***
Послышался звук открывающейся двери. — Оставьте нас, — прозвучал холодный голос. Двое стражников поклонились и ушли, закрыв за собой замок. Принцу достаточно лишь повысить голос, как тут же десяток охранников ворвётся в камеру. Хакурю остановился возле решётки и посмотрел на профиль своего старшего брата, который сидел за письменным столом и что-то делал. Может, он писал? Может, рисовал? Может, решал? Неизвестно, ибо только он услышал звук шагов, так тут же убрал от себя все принадлежности. — Не часто ты ко мне заглядываешь, Хакурю, — произнёс он чуть хрипловатым и скрипучим голосом, отчего Хакурю вздрогнул. Сейчас его голос отталкивал. Отталкивала и его внешность. Ещё там, на пожаре, он видел, что стало с телом брата. Большая часть тела была изуродована, также, как и лицо. Поэтому сейчас всё было закрыто бинтами, всё, кроме лица. —Хакузен, — прошептал Хакурю, чтобы привлечь внимание брата. Скривив недовольную гримасу, старший повернул голову. Хакурю вновь вздрогнул. Некогда серые глаза, что излучали любовь и заботу, сейчас померкли: они стали более светлыми, почти белыми, точнее стал только один — другой глаз полностью ослеп; они смотрели на брата холодно и безразлично. От этого взгляда Хакурю становилось больно. — Я пришёл попрощаться. В ответ раздался смех, от которого по телу пробежали мурашки. — Эта женщина решила избавиться от меня. Как же долго она обдумывала мою казнь. — Н… Нет, — Хакурю вцепился в решётку. — Я уезжаю в Синдрию для обучения. Улыбка слетела с лица Хакузена. В неверии он посмотрел на брата, а после, отодвинувшись от стола, встал и подошёл ближе к решётке. Протянув свою тонкую, исхудавшую от голода руку, он притронулся к шраму на щеке брата. — Удачи, — произнёс он и отошёл. — И всё? — А что ты ещё хочешь? У меня ничего нет. Раздался звук шагов. Через пару мгновений дверь комнаты открылась. Вошли две служанки, одна из которых несла тазик с водой, а другая мочалку, чистые бинты и одежду. Завидев принца, они поклонились. — Господин, нам поручили провести омовение господина Хакузена… — робко прошептала молоденькая служанка, отчаянно краснея. Вторая была постарше, поэтому эта работа была ей привычна. Услышав причину прихода, Хакурю на минуту задумался. Пока старшая служанка открывала дверь, он внимательно наблюдал за её действиями. Хакузен же начал разматывать бинты. — Оставьте нас, — глухо произнёс Хакурю. — Господин? — удивились служанки. Хакузен остановился. Чуть усмехнувшись, он пригладил свои короткие чёрные волосы и повернулся. — Оставьте нас! — повысил голос Хакурю. Эти служанки уже начинали его бесить. Переглянувшись, девушки положили вещи и, поклонившись, вышли. Дверь в комнату закрылась. Не теряя времени, Хакурю отворил дверь клетки, в мгновение ока приблизился к своему брату и обнял его. Этим жестом он пытался сказать ему: «Я всегда буду с тобой. Ты мне нужен. Я люблю тебя». Хакузен прикрыл глаза, осторожно поглаживая спину младшего брата. Казалось, сделай он одно единственное неверное движение и этот сказочный миг развеяться, подобно утреннему туману, который он так часто наблюдал из узких окон своей тюремной клетки. Хакурю… Его любимый младший брат… Сможет ли он дождаться его возвращения и не сойти с ума в своём одиночестве? — Как долго? — Год… Может, больше, — тихо отозвался Хакурю, чувствуя, как пальцы брата ощутимо царапнули его спину. — Но я постараюсь вернуться как можно скорее, брат… — Но вернётся ли он? — прошелестел в сознании знакомый змеиный шёпот. — Он ведь врёт тебе… Обучение? Разве возможно поверить в подобное? Он просто решил бросить тебя! Так же, как это сделала твоя мать! — Брат? — Хакурю вскинул удивлённый взгляд на старшего, ощущая напряжение, повисшее в воздухе. — Ты ведь здесь по её приказу? — улыбаясь, произнёс Хакузен. — По воле этой стервы, я прав? Хакурю испуганно отступил назад, глядя на брата. Тонкие губы исказили презрительная усмешка, а единственный зрячий глаз горел ничем нескрываемой ненавистью. — Ну же, Хакурю, скажи своему брату всю правду, — Хакузен шагнул вперёд, растягивая каждое слово. Хакурю попятился назад, ощущая опасность, исходящую от старшего брата. Шаг за шагом он отступал назад до тех пор, пока спина не соприкоснулась с холодным металлом решётки, отрезая дальнейший путь к отступлению. Хакузен не сдержал усмешки, стремительно преодолевая разделяющее их расстояние. Хакурю сухо сглотнул, ощущая на лице горячее дыхание. Хакузен пристально смотрел на сжавшегося перед ним парня, не смевшего поднять на него свой взгляд. Он боялся… И этот страх вызывал отвращение… — Ты не должен бояться, — прошелестел скрипучий голос, а после щеки Хакурю коснулись прохладные тонкие пальцы. — Я не боюсь, — наконец смог выдавить из себя младший. — Тогда взгляни на меня, — приказал Хакузен. Его голос вновь обрёл знакомую твёрдость и решимость. Хакурю нерешительно повернул голову, встречаясь взглядом со слепой пеленой братских глаз. Внутри шевельнулось неприятное чувство жалости, будто почувствовав это, Хакузен качнулся вперёд, сминая дрожащие губы собственническим поцелуем. Хакурю попытался оттолкнуть от себя брата, но, не смотря на свою внешнюю слабость, бывший наследник престола Империи удержал младшего брата на месте, кусая его губы и тут же слизывая проступающие капли крови. Прикусив его нижнюю губу, он оттянул её вниз, вынуждая Хакурю приоткрыть рот и впустить его внутрь. Сжав тёмные волосы на затылке младшего, Хакузен подался вперёд, буквально впечатывая парня спиной в решётку. Его ладони беспрепятственно скользили по телу младшего, забираясь под одежду и лаская обнажённую кожу. Сквозь смазанные поцелуи проскальзывал сбивчивый шёпот, умолявший Хакузена остановиться, но тот едва ли слышал его сквозь пелену возбуждения. Горячее дыхание смешивалось, опаляя влажные, истерзанные губы. Властные движения названного предателя подчиняли себе, лишая Хакурю и мысли о сопротивлении. Он покорно следовал этим мнимым приказам, прогибаясь под жаркими ласками, отвечая на жадные поцелуи, всецело отдаваясь этому желанию. На пол опустился пояс, за которым тут же последовал белоснежный кафтан. Не отрываясь от губ младшего, Хакузен ослабил пояс на его штанах, незамедлительно скользнув рукой под тонкую ткань. Хакурю испуганно вздрогнул, уперевшись руками в широкую грудь брата. Тяжёлое, прерывистое дыхание заполнило собой комнату, а в следующее мгновение к нему присоединился сдавленный стон наслаждения. Хакузен усмехнулся, мучительно медленно поглаживая напряжённую плоть. — Брат… — умоляюще прошептал Хакурю. — В чём дело? — слащаво растягивая слова, отозвался Хакузен. — Это неправильно… Ты… И я… — младший наследник престола сглотнул сухой ком, вставший поперёк горла. — Ты не ведаешь, что творишь. Хакузен замер, поднимая удивлённый взгляд на своего брата. — Правда? Рука скользнула по возбуждённому члену, оглаживая большим пальцем влажную головку. Хакурю коротко всхлипнул, кусая губы. — Прошу, брат… — Повернись! Новый приказ. Хакурю склонил голову, исполняя его. Шею обожгло прерывистое, горячее дыхание. Тонкие пальцы коснулись плеч, медленно спустившись к груди. Парень с шумом втянул в себя воздух, его разум кричал остановиться, однако тело послушно отзывалось на каждое прикосновение брата, желая большего. Хакузен огладил крепкую линию торса, сжав тонкие мальчишеские бёдра. Качнувшись вперёд, он потёрся пахом о бедро Хакурю, впиваясь зубами в изгиб его шеи. Парень вскрикнул, откидывая голову назад, где его губами тут же завладел чужой рот. Хакузен целовал жадно, властно, кусая губы и тут же слизывая алые капли крови. Но вскоре он отстранился, скользнув ладонью по шраму на лице младшего, пальцы огладили края ожога, спустившись ко рту юноши. — Оближи, — последовал короткий приказ. Хакурю краем глаза заметил обеспокоенный взгляд Хакузена, в котором, сквозь пелену возбуждения проскальзывала ничем неприкрытая боль. Сможет ли он когда-нибудь простить себя? Сможет ли забыть тот день? Жар чужого прикосновения вырвал его из мрачных мыслей. Прикрыв глаза, Хакурю послушно исполнил просьбу старшего, вобрав в рот тонкие пальцы. Острый язык мягко скользил по фалангам, обильно смачивая их слюной, казалось, юный наследник престола наслаждается этим, наблюдая за Хакузеном из-под полуопущенных ресниц. — Достаточно, — произнёс последний, убирая руку. Хакурю закусил губу, прикрывая глаза. Он чувствовал возбуждение старшего брата, он ощущал его прикосновения на своей коже, дыхание, опаляющее мочку уха, он подчинялся его поцелуям, оставлявшими метки на бледной коже… Он желал его… Хакузен резко ввёл два пальца сквозь тугое кольцо мышц. Хакурю коротко всхлипнул, сжимая металлические прутья решётки. Осознание того, что их могут услышать, сдерживало младшего брата, и он был вынужден кусать губы, сдерживая предательские стоны. Неприятные ощущения в скором времени сменились более приятными. За время своего заточения Хакузен успел хорошо изучить тело своего брата. Протолкнув пальцы вглубь узкого прохода, он нащупал выпирающий бугорок простаты, срывая с искусанных губ жалостный то ли стон, то ли всхлип. Хакурю уткнулся лбом в сгиб локтя, тяжело дыша, в то время как старший брат продолжал ласкать его чувствительную точку, доводя до безумия. — Ты принадлежишь мне, — прошептал над ухом хриплый голос. — Запомни это, Хакурю! Мне и только мне! Сказав это, Хакузен убрал пальцы, толкнувшись бёдрами навстречу брату. Возбуждённый член беспрепятственно скользнул во влажную глубину разгорячённого тела. Хакурю вскрикнул, испуганно распахнув глаза. Однако дверь осталась недвижимой, охрана привыкла к крикам, доносившимся из камеры заключённого, вот и сейчас они наверняка приняли этот шум за очередную паническую атаку сошедшего с ума безумца. Хакузен двигался резко, входя на всю глубину своего возбуждённого члена. Его худые пальцы до боли впивались в плечи младшего брата, оставляя заметные следы. Хакурю послушно прогибался в пояснице, позволяя старшему проникать глубже, сильнее, доставляя тем самым всё большее наслаждение с каждым новым толчком. Хакузн сжал волосы на затылке Хакурю, заставляя его вскинуть голову. Очередной влажный поцелуй. Жадный… Удушливый… Бесконечно долгий… Хакурю казалось, что он задыхается в нём, ощущая, как с каждым движением брат заполняет его, овладевая его телом… Ладонь сжала напряжённый член, размазывая по стволу сочащуюся смазку. Улыбнувшись сквозь поцелуй, Хакузен ускорился, до упора вбиваясь в податливое тело младшего. Хватило пары минут, чтобы Хакурю с протяжным стоном излился ему в ладонь. Сокращающиеся мышцы плотно обхватили член Хакузена, он успел несколько раз качнуть бёдрами, прежде чем кончил, с глухим рыком впиваясь зубами в плечо младшего брата. Хакурю дрогнул, медленно оседая на пол и увлекая за собой Хакузена. Тяжёлое дыхание брата обжигало и без того разгорячённую кожу, однако у парня не было сил шевельнуть даже пальцем. Он устало прикрыл глаза, прислушиваясь к громкому сердцебиению Хакузена. Жив… Он всё ещё жив… Младший наследник престола империи осторожно коснулся худой кисти, переплетая пальцы. Хакузен резко притянул к себе Хакурю, вдыхая родной запах. — Обещай мне, что ты вернёшься… — Братик… — Обещай! — повысив голос, повторил Хакузен. Хакурю слабо улыбнулся, разворачиваясь лицом к брату. Взяв его лицо в руки, он подался вперёд, мягко целуя потрескавшиеся тонкие губы. — Конечно, — кивнул он. — Я вернусь, брат… Вернусь к тебе.***
Дверь отворилась. В надежде увидеть своего неразумного брата, Хакузен застал того, кого возненавидел всей душой, того кто предал их, того кто породил его — Гекуэн. Он недовольно скривил лицо и отвернулся. Если он будет смотреть на неё, то несомненно сорвётся. Ударить не сможет, но вот накричать и проклясть. — Мой старший сын, — сказала она своим елейным голоском, в котором было столько «ласки и любви», что он чуть не задохнулся от этого яда, — мой любимы Хакузен. Из всех старших сыновей у меня остался только ты, — как же его трясло. — Я так долго не видела тебя. Ты вырос, возмужал, стал больше походить на моего драгоценного покойного мужа. Ну же, взгляни на меня. Дай мне увидеть твоё лицо. — Любимый, драгоценный — всё это чушь, — злость и ненависть завладели им. — Ты предательница, ты убийца, ты монстр. После того, что ты сделала, ты ещё смеешь считать нас своими детьми; считаешь — раз пришла сюда, к бедному и одинокому сыночку, у которого всё идёт в пучину Ада, он сразу же возьмёт и накинется на тебя со словами «Мамочка, я скучал», — встав в пол-оборота, он посмотрел на женщину таким взглядом, что будь на её месте кто-то другой, сразу бы отдал душу Богу. — Убирайся. Ты мне никто и звать тебя никак. Лёгкая улыбка мгновенно слетела с её лица, уступив место маске грусти. — Мне больно слышать эти слова, Хакузен. Жаль, что мы не смогли прийти к мирному соглашению, — вмиг она стала серьёзней. — Скоро мой нынешний муж уйдёт на покой и по праву престолонаследия следующим императором должен стать его старший сын — Коэн Рэн. А мне этого не надо. — Короче. — Если тебе дороги жизни Хакурю и Хакуэй, то стань моим союзником и поддержи меня. Тут в клетку вошла служанка. В руках она держала свёрток с одеждой, очень напоминающая расцветкой одеяния жрецов Аль-Сармена. Но не это привлекло его внимание. Поверх этого свёртка лежал золотой пояс, на котором был огромный красный камень. — А это зачем? — смотря на пояс, поинтересовался Хакузен. — Ты ведь должен меня защищать, — улыбнулась она. В камеру вошёл юноша с чёрными волосами и красными глазами. — Это Джудал, и он маги. — Маги, — повторил Хакузен, осматривая гостя. «Так она хочет, чтобы и у меня был… Это мой шанс». — Ты готов? — Да, моя госпожа. Сев перед ней на колени, он ниже опустил голову, чтобы никто не видел его торжествующей улыбки.