Глаза, которые я не забуду

Мукуро находился в предвкушении. Осознание того, что спустя столько лет он наконец встретится с другим человеком, заставляло трепетать от волнения сердце молодого парня. Он и предположить не мог, что на этот раз Савада поддастся на его уговоры, ведь до этого момента тот был предельно холоден к его интересам в этом вопросе. Нет, Мукуро понимал, что Савада делает это только из лучших побуждений, и этот факт даже слегка льстил парню, но недоверие со стороны самого близкого человека сильно давило на самолюбие Мукуро, привыкшего к постоянной похвале от Тсунаеши. Мукуро был действительно счастлив… До определённого момента, а именно, до появления в их доме того самого «Хаято», о котором Тсунаеши так много успел рассказать увлечённому мыслями о предстоящем вечере Мукуро. Этот парень одним своим эпатажным появлением заставил темноволосого насторожиться, для него было в новинку приветствие через объятья, на мгновение он даже предположил, что для других людей это вполне нормальная процедура, но факт того, что к Тсуне кто-то прикасался, заставлял его нервно сжимать руки в кулаки. Восхищенный тон и излишнее подхалимство также не внушало доверия, о чем Мукуро сразу поспешил поделиться с Савадой, в тот момент, когда их оставили наедине. Реакция Тсунаеши на его дружеские опасения поражала. «Как он может так беспечно относиться к этому… субъекту?» — задавался вопросом Мукуро, накрывая стол, но помешать своему родителю он не имел возможности. Однако, несмотря на на отсутствие какой-либо симпатии между ними, Мукуро все же смог слегка расслабиться во время непринужденного разговора, что завязался между ними. Какой-никакой, но это все же живой человек, о встрече с которым Мукуро мечтал ещё с раннего детства, а поэтому даже сильную неприязнь можно заглушить и отдаться упоительным расспросам. — Мукуро-кун, извини, что прошу тебя, но не мог бы ты помыть посуду? — Савада говорил слегка неестественно, будто он пытался что-то скрыть, глаза его были отведены в сторону, что подтверждало подозрения Мукуро. «Похоже, что он просто хочет меня выпроводить… Но зачем ему это?» — расслабившегося было молодого парня вновь охватили сомнения. Странное поведение Тсунаеши, его нервозность, постоянный румянец на пухлых щёчках и лёгкое заикание не были типичны. Мукуро знал о стеснительности парня, но не подозревал насколько она действительно масштабна. Неприятное чувство тонкой иголкой впилось в его тело, но он, решив не беспокоить Саваду, поспешил выполнить его поручение и ретироваться из гостиной, попутно обдумывая план дальнейших действий. Оставить Тсунаеши наедине с тем парнем было безумием для сознания паникующего молодого парня. Он был абсолютно уверен, что инициатором всего этого был Гокудера, слишком уж неестественно повёл себя Савада. Он сжал губы, слегка прикусив сухой от волнения язык. Он не знал, на что способен тот парень, он не знал его намерений, не знал даже его мотивов… черт, да он ничего о нем не знал! Отсутствие контроля над ситуацией пугало, нет, даже ужасало парня. Он привык к тому, что все действия Тсунаеши были под его контролем, ведь этот парень тот ещё недотепа, а тут такая опасность! Думать было тяжело, но темноволосый пытался совладать с лёгкой паникой. «Он всего-лишь человек… Я сильнее его, я не допущу, чтобы Тсунаеши-кун пострадал!» Внезапно он услышал странный шорох из гостиной, это его забеспокоило ещё сильнее, и он, наплевав на все правила морали, прислонился лицом к замочной скважине, чтобы внимательно рассмотреть все, что происходило внутри комнаты. На первый взгляд, ничто не предвещало беды: Савада сидел рядом с парнем на диванчике, немного затравленно смотря в лицо собеседника, который все ещё молчал, но явно собирался сказать что-то важное. Лучше бы он и дальше молчал. У Мукуро был отличный слух, даже слишком, для человека, а поэтому каждое слово этого мерзкого парня он отчётливо слышал и с каждой секундой его это все больше злило. Как он может говорить такие интимные вещи его Тсунаеши? Почему он говорит о любви к нему, если мужчины любят только женщин? «Он точно ненормальный», — пронеслось в голове у ошарашенного поведением парня Мукуро. «Это неправильно, не может быть правильным», — думал он, но втайне от самого себя возликовал. То, что происходило дальше уже не могло уложиться в голове потрясённого парня: гость нерешительно подвинулся к Саваде и прикоснулся своей рукой к его щеке, при этом нежно гладя длинными пальцами её кожу. Мукуро показалось, что что-то внутри его тела разорвалось. Что он творит? Зачем он прикасается к такому чистому и невинному Тсунаеши своими грязными похотливыми руками. Неужели он хочет… — Я люблю Вас, Савада-сан! Прошу, не отталкивайте меня… Я хочу быть с вами, так хочу сделать вас своим, что не могу больше сдерживаться, — его пухлые губы накрыли губы ошарашенного, также, как и Мукуро, Савады, лицо которого не выражало ничего, кроме вселенского шока. Парень со светлыми волосами даже зажмурился, на его щеках Мукуро заметил сильный румянец. Что значит: «сделать своим»? Как он может сделать кого-то своим? «Ну же, Тсунаеши, оттолкни его! Покажи ему, что тебе это не нравится, ударь его, заставь раскаяться в своём грязном поступке. Пускай он будет страдать, пускай, но ведь тебе это не нужно, правда? Тебе ведь не нужен такой человек, как он, да еще и мужчина. Тебе ведь отвратительны его прикосновения также, как и мои?! Пожалуйста, сделай же хоть что-нибудь, перестань сидеть как гребаная безвольная кукла и откажи ему! Ты ведь не можешь вот так просто оставить меня, Тсунаеши-кун… Ты ведь обещал мне, что мы всегда… Всегда…» — Мукуро затравленно посмотрел на свои руки. Эти отвратительные руки. Они тряслись, на них выступили красноватые пятна, голова слегка закружилась. Захотелось что-то сломать, и он не знал, что именно, но… Потемневшие от злости глаза вновь обратились к замочной скважине. Ненависть. Все, что он испытывал до этого момента перекрыло всепоглощающее чувство злости и обиды. Так хотелось сломать. Уничтожить. Заставить захлебываться кровью. Порвать. Разбить. Стереть с лица земли. Невыносимая жажда крови охватила напряженное словно тетива лука тело. Такое странное, неестественное чувство, что разливалось словно расплавленная магма по венам, оно как зверь внутри сознания Мукуро рычало и билось о разум, желая вырваться на свободу. Сколько лет оно там находилось, как долго его держал там разум, что теперь оно так яростно желает впиться зубами в теплую, полную жизни и боли плоть? Разорвать тело, в котором ещё бьется жизнь, подавить любые попытки сопротивления, сломать каждую косточку, наслаждаясь громким хрустом, вспороть брюхо и насладится видом ещё целых внутренностей, после чего один за другим разрывать их на части и съедать, чтобы разрушить даже малейшую память об этом существе. Слышать хлюпание крови и яростные крики агонии умирающего, измученного экзекуцией тела. Выдавить глаза и насладиться кровавым месивом, что раньше называлось лицом. Разорвать рот и запечатлеть на этом гнусном лице вечную больную улыбку. Подобные мысли приводили в экстаз, и внезапно тело подчинилось зову капающего слюной зверя, возжелало воплотить желания в жизнь, и Мукуро не смог ему противостоять. Он был готов на самый отчаянный поступок но… Даже сейчас, открыв дверь гостиной, только взглянув на ещё не видящего его Тсунаеши, он слегка успокоился. Все же какой он… Неосмотрительный. Такой растерянный и беззащитный, таким он всегда его видел, но сейчас это было просто квинтэссенцией слабости. Мукуро немного забылся, перестав контролировать себя, но после услышанного им крика он вспомнил о парне, что сейчас лежал чуть поодаль от места, где буквально только-что сидел. «Неужели это я его откинул?» — мельком подумал было он, но злоба вновь накрыла его помутневшее сознание, пускай и менее сильно, чем раньше. Жажда крови пропала, но желание причинить вред все ещё бурлило в крови. Мукуро потерял интерес к нанесению телесных увечий этому парню, да и руки марать не хотелось, по крайней мере не перед Тсунаеши, а потому ментальный урон был более подходящим видом кары в данной ситуации. Несмотря на разбушевавшиеся было эмоции, парень теперь прекрасно контролировал себя и использовать свою технику на том «отбросе», что сейчас жалобно скулил побитой собакой на полу, не представляло трудности. Последний вскрик блондина подтвердил успешность выполненной Мукуро работы, тот даже немного порадовался, что у него все так хорошо получилось. «Наверное, Тсунаеши-кун сейчас гордится мною, ведь я так вовремя спас его от приставаний этого парня. Сейчас он подойдёт ко мне, весь в слезах, в его прекрасных заплаканных глазах буду отражаться только я. Он обнимет меня крепко-крепко, так, чтобы показать всю свою благодарность, всю любовь, что он ко мне испытывает. И, наверное, он скажет: „Спасибо тебе, Мукуро!“ Или: „Я так рад, что ты спас меня, Мукуро! Без тебя я бы пропал!“ Да, это было бы просто чудесно…» В мечтах Мукуро уже сжимал в своих сильных объятиях хрупкого Тсунаеши, гладил того по волосам, успокаивал. Ему так хотелось почувствовать, что Савада ему благодарен, что он хоть раз защитил своего отца. Но, увы: мечты-мечтами, а реальность порой преподносит крайне неприятные сюрпризы. Вместо того, чтобы обнять Мукуро, своего спасителя, Тсунаеши подорвался с дивана и подбежал к лежащему на полу бессознательному телу истекающего кровью блондина и стал нащупывать его пульс. Темноволосому такой расклад событий крайне не понравился, ведь он уже надеялся на грандиозную награду в виде счастливого лица Тсуны, который, кстати, явно уже нащупал то, что ему было нужно, и поспешил обратится к ожидающему его действий парню. Слова, что произнёс Тсуна, слегка, нет, даже очень удивили растерянного Мукуро: — Что ты творишь?! Ты мог убить его! — слова Савады обескураживали, но Мукуро старался сохранять невозмутимость, хотя и получалось это плохо. — Он целовал тебя, поэтому получил по заслугам. Или тебе было приятно делать это с ним, — ему не хотелось верить в то, что его Тсунаеши вместо того, чтобы со своей счастливой улыбкой и радостными глазами сказать простое «спасибо», волнуется за какого-то там парня, который ещё и приставал к нему! Или же, ему это правда… Нравилось? — В любом случае, нельзя так поступать с живым человеком! Что ты с ним сделал?! — Всего лишь немого повлиял на его сознание. Почему ты не понимаешь? Он хотел причинить тебе вред, а я пытался тебя защитить! — Мукуро уже не пытался скрыть своих чувств, а потому кричал, срывая горло и, видимо, надеясь, что Тсуна его услышит. Но похоже, что Савада не видел или просто не хотел видеть очевидного. Его аккуратная, по-детски маленькая ладошка, что сейчас была слегка влажной от волнения, парадоксально грубо и твёрдо схватила руку парня. Тсунаеши уверенно зашагал вон из гостиной, при этом ведя за собой Мукуро. Он мог высвободиться в любой момент, но надежда на то, что Савада ещё одумается и поймёт, кто во всем виноват, не давала темноволосому высвободиться. В пустых мечтаниях он не заметил, как перед его глазами раскрылась дверь подвала. Одно мгновение — и он оказывается запертым в этом тёмном и пустом месте, в то время как за другой стороной двери находится Тсуна, так подло поступивший с ним. Сначала Мукуро кричал и бился в дверь, сбивал костяшки пальцев в кровь, рвал своё горло, но спустя время понял, что это бесполезно. Тишина воцарилась в квартире, даже шороха не было слышно. Похоже, что он остался один в этом доме. Мукуро в отчаянии последний раз стукнул кровоточащим кулаком по двери, но, не почувствовав боли, опустился на пол и опустил обе руки на голову, сжимая её. Как все могло так обернуться? Что пошло не так? Почему Тсунаеши так с ним поступил, неужели он действительно это заслужил? Он ведь сделал все правильно… Он защитил Тсунаеши, не дал тому типу надругаться над его чистым телом, он спас его. Что же тогда… Почему?! Мукуро с силой сжал пальцами свои иссиня черные волосы, видимо, пытаясь их вырвать. Зубы скрипели, а сорванный от криков голос хрипел в отчаянии мольбы о прощении. Он не знал своей вины, просто не видел её, для него была невыносима мысль о подобной несправедливости, но… Ведь Тсуна всегда прощал его, даже за самые ужасные и эгоистичные проступки. Тсуна никогда бы не стал обвинять его в чем-то просто из прихоти. Может, он и вправду сделал что-то плохое? Но тогда, значит, то, что делал тот парень было нормальным? Прикасаться к другому парню так, целовать его губы, обнимать — все это действительно нормально, ведь того парня Тсунаеши не отталкивал? Значит, и те плохие вещи, что Мукуро делал все это время в тайне от Тсуны, тоже были нормальными? Да, он делал плохие вещи ещё задолго до того, что произошло сегодня. Он всегда думал что-то, что он делал с Тсунаеши — неправильно, но теперь, когда он не увидел сопротивления со стороны Савады, возможно, что и его действия были бы приняты? *** Это началось около трёх лет назад, когда Мукуро только узнал о своей силе. В то время он ещё плохо контролировал себя, частенько устраивал скандалы и всячески унижал Тсуну, что, впрочем, не оставляло его в хорошем настроении, а наоборот подавляло его психику. Частые стычки и споры с отцом не давали ему возможности уделить время учебе или себе, отнимали так необходимую подрастающему организму энергию и вообще причиняли обоим парням боль. В один из таких негативных дней Мукуро уж слишком сильно накричал на беспомощного в таких ситуациях Саваду, чем вызвал у того бурю противоречивых эмоции и, как следствие, слез. Мукуро и сейчас помнил те покрасневшие, влажные и печальные глаза. После он проклинал себя за все те ужасные слова, что он говорил своему единственному и лучшему отцу, за то, что из-за него тот лил свои слёзы. Но уже тогда заплаканное и отчаянное лицо Савады вызывали в его подростковом теле странную, но приятную дрожь. Это было странным, но видеть Тсуну таким беспомощным заставляло Мукуро чувствовать некое садистское удовольствие. В тот день они больше не разговаривали, Мукуро корил себя за своё поведение, но упрямство не позволяло ему пойти и просто извиниться, лишь с наступлением ночи, когда он обычно должен был уже давно спать, его обуревали сомнения насчёт их с Тсуной отношений, внутренняя борьба здравого смысла с подростковым максимализмом изматывала уставшее от ссоры тело мальчика, но в итоге разум возобладал над эмоциями, и он нехотя все же поплёлся в комнату, где спал Тсунаеши. Было непривычно ходить по дому ночью, ведь раньше он никогда не нарушал комендантский час, но все когда-то случается впервые, верно? Крался по коридорам он как можно тише, чтобы в случае, если Савада спит, не разбудить его и оставить извинения наутро, но… Судя по шорохам из комнаты, Тсуна ещё не спал, все ещё тихо крадясь по полу Мукуро все же достиг двери комнаты Тсуны, но помедлил с открытием двери, надеясь отсрочить неизбежные извинения. В раздумьях он простоял у двери некоторое время, после чего услышал внезапный и очень странный звук. Сначала он не мог определить что его издаёт, но потом, прислушавшись, он смог понять что это голос Савады. Он издавал удивительные, тихие и рваные звуки, которые мальчик раньше нигде не слышал. Они слегка напоминали стоны боли. Любопытство было не самой лучшей чертой характера темноволосого, и совладать с ней сейчас он не имел сил, но, благодаря замочной скважине, он смог одним глазком взглянуть на то, что происходило в комнате и удовлетворить своё любопытство. Через скважину Мукуро увидел кровать, что боком располагалась к двери. На ней лежал наполовину обнаженный Савада. На нем была только тонкая майка, а нижняя часть тела и вовсе была нагой. Как только Мукуро смог разглядеть действия Савады он ненароком отпрянул он двери. Нет… Неужели.? Тсунаеши трогал себя, причём в том месте, куда обычно никто не прикасается, не должен прикасаться. Мукуро раньше думал, что делать такое с самим собой странно, ведь зачем лишний раз трогать столь неприглядную часть своего тела? Почему Савада делает подобные вещи с собой, это же… Отвратительно. Мукуро был потрясён до глубины души, для его юношеского сознания мысль о подобных вещах была недопустима, ведь ещё с детства Тсунаеши дал ему понять, что подобная тема не является особо приличной, но… Почему-то он не спешил отходить от двери. Это было странное чувство: с одной стороны, ему нельзя было находиться тут и слышать все эти возгласы, ему нельзя было видеть Тсуну таким, но с другой же, острое чувство того, что тебя могут увидеть в любой момент и осознание того, что Тсунаеши даже не подозревает о том, что его застукали за «грязными делишками» создавали некое подобие запретного плода для скучающего от рутинной жизни Мукуро. Было неприятно осознавать, что видеть Саваду таким незащищенным и свободным в действиях приносило некую перчинку в их продолжительное сожительство, а интерес Мукуро ко всему, что может происходить с обычным человеком и вовсе не позволял бросить все сейчас. Возможно это было глупой идеей, пойти извиняться к Саваде во тьме ночи, однако сейчас Мукуро абсолютно позабыл о своей первоначальной своей цели и в данный момент отчаянно боролся с желанием или уйти, или продолжить подглядывать за Тсуной. Нерешительность не была типичной для него, но в такой щекотливой ситуации она имела место быть. «Что же я должен сделать?» — подумал он прежде чем услышал очередной, но уже более яркий и пошлый стон с обратной стороны двери. Новый приступ любопытства подтвердил желание мальчика вновь заглянуть в скважину, что он, хотя и не без смущения, проделал. Странно, но даже спустя некоторое время Мукуро не потерял интереса к наблюдению за Тсуной. Раньше он никогда не видел таких необычных выражений его лица, не слышал жалобного, задыхающегося голоса, не ощущал дикой свободной атмосферы, что может витать в воздухе. Все было таким новым и необычным, что Мукуро и думать забыл о счете времени. Когда же Савада опустил руку и вытер её салфетками, что лежали рядом с его кроватью, парень слегка разочаровался, ведь представление было закончено, и ему нужно было возвращаться в свою скучную одинокую комнату. Неспешно возвращаясь к себе, он внезапно вспомнил об изначальной цели своего прихода, но почему-то он не чувствовал себя неудовлетворенным этим, ведь сегодня он увидел что-то, что Тсуна пытался от него скрыть, раз делал это ночью, и теперь Мукуро точно знал, что наконец нашёл новый способ развлечься. *** С того дня Мукуро начал пробираться в комнату Савады почти каждую ночь. Спустя месяц своих наблюдений он понял, что Тсунаеши редко занимается подобными непристойностями, примерно раз в полторы недели, а потому выработал импровизированный график своих ночных визитов. Это казалось ему довольно интересным видом деятельности после стольких лет однообразных занятий, он чувствовал себя неким исследователем, изучающим модель поведения редкого животного. Для него это было чем-то вроде научного проекта. Сначала это занятие приносило только интерес, однако… Со временем он начал смутно осознавать, что Тсунаеши выглядит так мило, когда краснеет. Что его стоны могут быть довольно мелодичными, а движения его рук и бёдер могут напоминать лёгкий танец. Мукуро сам не понял, когда начал наслаждаться видом непристойного Тсунаеши. Это было странным, неправильным, как минимум противоестественным, но каждый раз наблюдая за ним парень все больше погружался в страстный омут собственных фантазий. Теперь ему не было интересно смотреть на Саваду с научной точки зрения, желание прикоснуться к его мягкому стройному и по-детски хрупкому телу заставляло нервно теребить рукава ночной рубашки. Хотелось трогать и облизывать его нежную кожу, ощутить её вкус, провести языком по манящим, развратно выпирающим сквозь тонкую ткань майки соскам. Хотелось получше расслышать его чудесные стоны, ощутить сладость его прекрасных заалевших от укусов губ. Хотелось укусить его за такую нежную мочку уха, поцеловать шею и провести руками по самому запретному месту… В какой-то момент Мукуро начал бояться своих внезапных страстных желаний. Для него было безумием желание делать подобные вещи со своим отцом, однако фантазии и постоянные подглядывания все больше распаляли его девственный интерес к телу Савады. Он уже не мог просто наблюдать за парнем занимающимся самоудовлетворением. Однажды он решил попробовать сделать те же вещи, что делал Савада с собой. Испытанные им эмоции не шли ни в какое сравнение с тем, что он себе ранее представлял. Прикосновения к собственным гениталиями приносили доселе невообразимое наслаждение. Гладить себя, представляя что это делает Тсуна, размазывать выступившую светлую жидкость мечтая о том, как такой милый и невинный Тсунаеши развратно слижет её, проводя языком по напряженной плоти. Фантазировать о его возбужденном взгляде, о красивой смущенной улыбке, что появится когда Мукуро будет ласкать его слабое тело, проводя своими руками вдоль напряженной плоти. Его милый маленький ротик будет постоянно раскрываться и издавать смущенные, полные вожделения стоны, его юркий язычок будет двигаться вдоль языка Мукуро, когда их жаждущие тепла одинокие губы сольются в страстном, полном запретной любви поцелуе. Мукуро будет немного грубо гладить его худые бёдра своими дрожащими от возбуждения руками, при этом жадно всасывая его язык в свой рот, смешивая их слюну и создавая единое целое из их тел, предающихся страсти. Он не мог получить настоящего наслаждения не представляя себя вместе с Тсуной. Хотя он и видел других людей в фильмах и книгах с картинками, что давал ему Тсунаеши, но любой из них, даже самый красивый, не мог сравниться с девственной красотой такого родного шатена. Однажды одержимый своей запретной страстью Мукуро осмелел и зашёл в комнату к уже спящему мертвым сном Тсуне. Сначала он не знал, чего именно он хотел от него, но потом, когда Тсунаеши случайно повернулся к нему спиной, выпятив свою аппетитную мягкую попку, темноволосый почувствовал себя охотником, нашедшим свою долгожданную добычу. Сейчас, когда Савада так безмятежно и беспомощно лежал перед ним, так доверчиво посапывая, Мукуро был готов на любое, даже самое откровенное действо, лишь бы унять ноющее от возбуждения тело. В душе он понимал, что то, что он делает — неправильно, но остановиться уже не мог, жажда полностью овладела его тщедушным телом. Мукуро нетерпеливо повернул Саваду на спину. И вот он перед ним: его пухлые губки приоткрыты, ночная майка силами Мукуро задрана наверх, открывая жадному взору маленькие розовые соски, ноги в коротких шортах слегка раздвинуты, глаза безмятежно прикрыты, так невинно и одновременно развратно. Парень облизнулся в нетерпении и начал своё грязное дело. Своей наглой ладонью он ощупывал каждый сантиметр тела спящего Тсуны, сжимал манящие соски, поглаживал живот и бёдра, одновременно с этим ублажая себя второй рукой. Он чувствовал, что если он и дальше будет так делать, то разбудит Саваду своими стонами, и тогда все будет кончено, но руки уже не слушались зова разума, а тело под ним уже вовсю выгибалось от наслаждения. Неприличные хлюпающие звуки и несдержанные стоны двух парней наполнили скромную комнату, от этих звуков нельзя было скрыться. Ощутив, что теряет связь с реальностью, Мукуро посмотрел своими потемневшими глазами на лицо Савады. Тот поджимал губы, кусал их, иногда морщил нос, будто собирался чихнуть, щеки налились темным во тьме ночи румянцем, а на его глазах выступили слезы, и эти маленькие капельки влаги добили истязающего себя Мукуро, и тот с громким стоном слизнул их с глаз Тсунаеши, смакуя их солоноватый привкус. Так приятно. Он не знал, сколько это продлилось, но сознание вернулось к нему только тогда, когда в окне из-за горизонта стало показываться утренне солнце. Странное дело, но он только сейчас заметил возбуждение Тсунаеши. Было приятно видеть положительный ответ тела на его, Мукуро, прикосновения, но он прекрасно знал, что это была лишь физиологическая реакция. В реальности Тсунаеши никогда не сделал бы подобного, он бы оттолкнул Мукуро, накричал бы на него, стал бы его боятся и избегать, ведь мужчина не может испытывать вожделение к другому мужчине, а тем более к своему родственнику, это просто ненормально. Мукуро был ненормальным, и это терзало его изнутри. Болезненная одержимость, желание прикасаться к телу своего родителя, получать удовольствие от подглядывания за ним — все это отвратительно и недостойно настоящего человека. Все это так неправильно, но так сладко… Мукуро ненавидел себя за эти чувства, его ненависть, жалость к самому себе и отчаяние не имели конца. Так подло делать такое с Тсунаеши, когда тот не может оказать никакого сопротивления, все это так низко с его стороны. И зачем вообще это? Уж лучше бы он и вовсе не рождался. Так больно осознавать, что ты неправильный, что твои чувства никогда не были и не станут взаимными, что человек, ради которого ты готов на все, отвергнет тебя, откройся ты ему. Несмотря на свои пессимистичные мысли, Мукуро не прекращал слежку за Тсуной, он смирился со своей истинной сущностью и понял, что пока Тсунаеши ничего не знает — все в порядке. Постоянные подглядывания за Савадой становились все обширнее. Парень чувствовал, что становится зависимым от Тсуны, с каждым днём желание видеть его, слышать, чувствовать рядом с собой становилось все сильнее. Он желал большего. Мукуро наблюдал за ним даже в дневное время, когда тот находился в душе или в своей комнате, ловил каждый его взгляд и старательно скрывался от малейших подозрений. Благо, что невнимательность Тсуны не имела границ. Так и проходили дни, недели и месяца, Мукуро все также продолжал отыгрывать уготованную ему роль, прячась за маской доброго понимающего сына, в то время как за спиной шатена становился настоящим безумцем. *** Мукуро трудно было понять Саваду. Несмотря на столько лет совместной жизни тот оставался непредсказуемым. Но на что он надеялся, оставляя молодого парня одного в доме, пускай и в запертом подвале? Надеялся ли он на то, что тот образумится или же остынет от всей этой ситуации? Или же он решил бросить его? Мукуро случайно прикусил язык. Нет… Нет, этого не может быть. Тсуна ведь всегда говорил ему, как любит его, всегда ухаживал за ним, помогал и поддерживал в самой ужасной ситуации. Он обещал, что никогда его не бросит, что они всегда будут вместе! Мукуро плевать хотел на внешний мир и на других людей, ведь без Тсуны какой будет от этого прок? Что он сможет сделать один, если выберется отсюда? Он ведь не мог его оставить тут умирать, верно? А что если… Тсуна устал от него? Может он хочет свободной жизни без надоедливого спиногрыза вроде Мукуро, может ему надоело его опекать, и сейчас ему предоставился повод оставить все и жить спокойной жизнью? Нет. Его Тсунаеши никогда бы так не поступил. Его милый, наивный, добрый и такой слабый Тсунаеши… Он ведь даже представить не может, что он ещё жив только благодаря Мукуро? Сколько раз тот спасал его от обмороков, когда тот готов был упасть и разбить себе голову? Сколько раз Тсунаеши падал из-за своей неуклюжести, сколько раз он подвергал себя опасности ради него? Сколько раз он мог умереть, если бы Мукуро не было рядом? Он ведь все это время разрушал сам себя. Он неосознанно пытался навредить самому себе, но из-за Мукуро это ему не удалось. «Ха-ха, а он ведь так спокойно ко всему этому относился, а ведь, если подумать, такая беспечность действительно раздражает», — Мукуро провёл пальцами по шероховатой стенке и, сжав руку в кулак, с силой ударил по ней, оставляя на месте удара небольшую вмятину. Такой слабый и неловкий Савада не сможет жить без него. Рано или поздно он навредит себе настолько, что его организм не выдержит и сломается. Мукуро не мог этого допустить. Уж если Савада и пострадает, то только от его руки. Только если они будут вместе все будет хорошо и Тсунаеши всегда будет рядом с ним. Они будут вместе всегда. Каждый день они будут видеть друг друга, Мукуро будет прикасаться к Саваде, разговаривать с ним, и Тсунаеши будет смотреть своим счастливым взглядом только на него. Мукуро внезапно почувствовал острое желание обладать Савадой. Монополизировать его, сделать только своим, вот только… Как ему сделать? Темноволосый парень резко вскочил на ноги, маниакально улыбаясь. Помнится, что их недавний гость говорил что-то об этом.