* * *
Северус любил свой дом и заброшенные улочки Коукворта. Он любил гулять по тем местам, где когда-то они с Лили играли, смотреть на её дом и предаваться воспоминаниям. Воспоминания с годами не тускнели. Лили была его светом, его единственной любовью. Детский гвалт, учительская суета, докучливая любовница, проблемы — всё это исчезало, стоило перенестись сюда, в Паучий тупик, в прошлое. Северус отдыхал душой здесь, среди книг, в своей памяти. Навязанный Дамблдором жилец влился в размеренную тишь так, как будто был здесь всегда. Вадим с комфортом устроился в угрюмом доме, полюбил старую детскую площадку, частенько пропадая на все еще крепких турниках, бродил по берегам реки вместе с Северусом, подбирая мусор, ласково гладил ветви старого клена, в которых прятался Снейп, будучи ребенком. Волхов стал частью всего этого. Он был здесь всего каких-то жалких три лета, а у Северуса уже вошло в привычку ставить на стол в его комнате флакончик успокоительного, чтобы Вадим не ходил во сне и не морозил ноги о холодный пол. А потом он съехал в штаб Ордена, и дом, который так долго был оплотом спокойствия, внезапно стал похож на склеп. Северусу, в общем-то, было некогда скучать. Волдеморт вернулся, вместе с человеческим лицом утратив и самоконтроль. Нет, он по-прежнему был умным магом, но окончательно превратился в тирана. Неуравновешенного, агрессивного и с ярко выраженной манией величия. Среди Пожирателей ходило мнение, что лидеру срочно нужен истинный целитель, пока тот не поубивал всех своих сторонников. И да, помочь ему мог только Вадим, потому что остальные были вне досягаемости, под защитой своих государств и родов. Целитель был в опасности. Вылечив Волдеморта, он не стал бы предателем, но получив его в свои руки, Темный Лорд обрел бы невероятное влияние. Дополнительный увесистый плюс к своей стороне. Многие пошли бы за ним даже сейчас, лишь бы получить шанс на прием у истинного целителя для себя и своих близких. Вадим прекрасно это понимал и потому не сопротивлялся Альбусу. Он покорно переехал в указанное место, а в Ежедневный пророк дал объявление, что уехал на каникулы в Китай. И в дом вернулась тишина — неизменная спутница предыдущих лет. Всю неделю Северус ловил себя на том, что прислушивается к звукам. Во время чтения в гостиной казалось, что Вадим вот-вот мягко прикоснется к плечу и позовет пить кофе. Или от двери донесется мягкий стук, и он заглянет в лабораторию, принося с собой ароматы еды и говоря с хитрой улыбкой, что плов по сложности приготовления тянет на зелье класса С и он ждет оценки от профессионала. Или прозвучит ехидная подколка, как в Хогвартсе, когда во время зубрежки бесконечных русских вариаций to go Северус спросил, на кой черт им столько слов, обозначающих движение. Вадим открыл форзац учебника географии с картой мира, повернул его к Северусу и невозмутимо сказал: «Посмотри на размеры России, сравни их с Великобританией и тогда поймешь». Когда Северус не выдерживал выматывающего одиночества и выходил на улицу, теплые, старательно взлелеянные воспоминания о неразделенной любви перебивались мыслями о златокудром мальчике с сознанием целителя из другого мира. Думать о полном бесконечного спокойствия, грусти и какого-то понимания светло-зеленом взгляде Вадима было гораздо легче, чем о ярких глазах Лили, в которых последние годы плескалось сначала презрение, а потом и равнодушие. Наверное, потому, что Северус не сделал ему ничего плохого. Потому что Волхов был живым. А еще Вадим пылал такой же жаркой одержимой любовью, какая когда-то давно зародилась здесь к давно мертвой рыжей девочке, и эта схожесть лишала всех душевных сил для того, чтобы оттолкнуть. Северус не любил целителя. Сердце было заполнено Лили. Он жалел Вадима. С ним было легко. Пожалуй, он даже понимал Волхова, однако полюбить… Но без него в Паучьем тупике стало пусто.Глава 54. Гнездо Блэков.
29 апреля 2018 г. в 18:27
Комната блестела. Отмытое зеркало сверкало серебряной оправой, обновленные обои радовали глаз мягкой зеленью, выстиранные шторы пахли свежестью. Я не поленился и покрыл деревянные панели на стенах новым лаком, а люстру вымыл. В результате у меня была самая чистая комната во всем доме. И нет, ноги я не напрягал. Зря, что ли, весь год тренировался в очищающих? И телекинез от меня никуда не делся. Я, конечно, не любил тратить магию на такие бытовые дела, но стены комнаты буквально вздохнули от облегчения, когда я начал чистить зеркало.
Дом был настолько благодарен за единственную жалкую комнатку, что я даже устыдился своих эгоистичных порывов отвертеться от уборки… Минут на пять. Когда миссис Уизли увидела мою обновленную комнату, она сразу захотела подселить ко мне Рона. Я потупил глазки, шмыгнул носом и, робко поглядывая на женщину из-под челки, сказал:
— Миссис Уизли, я хожу во сне. И говорю. И кричу. Рону будет со мной неприятно спать.
Судя по лицу шестого Уизли, делить со мной шикарную чистую комнату ему уже не хотелось.
— Но у тебя столько места, — жалостливо погладив меня по голове, ответила миссис Уизли. — Как же ты в такой огромной комнате один? И тем более тебе тогда нельзя спать одному! Поставим заглушающие вокруг твоей кровати. Рон за тобой присмотрит.
Женская логика во всей красе. Как он будет за мной присматривать, если даже не услышит, что со мной что-то не так? Вот же упертая дамочка! Прет как бронепоезд, не считаясь с мнением окружающих. Уизли… Я подавил страдальческий стон и попытался снова.
— Понимаете, в Хогвартсе общежитие под озером, и я не так остро чувствую магию. Однокурсники просто ставят барьер вокруг своих кроватей. К тому же, если дверь заперта, я из комнаты не выйду, — объяснял я, глядя на Молли щенячьими глазами. — А здесь нет природной воды под домом. И колдовать запрещено. Я буду ходить, говорить и кричать. Мне-то ничего, я все равно высплюсь, а у Рона могут развиться нарушения сна. Это сильно скажется на его растущем организме и психике. Как целитель я не могу допустить этого. К тому же, Рон наверняка захочет себе отдельную комнату. Ему наверняка надоело жить в общаге, хочется своего угла, ведь так, Рон?
Я поковырял пальчиком выступ на столе, бросая на рыжика выразительный взгляд. Рон задумчиво нахмурил медные брови.
— Иногда одиночество просто необходимо, особенно в нашем возрасте, — вкрадчиво добавил я.
— Он прав, мам! Тут полно места! — подхватил Рон. — Я лучше соседнюю спальню займу. Помою, не переломлюсь. Зато у меня будет своя шикарная комната!
Ну, слава яйцам — дошло, наконец! Я незаметно выдохнул. Перспектива прожить все лето с шестым Уизли в одной комнате удручала. Тем более Гарри говорил, что Рон жутко храпит.
В общем, комнату я отстоял, как и право на одиночество. Однако, как оказалось, близнецы в апреле стали совершеннолетними и получили право колдовать без надзора. А еще они сдали экзамен на аппарацию. Учитывая наши «дружеские», многолетние, практически семейные отношения, можно представить, как они меня доставали. Они вламывались в комнату, по закону подлости, в самый неподходящий момент, подбрасывали всякие гадости собственного изобретения и вообще ни в чем себе не отказывали. Короче, я стал самым любимым объектом для розыгрышей. Не спасал меня даже авторитет их матери. Эти исчадия ада только посмеивались. Я не был совсем уж безответной овцой, но и колдовать толком было нельзя. Телекинез не спасал, а эти гении очень неплохо сопротивлялись стихийным сглазам. В общем, у меня выработался рефлекс. Как только они с громким хлопком появлялись в моей комнате, я тут же выбрасывал их телекинезом в коридор и с грохотом захлопывал дверь, на которой висела многозначительная табличка: «Войдешь без стука — вылетишь без звука!»
Так как комната Сириуса была всего через две двери от моей, то шум, который мы производили, по всей видимости, его изрядно раздражал. Но Блэк вмешался только после появления таблички на моей двери, что стало для нас совершеннейшей неожиданностью. Он окоротил близнецов всего парой хлестких фраз. Те притихли, а я задумался. Сириус Блэк вообще начал смотреть на меня как-то странно. Странно и, что еще было более жутким, молча. На прямой вопрос Блэк отшутился, от исцеления почему-то отказался, а молчаливый неподвижный взгляд серых, лихорадочно блестящих глаз не поддавался никакой идентификации. Это «ж-ж-ж» — неспроста. Нет, опасности в нём не чувствовалось, но сталкиваться со сдвинутым Блэком я старался пореже. На всякий случай.
Через неделю после моего заточения в доме на Гриммо объявилась Гермиона. Это стало для меня сюрпризом, потому что её прибытие ожидалось только к концу июля. Я как раз спускался на кухню, когда входная дверь внезапно распахнулась и весь дом огласил мощный возмущенный вопль миссис Блэк: «Грязнокровка! В моем доме! Позор!!!». От неожиданности моя нога промахнулась мимо ступеньки и пребольно проехалась полузажившим ожогом по краю. Я выронил трость и с громким русским матом схватился за перила, чтобы не упасть.
На пороге нарисовалась как всегда жизнерадостная Тонкс. Она тащила за собой как всегда растрепанную Гермиону. Тонкс тут же своротила многострадальную подставку и чуть не упала, матерясь. Гермиона полыхнула румянцем на нашу ругань и, увидев меня, обрадованно воскликнула:
— Вадим, привет! Я так рада, что ты здесь, — она мило мне улыбнулась и, подбежав, крепко обняла. — Как твои ноги? Держи трость, — она сунула мне в руку мою верную помощницу.
Я ошарашенно разглядывал девушку, пытаясь сориентироваться. Вроде не виделись всего ничего, а она так похорошела! Окончательно сформировалась, вытянулась, загорела... Или это просто ускользало от взгляда из-за постоянных встреч?
— Все хорошо, спасибо, Гермиона. Не ожидал тебя так быстро здесь увидеть… Что-то случилось? Ээээ… С родителями поссорилась? — ткнул я пальцем в небо и по погрустневшему лицу Гермионы понял, что попал.
— Да, все не так гладко, как мне бы хотелось, но не стоит переживать об этом. Все ожидаемо, — горькая усмешка исказила ее губы. — Стефани выиграла очередную олимпиаду, а я… не выиграла ничего, — Гермиона поджала губы и дернула плечом.
Я кивнул и не стал развивать эту тему. Да уж, не позавидуешь.
— Хочешь перекусить, ты, наверное, устала с дороги? Я как раз хотел перехватить что-то до ужина.
— Да, не откажусь. Кстати, родители спрашивали о тебе, — она замялась и продолжила. — Я писала про тебя, да и в газетах твое имя мелькает часто.
— Они выписывают "Пророк"? — удивился я.
— Да, они хотят быть в курсе, — она неуверенно посмотрела на меня. — Ты не против, что я сказала, что мы встречаемся?
Я только мотнул головой.
— Их насторожила та история… С приворотом, — она опустила голову.
— Они и поэтому тоже на тебя насели?
— Да, они хотели бы с тобой… пообщаться. Ну, ты понимаешь…
— М-да, — что тут еще сказать? — Если я им позвоню, это сойдет за общение?
— Думаю, для начала неплохо, — кивнула Гермиона несколько растерянно. — Я думала, что ты напишешь, но позвонить и впрямь будет лучше.
— Отлично.
На кухне Гермиона с радостным возгласом начала здороваться с Сириусом, обниматься со всем семейством Уизли и знакомиться с остальными членами Ордена. Я сидел в сторонке и не отсвечивал, с неожиданной ревностью подмечая, как она то и дело посматривает на хозяина дома. Сириус, конечно, красивый мужчина, несмотря на заключение в Азкабане, но она-то — МОЯ девушка!
Никогда раньше ее не ревновал, а тут мне вдруг стало неприятно. Что за фигня?! Я ее даже не люблю!
Скрипнула дверь, и вошел Кричер. Я подобрался. Ой, что сейчас будет…
Домовик целеустремленно проковылял через всю кухню к своей коморке, неприязненно ворча на всех вокруг:
— Никчемный хозяин… Грязнокровки и предатели крови в доме благороднейших Блэков… Что бы сказала бы хозяюшка?.. Позор Дому…
Кричер выглядел преотвратно: грязное тряпье, сутулая фигура, дрожащие конечности. Лицо или, скорее, морда была сморщенной и покрытой глубокими морщинами, напоминая сухое яблоко. Домовой эльф был очень стар… и зол. Неприветливо оглядывая гостей Блэка, он сверкал своими желтыми буркалами и дергал остроконечными ушами, из которых торчали пучки седых волос.
— Фу, мерзкий какой! — поморщилась Гестия Джонс. — Иди отсюда, не порти аппетит!
В глазах Гермионы будто что-то схлопнулось. Она уже открыла рот в защиту эльфа, но тут подал голос Сириус.
— Заткнись, Кричер! — рявкнул Блэк, явно стараясь сдержаться, и уже спокойнее продолжил. — Иначе я дам тебе одежду, негодный эльф.
— Кстати, его… наволочку действительно следовало бы обновить, — пробормотал я.
Кричер, конечно, симпатии не вызывал, но уж больно жалко выглядел.
Тем временем домовик нехотя поклонился Сириусу, попутно обфыркав его со всех сторон, и, разведя на разъяренный рык, с крайне независимым видом захлопнул дверь в свое убежище. В кухне воцарилась тишина. Маги переглядывались, явно испытывая неловкость.
— Не обращай внимания, Гермиона. Он немного выжил из ума на старости лет, — сказал Блэк, ероша волосы на затылке.
В глазах Грейнджер стоял арктический холод, но тем не менее она вежливо ответила:
— Ничего страшного, мистер Блэк, я понимаю. Вадим, ты покажешь мне мою комнату?
Я даже растерялся от такого ее поведения и неуверенно оглянулся на миссис Уизли.
— Видишь ли… Честно говоря, я не в курсе, какая именно комната приготовлена для тебя.
— Конечно, она будет жить с Джинни! — возмущенно всплеснула руками миссис Уизли. — Джинни! — властно крикнула она, и девчонка тут же зашла на кухню, будто стояла под дверью. — Детка, проводи Гермиону в вашу комнату.
— Да, мама, — покорно согласилась рыжая и кивнула Гермионе, предлагая следовать за собой.
— Я с вами, — громко сказал Рон и поспешил улизнуть из-под строгого надзора матери.
Я тоже решил не задерживаться и молча последовал за ними. Но Молли меня тормознула.
— А ты посиди, Вадим, посиди. Ты совсем ничего не ешь, — она быстро наколдовала мне чашку чая и приманила бутерброды. — Отдохни, все эти спуски и подъемы по лестнице… Ты совсем себя не бережешь, — мягкая женская рука ласково потрепала меня по макушке, и я едва удержался от того, чтобы не поморщиться. Это был уже перебор — я же не маленький.
Блэк подавился смешком, близнецы гаденько захихикали, да и остальные едва сдерживали насмешки. Я страдальчески вздыхал, запихивая в себя еду под пристальным взглядом Молли Уизли. Фред и Джордж за спиной матери корчили рожи. Но ничего, они просто еще не знали, что шнурки их ботинок развязались и плотно перепутались между собой…
Само собой, что когда они решили уйти с кухни, то дружно рухнули на пол с громким нецензурным воплем. Молли засуетилась рядом, больше мешая, чем помогая. Я с интересом наблюдал, как они пытаются встать, и сочувственно спрашивал, не ушиблись ли они, не нужно ли залечить синяки, ловя в ответ гневные и подозрительные взгляды. Сириус весело меня рассматривал, я прятал в чашке улыбку и в ответ смотрел совершенно невинно. Но тут выражение лица Блэка внезапно изменилось. Он замер, его глаза расширились, а улыбка закаменела. Сириус снова впился в меня этим странным взглядом. Я поежился. Да что с ним такое? Нет, у него конечно есть сдвиг по фазе — Азкабан ни для кого не проходит даром, но тут явно примешивалось что-то другое.
Постепенно разговоры на кухне возобновились, миссис Уизли суетилась с ужином, гости рассаживались, а я тишком свалил оттуда, пока никто не обращал на меня внимания.
Дом за эту неделю изменился ненамного. Жильцы во главе с Молли отмыли холл и лестницу со светильниками. Стало светлее, и от этого обшарпанность особняка бросалась в глаза. Если у Северуса было эдакое нуарное ретро рабочего квартала, то это — однозначный декаданс. Роскошь и тлен, полные своеобразного обаяния. Я любовался домом, медленно и печально поднимаясь по ступенькам, когда услышал голоса и невольно остановился.
Самая первая комната от лестницы была занята Джинни, а теперь к ней присоединилась и Гермиона. Разговаривали все трое.
— …Ты считаешь, что все равно нужно написать Гарри, несмотря на запрет директора? — с сомнением прозвучал голос Гермионы.
— Да, он же наш друг, — горячо ответил Рон. — Ты же согласна со мной, Джинни?
— Ну, ему, наверное, очень одиноко, — неуверенно ответила девочка.
— Тогда ничего конкретного писать нельзя, вдруг его почту перехватят? Или за ним следят… Просто поддержим, — раздался недовольный голос Грейнджер. — Нам тогда меньше влетит.
Я замер, боясь издавать лишние звуки и надеясь услышать продолжение разговора.
— А что насчет тебя? Почему ты так быстро приехала? Ты же должна была прибыть позже? — снова спросил Рон.
— Родители… Мы поссорились, — Гермиона замолчала. — Я для них сплошное разочарование. Стефани, моя сестра, снова гордость семьи. Она снова обошла меня по всем пунктам, — горько добавила девушка.
— Как это, гордость семьи?! — пораженно воскликнул Рон. — Она же… обычная. Маггла. Ведьма ты, ты — особенная!
— Спасибо, — голос Гермионы был надломленным. — Но про меня даже рассказать никому нельзя, а Стефани лучшая в школе. Все родственники и друзья, да даже знакомые вынуждены при встрече выслушивать про ее успехи. Родители ею так гордятся! Нет, мне никто из них ничего не говорит, но… Они меня не понимают, не видят смысла в моих успехах по Трансфигурации или в Чарах. Я даже показать им ничего не могу. Думаю, они сами до конца не верят в мою магию…
— Да, дела-а, — протянул Рон, а Джинни хмыкнула.
— А что у тебя с этим Волховым? — бесцеремонно спросила девчонка.
— Эээ… а тебе какое дело? — замешкавшись, резко ответила Гермиона. В голосе звучало раздражение.
— Трудно ответить? — лениво подхватил Рон.
— Нет, но это только наше дело! И Рон, ты же знаешь, что мы встречаемся, к чему такие вопросы? — послышались шаги, и я стал громко топать, поднимаясь.
Гермиона вышла из комнаты, в раздражении рванув дверь на себя, увидела меня и остановилась в замешательстве.
— Вадим…
— Что-то случилось? — доброжелательно улыбнулся я, рассматривая раскрасневшуюся от злости Грейнджер. Когда она злилась, то была чудо как хороша.
— Э… нет, все нормально, — буркнула она. — Можно я побуду с тобой? Ты не занят?
— Буду рад. Покажу тебе свою комнату, оценишь мягкость кровати… — почти мурлыкнул я последнюю фразу, приближаясь к девушке вплотную и протягивая ей руку.
— Дурак! — покраснела Гермиона. — Ничего не будет!
— Конечно, как скажешь.
Она увидела мою улыбку и заметно расслабилась, а я посмотрел на застывших Уизли за ее спиной и после паузы коварно прошептал, наклонившись к ее лицу:
— Ничего из того, что ты сама не захочешь, милая.
Громкий шепот не могли не услышать двое за спиной моей девушки. Рон возмущенно засопел и побагровел. Джинни от него не отставала, прижав руки к алеющему лицу и отводя глаза.
— Так нельзя, вы!.. — возмущенно и жалобно залепетала девчонка. — Вы… Я все маме расскажу! — наконец нашлась она и скатилась вниз по лестнице.
— Гермиона, не ходи с ним! — Рон мужественно закрыл собой Гермиону, оттаскивая ее и бросая в мою сторону злобные взгляды.
Мечтай, балбес! Тебе ничего не обломится.
— А! — воскликнул я, расплываясь в довольной улыбке. — Ты хочешь посмотреть мою комнату вместо нее? Или вместе с ней? А, я понял! Теперь ясно, почему твои братья так стремятся попасть ко мне, когда я выхожу из ванны или переодеваюсь. Наверно, я вас всех привлекаю.
Я поиграл бровями, со значением глядя Рону прямо в глаза. Тот покраснел еще больше, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Открывая и закрывая рот, как рыба, он не мог и слова мне возразить. Гермиона, уже привыкшая к моему чувству юмора, беззвучно смеялась за его спиной.
— Это семейное, Рон? Нравятся кудрявые блондины с зелеными глазами? — ехидно спросил я и тут меня осенило. — Рон! Да ладно! Блондины?! Значит, ты бросаешься на Малфоя…
Я не успел договорить, как Рон отмер и стремительно скрылся в своей комнате, на прощание громко хлопнув дверью. Из его комнаты донеслась приглушенная расстоянием реплика: «Кретин!!!»
— Очень эмоционально. А главное, как ёмко и аргументированно.
Я довольно улыбался. Развлечение удалось. Гермиона, уже задыхаясь от смеха, сползла по стене на пол. Снизу послышался приближающийся голос Молли Уизли, которая что-то выговаривала Джинни, и мы поспешили скрыться в моей комнате.
Несколько дней все обитатели дома на Гриммо занимались уборкой. Ну, как… Уизли старательно сгребали все имеющие мало-мальское отношение к темным искусствам предметы, включая серебряные подсвечники, табакерки, портсигары и прочую роскошь, и отправляли в мешках на задний двор. Конечно, там были и откровенно черные артефакты, но большей частью это были ценные предметы домашнего обихода, редкие и не очень магические приспособления, типа музыкальной шкатулки с колыбельной или специальной чаши для выращивания магической плесени. А во дворе тусовался Флетчер. Интересно, они в сговоре? А еще интереснее, что Сириус Блэк не только не был против, но еще и активно помогал. Это Империус или насест в клетке Фоукса и впрямь смазан каким-то зельем? Или все же собственная дурость?
Меня откровенно передергивало при виде такого непотребства. В общем, я не удержался и активнее включился в уборку, создавая много ненужной суеты. В данный момент времени мы убирались в покоях на втором этаже, по замыслу принадлежащих хозяину дома, но Сириус там жить не желал, оставаясь в собственной детской комнате.
Чего он ерепенился? В своей комнате ему явно было тесно, а тут под боком располагался целый комплекс просторных помещений, оформленный в шоколадно-бежевых цветах с вкраплением изумрудного. Он представлял собой гостиную, спальню, кабинет и ванную. Темное дерево мебели, шелковые обои и резные настенные панели, изящные статуэтки из дерева, серебряные подсвечники, зеркала в тяжелых рамах — покои хозяина так и дышали сдержанной роскошью. Когда-то. Сейчас вся эта роскошь была покрыта пылью, паутиной, местами даже плесенью. В тяжелых портьерах из плотной ткани завелись докси — магическая моль. Было печально видеть такое увядание древнего рода, а еще тяжелее было видеть злорадство и удовлетворение, проскальзывающее на лицах старших Уизли, и откровенную радость на лице Сириуса, не ценившего труды многих поколений своих предков. Это же история и богатство твоей семьи. Какой бы она ни была.
Молли закатала рукава, закрыла лицо повязкой и начала раздавать указания. Близнецы и Рон похватали тряпки и начали вытирать пыль. Джинни принялась протирать зеркало, а старшие занялись выведением докси. Гермионы нигде не было видно. Видимо, ей дали задание убраться где-то в другой части дома с Биллом, Тонкс и каким-то чувачком, имя которого я постоянно забывал. Не удивлюсь, если это была библиотека. Но тогда об уборке можно забыть, моя девушка всегда залипала на интересные книги, а уж если это книги старинного рода… Я замер, представляя себе размах катастрофы, и стал чистить шкаф после окрика Сириуса и Артура. Мужчины сваливали мне в мешок практически всё подряд. На вынос. Сириус — злорадно, а Артур — радостно. Я старался морщиться не слишком заметно, но мне было не по себе. Ну, они-то не знают, что внутри первого мешка у меня есть второй.
Отволакивая очередной мешок вниз, я наткнулся на Кричера. Тот, злобно сверкнув на меня своими глазищами, застыл, нежно прижав к груди какие-то полинялые бархатные штаны. Я поудобнее перехватил мешок, огляделся и, поняв, что вокруг никого нет, на ходу прошептал:
— Кричер, не тупи! Бросай эту тряпку, хватай все ценное, что еще не утащили, и спрячь получше. Ценное — это серебряное и магическое, и книги, книги не забудь! А еще ты можешь поставить на все вещи магическую метку и потом просто найти их и призвать обратно. Ну, или принести, сам разберешься.
Кричер пошевелил своим длинным носом, прижал уши, и еще раз зыркнув на меня, испарился с тихим хлопком. Штаны остались лежать на полу.
Я удовлетворенно бросил их в мешок с хламом и отправился во двор. По пути спрятал ценные вещи в старом шкафу, который по виду не открывали лет сто.
Флетчер смерил меня своими маленькими водянистыми глазками и смачно затянулся из трубки подозрительно вонючим зеленоватым дымом. Во времена своего загона по миру Роулинг я точно помнил, что звали воришку и жулика Флетчера Наземникус, но в реальности у него было зубодробительное и странное даже для волшебников имя Mundungus. Даже и не знаю… Мун-дун-гус. Интересно, как это будет в сокращенной форме? Я представил и злорадно ухмыльнулся. То ли Гнус, то ли... гхм, Ман... Я поперхнулся. Понятно, почему переводчики решили так кардинально изменить его имя. Умереть и не встать. У всех магов редкие имена, но это — что-то с чем-то. Все звали его просто по фамилии — Флетчер, и я решил не выбиваться из массы.
Вообще в Англии для меня поначалу было непривычно обращаться только по фамилии. Имя собственное только для ближнего круга общения: родственников, близких друзей, любимых, ну, в общем, и все. Если к тебе обращается по имени начальник, то все, трындец — либо увольнять собираются и так подслащивают пилюлю, либо, что реже, вас ждет повышение.
Хотя старшие Уизли просили обращаться к ним по имени — Молли и Артур. Чего они пытались этим добиться и пытались ли? Может, просто такие простодушные?
Я раздумывал над нюансами английского общения и неспешно пристраивал мешок в кучу таких же у стены дома. Флетчер ревниво следил за каждым моим движением, пуская клубы зеленоватого дыма. За его спиной беззвучно соткался Кричер, настороженно посматривая на меня. Я моргнул, осмотрел Флетчера своим фирменным печальным взглядом и сожалеюще вздохнул.
— Чего это ты? — насторожился тот.
— Да так...
Мой грустный вздох и отведенный в сторону взгляд подействовали на воришку сильнее стражей правопорядка.
— Говори давай, как есть! Чего глаза отводишь? — нервно облизнул он губы, вытаскивая трубку изо рта.
— Что ж вы себя так не бережете? — скорбно вздохнул я, поворачивая в сторону входа.
Флетчер невольно шагнул за мной, схватил за рукав и заставил остановиться.
— Да чего случилось-то?!
— Тремор рук, головные боли, наверное, и на погоду голова тяжелая? — проницательно спросил я, глядя печальным взором прямо в воровскую душу.
— Да, так и есть, — бледнея, согласился Флетчер.
— И по утрам, поди, кашляете? И запахов не ощущаете? И суставы болят, и колени дрожат, ноги вялые?
Тот меленько закивал, съеживаясь. Если до сегодняшнего дня всё было в полном порядке, то сейчас у него и суставы болели, и колени дрожали, зуб даю. Я удовлетворенно продолжил запугивать Флетчера.
— Только не говорите, что без сигареты пару часов никак не протянуть!
— Да, — дрожа губами, выговорил Флетчер. — Всё так и есть.
— Печально...
Я закрыл лицо рукой, трясясь от беззвучного хохота. Флетчер интерпретировал мою гримасу по-своему и окончательно ударился в панику.
— Что же теперь со мной будет? — с надрывом спросил он.
— Что-что… — я вздохнул, беря себя в руки, отвел взгляд и неохотно буркнул. — Умрете вы. Да вы не волнуйтесь, пожить еще успеете.
Подарив официальную улыбку и полный сожаления взгляд бледному уже в зеленцу воришке, я отвернулся и пошел к дому.
— Эй! Целитель, как тебя?.. Ты куда?! Сделай что-нибудь!!!
Вор, как на привязи, потянулся за мной, суетливо выспрашивая подробности. Этот жук, несмотря на приличный для мага возраст и не лучшие условия обитания, а также скромный уровень силы, имел отменное здоровье. Ну, чрезмерное пристрастие к алкоголю и табаку не слишком сильно сказалось на его организме. Даже странно. Можно позавидовать такой живучести.
На пороге я обернулся, Кричер водил лапками над мешками и уже более доброжелательно посматривал в мою сторону. Он склонил голову и растаял. Все, мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
— Что ж вы так курите и алкоголя много потребляете, м?
Флетчер зеленел от ужаса, слушая о раке легких и инсульте, а я продолжал уточнять симптомы, кивал со скорбным лицом, нагнетая обстановку, и вещал в его благодарные уши просветительские факты о вреде табака и алкоголя. Воришка сам не заметил, как зашел со мной в дом.
— Советую составить завещание, моя сила тоже имеет ограничения. Пока вы не измените образ жизни — все бесполезно, — припечатал я.
— А… — Флетчер открывал и закрывал рот, не зная, что сказать, и выглядел откровенно потерянным.
— Пока не бросите свои вредные привычки, я вам помочь не смогу, — подытожил я и скрылся наверху. Флетчер остался стоять в прихожей и приходить в себя.
На лестнице на меня чуть не налетел Сириус и удивленно уставился на мое перекошенное лицо. Я же кусал губы, стараясь не заржать.
Внизу надрывался Флетчер.
— Так это что же, и не жить совсем?! Ничего ж нельзя! — голос воришки звучал горестно.
Блэк поморщился и вопросительно поднял брови. Игнорируя Сириуса, я перевесился через перила и тоже закричал в ответ.
— Сожалею, но это так. Пить и курить тоже! Это вредно, — уже тише закончил я и проследовал по лестнице вверх, тихонько всхлипывая от смеха.
И главное — ни слова лжи! Ни словом не соврал, забочусь исключительно о благе пациента.
Блэк тихо фыркнул, но никак не прокомментировал мои воспитательные меры. Видимо, оценил шутку. Взгляд у него снова приобрел то самое непонятное выражение. Я покрепче перехватил свою трость и поспешил к своей комнате. Уже у двери меня догнала тихая, на грани слышимости фраза Сириуса:
— Не входить без четко выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка.
Спину сверлил пристальный взгляд, между лопаток свербило. Я поспешно закрыл дверь, сполз на пол и дал волю смеху. Да я тролль! Сотого уровня, ага.