***
Прошло полмесяца с тех пор как Цу-Мей попал во дворец. Имя ему дал его господин — Рен Коэн. Из обычного изнурённого и грязного раба, который уже не ждал помощи Бога, он превратился в прекрасного юношу, который стал личным слугой и скорее даже неким тайным советником, другом, рассказчиком для Коэна. Он постоянно был рядом с ним. Утром он помогал императору с умыванием и облачением; днём сидел вместе с ним в библиотеке или же составлял компанию в прогулке по саду; а вечером приходил к нему в покои (если Мей уговаривал Рена оторваться от пергаментов и пойти спать) и рассказывал различные истории, которые он помнил ещё со времён своего детства. Некоторые истории красноволосый слушал с упоением, забывая о сне и царских обязанностях, а другие он пропускал мимо ушей. Взяв поднос с чаем и десертом, Цу-Мей попрощался с Ли, главным поваром дворца, и понёс лёгкий перекус в архив императора. Он знал, что его уже ждут. — Господин, — открывая дверь, мягко произносит он, — я принёс вам чай. Вы сегодня не пришли на ужин, поэтому я подумал, что… — Спасибо, — кивает головой Коэн, не отрываясь от свитка. Засунув руки в широкие рукава, юноша поклонился. По старой традиции Мей сел возле Коэна на соседний стул и начал перебирать уже просмотренные свитки. Прошло больше часа, а они так и не заговорили. Им это было не нужно. Они любили тишину, думы были их спутниками, а одиночество — радостью. — Цу-Мей, — голос Коэна раздался в тишине, как гром среди ясного неба. Неожиданно и громко, — расскажи о себе. — Что ж, — отложил юноша свиток, — я родился в небольшой деревушке, недалеко от Бальбада. Мой отец был обычным фермером, а мать — скромной певицей. Она пела только для нас с отцом. Ни братьев, ни сестёр у меня нет. — Как ты стал рабом? — Я стал им в возрасте восьми лет. Я и ещё несколько деревенских мальчишек отправились на озеро, чтобы порыбачить, там нас и поймали. Сколько бы мы не кричали, нас никто не слышал, да и не услышали бы. После поимки нас отправили в Красную пещеру, где и обосновались работорговцы, — обняв себя руками, юноша опустил глаза в пол. — Над нами всячески издевались: били, морили голодом, топили, насиловали. Некоторых сделали калеками, а после убили. Это был испорченный товар, — Коэн сжал ладони в кулак так, что ногти больно впились в кожу. Красная пещера значит. Завтра он немедленно отправится туда и сам лично убьёт всех работорговцев. — Сначала многих из нас, тех кого не продали за два месяца, решили отдать в публичный дом, но потом они передумали и стали учить нас искусству удовольствия. Чтобы показать как мы хороши, они устраивали пробу товара. К нам толпами ломились богачи, но покупали единицы. Среди них был и я. Первый хозяин попался грубым и циничным. Каждую ночь он приходил ко мне для того, чтобы я ублажал его и… — голос его затих. Он опустил голову, отчего длинная чёлка целиком и полностью закрыла глаза юноши. Тело его содрогнулось. На белые штаны упали капли слёз. — Сколько у тебя было хозяев? — напряжённо спросил Коэн, боясь услышать ответа. — Девять. Стул с огромным грохотом отлетел назад. Рен стоял на ногах, опираясь о стол руками, глубоко и часто дыша. Девять грязных свиней пользовались этим цветком не как красивым созданием Матери-природы, а как сорняком. Били, топтали, выкапывали, отравляли. — Господин? — с лёгким испугом в глазах прошептал Мей. Сейчас он был похож на загнанного в угол котёнка, которого хотелось взять, обнять и успокоить. И Коэн не стал противиться этому желанию. Присев перед юношей на колени, он аккуратно, чтобы ещё больше не испугать его, притянул к себе и обнял, утыкаясь носом в отросшие до плеч чёрные волосы. От мальчишки пахло корицей и вишней. Столь аппетитные запахи так и манили к себе. — Господин, — вновь подал голос Цу-Мей. Такая ситуация была для него обыденной. Многие прошлые хозяева поначалу относились к нему с теплом и заботой, а после, когда они брали то, что нужно, они просто выкидывали его, как ненужный хлам. От одной лишь мысли о том, что и Коэн, рано или поздно, избавится от него, сердце пропускало удар, голова шла кругом, а на глаза наворачивались слёзы. Дабы как-нибудь скрыть свои эмоции, Мей прижался к огромному телу мужчины и уткнулся лбом в его плечо. Но слёзы, увы, остановить так и не получалось. Почувствовав, как ткань рубахи на плече становится сырой, Коэн отодвинул от себя юношу, заглянув в его глаза. Неужели это из-за своих действий, он заставил этого котёнка плакать ещё сильнее? — Пожалуйста, — сквозь слёзы заговорил парень, — пожалуйста, господин, не избавляйтесь от меня. Я отдамся вам целиком и полностью, телом и душой, только прошу — не выбрасывайте меня, как ненужную вещь. — Никогда, — от холодного и строгого голоса красноволосого Мей вздрогнул, — так не говори. С того самого момента, когда я взял тебя, ты находишься под моим покровительством. Никто и никогда не посмеет прикоснуться к тому, что принадлежит мне. Коэн повернул заплаканное лицо юноши к себе, успокаивающе улыбаясь. Наклонившись ближе, он, чуть касаясь, чмокнул его в губы. Глаза Цу расширились. От одного лёгкого соприкосновения губы запылали жгучим огнём. И это лишь от одного касания! Что же будет если всё зайдёт дальше? Не дожидаясь, черноволосый сам обнял своего спасителя и господина, впиваясь в его губы жадным поцелуем. Усмехнувшись сквозь поцелуй, Коэн поднял юношу на руки, словно тот был пушинкой, и подошёл к столу, не разрывая поцелуя. Смахнув со стола все свитки, которые с громким грохотом упали на пол, он посадил юношу на край стола, расстёгивая пуговицы на его жилетке. Однако те никак не хотели поддаваться, что злило и заводило Коэна ещё сильнее. Оторвавшись от губ парня, он схватил того за ворот одежды, потянув в разные стороны. Пуговицы полетели на пол. Оттянув одежду в сторону, Коэну открылся вид на бледную, неширокую, с чуть торчащими рёбрами, грудь, испещрённую многочисленными шрамами. Проведя рукой по длинному рубцу, принц взглянул на смущённого юношу, чувствуя, как внутри поднимается знакомая волна ярости. Рен озлобленно скрипнул зубами, рывком притягивая к себе Цу-Мея, вновь впиваясь в него грубым, жадным поцелуем. Юноша испуганно дёрнулся, но Коэн удержал его на месте, лаская худую спину, очерчивая пальцами выступающие позвонки, чувствуя, как парнишка чутко реагирует на каждое его прикосновение. — Раздевайся! Цу-Мей сухо сглатывает, не смея поднять взгляд на своего покровителя. Мелко дрожа, он скинул с себя жилетку, а следом на пол опустились штаны с нижним бельём, явив взору принца желанное, обнажённое тело. — Прошу, господин, — осипшим голосом пролепетал Мей, не в силах больше ощущать на себе этот изучающе-презрительный взгляд. — Простите меня! Простите! Я… Я…. Парень рухнул на колени, склонившись в поклоне и продолжая сбивчиво умолять о чём-то Коэна, то и дело всхлипывая и буквально захлёбываясь собственными рыданиями. Подобно забитой собаке, он умолял о прощении… Рен лишь беспомощно кусал губы, глядя на множественные шрамы, исполосовавшие спину юноши. — Прекрати, — произнёс Коэн. Но, казалось, Цу-Мей не слышал его, простирая руки к замершему принцу, хватая его за руку и прижимаясь мокрой от слёз щекой к широкой ладони. Парень в отчаянии умолял о снисхождении, не замечая ничего вокруг. — Я сказал, прекрати это! — грозно рявкнул Коэн, отталкивая от себя испуганного юношу. — Господин? — животный ужас исказил некогда прекрасное лицо. Цу-Мей вновь кинулся к Рену, но мужчина остановил его, резко вздёргивая с колен. Запястье свело судорогой боли, наконец отрезвив рассудок. Взгляд брюнета прояснился и теперь на Коэна вновь смотрел его любимый Мей, тот самый Цу-Мей, который так бессовестно завладел его сердцем и мыслями, едва он увидел его на невольничьем рынке среди всей этой безликой толпы. — Это не твоя вина! — произнёс Коэн. — И твоё рождение вовсе не ошибка! — Но ведь моё тело… — Оно прекрасно, — император оборвал Мея на полуслове, погладив опешившего парня по щеке. Осторожно подавшись вперёд, Коэн разомкнул языком припухшие губы юноши, углубляя поцелуй. Цу-Мей сдавленно застонал, осторожно обнимая своего покровителя за шею. Рен мягко улыбнулся, ощутив неуверенные касания юноши. Несмотря на всё его прошлое, парень смущался подобно девственнику, изучая тело Коэна скользящими движениями пальцев по обнажённой коже, не решаясь зайти дальше. Рен отстранился, развязав узел на поясе императорской одежды. Цу-Мей завороженно наблюдал за действиями принца, но, поймав на себе насмешливый взгляд Коэна, тут же спохватился, спросив позволения помочь. — Ты не должен спрашивать о подобном, — усмехнулся мужчина, поддевая за подбородок покрасневшего парня. — Я принадлежу тебе в равной степени, как и ты принадлежишь мне… Мей слабо улыбнулся, поспешно пряча взгляд. Тонкие пальцы скользнули по крепкому торсу Рена, скидывая с плеч имперское одеяние. Цу-Мей медленно опустился на колени, беря в рот возбуждённую плоть господина. Коэн с шумом втянул в себя воздух, запустив руку в тёмные волосы на затылке парня. Острый язык умело скользил по всей длине эрегированного члена, лаская, возбуждая сильнее, пробуждая в Коэне давно забытое чувство. Нет, даже не чувство, желание, дикое желание всецело завладеть этим существом, его телом, душой и мыслями… Низ живота налился знакомой свинцовой тяжестью, Коэн сжал тёмные пряди, замедляя движения Мея. Такими темпами его надолго не хватит, а ведь вечеринка только началась. — Мей, встань! Новый приказ, который парень тут же покорно исполнил. Коэн кивнул в сторону стола, прижимаясь к хрупкому телу, едва Мей исполнил просьбу. Горячие ладони жадно заскользили по телу брюнета, прикасаясь к бокам, груди, задевая чувствительные соски и лаская их. Цу-Мею казалось, что он теряет рассудок, всё тело горело жаром и каждое новое касание губ или рук господина вызывало в нём волну дрожи. Если бы не стол, он давно осел на пол, но вместо этого он, крепко ухватившись за столешницу, отдавался Коэну, слушая его хриплые приказы, исполняя каждое его слово… — Раздвинь ноги, — прошептал над ухом низкий голос. И Мей подчинился, чувствуя как твёрдая, горячая плоть заскользила меж его ягодиц, оставляя мокрый след. Коэн коснулся дрожащих губ, мягко надавливая на них и вынуждая парня взять в рот его пальцы. Юноша прикрыл глаза, жадно облизывая их. Ему не нужны были слова, он прекрасно знал, чего ожидает от него Рен, и он готов был дать ему это. Впервые он хотел этой близости, тело горело диким желанием секса и того удовольствия, которого оно было лишено все эти годы. — А теперь расслабься, — прошептал Коэн, прикусывая Мея за мочку уха и тут же проталкивая сквозь тугое колечко мышц сразу два пальца. Парень коротко всхлипнул, царапая ногтями столешницу под собой. Рен продолжил осторожно растягивать парня, целуя его шею и плечи, успокаивая и давая возможность привыкнуть к неприятным ощущениям. А что они были именно такими для изувеченного жизнью паренька, Коэн не сомневался. — Господин… Сквозь тяжёлые удары собственного пульса и сбитое дыхание Мея, Рен не сразу расслышал его тихий голос. — Господин, пожалуйста… — повторил брюнет, подаваясь бёдрами навстречу Коэну. Рен убрал пальцы и одним резким толчком проник в желанное тело. Цу-Мей захлебнулся собственным криком, дрожащими пальцами сжимая край столешницы. Коэн замер, прислушиваясь к рваному, сбивчивому дыханию любовника. Он чувствовал, как дрожит его тело, он буквально кожей ощущал его страх вперемешку с желанием пройти этот путь до конца. — Цу-Мей, я остановлюсь, если тебе станет больно… Хорошо? Мягкое касание губ к взмокшему виску темноволосого и короткий кивок согласия в ответ. Рен начал медленно двигать бёдрами, поглаживая спину худощавого парнишки под собой. Скользнув ладонями по подтянутому животу, Коэн сжал напряжённый член Мея, подстраиваясь под свои движения. Постепенно он начал наращивать темп, заметив, что дыхание бывшего невольника выровнялось, а вместо сдавленных всхлипов с искусанных губ то и дело срывались тихие стоны. С каждым новым толчком Рен всё больше ускорялся, вжимаясь в податливое тело, проникая глубже, душа крики наслаждения смазанными поцелуями. Цу-Мей чувствовал, как Коэн наполняет его. Этот жар и наслаждение, смешивающееся с болью — всё это дурманило рассудок, вынуждая парня подмахивать бёдрами в такт резким движениям принца. Очередной жадный поцелуй, жар чужого дыхания и нарастающая волна наслаждения. Рен сжал истекающий смазкой член Цу-Мея, не давая ему возможности кончить раньше времени. Ещё пара глубоких толчков и сметающая волна оргазма накрыла обоих. Коэн со звериным рыком кончил глубоко в Мея, сжимая тонкие бёдра и оставляя на светлой коже заметные следы. Сделав ещё несколько рваных движений, он, тяжело дыша, навис над дрожащим от пережитого оргазма парнем, вдыхая его мускусный запах. Завладеть телом… Пальцы нежно скользнули по взмокшему телу Цу-Мея. Завладеть сердцем… Он мягко поцеловал губы парня, почувствовав, как тот нерешительно, но всё же ответил на его ласку…. Завладеть мыслями… Он осторожно отстранился, утыкаясь носом в изгиб его шеи и ощущая на себе его любящий взгляд. Теперь всё это по праву принадлежало ему….***
— Когьёку, — смотря младшей сестре прямо в глаза, напряжённо произнёс Коэн, — я позвал тебя не просто так. Ты немедленно отправляешься в Бальбад для того, чтобы выйти замуж за принца. — Что?! Но брат, я же… — перебила брата принцесса, однако резко замолчала, заметив его озлобленный взгляд. — Ты это делаешь для нашей империи, — чуть рвано выдохнул принц. — Брат, с тобой всё в порядке? — В порядке. Иди собирай свои вещи, — откинулся он на спинку стула. Сделав поклон, девушка вышла из кабинета. Негромко простонав, Коэн перевёл взгляд под стол, из-под которого смотрели зелёные глаза. Протянув юноше платок, принц отодвинул стул, давая Цу-Мею вылезти, и завязал штаны. — Зачем вам Бальбад? — вытирая лицо, поинтересовался Мей. — Во-первых, его стратегическое местоположение, а во-вторых, надо кое-кого уничтожить. — Красная пещера? — Красная пещера, — кивнул Коэн и, притянув юношу к себе на колени, впился в его губы страстным поцелуем.