Воровской попаданец

       — У тебя и так не осталось сил, — сказал Здравый Смысл.        — Может, ты предложишь лучшее решение? — мысленно огрызнулась я, подбирая меч, принадлежавший эльфу, которого пару мгновений назад с таким профессионализмом зарезал Мерион.        — Он тебя легко одолеет, даже если ты будешь в большем здравии.       Не обратив на доводы Здравого Смысла ни малейшего внимания, я, покачиваясь от слабости, поднялась с колен и выставила меч вперёд, направляя острие клинка на предателя. Взгляд альтмера выражал какую-то жалость, и это ещё сильнее раздражало меня. Да как он смеет!       «Оружие. На землю!» — рявкнула я. Рука тряслась, заставляя навершие тяжёлого меча описывать в воздухе странные фигуры. С удивительной покорностью Мерион снял с пояса ножны и положил их под ноги, ни на миг не сводя с меня своих янтарных глаз. Затем он выложил ещё пару кинжалов и осторожно, стараясь не разозлить, сказал мне: «У тебя кровь идёт».       Вытерев нос левой рукой и обнаружив на ладони пятно крови, я только усмехнулась.        — Впредь не станешь использовать заклинания, которые едва понимаешь, — не переставал читать нотации Здравый Смысл. — А теперь хватит страдать ерундой, убери оружие, ещё на ногу себе уронишь.        — Справедливо, — ответила я собственному Здравому Смыслу, отбросив меч в сторону, едва начавши терять равновесие, — но как только я приду в себя, ему придётся объясниться.        — Не забывай про тех культистов, — говорила во мне Нарастающая Паника, — да и сам Талмор будет тебя преследовать, наверняка!        — Это верно, — вторил ей Здравый Смысл. — Да и этого желтокожего хрен поймёшь.        — Несколько минут назад ты был к нему более лоялен, — подметила я. — Однако, ты прав. Нельзя верить тому, кто трижды предал товарищей: Саммерсетских теней, меня, Талмор в конечном итоге.        — Он вполне может оказаться психопатом! — воскликнула Паника.        — Или же обычным беспринципным трусом, — добавил Здравый Смысл.        — Да, он вполне мог испугаться того «попаданца» и его намерений. Потому встал на мою сторону, — продолжала обсуждение я. — Думаю, раз он стал частью Гильдии, значит, Гильдия и должна судить его, как только мы вернёмся.        — И что ты им расскажешь? Про письмо, «попаданцев» и интерес Талмора к тебе? Может, про всё сразу? — возразил Смысл. — Этим самым ты только выроешь себе могилу.        — Попробуй поверить в этого человека, — вмешалась в дискуссию молчавшая до этого Глупая Наивность.        — Я верю, разве что, в то, что он намеренно подверг мою жизнь опасности.        — Даже в последний момент люди меняются, когда есть для кого, — не унималась моя Наивность.        — Или когда есть для чего, — парировал Здравый Смысл.        — Да какая разница! — заговорила Паника. — Важно то, что ты можешь сейчас противопоставить тем культистам и Талмору, если они станут тебя преследовать?        — Могущество, если я его вдруг найду.        — Ты можешь найти могущество, — сказал Смысл, — иди к вампирам.        — Резонно. Если везение меня не покинет, и я преодолею все опасности на пути, то эти гады сами от меня разбегутся. На этом и порешили. Простите, теперь мне пора в мир реальных людей и реальных вещей.       Как только бред, охвативший моё сознание, кончился, я снова очнулась в подлинном мире, если мир Тамриэля можно назвать таковым. Головная боль, возникшая после чтения заклинания, успела затихнуть и не мешала мне изучать обстановку. Я сидела, прислонившись спиной к дереву. Как раз здесь кончалась степь и начинался сосновый бор. Я не узнаю это место. Видимо, Мерион перенёс меня сюда, пока я спорила с призраками в чертогах своего разума. А вот и он: пытается разжечь костёр с помощью магического пламени.        — Никогда не видела, чтобы ты использовал магию, — сказала я альтмеру, едва он заметил на себе мой взгляд, — я думала, ты для неё глуповат, что ли.       Очерченные, точно карандашом, скулы эльфа в свете волшебного огня стали выделяться ещё больше. Видимо, он не смог проигнорировать мою колкость и, сдерживая подкатившую злобу, сжал свои челюсти-жвалы. Самодовольство переполнило меня и было готово вылиться наружу в виде сотен шуток подобного рода. Правда, это всё разбилось об одну брошенную Мерионом фразу:        — Что ты такое?       Я посмотрела вниз, на себя. Вроде бы лишней пары рук у меня не выросло, кожа не приобрела маджентовый или ещё какой оттенок, так что напрашивался очевидный вывод:        — Я Лина, данмер, приятно познакомиться.        — О чём вы говорили с юстициаром? Что всё это значит?        — Мне кажется, это ты должен объясниться, — отрезала я, — иначе мой атронах просто втопчет тебя в землю.       Альтмер, казалось, собирался сказать что-то ещё, но вместо этого запнулся, а затем залился смехом, который высотой своего звучания резал по ушам. Однако, через несколько секунд моего полнейшего недоумения его лицо вновь приняло серьёзное выражение.        — Сейчас в лучшем случае у тебя ничего не получится. В худшем — магия попросту уничтожит тебя.        — Не заставляй меня это проверять, — прошипела я. — Выкладывай. Про твою связь с Талмором. Про то, зачем ты меня подставил.        — Хорошо, — с каким-то приторным удовольствием произнёс Мерион, — если и я получу ответы.        — Ты их получишь.        «Разве что, твоя история должна казаться достоверной», — едва не слетело у меня с языка в дополнение. По правде говоря, я не дорожила его жизнью и была готова в любой момент избавиться от него, как от ненужного и опасного свидетеля. Будет нехорошо, если он узнает обо мне что-то ещё. Тем более, распространится об этом кому-нибудь, будь то талморцы, маги или обычный трактирщик. Моё поведение само выдаёт во мне чужака, но ближе всех к правде ныне оказался Мерион.       Мой друг-соратник и тот талморец-«попаданец» мертвы. И это, чёрт возьми, оставило на моей душе более глубокий отпечаток, нежели погибель любого из местных, даже от моей руки: казалось, люди Тамриэля просто обладают богатым набором программных инструкций, стали «ожившими» скриптами, отличающимися от игровых, но работающими по тому же принципу. Ни о какой живой душе, сознании в их случае не могло быть и речи. Их жизнь для меня не стоила даже выеденного яйца. В том числе, жизнь Мериона, Бриньольфа, Векс, кого угодно. Поступок первого ничего мне не доказывал. Другое дело — «попаданцы», настоящие люди. Каждый из них представлялся мне реальным человеком, как и я, запертым в этой вселенной.        — С чего бы мне начать? — задумчиво сказал альтмер. — Короче, за месяц до нашей встречи, когда мной заинтересовался Талмор, я работал с «Саммерсетскими тенями». Как тебе и рассказывал когда-то. После очередного раздела добычи я отправился в Виндхельм, заглушать воспоминания прошлого, а вместе с ними — нажитые грехи нордской медовухой. Там и встретил агента. Талморца.       Мне предложили работу: ожидать появления кого-то, похожего на тебя, прямо в логове «Теней», временами отчитываться и поддерживать связь с начальством. От работы на Талмор, тем более, такой простой, не принято отказываться. Хотя я сначала подумал, что этот эльф разыгрывает меня или же усыпляет моё внимание, чтобы в ближайшее время ограбить и прикончить. Ты-то знаешь, как это делается. К счастью, я оказался неправ.        — Почему Талмор связался именно с тобой? Не с кем-либо другим из вашей «тусовки»? — недоверчиво спросила я, едва Мерион взял паузу.        — А ты сама подумай, — проворчал рассказчик, — я бывший солдат Доминиона, на хорошем счету у родины. Остальные же были обычным отребьем, оказавшимся в нужное время в нужном месте. Им нельзя отдавать приказы, тем более, поручать дела особой важности.        — Тот юстициар, ты знал его лично?        — Я отчитывался перед ним, описывал твои действия, слал ему послания через курьеров или с помощью обученных ястребов, а также получал очередные распоряжения от него. Но до сегодняшнего дня в лицо его не видел. И, конечно, ничего не знал о вашей с ним…природе. Да и интересоваться было бы не разрешено.        — Что это тогда было? Ты предал «Теней», предал меня, в итоге предал Талмор. Зачем?        — Я просто следовал приказам, до этой ночи. Ты бы знала… юстициар Синкантар описывал тебя, как хитрое и безжалостное чудовище, угрожающее существованию чуть ли не всех меров, — тут Мерион остановился, поразмыслил пару секунд и продолжил: — Теперь-то я понимаю, как же это было нелепо. Когда я полностью убедился, что ты не хищник, а жертва, то сделал окончательный выбор.        — Долго же до тебя доходило! — язвительно бросила я, встала с земли и, выполнив насмешливый неуклюжий реверанс, добавила: — Спасибо за моё чудесное спасение! Только вот… Твои сородичи будут нас преследовать?        — Не знаю, — тихо, почти шёпотом с толикой вины в голосе ответил альтмер, — были ещё люди, получавшие прямые приказы юстициара. Но, думаю, начальству он не говорил на ваш с ним счёт ничего. Или очень мало. Ведь это только вызвало бы вопросы.       История Мериона меня вполне устроила, хотя я не была до конца уверена, друг он мне всё-таки или враг, ложь это всё или правда. Я начинала верить в то, что он обладает собственной волей и сознанием. Вместе с этим всё вокруг стало таким живым, ярким, довольно похожим на реальность: тепло огня, холодный ночной воздух в противовес ему, мириады далёких звёзд на небе. Теперь я знала, что ещё задержусь в этом мире, пусть «на той стороне» меня ждут сколько угодно.        — Спрашивай, что захочешь, — сказала я спутнику, расплываясь в улыбке от внезапно пришедшей эйфории.        — Мне прежде всего интересно: как же ты сюда попала? Как попали сюда все вы?        — Ну… Я… заснула там, а проснулась — здесь…       Мерион хмыкнул, оторвал взор от танцующих языков пламени разведённого костра и заглянул мне прямо в глаза. Поняв, что я его не обманываю, он снова отвёл взгляд и продолжил:        — Расскажи мне о своём мире.        — Одной ночи на это точно не хватит, — предупредила я и, сев у огня в позу лотоса, начала свой рассказ о родной вселенной.