Лёд и пламя

— Ты чокнутая! Я это не надену и тем более не буду в этом фотографироваться! — Ну Лааааар, ну пожалуйста, ну, может быть, это мой последний шанс! — конючила моя подруга Софи. — Лицо наполовину будет прикрыто маской. Мистер Сиенс убьет меня, если я не принесу ему снимки к концу недели… Я молча прошла на кухню и заварила чай. Софи засеменила следом. Минут пять мы молча пили чай и глядели друг на друга. — Раньше ты, как НАСТОЯЩАЯ подруга, любила позировать для моих работ… — начала она подвывать. — А теперь… — А теперь нет! — перебила я ее. — они стали слишком откровенными, наряды весьма вызывающие, всё сводится к сексуальному подтексту, а на снимки смотрит бОльшая половина вашей редакции, коими являются слюнтявые старперы… и хватит давить на жалость! Последние полтора года я только и слышу про последний шанс, перспективы, мистера Сиенса, а по факту у тебя ничего не меняется. Софи надулась, затем ссутулилась и, наконец, пустила слезу: ты меня не люююбииишь, тоже мне подруууугаааа… Я почувствовала себя виноватой за слишком резкое высказывание и закусила губу. В конце концов кто я такая, чтобы её судить, когда сама по жизни сплошное перекатиполе? Сколько стран и городов уже сменила моя душа, прежде чем осесть в Лондоне. Да и то надолго ли? — Ладно, тащи этот свой костюм женщины-кошки, а еще лист бумаги и ручку, будешь писать расписку, что это в последний раз… Но она меня уже не слышала, ибо ковырялась в своей сумке и настраивала фотоаппарат. Я с тоской посмотрела на книгу Стивена Кинга, которую вчера купила в книжном. Когда я начну жить для себя? Пока я переодевалась в ванной, эта мышь открыла бутылку виски. Не трудно догадаться, что к концу фотосессии она была пьяна в стельку. Не то, чтобы я была зануда, но не люблю запах перегара и сигарет. Не эстетично это для девушки как-то в моем понимании. Вот они отголоски советского воспитания. Пока она несла восторженную чушь про будущие фотографии (мысленно выбирала на обложку какого журнала она согласится их отдать), я молча помыла бокалы и вызвала такси. Поступило смс, что машина будет через 5 минут. Времени переодеваться не было, я накинула кардиган, мокасины и потащила подругу к лифту. -Давай, пьянь ты моя ненаглядная, поднимай ноги, — упрашивала я ее у порога. Софи была, мягко сказать, полненькой. Зазвонил телефон: подъехало такси. Я попыталась его достать, и мы обе вывалились из квартиры. Входная дверь из-за сквозняка с шумом захлопнулась. Костеря подругу, я вызвала лифт. Спускались весело. Софи орала во всю глотку своим «чарующим» мужским басом песню из фильма с её любимым Джимом Керри: «I believe I can fly». Парой этажей ниже лифт остановился, в проеме показалась мадам с собачкой породы: не видно, но слышно: маленькие, трясущиеся подобия собак. Выслушав, под душераздирающее пение Софи и ультразвуковой лай псины, какая я дрянь, я молча улыбнулась и закрыла двери лифта. Внизу я в позе буквы «Г» буквально тащила ее на себе. Она ржала, как конь, и цеплялась за мою кофту. Входная дверь резко распахнулась, и я воткнулась головой в чей-то торс. Не поднимая глаз я прошипела «извините», рванула тушку подруги на себя и дала деру к таксисту. «Чтобы еще хоть раз…» — подумала я про себя, провожая глазами машину. В небе громыхнуло, в меня ударил порыв ветра: начиналась гроза. Обхватив голову руками, я развернулась к подъезду и застыла: молодой мужчина в сером костюме придерживал дверь домофона и смотрел на меня. Кардиган распахнулся и из-под него был виден тот самый злосчастный костюм кошки. Я моментально запахнулась и попыталась прошмыгнуть в подъезд мимо него. –Подождите, — засмеялся он и посайгачил следом. «Давай, закрывайся!!» — я лихорадочно жала кнопку своего этажа. В последний момент длинные пальцы незнакомца успели протиснуться между дверей и лифт, лязгнув дверьми, как старая собака беззубым ртом, снова раскрылся. -Вы потеряли ваш…э-э… хвост! — и он, зайдя в лифт, протянул мне руку. Двери закрылись и мы поехали вверх. Я хотела провалиться сквозь землю. Если бы существовала какая-то шкала неудачников, то я сейчас была бы в первой десятке. -У вас очень милая подруга, — попытался разрядить обстановку мужчина. Не придумав ничего иного, я одобрительно хмыкнула ему в ответ и уставилась на табло. С улицы донеслись раскаты грома, несколько раз моргнул свет и погас, лифт печально скрипнул и остановился… Мы остались в темноте вдвоем. Он молчал, а у меня в голове вертелась только одна мысль: «я придушу эту чокнутую!»