Демон-хранитель

Близились пасхальные каникулы. Драко, у которого был тайный роман с Гермионой Грейнждер, самой сильной из магглорожденных волшебниц Хогвартса, оставался в школе под предлогом дополнительных занятий по Предсказаниям, на которые пришлось согласиться Фиренце – красивому белоснежному кентавру – после того, как в лес сходил Люциус Малфой, председатель Попечительского Совета школы. Блейз с Крэббом и Гойлом затеял один довольно опасный эксперимент. После того, как в наследниках двух фамилий, испокон веков находящихся у Малфоев в вассалитете, обнаружилась орочья кровь, Принца-младшего стало от них не отогнать. Орки, по рассказам, обладали удивительной устойчивостью к различного рода проклятиям, и неразлучная с некоторых пор троица решила это проверить. Тайно, конечно. А что лучше подходит для тайных экспериментов, чем сама Тайная Комната? Это милое помещение Гарри, Драко и Блейз обнаружили в конце второго курса. Ничего примечательного в огромном зале не было, кроме золоченой таблички, стоящей на высокой треноге прямо посреди не слишком чистого пола. Надпись, выведенная твердым почерком, гласила: «Здесь был Балти». Никакого «чудовища из Тайной Комнаты» там не обнаружилось, как неугомонная троица ни пыталась его отыскать. Кто такой Балти и что он сделал с загадочным монстром, осталось невыясненным. Гарри же Поттеру на этих каникулах совершенно нечем было заняться. Несмотря на свою довольно привлекательную внешность и буйство гормонов (пятнадцать лет все-таки!) ни девушки, ни парня у него не было. Особой тяги к запрещенным экспериментам – тоже. Поэтому, помыкавшись немного и помаявшись ерундой, он решил отправиться домой. И пусть в этот период времени попадал на приступы странной тоски, мучившей старшее поколение, когда отцы пропадали на несколько дней и возвращались такими печальными, что на них страшно было смотреть, а матери, украдкой вытирая слезы, старались реже попадаться им на глаза, но дом – это единственное, что было у Гарри. Ну, еще и любопытство, конечно. Его давно занимал вопрос, куда пропадают лорды Принц и Малфой каждую весну, кто или что так огорчает этих обычно невозмутимых, даже холодноватых мужчин? Периодически отцы говорили странные вещи, особенно если думали, что их никто не слышит. Звучали загадочные названия вроде «Иссинавалль, дворец, Пробуждение» и еще что-то столь же загадочное и непонятное. Что там пробуждают Северус с Люциусом? Почему им после этого так тоскливо? Куда переносит загадочный портключ, выполненный в форме странной трехглавой змеи, спрятанный в специальном шкафчике в кабинете? На все эти вопросы Гарри надеялся получить ответы. Беспокойство и любопытство снедали его. И беспокойное любопытство – тоже. Казалось, отцы скрывают что-то страшное, угрожающее семье, платят дань какому-то кровожадному божеству, лишающему их покоя и радости. Драко и Блейз отмахивались от Поттера, считая все его домыслы глупой блажью, которая не приведет ни к чему хорошему, но он-то всем своим существом чувствовал, что здесь что-то не так. И это «что-то не так» зудело в нем, заставляя строить тысячи самых нелепых предположений. И вот поэтому-то он дернул цепочку портключа, переносясь в апартаменты наследника в Принц-мэноре. Дома его бы сразу засекли, но вот в этом старом замке, сложенном из серого камня, наследников защищали и уважали их личное пространство. Пять комнат были опутаны такой плотной сетью чар, что заметить его появление не было никакой возможности. Накинув плащ-невидимку, юный сыщик отправился домой через один из трех арочных порталов, соединявших мэноры друг с другом так ловко, что они с братьями лет до семи не догадывались, что это три разных поместья. В Поттер-мэноре было тихо и как-то тоскливо, как и всегда по весне. Гектор, пробегавший мимо (он же только два часа назад был в Хогвартсе?) подозрительно на него посмотрел своими огромными желтыми глазами, насмешливо фыркнул (так и было, ей-Мерлин, к странностям этого животного все давно привыкли) и отправился дальше по своим загадочным делам. Сколько Гарри ни спрашивал у отцов, где они купили такого замечательного кота, ответа он не дождался. Ему лишь ответили «он был всегда, это фамильяр одного… человека, он умер» и попросили больше не поднимать эту тему, добавив в копилку загадок любопытного Поттера еще одну. О личности загадочного мертвого владельца Гектора. Все книги о фамильярах твердили, что те умирают вместе с хозяевами, а тут поди ж ты. Живой, наглый, вездесущий… котяра. Пробравшись к кабинету, Гарри осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Отцы стояли у окна, обнявшись, и о чем-то тихо разговаривали. Язык был незнакомым и очень мелодичным, но все равно было понятно, что родители спорят. Люциус уговаривал Северуса, а тот отказывался, отворачивая лицо от целующих его губ. - Хссаш, я прошу тебя, - просяще прошептал Северус по-английски. Гарри никогда не слышал у отца такого умоляющего голоса. Дети отчего-то решили, что в этой паре главный Принц, тот был более резким, упрямым и вспыльчивым. Они принимали внешние проявления за суть и ошибались. - Отпусти меня. Я больше не могу. Пятнадцать лет. Почти шестнадцать… я… - Тхашш, ты обещал мне. Я не выживу без тебя. Дети еще не готовы, они такие бестолочи. Избалованные маленькие паразиты. Я умру вместе с тобой, ты же знаешь. Не оставляй меня. - Я задыхаюсь, Люци. Я просто тону в этой жизни, в этом чертовом солнце, путаюсь в людях, как в паутине. С каждым годом все хуже. - Потерпи… - Ради чего? Ради чего мы живем, Хссаш? Дети вырастут, у них будут семьи, каждый род продлится, а мы? Что нам делать с той холодной, одинокой Вечностью, подаренной ИМ? Ты сможешь так… всегда? Долгие, одинокие столетия? - Я не прошу… столетия. Пусть подрастут дети. Пусть Гарри войдет в силу. Нельзя, Тхашш, родной мой, мы обещали. Северус уткнулся Люциусу в шею и крепко обнял. - Пойдем, Хссаш, - сказал он через минуту. - На Иссинавалль, где… - Пойдем. Сегодня наша ночь. И она длиннее ночей в этом мире. - Я люблю тебя, Твое Светлое Высочество. Прости, что редко говорю об этом. - Все там. Я скажу тебе, когда мы будем дома. - Аппарируем? - Да, от портключа у меня мигрень. - Я закрыл поместье, так что… - Аппарейт! Гарри стоял с разинутым ртом и понимал, что семье грозит какая-то страшная беда. Папа не хочет жить. Когда они с братьями чуть подрастут… Нет-нет-нет-нет! Этого… не может быть. Кто тот неведомый враг, подаривший Вечность? Это проклятие? Он должен знать. Должен! Не снимая мантии, подросток ужом проскользнул в кабинет, схватил портключ-змею и дернул за цепочку. В горах Шотландии была еще зима. Она заглядывала в окно небольшой комнатки с аркой-порталом в весну. Там пробивалась первая травка, сладко благоухали цветущие вишни, лепестки казались розовыми в лучах заходящего солнца. Гарри не удивился. Такие же арки связывали три магических поместья, почему бы этому домику не быть связанным с четвертым? Он, чуть потоптавшись, перешел невидимую границу и тихо пошел за отцами, которые брели впереди, взявшись за руки. Окружающая природа была так ослепительна, так нечеловечески прекрасна, что у Гарри заболело сердце от какой-то переполненности красотой и тоскливым, сложным счастьем. Взглянув на родителей, Поттер едва не вскрикнул. С каждым шагом, который босые ступни отмеряли по этой необыкновенной земле, их внешность менялась. Они становились выше и мощнее, волосы отросли почти до колен, а сплетенные руки стали тоньше и нежнее. Дойдя до какой-то поляны, они сели друг напротив друга, и Гарри не узнал их: большие миндалевидные глаза, нестерпимо-прекрасные лица, тонкие гибкие шеи. Теперь он понял, в кого Драко и Блейз получились такими утонченными, даже смазливыми. - Люци, - всхлипнул темноволосый незнакомец, - я уже и забыл, как ты красив. Как же я… Мерлин мой… - Чшшш, мой прекрасный. Все будет хорошо, вот увидишь. Несмотря на слова утешения, у светловолосого юноши в глазах тоже стояли слезы. - Я так скучаю по нему, Мерлин, как я скучаю… помнишь, как он… каким он был, наш Зарри? Я хочу говорить о нем, хочу вспоминать… - Говори, любовь моя, для того мы сюда и приходим. Поплачь, нельзя все время быть сильным. Гарри еще несколько мгновений ошарашено смотрел, как вздрагивают широкие плечи самых прекрасных созданий на земле, как они сцеловывают слезы со щек друг друга, шепча слова утешения, переходя с певучего незнакомого языка на английский и обратно… и ему стало стыдно. За то, что он, как вор, подглядывает за самым интимным, что может быть у человека – за его горем, за слабостью. Он так же тихо побрел обратно, поклявшись себе, что вернется в школу и никогда, никогда больше не спросит у отцов, куда они пропадают весной, никому не расскажет, что был здесь, никогда не станет выяснять, кто такой этот «Зарри». Через час он уже был в школе - усиленно готовился к экзаменам, стараясь изгнать из души какую-то черную непроглядную тоску по несбыточному. *** - Этого… не случилось, Люц… Ничего не случилось… Я только теперь понял, как надеялся, что… Я. Хочу. Умереть. - Сев… - Мерлин, какой я дурак! Наивный, как тогда, в шестнадцать. Мне казалось, что мой Зарри может все… Пожалуй, воскреснуть ему не под силу. Как жить, Люц? Как жить без последней крошечной надежды на… на… - Сев… - Гарри семнадцать. Семнадцать! Наследие он не принял, ничего… НИ-ЧЕ-ГО не произошло! ЛЮЦИ!!! - Тхашш… - Не могу, нет никаких сил. Прости, что я жалуюсь, это всего два раза в год. На Иссинавалле и в ЭТОТ день… Прости, Белогривка, иди ко мне, мое счастье, мой единственный… - Морри… - Мой светлый, мой терпеливый… Тяжело тебе со мной? - Легко, Черноглазый. Гораздо легче, чем одному. Ты талантливый, страстный, тебе все удается: зелья, темные искусства, ритуалистика. Ты трижды Мастер. Я так горжусь тобой! Ты любишь наших детей, кладешь на лопатки этих надутых индюков в Палате Лордов, укрощаешь малолетних обормотов в школе, занимаешься дошкольным воспитанием магглорожденных… - А вот забыть я не могу. Прости меня. Не могу совсем. Все напрасно, понимаешь? Все эти занятия с Мастером Гло, все эти исследования, разбор рукописей на Иссинавалле, найденный архив из прошлой жизни. Не могу даже на портрет его смотреть, ходить по полу, которого его босые ступни касались, кресло это в столовой, этот пятый прибор, который упрямые домовики все время ставят, эта сплошная стена на месте двери в спальню. В нашу с ним спальню. Склеп, а не дом. Мерлин, как же я устал. - Потерпи… дети пусть хотя бы школу закончат. Прошу, Тхашш… еще немного, самую чуточку. - Поцелуй меня, Люци. Поцелуй, иначе я тронусь умом, я буквально в шаге от пропасти. От страшной пропасти, в которую готов прыгнуть. Еще год, да? Пусть дети закончат школу. Я обещал. Ему и Роззи. Поцелуй меня, как тогда…