Демон-хранитель

Балтазар повел всех в своеобразную гостиную. У комнаты не было ничего общего с гостиными в исконно английском понятии этого слова. Абсолютно круглая, с большими окнами, она находилась, видимо, в центральной башне демонической части дворца. Пол был покрыт очень толстым ковром, напоминающим траву и цветом, и длиной ворса. На нем валялись странные подушки, напоминающие одновременно наполовину пустые мешки и кресла. Балтазар завалился на самую большую, увлекая за собой не успевшего увернуться Люциуса. Северус с независимым видом устроился неподалеку и принялся лениво точить тонкую саблю, остро, до боли в правом сердце, напоминая Морнемира, которого демон уже отчаялся когда-либо увидеть. Люциус удобно свернулся под боком, закинув колено Балтазару на бедро и игнорируя изумленные взгляды собственного сына. Малфой семнадцать лет играл в безупречного лорда. Теперь он дома и имеет право греться под боком у своего собственного мужа, млеть от ощущения его нежных пальцев в волосах. Нарцисса с Розалиндой заняли подушку, лежащую напротив, и та тут же приняла форму уютного гнездышка, в котором было удобно обниматься. Драко и Блейз, сверкая от нетерпения глазами, тоже расселись, а Гарри и Хешшш устроились прямо на полу, уложив головы на колени поманившей их Лилит. Джеймс с Сириусом, по-прежнему пребывающим в форме гончей, привычно замерли у стены. Гектор тоже явился, презрительно дернул хвостом в сторону Лилит и свернулся у ног своего хозяина, проигнорировав издевательское шипение демонессы о том, что нефилиму самое место у ног демона. Балтазар обвел взглядом свою семью, вытащил из воздуха сигариллу, но, поймав горящий праведным гневом взгляд своей надзирательницы, зажигать ее не стал, как и убирать совсем. - Итак, - начал он чуть хрипловато, и непривычные к его голосу наследники вздрогнули то ли от нетерпения, то ли от удовольствия – тембр был низким и волнующим, - все вы, собравшиеся здесь, в некотором роде моя единственная семья. А потому имеете право знать, почему я вас оставил на столь долгий по вашим меркам срок в семнадцать лет, где пропадал и почему вернулся. Как вам всем известно, я отношусь к классу Высших боевых демонов, хоть и являюсь полукровкой – сыном Высшего и суккуба. Суккубы и инкубы – отдельный подвид моей расы, менее успешный в войне, но имеющий свои способы… добиваться желаемого. Родился и вырос в своем родном мире – Инферно, являющемся центральным миром Империи Великого Дракона, Князя Тьмы. Его Темнейшество сам воспитал и обучил меня, а позже и вынудил заключить брак с младшими принцами обеих эльфийских династий – Темной и Светлой. Я уже говорил наследникам, что поначалу наш брак был сугубо политическим, нежеланным для моих супругов, но позже нам удалось преодолеть большую часть разногласий. На это понадобилось время. Много времени, особенно если мерить его человеческими мерками. Чем дольше мы состояли в союзе, тем теснее переплетались наши жизни и судьбы, сливались в одно целое. Моя бесконтрольная, дикая магия обрела еще двух носителей, значительно упростив для меня управление ею. Выбросы стали случаться все реже. Особенно, если меня не злить. Но Морнемиру, моему обожаемому супругу, это, впрочем, удается с завидной регулярностью. Все посмотрели на Северуса, но тот лишь насмешливо фыркнул, продолжая ласкать пальцами тонкий клинок. Балтазар молчал, перебирая волосы Люциуса, и Принц, наконец, соблаговолил ответить: - Я не виноват в том, что ты такой ревнивый, Балти. И, согласись – уничтожить город из-за того, что тебе показалось… Стекла мелко, противно задребезжали, а абсолютно невозмутимый на вид Балтазар резко сжал в кулаке так и не прикуренную сигариллу. Магическое возмущение улеглось, а из кулака на пушистый ковер высыпался мелкий серый пепел. - Я хочу, - вновь заговорил демон, - чтобы у вас не было иллюзий относительно меня. Я вспыльчивое, агрессивное и достаточно асоциальное существо. НЕ человек. И поступаю зачастую так, как велит инстинкт, а не разум или сердца. Так как нам с вами еще жить и жить под одной крышей, и учитывая, что все «прелести» беременности предстоит переносить именно мне, я прошу вас быть со мной предельно осторожными. Я сейчас мирный, но ревнивый. Северус и Люциус – моя собственность. Частная территория, по которой не стоит шастать без разрешения. Это касается молодых людей, - он перевел взгляд на притихших наследников, чуть дольше задержав его на Гарри. - Когда я соединяюсь со своими супругами, то предпочитаю делать это без свидетелей. Магия у меня своенравная, может и шею свернуть… любопытным. Гарри мучительно покраснел, а Хешшш нервно потряс кончиком хвоста. - Это было отступлением, - клыкасто улыбнулся Балтазар, - чтобы понятнее было то, как мне удалось то, что удалось. Он достал из воздуха еще одну сигариллу и тоже не стал ее раскуривать. - Наш брак с Эллом и Мором был счастливым. Теперь я знаю это точно. После их загадочной смерти мне и жить-то было незачем. Но… - он чуть помедлил, будто подбирая слова, - мне стало известно, что они возродятся. Считается, что эльфы после смерти садятся в голубую ладью и отплывают к Лазурным берегам, в эльфийский рай, откуда уже не возвращаются. Надежды не было, но, представив себе, что будет с моими роскошными, нежными супругами, если, родившись, они останутся без моей опеки, я решил жить. Балтазар помолчал, крепче прижав к себе Люциуса, поцеловал его в светлую макушку, получив за это нежный взгляд синих глаз, и продолжил: - Вышло все совсем не так. Я опоздал. Наши реальности пересеклись, когда Эл и Мор были уже мертвы. Снова. Мне ничего не оставалось, как вернуться в прошлое и все изменить. Гарри тихо охнул – он и не представлял, что такое вообще возможно. Драко и Блейз молча открыли рты. - Время, которое я выбрал для прибытия, как нельзя лучше соответствовало моим планам – за неделю до совершеннолетия Люциуса. В ночь его рождения я проник в мэнор и выкрал свое сокровище, чтобы помочь ему принять кровь. Ритуал привязал меня к нему тысячами невидимых нитей, самого его оставляя свободным. Мне было важно не ограничить моих избранников, хотелось оставить им выбор, а потому вся тяжесть наказания за перекраивание реальности легла на мои плечи. Я хотел, чтобы они выжили, во что бы то ни стало, при любом, даже самом страшном и неудачном стечении обстоятельств. Такие краевые условия задачи стоили дорого, но я готов был платить. Он взглянул в окно, будто собираясь с мыслями, и снова улыбнулся. - Мне повезло, избранники ответили взаимностью. На них не давили политические мотивы, долг перед народами и страх. - Только ты сам, - ехидно вставил Северус. - Разве можно было перед тобой устоять? Особенно мне, нищему, забитому полукровке, рано осознавшему свою склонность к мужчинам? - С тобой мне было стократ сложнее, чем с Люциусом, - хмыкнул демон. - Ты упрям и агрессивен, Сев. Роуз тихо согласно фыркнула, что не укрылось ни от кого из присутствующих. - Но разговор сейчас не о том. Я знал, когда расплата за совершенное настигнет меня. По расчетам, у меня было около четырех лет, и я сделал все для того, чтобы мои супруги и их семьи ни в чем не нуждались. - Почему ты ничего нам не сказал? - впервые подал голос Люциус. - Если бы мы только знали! Ты не представляешь, каким ударом для всех нас стала твоя смерть! Я едва уговорил Северуса… - Люц, - в голосе Темного послышалось предупреждение, - не нужно. Балти, продолжай. Он спрятал оружие и улегся с другой стороны от супруга. - Когда настал тот самый час, я хотел одного – причинить избранникам как можно меньше боли. Хотел уйти, спрятаться, чтобы они не видели того, что остается от демонов после смерти. Не думаю, что проснуться в одной постели с куском камня – приятно. - Мы и не проснулись, - тихо ответил Люциус. - Мы умирали. Если бы не Дел и Дро, мы бы ушли за тобой. Они вытащили нас, ну еще Роуз хорошо Северуса встряхнула, напомнив об обещании не оставлять их с Блейзом. А ты? Что случилось с тобой? Балтазар обнял их крепче и произнес куда-то в перемешавшиеся темные и светлые волосы своих супругов: - Я умер. Помню боль, сковывающую тело коркой обжигающего льда, перед глазами мелькали воспоминания: Элл танцует с бубном, Сестра серебрит его светлые волосы и ритуальную рубашку, тонкую, как паутинка. Она обтекает его тело, и мой мальчик смеется, сверкая синими глазами. На тонких предплечьях блестят наши брачные браслеты, изящные босые ступни перебирают по темной траве. «Аэрг, - говорит он, - иди ко мне! Смотри, как хорошо!» и смеется снова. Будто колокольчик заливается. А потом глаза его темнеют, рубаха намокает от крови, а я… стою и смотрю, не в силах даже пошевелиться. Он умирает у моих ног, круглый бубен с тихим звоном катится по траве… а я не могу даже зарычать. Мор летит на драконе, как маленький кровожадный бог. Красный плащ развивается на ветру, волосы ослепительно сияют. «Зарри, смотри, смотри!». Проклятый ящер делает кульбит, и мое счастье срывается с его шеи, падая изломанной куклой к моим ногам, сердца разрываются, а я стою и смотрю, как алая струйка стекает из уголка пухлых губ, созданных для моих поцелуев. Я видел сотни ваших смертей. Я ничего не мог сделать, будто погружаясь в вязкую, чернильную темноту, захлебываясь в ней, как в густой грязи, меня затягивало все глубже. Разорванное белое горло с тонким шрамиком от шипа Кусачки Золотистой, изломанные тонкие запястья, красные от крови волосы, пустые глаза, за которыми нет души. Каждое светлое воспоминание, каждый бесценный миг кто-то вытаскивал из моей памяти и искажал его, сводя с ума. Я понял, что такое Ад. Это не Инферно. Там нет выжженной земли, лавы, песка и пепла. Ад – это зеленая трава с распростертыми на ней истерзанными телами, это многочасовые пытки и смерти. Сотни смертей двух моих… Он замолчал, с трудом переведя дыхание. Люциус и Северус прижались с обоих боков и молчали. Слова были пусты. Что скажешь тому, кто видел твою смерть? - Я не знаю, сколько пробыл там, в моем личном аду - мгновение, год или тысячу лет. Я мечтал об одном: самому лечь под жертвенный нож, дать разрезать себя на куски, мучиться, терпеть, только бы не их… не вас. Земля разверзлась подо мной, я полетел куда-то, будучи крошечной искрой среди мириадов таких же, как я. Я не помнил ни кто я, ни как меня зовут. Перед глазами стояли две тонкие фигурки, они держались за руки и улыбались. Улыбались… Я тянулся к ним, мечтая слиться, достичь, выплыть на желанный берег из этого океана забвения, пропустить между пальцами шелк длинных волос, вдохнуть знакомый до рези в глазах аромат. Вспомнить. Гигантская воронка все глубже засасывала меня куда-то в пустоту, в огромную пасть, тянула вниз, но они, эти двое, не отпускали меня. Золотые нити, идущие от моих сердец, были привязаны к их сплетенным рукам. Они звали меня. Нити натягивались, вибрировали и должны были вот-вот лопнуть, больно хлестнув по мне, отпуская, сталкивая в Бездну, из которой нет возврата. «Аэрг, - услышал я, - не оставляй… Ты наш, а мы – твои. Праматерь!» Под конец мелодичный голос сорвался на крик, тонкие золотые нити оплелись бело-бордовым кружевом, и меня дернуло вверх, выворачивая наизнанку, опустошая, разрывая на тысячи мелких частей и складывая вновь. «Очнулся», - сказала правая голова двухголового великана, стоило мне открыть глаза. «Я думала, что вам конец, мессир», - подтвердила вторая. Рыжеволосая красивая девушка дала мне напиться, и я уснул. Проснулся у костра от головной боли и жажды. Оказалось, что Лилит, Джеймс и Сириус последовали за мной. - Причем, если мы с Джи это планировали, - вмешалась демонесса, заплетающая длинные волосы Хешшш в косу, - то этот чертов приблуда навязался сам, хотя должен был остаться с Гарри. Грим, сидящий у ног Джеймса, обиженно тявкнул. - Замолчи, - строго повелела ему Лилит. - Из-за тебя, идиот, я четыреста лет была половиной двухголового великана, не могла даже мужа обнять толком. Не станешь же обнимать себя?! Пес заскулил. - Не ври! - рявкнула демонесса, распаляясь. - Ты специально! - Тихо, - веско обронил Балтазар, и Лилит закрыла уже открывшийся для ругани рот. - Расскажи лучше, как вы с Джи, партизаны хре… кхм… чертовы, вообще за Грань пробрались. Присутствующим интересно будет. - Джи читал Дракартия, - улыбнулась Лилит. - Ты, мой демоненок, гений, - гордо заявила она, глядя на Балтазара. - Его Высочество дал прочесть моему супругу книгу, - пояснила демонесса присутствующим, - в которой описывался Путь. Один древний демон, - Северус фыркнул и лизнул «древнему демону» шею, - когда-то давно совершил переход из этого реального мира в мир Отражений или Посмертия. Он описывал, как душа его, самая суть живого – искра, падала в пространстве, пока не попала к Вратам, как отвечала на вопросы Жнеца, как плыла по Стиксу в царство Госпожи – Мертвые Земли. Мой любимый супруг – Некрос. Эта раса изначально, пройдя полный обряд посвящения, стоит на границе между мирами – нашим и тем, Отраженным. Поэтому мой Джи изготовил Магниты, - она показала медальон. - Это проводники, своего рода якоря, закрепленные в реальном мире. Мессир не умер из-за того, что его связь с супругами не была разрушена, они не отпустили его, выдернув из Бездны, а мы уже нашли его у Грани по медальону. - Почему вы не упали туда же? - тихо спросил Гарри. - В Бездну? - Потому, что мы ушли сами, а мессира утянуло насильно. Мы смогли устоять на краю, а он почти сорвался. Если бы не крепкие узы, связывающие его с супругами, то ничего бы не вышло. Все ошарашено молчали. - А что было потом? - спросил Северус, отбирая у Балтазара измятую сигариллу и заставляя ее исчезнуть. - Откуда там взялись тела? Это же нематериальный мир? - Материально все, во что ты веришь, мой принц, - ответил демон. - Отражение не менее реально, чем ты сам. Проникнуть за тонкую серебристую пленку дано не всем, а вернуться – тем более. Так что мы стали такими, какими хотели себя видеть. Я – огромным шипастым уродом, рогатым, толстокожим и удивительно выносливым. У меня даже были крылья, но пользовался этим даром небес я крайне неохотно – не привык, видимо. Лил и Джи стали единым целым – двуглавым Харретом. Это существо – нечто среднее между троллем и великаном. - Уродливое до ужаса, - встряла Лилит, с удовольствием разглядывая свое лицо в наколдованном зеркале. - Но зато все у нас с Джи было одно на двоих, кроме головы. Хотя я бы предпочла, - она недобро взглянула на Сириуса, прижавшего уши к голове, - чтобы у меня было женское тело ОТДЕЛЬНОЕ! - Как же так вышло, милая? - с интересом спросила Нарцисса. - Что Сириус оказался с вами, да еще и отнял твое тело? Демонесса вздохнула. - Видишь ли, Нарси, у нас с Джи было несколько месяцев на подготовку. Мы специально подобрали себе тела, отнесли их к Грани, чтобы, дождавшись там мессира, последовать за ним хоть на край Обетованного. В то, что он просто умрет, мы не верили – у моего сына никогда и ничего не бывает просто. Сириус увязался за нами, потому что ворвался в мою спальню, когда я родила Гарри. Магический вихрь подхватил нас, так как гексаграмма была выверена заранее и активировалась с первым криком новорожденного. Сил на то, чтобы изгнать из нее этого гада, у меня не оставалось. Я прежде всего хотела защитить сына, не утащить его с собой, а до Блэкки руки так и не дошли. Вот и получилось, что тела оказалось два, а души – три. Не могла же я позволить Джи и Сириусу расположиться вместе? Вот и пришлось уступить ему свое пристанище. Женское. - Сири был шикарной женщиной. Мы звали его Мирандой, - продолжил Балтазар. - Когда я очнулся окончательно и возобновил в памяти факты, изложенные Дракартием, то уже знал, что не только смогу все это осуществить: добраться до Врат, встретить там… кое-кого, получить от него задание, шагнуть за Грань, посетить Мертвый Чертог, выдержать все испытания, дарованные Госпожой, но и вернуться обратно, чтобы описать все это в книге. В томике, обтянутом человеческой кожей, который я сам, переместившись в прошлое по Петле, отдам себе, который потом прочтут Северус и Джи, что значительно облегчит мне жизнь. - А что было ТАМ? - решился спросить Гарри. - Вы нашли Врата? Прошли в Чертог? Видели Госпожу? - Да, Гарри, - ответил Балтазар. - Но со Смертью каждый говорит лично и никогда никому не рассказывает, что услышал от нее. Скажу лишь, что эта дама обладает острым языком и умеет держать данное слово. Я выполнил все ее прихоти. Мы выполнили. Не скажу, что мне было легко это сделать… или приятно. Но я смог вернуться сюда. Я выполнил поручение пославшего меня, умер и воскрес. - То есть опять совершил невозможное, - улыбнулся Люциус. - Или для тебя такого понятия нет? - Когда-то я считал, что меня невозможно любить. Просто не за что, - признался демон. - Все слова считал пустыми, а произносящих их – лжецами. Но после того, как моим адом стали вы, ваши… страдания, я понял одну вещь. Нет ни в одном мире ничего более надежного, чем чувство, существование которого нельзя ни измерить, ни пощупать, ни научно доказать. Только почувствовать. Оно вытащит из Бездны, вернет в мир живых, проведет туманными тропами Междумирья, заставит жить, желать, дышать. И вот тогда по-настоящему невозможного для тебя нет. Ведь тебя ждут. Все ошарашено молчали, а тот самый демон, который, если верить Дракартию, убивал уже мертвых, голыми руками душил Чтецов, ел человечину и не брезговал ничем, идя к своей цели, ласково перебирал локоны супругов и улыбался. Все страшные ритуалы, обещанные Госпоже, все ее кошмарные миссии в обоих мирах, когда он был ее Косой, Словом и Делом, остались позади. Четыреста лет – по сотне за каждый счастливый год в родных объятиях – миновали. Теперь можно просто жить, забыв все, как страшный сон. Он больше никому ничего не должен. Ни Люциферу, ни Госпоже, ни прочим сущностям, обличенным властью. Долги отданы. Теперь его очередь взыскивать.