la dispute — four
Хёнвон не был кем-то всесильным вроде Супермэна или Капитана Америки. Он не мог сказать, что побежал бы рисковать жизнью ради сомнительных лавров «народного героя» или кого-то вроде этого; не его стиль — рисковать жизнью ради тихих благодарностей и волны критики (люди с экстраординарными способностями не должны вмешиваться в жизни простых граждан). Хёнвон вообще не терпит критику в сторону своих способностей и их применению — в конце концов, он не выбирал такую судьбу и с радостью обменял бы эту сраную силу на большой свежий бургер и холодную бутылку соджу или какой-нибудь ореховый латте с воздушной пенкой и тёмным сердечком сверху. Да даже чёртов растворимый три в одном был бы лучше, чем это. Хёнвон вообще-то чувствует себя чёртовым Клинтом Бартоном со всеми прилагающимися недосыпами и желанием уставать чуть меньше. Не хватает только глухоты и Кейт Бишоп с собакой; ворох проблем у него свой собственный и, кажется, такой же неподъёмный для одного человека (он думает, что вот-вот надорвётся, выронит свою тяжёлую ношу и мгновенно всё растеряет, будто и не имел ничего). Ему отчаянно хочется сбежать куда-нибудь подальше, забиться в глубокую холодную пещеру, свернуться там калачиком и тихо пролежать минимум грёбанную тысячу лет, слиться с бесчувственным камнем и притвориться, хотя бы на секунду, что его не существует. Хёнвон крутит в руках металлический спиннер, который зачем-то неделю назад притащил ему Хосок, и совершенно не знает, что с ним делать. Не с блестящей безделушкой; с человеком, которого он почему-то до сих пор пускает к себе в квартиру, слушает его рассказы про работу и пьёт с ним чай на холодном балконе. Вещи которого каким-то волшебным образом всё больше заполняют квартиру: оранжевая толстовка, носки с оленями, тёмно-зелёная зубная щётка (приходится даже выделить для него пару полотенец и чайную кружку, хотя никто так и не понял, как так получилось). Хёнвон крутит в руках металлический спиннер, стараясь дёргаться как можно меньше и не шуметь, потому что Хосок сопит у него на плече, и у него была дикая неделя в офисе, потому что к ним со дня на день приедет какая-то важная шишка («мы по офису чуть ли не маршируем, чувак, это такой пиздец, мне кажется, что если я к концу недели не сдохну, то точно впаду в алкогольную кому до понедельника, ты же выпьешь со мной, да?»). На балконе как обычно холодно, и Хосок жмётся к нему ближе. Хёнвон кажется ему до ужаса тёплым и надёжным, пусть он никогда не говорил этого вслух. За окном льёт как из ведра, по полу гуляет сквозняк, что пальцы на ногах поджимаются, а плед на коленях противно колит ладони. Хёнвон крутит металлический спиннер и очень хочет выбросить его в окно. А лучше вовсе — самому выпрыгнуть и вертеться маленьким смерчем прочь из города, страны и мира. Прочь от Хосока, c его слишком доброй пьяной улыбкой и доверчивым взглядом, прочь от этого тупого восхищения способностями, которые Хёнвон себе даже не хотел. Прочь от глупой веры в то, что он сможет стать кем-то вроде Супермэна или Капитана Америки, хотя бы в масштабах одной квартиры (для одного человека). Ему хочется, чтобы на него не возлагали надежд, которые он в итоге не сможет оправдать. — Хэй. Плечо не затекло? — у Хосока после сна хриплый голос и взгляд в расфокусе; громкий зевок на секунду перекрывает шум дождя за окном. Хёнвон в ответ только отрицательно мотает головой. — Всё равно извини. Не хотел тебя так беспокоить.Если бы не хотел — перестал бы сюда ходить
— Всё нормально. Я не против такого, — у Хосока тёплая улыбка и потрескавшиеся губы. Хёнвон слабо улыбается в ответ, притягивая его к себе ещё немного ближе. Хёнвон думает, что Хосок заслужил какого-нибудь Супермэна или Капитана Америку вместо неуклюжего Клинта Бартона, который постоянно сжигает яичницу и не умеет управляться с кофеваркой. Он думает, что было бы гораздо лучше, если бы кто-то из них умер под той фурой посреди трассы; а самым лучшим вариантом было бы им вовсе никогда не встречаться. Одному из них было бы гораздо легче жить в одиночестве, чем постоянно беспокоиться за За окном льёт как из ведра. У Хосока сухие потрескавшиеся губы и холодные уши. Хёнвон не думает ни о чём, кроме этого.