Летняя азбука

Рэн просыпается медленно. В этом большое удовольствие — он уже не помнит, когда так было последний раз. Проснуться, не открывая глаз. Чувствовать одной щекой солнечное тепло, другой — мягкую ткань подушки. Лежать, уткнувшись носом в складку между ней и одеялом, ощущать голым плечом слабый ветер, ногами — прохладную простынь. Поплотнее сжаться в комочек, потом выпрямиться, потянуться и лишь после этого открыть глаза. Непривычно видеть деревянный потолок и приоткрытую раму старого окна прямо над кроватью. Парень обнаруживает у себя в кровати несколько лепестков облетающей сирени и вспоминает, что когда он засыпал, окно точно было закрыто. Рэн спускает ноги с кровати и замечает рядом на тумбочке стакан ягодного компота и тарелку с печеньем. Это так по-домашнему мило и совершенно забыто, что улыбка выходит сама собой. Утром здесь явно кто-то был. Рэн даже знает, кто именно. А еще он знает, что это здорово. Просыпаться вот так — а не скатываться с постели раньше, чем осознаешь, что проснулся, в хаосе обрывочных мыслей «проспал», «опаздываю», «не успею» топать на кухню, опрокидывать в себя огромную кружку кофе и уже в переполненном автобусе вспоминать, что забыл поесть. Сейчас ему никуда не надо. Под тарелкой обнаруживается записка, оповещающая, что Лиз вернется к двенадцати. Телефон под яркими солнечными лучами тускло высвечивает половину одиннадцатого, и Рэн лениво рассуждает, что до школы сорок минут ходьбы — Лиз добежит за пятнадцать, — значит, можно побездельничать еще прекрасных полчаса перед тем, как отправляться ее встречать. Парень медленно курсирует по комнате со стаканом в руке, зависая то у окна, то у книжных полок. Читать сейчас не хочется, поэтому он просто тянет за корешки и бездумно пролистывает книги на коленке, присев на спинку кровати. Кажется, старательная Лиз собрала их со всего дома, и Рэн ей благодарен — в комнате уютно, а старые томики с тканевыми и кожаными обложками, тиснениями и желтоватыми страницами просто приятно держать в руках. Особенно, если в них буквы вместо цифр — и сплошным текстом. Солнце припекает, и слабый ветерок, дующий в лицо, радует как никогда. Идет Рэн медленно — через тонкую подошву чувствуется любая неровность дороги, и от этого кажется, что в любой момент можно упасть. В огромном городе с заасфальтированными дорогами бежишь, не задумываясь, что под ногами, а здесь приходится двигаться вдумчиво. Но это, пожалуй, к лучшему. На школьном дворе цветут и сладко пахнут деревья. Здесь все не меняется — ни светлые двери и огромные клумбы рядом с ними, ни радующиеся последним учебным дням дети, ни старый, каменный и всегда холодный забор, к которому так здорово прижиматься спиной, особенно если ты в майке с открытыми плечами. Главное, не меняется Лиз. Маленький ураган с огромной улыбкой, который запрыгивает на Рэна прежде, чем он успевает отлепиться от стены. И не отпускает всю дорогу — то прижимается к локтю, то хватается за ладонь и, забравшись на заборчик на уровне пояса, так и идет по нему, смешно раскинув руки, то норовит залезть на плечи. Скачет вокруг парня бойким попрыгунчиком, пока он едва успевает следить за ней глазами. Они бегут наперегонки до фруктового магазина. Девочка обгоняет на добрый десяток метров и строит рожицы, победно держась за оградку, пока Рэну остается лишь открывать рот в бессловном недоумении и, как проигравшему, подставлять спину. Лиз тянется к нему, и Рэн не может не тянуться в ответ — к яркому, живому и такому родному человеку. Он слышит ее смех над ухом, поудобнее перехватывает под коленками, чувствуя, как его опасно заносит влево, и понимает, что наконец-то проснулся. Дома.