Триллер моей взрослой жизни оказался херовым, как и ожидалось

      Разница между наушниками, в которых так себе слышно, и наушниками, в которых всё слишком слышно, такова – при первом варианте страдаешь только ты один, при втором ты бесишь всех остальных. И вот какого хера ты выбрал второй вариант, урод? Для заметки: путь со станции Чиба до станции Татеяма занимает час и сорок минут, то есть, практически два часа. То есть, я сейчас убью или себя, или этого муденя. Стоишь, да, смотришь перед собой в пол, слушаешь своё нечто, какой-то непонятный джаз в современной обработке? Тебя стоило казнить хотя бы за то, что ты слушаешь ремиксы. Тебе везёт, что я не хочу садиться за решётку, иначе твои наушники давно бы уже были у тебя в глазницах. Урод. Чмошник. Зачем ты живёшь? Только чтобы раздражать меня?       Внезапно, это существо вынимает один из своих мегафонов и что-то бормочет, глядя на меня.       — Извините, вы что-то сказали?       — …Ничего.       Чтоб у тебя перепонки лопнули, чёрт.       Такое ощущение, что сегодня все поехали в этом вагоне ради того, чтобы меня раздражать. Просыпается этакий корпоративный муравей утречком и думает: «Вау! Какой прекрасный день, чтобы бесить того самого урода в поезде!». Если бы. Самое тупое, что они даже не подозревают, насколько они злят друг друга и меня заодно.       Вот эта, одна из, так называемых, «офис-леди». Я же вижу, как она с завистью смотрит на парочку школьниц напротив неё, едущих в какую-то дальнюю от Чибы школу. Завидует, что у них ещё не закончились их золотые годы, в отличие от неё. Постыдилась бы, они уже давно заметили твои лучи смерти, которые ты в них постоянно метаешь – вон, жмутся к друг другу и прячутся от твоих глаз.       И тебя я тоже вижу, старикашка-извращенец. Думаешь, никто не видит, как ты пожираешь ту самую офисную шмару своими мерзкими глазками? Ошибаешься, мне прекрасно видно, что ты её глазами раздеваешь и стоишь, напрягаешься, чтобы никто твой стояк не увидел. Если я захочу похвалы прямо сейчас, то я смогу получить её от полиции, сдав тебя туда. Твоё счастье, что плевать я хотел на эту похвалу. Может быть.       Может вы все, господа, и считаете, что вы, согласно всем японским обычаям и менталитету, незаметны, скромны и серы, что никого не привлекаете своим существованием, но я вас разочарую – вы все меня бесите и заставляете замечать вас своими мелочными привычками или вещами, умрите уже, наконец, пожалуйста!       Остаётся только надеяться, что когда я закрою глаза, сумка этой дамочки взорвётся и убьёт меня. И их заодно.       Закрыл – но взрыва не последовало. Вам же хуже.       На самом деле, говорю я себе, извержение бессмысленной агрессии в моей голове напрямую со случайными людьми, встреченными мною в поезде, не связано. Связано это с тем, что я банально не выспался. Я бессовестно убил свой режим в тот день, когда мне позвонили с работы и спокойно и равнодушно сказали, что у меня, как минимум до понедельника, будут разгрузочные дни. То есть, для них у меня нет работы, а, следовательно, и денег. Я жил сегодняшним днём, поэтому ничего (кроме квартплаты) не копил и едой не запасался. Ну, я читал, что голодание иногда бывает полезно…       Наверное, боги судьбы считают это очень смешной и годной шуточкой, но я так не считаю. Сегодня рано утром, когда я собирался ложиться спать после марафона по просмотру старого-доброго PreCure, мне позвонили и предложили одно дельце. Конечно, за последние несколько дней я уже успел убедиться, что Ганди из меня не выйдет, а медицинские статьи про голодание – сплошное враньё, и потому я с небывалой радостью схватился за эту работу.       И вот поэтому я здесь.       Собственной персоной – Хикигая Хачиман. 23 года, фурита. Хотя я бы назвал себя фрилансером. От иностранного термина всё становится лучше. Например, «увлекающийся трейнспоттингом» звучит лучше, чем «поехавший по поездам». Хотя злоупотреблять этим не стоит, по собственному опыту знаю, это совсем не звучит. Совсем. Эти травмирующие воспоминания всё ещё хранятся в закоулках моей памяти.       Традиционный транспорт современной Японии – поезда. Мы каждый день ими пользуемся, если нам надо куда-то быстро попасть. Не каждый имеет возможность иметь автомобиль и тогда на выручку приходит железная дорога. В ней есть все удобства… Хотел бы я так сказать, если бы чёртова песенка в наушниках того черта не повторялась уже шестнадцатый раз. В ней нет никаких удобств, потому что меня окружают те, кто обычно пользуется услугами поездов. Вопрос на несгораемую сумму: кто ими пользуется?       Японцы. Нация, подарившая миру Play Station, ворованные праворульные иномарки, аниме, суши и, разумеется, порно с осьминогами. Японец – это звучит гордо. Это звучит как пожизненная каторга в пещерах офисных зданий, это звучит как сверхурочка каждый вечер, дополнительные занятия для поступающих и запой. Горжусь!       Самое забавное, что побег от этого активно осуждается по зомбоящику, если у тебя нет собственной цепи и камеры – ты отброс, лох, чмо! Конечно, нацелено это на поколение подрастающих дурачков, потому что лично я уже убил в себе государство, а значит никакое неодобрение со стороны социума не заставит меня изменить свой образ жизни.       Так мы приходим к тому, что взрослая жизнь, такая, какой мы видим её в детстве – ложь, ужасная и огромная. Когда ты несмышлёный малыш, подрастающая личность и «почти уже взрослый», то самостоятельная жизнь кажется тебе разной, но всегда, повторяю: всегда она кажется тебе чем-то особенно крутым. Типа как, «когда я стану взрослым, я смогу купить себе шоколадку и сожрать её в одну харю!», чуть повзрослее ты уже думаешь «когда я стану взрослым, я смогу вставить свой хер в кого-нибудь!», а потом уже ты думаешь либо первое, либо второе – в зависимости от ситуации. Не то, чтобы это было враньём – я действительно могу купить себе шоколадку прямо сейчас и съесть её, но сама ложь заключается в нижней части айсберга. Она скрыта под водой юности. Когда ты ныряешь под воду, чтобы рассмотреть айсберг снизу, глянуть на спрятанное – оказывается, что это просто лёд. Ничего особенного – замороженная вода. Вы, наверное, сейчас думаете, что я сморозил что-то особенно тупое, пытаясь завуалировать это под умную мысль?       Сейчас я всё объясню. Суть в том, что, когда ты маленький, взросление для тебя – это внезапный процесс, вроде превращения из махо-сёдзё аниме. Но живя, ближе к восемнадцатому году, ты начинаешь понимать, что твои ожидания не оправдываются. Ничего не происходит, просто у тебя появляются ограниченные возможности и неограниченные обязательства. И слава богам, если обязанности не превышают возможности, потому что чаще всего бывает наоборот.       Пока я рассказываю это самому себе, раздумывая, куда можно направить записи моего словесного поноса, чтобы срубить себе ещё грошей, поезд останавливается.       — Станция Татеяма, — раздаётся по всему вагону и часть его пассажиров начинает двигаться к выходу.       — Моя остановочка, — оправдываясь этой фразой, расталкиваю окружающих и как бы невзначай, бью ногой по голени паренька в наушниках. Прежде, чем он смог повернуться в мою сторону, я выхожу из вагона.       Свежий воздух, наконец, оказывается в моих лёгких. Наслаждаюсь им, делаю глубокие вдохи, и даю людскому потоку нести меня к выходу.       Вывод сделаем такой: взросление – ложь, а оптимистичным школоло с романтической комедией юности в голове следует, как всегда, умереть. Интересно, почему каждая моя неизданная статья кончается именно этим?       Когда я попадаю на улицу, ветер ворует у меня воздух и мне приходится, словно рыба, хлопать ртом и ощущения эти – не самые приятные.       Я вот, например, не витал в облаках. Ясно осознавая возможные развилки своей дальнейшей судьбы, я сделал единственно верную вещь: я взял руки в ноги и дал дёру. Пришлось попотеть в конкурентной борьбе со всякими неудачниками, но я-таки смог себя обеспечить на автономной основе. Хотя, признаю, родители и Комачи мне помогали с финансами, когда сессия дрючила меня раскалённой арматуриной прямо в… душу. Правда, я не исключаю варианта, что они мне откровенно платили за то, чтобы я не возвращался. Спасибо и на этом, родители. Такого я от тебя не ожидал, Комачи!       Но злиться уже нет повода, ведь я уже отомстил, как обычно, чужими руками. Интересно, насколько сильно им досадила Хирацука-сенсей, штурмуя дом и перерывая его вверх дном в поисках меня? Кстати, о сенсее: сбежав от неё, я получил возможность самому выбрать университет для обучения. По правде говоря, выбор был невелик. И когда я это говорю, я говорю, что от вариантов, изложенных сенсеем я не убежал. Представляю вашему вниманию: Хикигая Хачиман, выпускник филологического факультета! А, я уже представлялся…       Когда у тебя третье место в школе по родному языку – это приговор, когда у тебя выточен стиль написания сочинений – это перманентное отклонение всех аппеляций. Короче говоря, это был самый оптимальный и лёгкий вариант, а потому я его и выбрал. Именно поэтому я сейчас иду по Татеяме в направлении океана, к зелёной зоне. Именно поэтому я, Хикигая Хачиман, перебиваюсь от гонорара к гонорару, подрабатывая переводчиком, журналистом и частным детективом на полставки.       Это называется – не работать на дядю. Если подумать, в конечном счёте ты всё равно работаешь на него, но зато не так явно, а значит, можно упиваться самообманом и верить в счастливую жизнь и откладывать деньги на свидания. Я не любитель врать самому себе и в любовь я не верю, а потому мне просто наплевать, у меня и так дел по горло. Меньше всего я сейчас хочу находиться на улице. Ледяные потоки воздуха с залива треплют мне нервы, пьют мои слёзы и прижимают ветровку к телу, воруя тепло у спины, которой я ещё пару часов назад прирос к дивану. Я пытался набухнуть, словно голубь, но это было бесполезно – куда мне до пернатых говнюков.       Из-за отсутствия сна последние 48 часов, я пошатываюсь, мне кажется, будто я парю – моя одежда не касается моего тела, а оно само будто мерцает, словно мираж – проведи рукой и она пройдёт сквозь. Странное ощущение в глазах и боль, когда закрываешь их, но я хочу закрыть их, мне хочется провалиться в тёмное небытие. Я дрожу от холода.       Кленовые листья были повсюду: на моих подошвах, на земле, на деревьях и в воздухе. Мокрые, склизкие и донельзя противные они лезли в лицо, заставляя меня смотреть вниз и постоянно отмахиваться от них. Шум автотрассы и города постепенно стихал, пока я поднимался наверх, выходя из городской черты и попадая в лесок. Сверяясь по телефону, я, наконец, нашёл, что искал.       Догадка была подтверждена наличием нескольких NPC на этой локации. Привожу список: полицейский 1, полицейский 2, детектив 1, детектив 2, журналист 1, журналист 2, журналист 3, какой-то хер без номера. Задание осложняется тем, что одного из полицейских я вроде даже видел, а значит у него остаётся мой прежний уровень репутации. Да, определённо, я его знаю, потому что он меня узнал и машет мне рукой, зазывая. Я поправил воротник, чтобы он закрывал шею, и тут же мощный поток ветра подтолкнул меня сзади, словно скромного, мнущегося ребёнка. Пошёл к черту, Сусаноо.       Полицейский, зрелый мужик, лет пятидесяти на вид, уже поддавшийся седине, но всё ещё считающий себя, как говорится, «в самом расцвете сил». Ему скоро на пенсию, штат сотрудников полностью сменился и среди его приятелей нет тех, кто теперь бы служил с ним в одной команде, а новых молодых коллег он не понимает и сторонится, но общение ему нужно, и поэтому он пристаёт ко всем, кто выглядит дружелюбно. Улыбается мне, приветствует. Сейчас скажет мне «доброе утро», а я отвечу ему тем же самым. Долбаное амаэ.       — Доброе утро, Хикигая-сан, — начинает он.       — Да, доброе утро. — скороговоркой бросаю ему я и перехожу сразу к делу, — С чем имеете дело?       — Самоубийство, ясно сразу, — нехотя бормочет он, почёсывая затылок, — У парня не задалась карьера, как пить дать.       — Ну да, смерть «кароси» куда лучше, чем сверхурочка, я с ним в этом согласен, — проговорил я, оставив полицейского позади и рассматривая ветку над дорогой, где, я так понимаю, висел «клиент».       От места, где был труп, воняло мочой и дерьмом, поэтому я решил не подходить к нему. В конце концов, я не патологоанатом, чтобы разбираться с этим дерьмом, простите за каламбур.       Полицейский, тем временем, снисходительно посмеялся над моей фразой, однако я за метр чуял, что сейчас он думает, что я какой-то странный. Неудивительно, другое впечатление не воспроизводит сонный парень с заплетающимися ногами. Мои мешки под глазами, наверное, настолько большие, что придя в магазин, я бы мог не тратить деньги на бумажный пакетик. «Вам пакет нужен?», «Спасибо, но у меня есть свои».       — Эээ, так или иначе, как ваша дочь поживает? — выдаёт он внезапно, заставляя меня на мгновение искривится в растерянности.       На мгновение, потому что уже через секунду я вспоминаю легенду и вхожу в роль.       — Да, ещё в первый день после летних каникул жалела, что не может больше проводить целые дни с отцом, — скромно улыбаясь, я соглашаюсь с ним.       Да, точно. Я общался с ним летом, во время каникул, опять-таки, свела работа. Он поделился сигаретой, и я от нечего делать разболтался с ним, наделав себе целую легенду. Ну и ладно, легче работать по готовой методичке, чем выдумывать с нуля.       — А моя целыми днями из-за книг не вылезает, даже ест дома, держа в руках учебник, — с сожалением в голосе произносит он, — Оно и понятно, метит не куда-то, а аж в Собу.       Я едва заметно дёрнулся при знакомом слове. Соба, да? Твои слова, не мои, пердун старый.       — Соба? О-оо, — протянул я с наиболее задумчивым видом, — И правда, ей нужно корпеть и корпеть, да и то, не факт, что поступит.       — Да? — пошире раскрыв глаза, удивился полицейский, — Вы что же, знаете, как там?       — Угу, было дело, знаю, — киваю головой и наношу coup de grace взволновавшемуся папаше — И ведь, мало того, что дорого, так и на проверках и собеседовании придираются, ищут любой способ завалить.       На тебе!       — Ну, прошу прощения, пора бы и поработать.       Кивнув на прощание этому кретину, я отвернулся, окончательно обрывая разговор. Враньё, ложь и сочинительство – часть моей работы. Я говорил, что не люблю врать себе, но другим я вру постоянно. Да-да, я успею к дедлайну, всё почти дописано. Да-да, я уже еду. Да-да. Да. Так легче по жизни. Приведу простой пример: чтобы заработать деньги, нужно написать очередную криминальную статью. Чтобы её написать, нужно провести опрос полицейских на месте. Провести опрос будет куда легче, если ты приветливый двадцативосьмилетний отец-одиночка с дочерью-ученицей начальной школы, а не хер знает кто, например, человеконенавистник и полуночник. Маски это очень полезные инструменты, в которых легче спрятать истинного себя, ведь, по правде, Я – не сломался и не изменился, а просто мимикрировал, обманывал вокруг себя всех, создавая иллюзию, при которой человек сам мне открывается, а я уже листаю его, словно книгу и беру то, что мне надо. Удобно.       Но, честно говоря, я немного изменился. Сравнивая себя с тем «прогнившим юнцом», можно сказать, что я стал более практичным. Старый Я никогда бы не стал носить маски и лгать в лицо каждому встречному, но тот Я не должен был оплачивать пищу и снимать квартиру. Теперь я возмужалый человек и помимо мизантропической идеи руководствуюсь корыстными интересами. Всё по немецким философам, всё как надо.       Первым этапом является сбор информации. Что мы имеем, что мы имеем… Мало чего, надо отметить. Висельник, его отходы жизнедеятельности и… Всё. Остаётся надеяться, что детективы собрали побольше, иначе возможное преступление будет закрыто под выводом «самоубийство». Расходимся, господа конспирологи.       Вот тут-то мне и пригодился старый пердун с претензиями на влезание в моё прошлое. Только ранка зарастает, так кто-нибудь посчитает своим чёртовым долгом её разбередить и заставить кровоточить.       Завлечь дедка в разговор было легко, он был сам расположен к нему:       — Нет инфы, что детективы нанюхали? — обратился к нему я.       — Да что там можно нанюхать? — он задал риторический вопрос и, понимающе кивнув, заговорщически приблизился ко мне, — Типичный офисный рабочий, что-то связанное с компутерами, но главное – не было никаких причин. Любимая есть, деньги есть, компания есть и коллеги ничего плохого за ним не замечали. И нате вот – повесился.       «Компутеры», значит. Делаем заметочку красной ручкой мыслей в блокноте памяти.       — Прямо совсем никаких причин?       — Ну-уу… — подмигнул он мне, косясь на остальных, — Что вы знаете о корпорации Юкиношита?       На секунду мне показалось, что послышалось. Нет, правда, мне послышалось. Это же какой-то бред.       — Какой-какой компании? — перебив дедка, недоверчиво и громко сказал я, чем взволновал его.       — Юкиношита. Вы что-то знаете?       — Ну, ээ-ээ… — я замялся и не мог выдавить из себя цельную и осмысленную фразу, — Что-то связанное с энергетикой?       — Ну, да, как есть – энергетика, — согласился полицейский, кивая, — Только вот не просто энергетика, а, считай, монополия в целой префектуре, как минимум.       — То есть, хотите сказать, что парень узнал то, чего не следовало?       — Ваши слова, Хикигая-сан, не мои, — подмигнув, ответил он.       Считаю, что важно отметить – я не любитель киберпанка и не горю желанием раскрывать заговоры корпораций. В мою сферу деятельности обычно входят работа литературным негром, статьи об преступлениях, делающих много шума из ничего, слежка за изменами супругов и подобная этому всему халтура, благодаря которой я ем лапшу быстрого приготовления, от которой меня уже тошнит…       Короче говоря, я не хочу рыться в нижнем белье корпорации и в её тёмных сделках, а тем более, когда этой самой корпорацией владеет семья Юкиношита. Поэтому я сообщил работодателю (Жёлтой онлайн-газетёнке, которую читают больные любители конспирологических теорий), что это самое обычное самоубийство (Пусть даже и пятое по счёту среди работников корпорации Юкиношита за последнее время) и отправился голодать домой. Я не собираюсь напрягаться и строить из себя Шерлока Холмса в жанре киберпанк, расследуя это. Тем более, когда не иллюзорны шансы сломать себе жизнь.

<•••>

      — Нет работы, — развёл своими широкими, как у медведя, лапищами потный хрен в прокуренной рубашке, глядя на меня из-за своих полузакрытых глаз, — Не несут ничего.       Вот так вот просто. «Не несут ничего» означает, что я буду сидеть без денег ещё несколько дней. С таким мириться я не желаю, если честно, хоть я и предпочитаю избегать конфронтаций и конфликтов, но сейчас был тот самый случай, когда кивать головой и уходить было нельзя.       — Совсем ничего? — прогундел я, метая в клерка такой же унылый взгляд, как и у него, отчего тот съёжился.       Этот приём называется «зеркало». Учись.       — Ну… — протянул он, поглядывая на потолок, — Вы же не переводите технический английский?       Это правда, я больше перевожу литературные произведения, а вот от технических и научных текстов меня просто тошнит, я терпеть их не могу со старшей школы, они выводят меня из себя своими охренительными речевыми оборотами. Это психологическая травма!       — Перевожу, — тут же солгал я, не моргая.       Я хочу купить кучу шоколадок и съесть их, ни с кем ни делясь! Нет, я хочу заплатить за квартиру в конце месяца. Клерк хмыкнул и потянулся к ящику стола, а затем извлёк оттуда тёмную, аккуратную пластиковую папочку. Солидно. По опыту знаю, что в таких папках обычно что-то важное, вроде каких-нибудь диссертаций или договоров. Благо, существуют интернет-словари…       — Дедлайн в пятницу, но клиент просил закончить как можно скорее, — напоследок сказал жирдяй, возвращаясь к разложенному на компе пасьянсу.       Солидная кипа бумаг должна быть переведена к пятнице за солидное количество денег. Определённо, игра стоит свеч. Я не рискую, если не уверен в собственных силах.       Нет, рискую. Определённо, это вмешательство каких-то грёбаных божеств. Я что, как-то раньше неправильно молился, может, как-то согрешил? За что?       Какого хера?!       Круто, просто замечательно, прошлое снова даёт о себе знать. Договор о поставках каких-то электронных штучек-дрючек от какой-то австралийской компании для корпорации Юкиношита. И эти термины. Почему у меня какая-то агрессия и зубы скрипят?       В тот же вечер я работал, перебарывая желание разорвать и сжечь эти бумажки, в которых на каждой страничке было написано «Юкиношита», а в каждом предложении был английский термин. Было уже достаточно поздно, в моей квартире-студии стоял полумрак – я из соображений уюта и экономии электроэнергии пользовался только ноутбуком и ночником в противоположной от рабочего места части комнаты, а потому так и жил, и работал, бродя меж двух огней, возвращаясь за чаем, MAX Coffee (Некоторые вещи не меняются) и каким-нибудь печеньем или конфетами. Вгрызание в текст шло неплохо, я уже на автомате вводил незнакомые фразочки в словарь и переписывал с него, но процесс фарминга денег из ничего был прерван внезапно пришедшим эмейлом. Этому самому факту я весьма удивился, потому что на почте у меня стояли лично созданные спам-фильтры, а написать мне в такое время из числа работодателей никто не мог – в этом я уверен. Открыв письмо, я тут же перестал удивляться жизни. Ну да, как же.       Я знал, что это будет и готов к этому. Готов проигнорировать, конечно же! Групповая рассылка, множество эмоджи, скобочек… Бр-р. Приглашение на встречу бывших одноклассников нельзя написать более адекватно? У меня кровь из глаз сейчас пойдёт. Вы же оплатите мне лечение? В любом случае, идите нахер, у меня нет никакого желания заниматься писькомерством. Надо бы обновить спам-фильтры на слова «класс», «выпускники» и «школа». Намереваясь удалить сообщение, я наткнулся на ту строчку, на которую мне не следовало натыкаться. «На заметку Юигахаме Юи и Хикигае Хачиману: на встречу придёт и ваша бывшая соклубница, Юкино Юкиношита».       Юкиношита-сан, ты что, целенаправленно влезаешь мне в жизнь?