно повиливая хвостом и подставляя бок. - Ты! Наглая скотина! Это было подношение священному месту, а ты его сожрал. Как тебе не стыдно? – сквозь нервный смех и слезы спросил я. Волк только склонил голову набок и высунул язык, показывая довольство. Пушистая голова боднула меня в плечо, и я с удивлением понял, что она вполне осязаемая. Материальность призрачного существа поразила меня, казалось бы, столько уже чудес видел, но некоторые кажутся мне непостижимыми. Я, кряхтя и охая от боли, забрался на спину Серого. Тот встряхнулся, словно привыкая к наезднику, покрутился на месте и рванул на юг. Чтобы не упасть, пришлось вцепиться в его шею, сжать бока бедрами. Мы неслись, всё набирая и набирая скорость. Деревья и холмы сливались в сплошную полосу, редкие поселения мелькали на какое-то мгновение и пропадали вдали. Реальность была странно выцветшей, почти беззвучной, и сквозь неё я как никогда четко видел другой мир. Я видел, как немного в стороне параллельно нам пронеслась призрачная охота. Стрелы летели мимо меня. Мне казалось, что можно выхватить их из воздуха. Рука, будто зачарованная, потянулась навстречу, чтобы коснуться, но Серый предупреждающе рыкнул, и я опомнился. Еще секунда - и нас настиг бы полный острозубый песец. Кончики пальцев все еще ощущали леденящий холод волшебной стрелы. Мы путешествовали по Грани, не принадлежа ни одному из миров целиком. У меня всё сильнее кружилась голова, и я еще сильнее вцепился в своего волка, прижимаясь к нему всем телом. Запомнилась мне эпичная битва между шотландскими кланами: пара сотен мужчин в килтах дрались друг с другом, с энтузиазмом махая мечами, рубя ими друг друга и не причиняя этим никакого вреда. В какой-то момент мы оказались окружены толпой всадников. Совсем недолго мы сопровождали странную процессию, где мой волк был не самым оригинальным скакуном. Особенно мне запомнился один мужчина верхом на крылатой лошади с шипами на холке и его внимательный насмешливый взгляд. На его груди висел большой круглый медальон с необычным оттиском. Наше путешествие заняло меньше получаса. Серый оставил меня в запретном лесу, сквозь деревья виднелись башни Хогвартса. Я со стоном сполз со спины волка, сделал шаг и растянулся на земле. О, боги, как мама это выдерживала? Серый, поскуливая, вылизывал мне ухо и тыкался холодным носом в шею. - Я встаю, встаю, - пробормотал я, пытаясь зацепиться за его шерсть, но та просачивалась сквозь мои пальцы. Блин, вот облом! Это типа демо-версия закончилась, для полноценного использования всех возможностей приобретите полную версию продукта – принесите новую жертву?! Я сплюнул от злости. В конце концов, цепляясь за кусты, мне удалось доползти до ближайшего дерева, и, держась за ствол, приподняться. Ничего, Алексей Маресьев вообще по зимнему лесу полз хрен знает сколько времени и ничего, выжил, даже потом снова летал и танцевал... На протезах, правда, но сам факт! А тут всего каких-то триста метров. И я пополз сначала на коленях, а потом, не выдержав боли, на животе. Волк бежал рядом, ободряя. Я только молился всем богам, чтобы не потревожить какую-нибудь змею или иную пакость, потому как змееустость среди моих талантов не значилась. Серый периодически забегал вперед и рычал, расчищая путь. В темноте он светился жемчужным светом, совсем как Патронус. И тут до меня доперло. - Серый, иди сюда. Привалившись к дереву, я подтянулся на руках, устраиваясь поудобнее. Волк наклонился ко мне, тревожно заглядывая в глаза. - Позови Северуса Снейпа, найди его. Приведи его ко мне. Я буду здесь. Сил оставалось очень мало, и дико хотелось спать. Надеюсь, что Северус успеет прежде, чем я отключусь. Зверь кивнул и исчез. Я утомленно откинул голову на ствол дерева. - Жалкое зрелище, но твоя жертвенность впечатляет, - раздался глубокий зычный голос с крайне ехидными интонациями. Я дернулся и распахнул глаза, заполошно оглядываясь. Немного слева от меня, прислонясь к дереву, стоял мужчина лет тридцати на вид, и в первое мгновение я испугался, что увидел призрак Северуса. Но через секунду до меня дошло, что они просто очень похожи. Такая же стать, рост, черты лица, кроме носа, и, пожалуй, руки были грубее и шире. Поза так же была чисто снейповской. - Кто ты? – спросил я, облизнув пересохшие губы. – Ты родственник Северуса? - О! Ты называешь его по имени? - Только когда он не слышит, - слабо улыбнулся я. Мужчина хохотнул и сделал шаг ко мне. - Я его дед, ты угадал. Ты заинтересовал одного из наших, и мне тоже стало любопытно. Он того стоит? - Он стоит гораздо большего. Мужчина хмыкнул. - Это он-то? Мальчик, а ты знаешь, что он предатель? Он предал самое светлое чувство, что испытывал. Затем предал своего сюзерена ради призрака, тени этого чувства, а в конечном счете женщины, которая его презирала. Ты думаешь, что она когда-то испытывала хоть каплю благодарности? Ни хрена подобного! Да она до сих пор ее не испытывает. Этот недостойный просрал все возможности, которые мы ему подкидывали. На что он тратит свой талант? На малолетних сопливых идиотов. Правда, в последние годы ситуация немного изменилась, но это не искупляет его прежних поступков. Он фактически раб двух господ. Один из которых разорвал свою душу, а второй ведет наш мир в бездну. Дракклов идеалист! - Я знаю, - я неприязненно смотрел на призрака, не понимая, чего он от меня добивается этими словами. - И все равно продолжаешь тратить свою силу и время на помощь этому ублюдку. На что ты надеешься, сопляк? Мужчина смотрел на меня презрительно, с легким любопытством. - Не твое дело! – я начал злиться. – Ты всего лишь душа, ожидающая перерождения. И только я могу сделать так, что ты переродишься в теле с нужной кровью, так что повежливее, деду-у-уля, - издевательски протянул я. Этот чертов призрак бесил меня до невозможности. Видимо, это семейная черта Принцев. - Хм, у щенка есть зубки? – дед осклабился, ничуть не обидевшись на тон. - У щенка есть не только зубки, но еще и волк, и стая, - прищурившись, сказал я. – И раз уж Северус вас так не устраивает, я приму его в свою. Вы от него больше ничего не получите. Слышите?! Ни крови, ни магии, ни памяти! А о продолжении своего рода по его линии можете вообще забыть, - выплюнул я. - Стой! Он последний прямой потомок Принцев. Ты не можешь… - Еще как могу! – отрезал я, угрожающе щурясь. – Ничего, продолжитесь через кого-то другого. Через троюродных или еще более дальних родственников. - Дерзкий щенок! Ты не посмеешь, - прошипел мужчина. - Я этого не сделаю, если вы его защитите. А то сразу вон как заговорили. «Последний прямой потомо-ок», - ерничая, передразнил я. – Ну, так защитите его, вашего последнего драгоценного потомка, чтобы он дал вам продолжение и память. Он ведь вами гордится. Помнит, совершает все положенные ритуалы, а вы… - я сплюнул. - Хорошо, - помедлив, согласился Принц. – Мы согласны. Последний из рода – Северус Тобиас Снейп - получит нашу защиту, когда придет время, – и не прощаясь, он исчез. Спор с этим невозможным призраком лишил меня остатков сил. Я прикрыл глаза и услышал шум и треск веток. - Волхов, мать твою, опять взялся за самоубийственные выходки?! Волк подскочил ко мне, мазнул своим призрачным языком мне по щеке и исчез, а меня тряхнуло током от диагностических чар, и из тьмы и ветвей выплыло злое лицо Северуса. - Где твоя ящерица? Я непослушными руками полез в карман. Северус оказался быстрее и сам накинул на меня цепочку. Затем его руки осторожно размотали повязку на ноге и отогнули подорожник. Я застонал. - Блять! - выругался Снейп и подхватил меня на руки. - Во что ты вляпался?! - Меня нельзя к Помфри, - прохрипел я. - Она не поможет. Ничего не поможет. - Не дергайся, это просто шок. - Северус, ты не понимаешь, это жертва... часть обряда... - Ты жертва по жизни, - ядовито выплюнул Снейп. - То одно, то другое. Без самоистязания жить не можешь. Скажи честно, ты мазохист? - Нет. Просто извращенец. Отнеси меня к себе. У меня для тебя подарок, - прошептал я, слушая, как быстро колотится сердце в его груди, и устало вздохнул.