* * *
Я открыл глаза. Волк светился в темноте мягким серебряным сиянием, освещая темную крошечную камеру с дырой в полу и нары с грязной лежанкой. На ней, скрестив руки и уставившись в потолок, лежал Снейп. Он скосил на меня глаза и прикрыл их, словно от неподъемной усталости. — Убирайся отсюда, глупец. Ты ничего этим не добьешься, — голос его, тусклый, безжизненный, равнодушный даже, поразил меня. — Хрен тебе! — злобно ответил я, подходя на шаг ближе. — Или они тебя пощадят, или им придется хоронить нас обоих. Я подключил Амелию Боунс, у неё долг передо мной, так что душу у тебя не отнимут! Для директора настали трудные времена: вопиллеры, бесконечная вереница сов и чиновников из Министерства. Возмущенные, убитые горем родители требовали справедливости, требовали наказать виновного. А виновен был учитель. И не важно, что взрыв устроил дуэт недалеких умом хафлпаффцев — Ричард и Генрих Корнбри, подкинувших в котел соседке ядовитую тентакулу. Откуда они взяли запрещенный к ввозу ингредиент, отсутствующий в лаборатории самого Снейпа, никто так и не узнал. Они были мертвы, а декан был виноват: не доглядел, не объяснил, не успел… — Лучше Поцелуй, чем пожизненное, — ровно ответил Снейп, все так же не открывая глаз. — Говорят, это даже не больно. А потом ты сможешь делать с моим телом всё, что тебе вздумается… — Ты совсем дурак?! — заорал я, приходя в бешенство. — Зачем мне тело, если в нем нет тебя? Ты нужен мне весь: и тело, и душа, иначе я не... Иначе зачем все это? — Но ведь я виноват, — Снейп усмехнулся краем рта, по-прежнему не глядя на меня. — Я не уследил, не справился… Ты подумал, каково мне будет жить, зная за собой такую вину? Я выдохнул, на мгновение прикрыл глаза, уткнувшись затылком в стену и пытаясь успокоиться. Он просто пытается вывести меня из себя. Спокойствие, только спокойствие. Ты справишься, Вадим… — Но ты будешь жить, Северус. Ты сможешь искупить ошибку и не утягивать весь этот груз за собой в следующую жизнь. А с твоей совестью мы как-нибудь договоримся. Северус презрительно фыркнул. — Волхов, какой же ты мерзавец, — с чувством прошипел он. — Эгоистичный, самовлюбленный мерзавец, который думает исключительно о собственном благе. Искупление, новая жизнь без грехов… Всего лишь красивые слова одержимого мальчишки, который не хочет терять любимую игрушку. Плевать ведь, что за стенами Азкабана игрушке придется окунуться в еще большую грязь. С совестью ведь можно договориться! — Ты устал, я понимаю, — не дрогнул я. — Я вытащу тебя отсюда. Даже устрою так, что ты сможешь уехать, будешь свободен от вашей гребанной войны. И уж прости, но на твое мнение в этом вопросе мне плевать. Ты будешь живым, здоровым и в своём уме, хочешь ты этого или нет. Можешь говорить мне всё, что угодно, но я не уйду. Ведь одно дело, когда вверенные тебе дети погибают от рук двух недоумков и ты, пользуясь случаем, сбегаешь от войны на тот свет, и совсем другое знать, что из-за этого решения умрет единственный человек, которому ты небезразличен… И для него это стало последней каплей. — Упрямый идиот! — в сердцах выплюнул Снейп, вскакивая на ноги. — Как же ты мне надоел своей одержимой любовью! Думаешь, я проникнусь твоими чувствами, признаю Долг жизни и ринусь в омут однополой любви? Мне отвратительны мужчины! И ты мне отвратителен! Вон отсюда! Проваливай!!! Мне в лоб полетела тарелка с баландой и, пролетев насквозь, ударилась об стену с жалобным звоном. Волк заскулил. Я прикрыл глаза, пытаясь справиться с болью в груди. — Мне ничего не надо. Живи, как хочешь, — глухо ответил я. — Можешь хоть гарем себе завести, когда выйдешь. Я тебя больше не побеспокою, раз мое присутствие тебя так нервирует. Больше никогда, клянусь, — я медленно повернул голову и посмотрел прямо в его взбешенные глаза. — Просто… Просто будь. Северус устало выдохнул и лег обратно на койку. — Заканчивай этот цирк. Ты прекрасно знаешь, что смерть — не конец пути. Не делай из привычного и естественного явления катастрофу. — Северус… — я тяжело вздохнул. Я понимал, почему Северус хочет умереть. Его душе так будет спокойней. Смерть сотрет все воспоминания. Он отправится на новый круг, где, скорее всего, не будет боли, смертей, грязи, этого чувства вины, необходимости метаться между двумя хозяевами. И ради будущей победы ему не нужно будет творить множество мерзких вещей. Снейп уже искупил свою вину, не раз спасая Гарри… но не перед собой. Совесть — самый строгий судья. Он заслужил покой безвременья и новую счастливую жизнь, мой Северус… Но тогда он не будет моим. И тем более не будет Северусом. Угроза истинного целителя покончить с собой подействовала на Визенгамот и общественность, и Северуса приговорили к шести годам заключения. Спустя неделю в Азкабан пришел Волдеморт, желая освободить своих сторонников, но Северус Снейп был убит за десять минут до побега дежурным аврором Джоном Мартином. Среди погибших третьекурсников были его сын и племянница. А моя защита не подействовала на подкинутые в пищу яды. Которые не смог определить самый молодой мастер зельеварения за последние сто лет? Смешно. Если б не было так грустно. Он ушел. Сбежал... Он меня бросил! Это было больно. Очень больно. Я всего лишь хотел, чтобы Северус жил. Неужели это было так много? Без него всё вокруг обесцветилось, потеряло вкус и запах. Каждый вздох отдавался острым колючим холодом в груди, как будто сердце вырвали, и теперь там была незаживающая кровавая пустота. Раньше я считал, что оборот «почернел от горя» — всего лишь фигура речи. Но теперь, глядя на себя в зеркало, понимал, что это не так. Внутри вправду ворочалось что-то темное, мрачное и больное, гнилостное и стылое, что выплакать мне было невмочь. Я стал избегать зеркал — в них отражалось чудовище, которое жаждало обрушить весь свой гнев на магический мир, отравить ядом, который скопился внутри. Но кроме зеркал этого никто не замечал. Как жаль, что меня сдерживала клятва. На самом деле, меня бы не остановила потеря дара, если бы не одно но — вместе с исцелением я бы потерял и способность выходить на Изнанку. Во сне ко мне приходили бы только воспоминания. Зато выходя на Изнанку, я бросался на поиски, уходил все дальше и дальше в Серые Пределы, пытаясь найти его. Я тратил все свои силы и возможности, чтобы найти его, чтобы можно было снова и снова смотреть в его пронзительные черные глаза и слушать потрясающий бархатный голос. В какой-то момент я начал видеть тени жителей деревни, но это меня не остановило. Если Грань затянет меня окончательно, то так даже будет лучше. И мои походы туда убивали меня тем вернее, чем чаще я там бывал. Это не страшило. Тогда я точно смогу его найти. Без него было невыносимо… Хотелось кричать, выть и скулить. Я чувствовал себя потерянным щенком. Как будто в какой-то момент пришли охотники и убили всю мою стаю, а меня не заметили. Я остался один, брошенный на произвол судьбы. И весь мир превратился в жуткое, страшное, опасное, темное место, и некуда было приткнуться. Я не хотел здесь оставаться, мне хотелось уничтожить его, чтобы не осталось ничего. Маги Британии потеряли в моих глазах право на жизнь. Для меня они все были виновны. Одни — за то, что сделали, а другие — за то, чего не сделали. Близкие не могли удержать меня. Они не могли понять, что для меня значил этот человек. Мне это надоело. Силы кончились. Я больше не могу терпеть эту пытку. Не могу. Не хочу. Не буду. Прошу, Северус, пожалуйста, где бы ты ни был…* * *
— Волхов, проснись! Это всего лишь кошмар! Я открыл глаза. Раннее утро. Надо мной стояли насмерть перепуганные Нотт, Забини и Малфой. Малфой встряхнул меня еще раз и повторил: — Это кошмар, всего лишь сон. Все хорошо.* * *
— Минус пятьдесят баллов с Хафлпаффа за срыв урока, Корнбри! И неделя отработок у мистера Филча!!! Я подошел к классу зельеварения как раз в тот момент, когда третий курс Равенкло и Хафлпаффа во главе с Северусом Снейпом вываливался в коридор, кашляя и чихая. Генрих, Ричард и их несчастная соседка ревели, не стесняясь — плотный густой пар оставил на их лицах крупные ожоги. Декан махал палочкой как заправский дирижер, направляя испарившееся зелье в вытяжку и наколдовывая пострадавшим мокрые повязки. — Что вы бросили в котел, идиоты?! — орал Снейп, злющий как мракобес. — Я-ядовитую тен-тентакулу, сэр! — провыл Генрих. — Ой! Побелевший Снейп, наплевав на запрет, раздал братцам подзатыльники. — Вы не имеете права нас бить! — вякнул Ричард. — Я отцу напишу! Снейп зарядил ему еще и оплеуху. — Пишите! И в Попечительский совет пожалуйтесь, и генерального инспектора не забудьте! Месяц отработок!!! И молитесь вашему богу за счастье, что вас обманули и подсунули перец чили! Если бы это была ядовитая тентакула, вас бы размазало по стенке кровавым слоем, а вместе с вами весь третий курс! Волхов, что вы там стоите и греете уши?! Проводите этих дебилов в Больничное крыло! Я, сдерживая ухмылку, поманил братцев за собой. Подменить тентакулу на стручок чили во время завтрака было проще простого. Оказалось, что этой дрянью братцев снабдили близнецы Уизли. Ну, что ж, с ними я побеседую отдельно... В общем, вот так незаметно предотвратив катастрофу и спася жизни детей, скромный герой в моем лице отправился на следующий урок. Если выберусь из этого дерьма живым, обязательно напишу мемуары. Это будет бестселлер. Тентакулу я бережливо припрятал в своей неизменной почтальонке. Вдруг пригодится? А если и нет, то Снейп обязательно найдет ей применение. Защита от Темных искусств — самый проблемный предмет в школе. И не только потому, что постоянно меняются преподаватели, но и потому, что истоки этого предмета — собственно Темные Искусства — в Англии запрещены. Официально. Но тьма не обязательно зло. Те же дурмстранговцы на голову превосходили нас в умении постоять за себя, а ведь в их школе они спокойно изучали этот предмет, даже первокурсники, и это никого не напрягало. Для меня ЗоТИ являлась откровенной синекурой, разве что лекции нужно было записывать и вовремя сдавать эссе. Но раньше хотя бы было интересно слушать лекторов. Уроки воспринимались как сказки, страшненькие такие, в стиле братьев Гримм. Амбридж низвела эти уроки до тупого переписывания учебника. Скукотища. Вот на хрена, спрашивается, сидеть и тупо перекатывать то, что можно просто прочитать? Первый совместный урок защиты традиционно проходил вместе с гриффами и вылился в противостояние преподавателя и Грейнджер. Гермиону ожидаемо поддержали почти все красно-золотые. Кроме, как ни странно, Гарри. Он был на удивление молчаливым — глаз не поднимал, продолжал размеренно переносить строчки из учебника на пергамент и не поддавался на провокации Амбридж. Гермиону такой откровенный саботаж Поттером ее начинаний ничуть не смущал. Она, как ледокол, перла на Амбридж, упирая на то, что за пределами школы нас ждет опасный мир. Долорес сахарно улыбалась, поворачивая все выпады нашей умницы против нее же самой. Мне же казалось, что она откровенно издевается. Чего стоит одна только фраза: «При должном уровне владения теорией, практика не должна представлять для вас ни малейших трудностей». Сладкая улыбка и торжество в ее глазах заставляли Грейнджер беситься, скрежетать зубами и снова ошибаться. Малфой с восторгом наблюдал за тем, как дамы перебрасываются репликами, с таким наслаждением, словно был на Кубке Уимблдона. Впрочем, весь класс, затаив дыхание, занимался тем же самым, забыв про конспект. Я, лениво подперев рукой подбородок, медленно перекидывал страницы учебника и слушал перебранку краем уха. Текст был в целом неплох, только суховат и местами изобиловал канцеляризмами. А так вполне нормальная теория и толковая инструкция по выживанию. Плюс учебника был в том, что он систематизировал все предыдущие знания по защите. Пятый курс заканчивался СОВами, так что подобное обобщение было логично. Но главное, что пытались вложить авторы в головы юным магам: не лезь и будешь цел. Береженого бог бережет, ага. Нормальный такой подход, мне понравился. Не всем же быть разрушителями проклятий, аврорами и охотниками за нечистью. И все бы шло хорошо, если бы милейшая Долорес не обратила внимание класса на меня. — Мистер Волхов сдавал исключительно теорию все предыдущие годы и ни разу — ни разу! — не попадал в ситуации, когда эти знания могли бы ему пригодиться. Надеюсь, никто не будет спорить, что мистер Волхов — один из лучших учеников на всем курсе? Я чуть не поперхнулся. А то, что я прохожу свидетелем по всем мало-мальски крупным происшествиям — это ничего?! А василиск — милая змейка и совсем не опасная, да? Милейшая Долорес обвела класс замораживающим взглядом, подтверждая, что да, школьные знания в таких случаях малоприменимы. Все молчали. — Так вот, законопослушные маги не попадают в такие ситуации. Если вы должным образом выполняете свою работу, ведете благопристойный образ жизни, то вам никогда не придется столкнуться со всеми опасностями, кроме мелких паразитов, которые могут завестись абсолютно в любом доме. От всего остального вас защитят авроры. От нападения можно отбиться обычным ступефаем или петрификусом, которые вы учили на втором курсе. — Но с нас же будут спрашивать практические навыки на СОВах, профессор. Как же их сдавать? — озадаченно спросила Парвати Патил, несмело поднимая руку. — Может быть, вы разрешите практиковаться в заклинаниях экзаменационного курса под вашим присмотром? — Мисс Патил, вы высказали на удивление здравую мысль. Я подумаю. А пока учтите вот что. Естественно, что при вступлении на любую должность ваши результаты СОВ и ЖАБА проверяют и учитывают, но при поступлении на работу в любой отдел Министерства вы пройдете специализированную подготовку, в том числе и практическую, а затем сдадите зачет по практике прикрепленному специалисту. И только потом вас допустят до реальных дел. И естественно, что такие знания не изучаются в школьном курсе чар. Они откровенно вредны, пока вы не сможете подтвердить свою психологическую зрелость. Как тот же мистер Волхов, на редкость разумный молодой человек. Я прямо почувствовал, как враждебные и завистливые взгляды доброй половины класса скрестились на мне. — А с Волхова никто не будет спрашивать практику по ЗоТИ, — раздался издевательский голос. — Ему и палочка-то не поможет, болезному. Я лениво повернул голову. Кто там такой смерт… смелый? — А мистеру Волхову это и не нужно, он имеет Дар, — с придыханием, глядя на меня с явным благоволением, ответила Долорес. — Фамильная предрасположенность определила всю его жизнь. Ему достаточно для дальнейшей карьеры целителя знать по моему предмету лишь теорию, что он вполне успешно демонстрирует с первого курса. И здесь Грейнджер не утерпела и вскочила, высказываясь. Ну сколько можно?! Пятнадцать, блин, лет — пора бы научиться не вестись на такие детские ловушки! — А тролль?! — возмущенно воскликнула она. — А как же Волдеморт?.. Уже соображая, что ляпнула, она опустилась на место. Поттер только злобно зыркнул на нее и снова опустил взгляд. — Какой тролль, мисс Грейнджер? Вы бредите, — ласково улыбнулась Амбридж и сузила глаза. — Нет, — почти неслышно, одними губами, прошептала Гермиона. — На меня напал тролль на первом курсе, был Хеллоуин. Вадим спас меня. А еще Гарри и Рон, — обретая уверенность, громче произнесла она. — У Волхова был стихийный выброс, но с троллем без них в одиночку он бы не справился. И к тому же… В случае опасности маг с палочкой не всегда же сможет прийти на помощь. Взгляд Амбридж скользнул по Поттеру, Уизли и перешел на меня. — Мистер Волхов, это так? То, что говорит мисс Грейнджер про тролля — правда? Я знаю только историю про василиска. Я пожал плечами. Отвечать не хотелось, но отмалчиваться было нельзя и пришлось кивнуть. — Что ж, разберемся, — на лицо милейшей Долорес выползла поистине акулья улыбка, а в глазах мелькнуло злорадство. — А насчет… Того-Кого-Нельзя-Называть… Вы понимаете, что только что сказали? Вы бредите?! Он мертв, исчез навсегда! Гневно раздувая ноздри и сжав губы, она нервно прошлась перед первой партой, где сидела наша умница. Грейнджер не поднимала головы, упорно продолжая рассматривать свой конспект. В классе стояла мертвая тишина. Ученики, затаив дыхание, внимали каждому слову. — Я уточню у директора, почему ЧП такого масштаба не было зафиксировано ни в каких документах. И будьте уверены, у меня есть возможности, чтобы потребовать ответа и получить его от мистера Дамблдора. И уж будьте уверены, все виновные понесут справедливое наказание. Тяга к справедливости — главное качество гриффиндорцев, не так ли, мисс Грейнджер? — вкрадчиво спросила она. — Я больше чем уверена, что вы, мисс, не попали бы в такую ситуацию, если бы не находились в неположенном месте в неположенное время. Знаете, — доверительно склонилась она к самому лицу Гермионы. - Я ведь просмотрела ваше личное дело. Вы — одна из первых на курсе, но дисциплина… Амбридж жалостливо поцокала языком. — И чуть ли не большее количество дисциплинарных взысканий. А вы первая хулиганка, мисс Грейнджер, наряду с Поттером и Уизли. Да даже Финиганн, который все и всегда взрывает, смотрится на вашем фоне образцом поведения, потому что все взрывы, которые он устраивает — особенность личной магии. Мисс, вдумайтесь. Первая хулиганка! Как вам не стыдно, вы же девушка! Боюсь, с такой репутацией вам не светит карьера в Министерстве. Да и сомневаюсь, что вас захотят взять хоть в какое-то приличное место. Мир магов очень невелик, все друг друга знают и помнят, как вы это не усвоите? И если мужчинам такое поведение простительно, то леди — никогда. Вы даже не стремитесь изучить традиции и уклад нашего мира, не стремитесь влиться в него. Не ищете покровителя, как поступает любой мало-мальски здравомыслящий магглорожденный волшебник. Спонсора, в конце концов, который смог бы оценить ваш потенциал, позаботиться о вас и ввести в общество, помочь с карьерой. Вместо этого вы организовываете… простите, ГАВНЭ? — в классе раздались смешки, и Амбридж довольно прищурилась. — Ваш потолок при таком раскладе — отдел разработок в лавке Зонко. И никакой карьеры в Министерстве Магии, как вы амбициозно указали в тестировании на профпригодность. И никакой борьбы за права волшебных меньшинств. Вам не переделать волшебный мир под маггловский. Вас просто-напросто и на пушечный выстрел не подпустят к власти. Ваши устремления смешны и нелепы, вы это понимаете? Вы лезете туда, где ничего не понимаете, и более того, не хотите понять. Жаль, жаль, вы подавали большие надежды. Грейнджер уже еле сдерживалась, чтобы не зарыдать. Бледное лицо искривилось. На покрасневшие глаза медленно наворачивались слезы от того унижения, которому подвергла ее профессор. Она явно была в ужасе от того будущего, которое Амбридж — министерский работник со стажем — нарисовала Гермионе. — У меня создается ощущение, что вы ищете легких путей, мисс. Почему вы, с вашим умом и стремлением к знаниям, не в Райвенкло, где вы были бы на равных со своими однокурсниками? Почему Гриффиндор, где вас не ценят вовсе? Вы скажете, что храбры. Но я-то знаю, мисс Грейнджер, почему вы на самом деле в Гриффиндоре. Потому что вас не интересуют знания ради знаний, вы алчете одобрения за то, сколько всего выучили и сколько книг прочли. Но это не соревнование, глупая вы девочка. Вы слишком тщеславны. Гермиона не выдержала и, надрывно всхлипнув, выбежала из класса. — Минус десять баллов за самовольную отлучку с урока, — спокойно, с сытым довольством, произнесла Долорес, внимательно обводя класс ласковым взглядом. — У кого-то еще есть вопросы? Нет? Хорошо. Никто не смеялся, все молчали. Жуть какая, Снейп отдыхает. Он, конечно, не любит нашу умницу, но до такого еще не опускался. Я громко захлопнул учебник, и взгляды студентов сфокусировались на мне. — Вы зря отказываете ей в уме, профессор Амбридж, — громко заметил я. — У нее есть как минимум один покровитель — я. — Что ж, в таком случае вы из рук вон плохо выполняете свои обязанности, — холодно заметила милейшая Долорес, неодобрительно поджав губы. В этот момент она поразительно напоминала МакГонагалл. — Откройте учебник и законспектируйте главу. Приступайте. Класс молча последовал указанию. Тишину нарушало только поскрипывание перьев, шелест страниц и редкие вздохи. Уизли выразительно оглядывался на меня, Поттер словно застыл мрачной статуей, глубоко задумавшись. Я в ответ на отчаянный взгляд Рона только приподнял бровь и отрицательно качнул головой. Я не собирался выбегать из класса и искать Грейнджер, в конце концов, мы с ней расстались. Заступился я за нее только из-за того, что репутацию нужно поддерживать. Она сама виновата, что не сдержалась. И чего она ожидала от Амбридж, вступая с ней в конфронтацию? Что ей накинут баллов? Или что она станет популярнее у студентов? Нет, отрицательная популярность иногда тоже имеет смысл, только не в этом случае. Возможно, Амбридж и была излишне резка и жестока, но признаться честно, Гермионе нужно было это услышать. После урока милейшая Долорес меня задержала. — Вам нужно лучше выбирать подопечных, мистер Волхов, чтобы не вызывать сомнений в вашей чист… благонадежности, — быстро исправилась она и мило улыбнулась. — В конце концов, мы с вами оба знаем, что вся ваша хваленая родословная записана только с ваших слов. Елейный тон голоса и сладкое до приторности выражение лица заставило скривиться, а следующие ее слова и вовсе вызвали во мне вспышку бешенства. — Неужели вы всерьёз были уверены, что разумные маги Ордена Золотой розы не способны проверить ваши слова? Я уверена, вы сами бы поставили под сомнение возможность составить подобное вашему родовое древо, уходящее в столь седую древность. Неужели вы сами не видите, что уподобляетесь патриархам из Торы? — Ну, знаете, — процедил я и скрипнул зубами, разъярившись. — То, что вы сами не можете спросить у основателя вашего рода, не значит, что мне это не доступно. — О! Вы практикуете некромантию? Думаю, мне нужно сообщить, куда следует, — милая, абсолютно невинная улыбка жабы вызывала острое желание въебашить ей по зубам. — Отдел Тайн в курсе всех моих талантов, — подчеркнул я интонацией последние слова. — В том числе и министр. Или вы сомневаетесь в компетенции вашего начальства? — Ну, что вы, молодой человек, я всецело доверяю нашему дорогому министру. Я безумно рада, что на службе нашего Отечества находится столь разносторонне одаренный юноша. Я вас более не задерживаю. Сдерживая кипящую злость, я процедил слова прощания и вышел за дверь, едва не шарахнув ею по косяку. Вихрем пролетев до подземелий замка, я ворвался в кабинет зельеварения, символически стукнув костяшками по двери. Северус вскинул на меня взгляд и отодвинул пергаменты в сторону. — Здравствуйте, профессор. Вызывали? — вежливо поздоровался я и широко улыбнулся. Меня немного потряхивало, хотелось то ли заорать и разбить об стену что-нибудь стеклянное, то ли разреветься, жалуясь на жизнь. — Вызывал, — согласился Снейп и сдвинул брови. — Но если вы не в состоянии вести адекватный диалог, попрошу выйти и оставить ваш подростковый пуэрилизм* за дверью. Нормально он поздоровался! Десяток секунд я всерьез подумывал обидеться. Остановил меня внимательный взгляд Снейпа. Такие пустые и совершенно непроницаемые глаза у него делались при виде Поттера, когда тот начинал хамить. А Северус в лучших традициях энергетических вампиров выжимал из него эмоции и, сильно подозреваю, тащился от этого. Ну, у них с Гарри отдельная лав-стори, а я-то чем не угодил? — Я… Нормально. Меня милейшая Долорес довела, — выдохнул я. — У вас успокоительного не найдется, сэр? Я бы попросил коньяк, но у меня еще дополнительные занятия с профессором Вектор. — Для вас, мистер Волхов, есть настойка пустырника и валерьяны, — Снейп невозмутимо ткнул ручкой в сторону полки с зельями. Я молча налил себе воды из графина и накапал пустырника. Да, магическая настойка это вам не обычная — нервы успокоились моментально. Снейп широко перечеркнул очередной шедевр студенческой мысли, со злорадством размашисто написав что-то очень нелицеприятное, и обратил внимание на меня. Я в ответ вздернул бровь. — Весь год вы будете бесполезно плясать между студентами и двумя господами и портить себе нервы. А в конце учебного года один из них умрет, но количество господ над вами не изменится, — зачитал Снейп мою записку и тяжело вздохнул. — Волхов, почему ваши пророчества всегда выглядят, как полнейший бред? — Синдром Кассандры? — слабо улыбнувшись, я представил то, что еще ему предстоит объяснить, и тяжело вздохнул. — Так… Еще вот этот момент… Что означает: часть целого проявит свою волю и подарит вам шанс на спасение в человеческой упаковке? Волхов, соблаговолите изъясняться понятнее! У меня даже адекватных вариантов расшифровки нет — в голову лезет одна ерунда. И кстати, вы совершенно упускаете из виду то, что я прочитал ваш дневник, который вы мне столь любезно оставили перед тем, как совершить ту глупейшую попытку проститься с жизнью. Признаться, его содержимое мало чем отличалось от того бреда, который вы тут понаписали, — Северус небрежно помахал письмом в воздухе. — Но там можно было почерпнуть хоть что-то. И объясните мне, Мерлина ради, почему то, что там описано, различается с реальными событиями? — Многовариантность, профессор, альтернативные ветки, которые я вижу. События постоянно меняются. Я не могу увидеть единственно верный вариант без долгого и тщательного анализа. Пара идей есть, но проверить их я пока не могу — мало информации. — Ладно! — декан хлопнул ладонью по столу. — Если вспомнить то, что вы говорили мне на втором курсе, то имеет смысл освежить память по ядам органического происхождения. Особенно по змеиным. И последнее. Что вы имели в виду, когда написали, что год будет наполнен смертями, случайными, бессмысленными и нелепыми? — Только то, что видел. Много смертей, — пожал я плечами. — Части из них, возможно, удастся избежать, но пока я даже не знаю, кто умрет… Я рассеянно уставился в стену и замолчал. Снейп не требовал от меня немедленного ответа, только пристально смотрел, пытаясь прочитать что-то по моему лицу. Я так и не нашел в себе сил рассказать Северусу о том, что могло случиться. Просто не смог. На нем и так довольно обязательств, лишние ни к чему. Тем более, что это так и не случилось. Реальность снова тасовалась. Вероятности двигались, сплетались, перетасовывались как карты в колоде безумного шута, меняя рисунок истории. Решения, слова, действия — всё это строило новое будущее…