Вопреки

                    «Ты же понимаешь. Я не могу его сейчас бросить»       Понимает. Он всё понимает. Или хочет понимать. Впрочем, как и всегда.       Как всегда, Вик, когда я так близко к тебе подхожу, что кажется — бежать некуда. А ты сбегаешь. Как всегда.       Может, тебе и не надо ничего. Может, я себе придумал тебя? А ты другая. На самом деле другая. И это странно. Думать так о тебе — странно.       Ты непредсказуемая. Хотя нет. Как раз наоборот. Каждый твой шаг можно предугадать, просчитать на год вперёд. Удивлять? Не про тебя, Вик. Не про тебя. Думаешь, я не понял, что ты со мной не останешься? Ещё утром, в номере, ничего не понял? Ты не играешь, Вик. Ты так живёшь. А я, кажется, начинаю уставать от этих качелей…       Мысли снова только вокруг неё крутятся. Сейчас, когда только о мести надо думать. Только о том, что Игнатьева почти прижал. А он только о ней. Даже вчера, в кафе, когда Жека с Ниной напротив — такие счастливые. А перед глазами она. На лавке у больницы. Слова цедит через силу.       А он опять всё понимает.       Звонок из смутных снов выдёргивает. Игорь снимает трубку, не глядя. Вика. Её голос на другом конце провода — и улыбаться хочется. Нежно. Только слова её сон резко прогоняют.       Аня пропала.       Первая мысль — Стас. Но по дороге понимает — не он. Тот бы на такое не пошёл. Ни к чему.       Вика растеряна. Но не напугана. Нервничает. Кухню шагами меряет. А ему вдруг так тепло становится. С трудом улыбку сдерживает.       Она ему позвонила. Не Дане. Ему. Стало страшно — позвонила. Помочь. Может, шаг вперёд, хоть и крохотный.       Они опять вдвоём. Наедине. И коснуться её нестерпимо хочется. Чуть наклониться — и поцеловать. Нежно.       Ключ в двери заставляет поморщиться. Вернулась. Как всегда в подходящий момент. У тебя, смотрю, все моменты — неподходящие, Соколовский.       Игорь понятливо уходит. Ему пока здесь точно не место. Не в разборки между сёстрами влезать. Без него разберутся.       А вот Жека не разберётся. Ему помочь надо. Подработать Купидоном на полставки. За него радостно. И вообще настроение с утра отличное. В пору в пляс пускаться. Она ему сама позвонила. Не по работе. По личному.       Личное. Неужели у них всё-таки может быть это самое «личное»…       В отделе Даня. Как всегда мрачный. На них с Жекой недовольно косится. Тронь — зарычит и бросится. Как медведь раненый.       Телефон бодро трезвонит в кармане, и он удивлённо смотрит на экран.       — А вот и Вика.       Успевает поймать злой взгляд. Обойдёшься, Даня.       Только голос в трубке чужой. Мужской. Нервный. И угрозы, что он говорит — не пустые. По позвоночнику ледяная дрожь. Пальцем — на громкую. Поймать взгляд короткий. Соперника? По хер. Сейчас все равны. Из отдела одновременно. Нервы на пределе. Только голоса в трубке: ровный, спокойный, Викин. Чужой, дрожащий, озлобленный. И Аня. Верещит. Как свинья на убое.       Педаль в газ, агрессивная езда, мать её. Пусть только попробует кто остановить. И уже у дома то, чего все трое боятся. Выстрел.       Игорь бежит следом, шаги замедленные, ступенек много. Слишком много. К Вике в квартиру, и уже на пороге — всхлипы с подвыванием. Истерика. И причитания Анины. Даня уже внутри. Уже рядом. А он вдруг понимает, что идти дальше не может. И на полосу кровавую по кафелю смотрит, не отрываясь.       Её кровь.       Ноги подкашиваются, разом. На колени опуститься и прижаться лбом к шкафу. Глаз с неё не сводить. Смотреть и не сметь даже пошевелиться. Чтобы схватить. Прижать к груди. Унести в больницу. В самую лучшую.       Мысли ворочаются вяло, словно вязким киселем облитые. Только лицо её серое, и кровь. Крови много. У Дани руки в крови.       — Воды дай! — Данин окрик выводит из ступора резко, и Игорь вздрагивает, спохватывается. Время снова возвращается к привычному ходу, летит стремительно. В ушах Жекин голос:       — Скорая. Ранен полицейский.       Анины причитания:       — Ва-адик! Ва-адик!       И Вика. Бормочет еле слышно что-то о том, что ранена только рука. Что всё в порядке. А ещё дыхание. Его дыхание, Игоря. Громкое. Да кровь в ушах шумит. Стучит ритмично в такт сердцу.       За носилками медленно. Как потерянный. Потому что не правда всё это. Ранение, кровь, обморок. Не правда. Не с ней. С Родионовой так не бывает никогда. Она всегда собрана. Сдержана. Не напугана. Не беззащитна. Не такая она.       В больницу вдвоём. Молча. Соперники. Игорь горько усмехается. Стискивает руль крепче. Мужики, мать твою. Как слепые котята за мамкой. Чуть ли не за ногу её держаться, только бы не потерять.       У палаты опять вдвоём. На врача — с надеждой. Кажется, в его глазах мелькает понимание. Но он говорит лишь о состоянии Вики. Всё в порядке. Завтра можно навестить.       В отдел снова молча. Только теперь спокойно. Напряжение спадает, остаётся усталость. И желание занять себя, лишь бы не думать, не вспоминать. Она у врачей. Всё хорошо. Всё обязательно будет хорошо.       Новое расследование находится быстро. И оба с головой в него. Распутывать. Думать. Строить догадки. Обсуждать. Только не думать о ней. О том, что она там одна, беззащитная. Утром первым делом — к больнице. Просто увидеть. Хоть краем глаза.       Даня уже здесь. Стоит у входа, с врачом разговаривает. Игорю всё равно. Проходит мимо, не оборачиваясь. Пусть что хочет думает. Он не к нему пришёл. К Вике.       — К ней нельзя.       Врач непреклонен. Даже слишком. Игорь кивает. Значит, сама видеть не хочет. Не стоит ему рассказывать, как опасно получить пулю в плечо. Так опасно, что даже навещать нельзя.       Что ж. Думай, Вик. Думай, решай, что и как тебе лучше. С кем тебе лучше. Потому что я ответ не просто попрошу. Потребую. И ждать больше не стану.       С Игнатьевым ещё чуть-чуть, и закончит. А потом… Нет, Вик, потом ты от меня больше не убежишь. Ты сегодня мне два раза понять дала, что у меня есть шанс. И не просто шанс — ты меня выберешь. Меня, слышишь?! Теперь вы с Даней местами поменялись. Он жив и здоров. Ты — в больнице с пулевым. Теперь тебе выбирать. Не он тебя закрыл от пули. Не ему ты звонила, прося о помощи. Нет, Вик. Больше не обманешь.       Подумай сегодня, Вик. Потому что завтра я уже так просто не уйду.       Расследование идёт своим чередом. Убийцы, серебряные заточки, экстрасенсы… Знал ли ты, Соколовский, что в полиции, оказывается, так весело? Знал бы, раньше пришёл. Вот уж точно. Что ни дело — загадка. Что не преступник — драма. Нервы щекочет. Жить хочется.       Вечер — мысли о мести. Давно не было возможности обдумать. Спокойно. Пройтись по плану. Отметить этапы пройденные. Подавить зарождающееся чувство. Триумфа. Потому что рано. Рано говорить об этом. Сначала разорить окончательно. А потом… Я знаю, Аркадий Борисович, на кого вы миллионы тратили. Из фондов компании. Вы ещё сомневаетесь, что все случайности случайны?       Утро — с одной мыслью — заехать к Ане. Нет, её как раз не жалко. Совсем. Глупая. Молодая. Наивная. А на сестру зубы скалит будь здоров.       Вику жалко. Переживает. Как же — её любимого убила. Надо поговорить. Попросить, чтобы пришла. Чтобы навестила. Потому что это не Ане надо. Это Вике надо. А то, что Вике на пользу пойдёт, он из-под земли достать готов. Пусть только скажет. Или не говорит, он и так поймёт. Потому что чувствует. На расстоянии её чувствует.       Даня приходит позже. Попросила. Его попросила. Игорь философски пожимает плечами.       А меня просить не надо.       Настроение не испортить. Весеннее. В душе весна цветёт. Поэтично? Так это любовь, Соколовский! Цветы для неё только такие — из другого времени года. Яркие. С нежным запахом. Как напоминание о тепле. О солнце. О том, что скоро всё заново начнётся. Жизнь новая. На двоих.       Она лежит на кровати, такая… обычная. Близкая. Настоящая. Вот она — настоящая. Черты лица во сне смягчились. И хочется стоять, просто стоять и любоваться, забывая, как дышать. И чувствовать, как сердце сжимается сладко.       Родная. Его родная.       Вика открывает глаза и улыбается. Робко. Но в глазах — радость. Я тоже рад тебя видеть, Вик. Можно, я с тобой навсегда останусь? Хотя бы вот так — рядом стоять.       Даня останавливается на пороге, держа в руках цветы. Осенние. Точно, Дань. Осень — увядание. Заканчивается твоя пора. Или уже закончилась. Только ты пока этого не понял.       — Может, нам расписание придумать?       Раздражение, глухое, неприкрытое, прорывается. Не смолчать. Откуда они берутся, кайфоломы эти? На какой фабрике их штампуют?!       — Уходите. Оба.       Вика злится. Зря ты так, Вик. Может, нам бы при тебе разобраться. Решить, кто. Или ты до сих пор не решила?       Игорь уходит покорно. Спорить смысла нет. Он в одном уверен — спор в его пользу разрешится. Если он есть ещё, спор этот. Пусть Даня бесится. Пора уйти в тень. Посоветовать ему, что ли, как отступать надо? Игорь весело фыркает, нажимая на газ. Всё кончено с тобой, Дань. Пойми уже и успокойся. Хочешь, тебе девушку найду? Сводить одинокие сердца у меня неплохо получается.